отами, которым пообещают миллион  в
год, дело не станет, - сказал Мацухара.
   - Знаю, знаю. И все же они  дали  нам  передышку.  Усильте  тренировки,
Йоси.
   - Горючее, господин адмирал! Где взять горючее?!
   Лицо адмирала просветлело.
   - Насчет этого есть отрадные новости: нас обеспечат горючим за счет Сил
самообороны. Им после атаки авианосца срезали лимиты.
   - Это другое дело, -  просиял  и  Мацухара.  -  Тогда  можно  летать  и
использовать для тренировок каждую свободную минуту. -  Господин  адмирал,
единственный способ  уничтожить  арабов  на  Марианах  -  морской  десант.
Высадиться и перебить их всех до единого.
   Фудзита поглядел на него:
   - Забавно: мы с вами мыслим в одном направлении.  Да.  Конечно!  Только
морской десант! Высадка!
   - Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, - сказал Йоси.
   - И это верно. - Он похлопал по лежавшей на столе папке.  -  Совершенно
секретно.  Мы  ее  создаем.  Три  полка  штурмовых  десантников,  дивизион
тяжелого  оружия  и  танковый  батальон.  Только  добровольцы.  Под   моим
командованием.
   - Но мы же в ведении Департамента парков!
   - Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты.
   - Сэр, у нас нет десантных судов, - сказал Брент, - а по  вашим  словам
получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию.
   - У Сил самообороны  имеются  три  малых  танкодесантных  корабля  типа
"Миура" и один - типа "Ацуми".
   - Сэр, - не дал ему договорить Брент, - я прошел курс  обучения  боевым
действиям по высадке морского десанта и знаю что  говорю.  Нам  необходимы
ДГТ [десантный грузовой транспорт] и ДВТ [десантный войсковой  транспорт],
опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут.
   - Я знаю все это, лейтенант, - ответил адмирал и снова похлопал ладонью
папку на столе. - Мы предпринимаем шаги в  этом  направлении.  На  Гудзоне
стоят  на  приколе  американские  суда,  отобранные  для  нас  ЦРУ.   Этим
занимается адмирал Аллен. В  скором  времени  мы  пошлем  туда  нескольких
офицеров.
   - Отлично! Отлично! - в один голос воскликнули Брент и Мацухара.
   Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял,  что  он
уже размышляет над чем-то еще.
   - Йоси-сан, - наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. -  Вы
не отказались от своего намерения  и  по-прежнему  просите  разрешения  на
харакири?
   - Не отказался, господин адмирал. Прошу.
   - И причина этого - женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала
жертвой террористов в парке Уэно.
   - Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен...
   - Нет, Йоси, - вмешался Брент. - Виноват я.
   - При чем тут ты? - едко ответил летчик. - Ты, что ли,  должен  был  на
ней жениться? Ты сопровождал ее?
   Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.
   - Подполковник, вы - командир палубной авиации на моем корабле и лучший
в мире истребитель. Мы многих, очень многих  потеряли:  неустрашимые  души
сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. - Глаза  его  стали  похожи  на
кусочки влажного  угля.  -  Я  не  разрешаю  вам  самоубийство.  Вы  нужны
императору, Японии и "Йонаге".
   - Есть, ясно, - выпрямился Мацухара. - Там, - он показал вверх, - там я
обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в
небе. Ближе к богам.
   Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:
   - Смерть легка как флюгер, Йоси-сан...
   - А долг - тяжелей горы,  -  подхватил  Мацухара  цитату  из  рескрипта
одного из императоров эпохи Мэйдзи.
   - С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже  "Йонага".
А она ведь потяжелей Фудзиямы.
   - Благодарю, господин адмирал, - летчик взглянул на часы,  висевшие  на
переборке за столом адмирала. - Разрешите  идти?  У  меня  сейчас  учебные
полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся  к
двери.
   - Имейте в виду, Йоси-сан, - сказал адмирал вслед. -  Я  усилил  охрану
аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете.
   Мацухара впервые за все это время улыбнулся.
   - Капитан Кудо будет просто в восторге.
   Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго  взял  Брента  на  прицел
своих узких глаз.
   - У вас бешеный темперамент, лейтенант.
   - Знаю, сэр.
   - Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас
отцовский.
   - Он его и погубил.
   - Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще  хотел  сказать  вам,
что вчера у проходной вы вели  себя  как  настоящий  самурай  -  в  лучших
традициях бусидо.
   Брент улыбнулся:
   - В сомнении - избирай битву. Нападай первым,  даже  если  перед  тобой
тысяча врагов.
   Пергаментное-лицо дрогнуло в неожиданно добродушной улыбке,  и  адмирал
раскатился дробным и сухим стариковским смехом:
   - Я вижу, вы всерьез  штудируете  "Хага-куре"  и  берете  оттуда  самое
важное. Похвально, Брент-сан.
   Брент был озадачен - приветливое выражение странно было видеть на  этом
сурово-замкнутом лице.  Его  вдруг  осенило:  он  просто-напросто  приятен
адмиралу. Нелегко было осознать ту мысль, что этот  виднейший  флотоводец,
одаренный стратег и блистательный тактик, этот осколок минувшего,  ходячая
реликвия, умевшая тем не менее завоевать  совершенно  собачью  преданность
своих подчиненных и восхищение всего мира, - относится к  нему  с  глубоко
затаенной ласковой симпатией. Более того - с уважением.
   Пока все эти мысли проносились у него в голове, улыбка исчезла  с  лица
Фудзиты, теплые  искорки  в  глазах  померкли.  Он  стал  неузнаваем,  как
хамелеон, и в голосе его звучала теперь глубокая скорбь.
   - Я вам уже говорил, Брент-сан: вы  правильно  поступили,  согласившись
оказать последнюю услугу своему командиру, лейтенанту Йосиро Такии.
   Брент, не ожидавший такого оборота разговора, слегка растерялся: он  не
поспевал за этими ртутно-подвижными мыслями. Но адмирал  нагнулся,  достал
из-под стола и положил перед собой великолепный меч Такии.
   - Что вы, сэр... - Брент даже взмахнул руками, словно отгоняя  нечистую
силу.
   - Я имею честь вручить его вам. Он принадлежит вам по праву кайсяку.
   - Да, сэр, я знаю... Но у  меня  уже  есть  меч  лейтенанта  Коноэ,  он
достался мне при сходных обстоятельствах. - Мука слышалась в его голосе. -
Одного - довольно... Мне не нужен меч Йосиро... Он был моим другом, и я...
Я...
   - Вы любили его.
   - Да.
   - Этого не надо стыдиться. Любить друзей  не  зазорно  для  самурая,  -
адмирал чуть отодвинул от себя меч, как бы предлагая его Бренту.
   Тот снова покачал головой и отпрянул,  как  будто  увидел  перед  собой
ядовитую змею.
   - Нет, господин адмирал. Заберите его. Я не возьму.
   - Хорошо, Брент-сан. Я выполнил свой  долг.  И  я  понимаю  вас.  Честь
велела мне предложить вам его - вы это знаете.
   - Знаю, господин адмирал.
   Морщины на  лице  Фудзиты  расположились  по-новому,  в  узких  глазках
появилось иное выражение: это значило, что он заговорит о другом.
   - Может статься, лейтенант, я поручу вам особое задание - вдали отсюда.
   - Нельзя ли чуть подробней, сэр?
   Адмирал чуть-чуть приподнял костлявые плечи:
   - Пока нельзя. Я должен буду сначала узнать, что решили в  Женеве.  Как
бы вы в принципе отнеслись к такой... гм... командировке?
   - Мне очень хорошо на "Йонаге", я сроднился с кораблем и с командой.
   - От моего поручения во многом будет зависеть ваша карьера, Брент-сан.
   - Бьюсь об заклад, сэр, что вы имели беседу с адмиралом Алленом.
   Старик покачал головой:
   - Проиграете. Я отлично знаю, как он настроен. И знаю, что  он  не  раз
убеждал вас подать рапорт о переводе.
   Осведомленность Фудзиты не удивила Брента - это было в  порядке  вещей.
Ничего, абсолютно  ничего  не  ускользало  от  его  внимания.  Можно  было
подумать, что он в каждой каюте, в  каждом  отсеке  держит  соглядатаев  и
лазутчиков  или  обладает  неким  таинственным  даром,   позволяющим   ему
проникать в тайники  ума  и  души  с  легкостью  Опытного  взломщика,  для
которого не существует замков и запоров. И этот  мистический  дар  отлично
сочетался с прагматическим складом ума, с совершенным знанием человеческой
природы - всех ее  сильных  и  слабых  сторон,  -  с  умением  безошибочно
отгадывать подоплеку человеческих устремлений и извлекать  из  них  выгоду
для себя.
   - Да, сэр, я сроднился с "Йонагой", -  повторил  Брент,  -  но  вы  мой
начальник, и я выполню любой ваш приказ, любое  задание,  которое  поможет
борьбе с мировым терроризмом.
   Адмирал кивнул:
   - Слова, достойные офицера. Я не люблю посылать людей на задания против
их воли и отлично  понимаю  смысл  выражения  "душа  не  лежит".  Подобная
практика противоречит самому духу корабля, которым я командую.  Пока  могу
только сказать, лейтенант Росс, что новое назначение  будет  под  стать  и
вашим дарованиям, и опыту.
   - Я готов, сэр, - искренно ответил Брент. -  Сделаю  все,  что  в  моих
силах, чтобы выполнить ваше задание наилучшим образом.
   Уголки тонких губ чуть приподнялись, обозначая,  что  ответ  понравился
адмиралу.
   - Добро, - сказал он и, надев свои очки  в  железной  оправе,  принялся
просматривать документы на столе, нашел нужный и спросил: - Когда получите
программное обеспечение для нового шифратора?
   - Сегодня вечером.
   - В отеле "Империал"?
   Щеки Брента порозовели: конечно, Фудзита знал все и, может быть, даже и
то, каким могучим магнитом тянуло друг к другу его и Дэйл Макинтайр.
   - Я пошлю с вами наряд, Брент-сан.
   - Не стоит, сэр. Я при оружии, и потом - это  минутное  дело:  заеду  в
отель, заберу программное обеспечение и вернусь на корабль.  Боюсь,  мы  и
так намозолили всем глаза:  в  аэропорту  -  целая  рота,  вокруг  дока  -
пулеметные гнезда и караулы... Право же, не стоит.
   - Вы будете отсутствовать несколько часов, - произнес адмирал, угадывая
все, о чем думал Брент. Тот неловко переступил с ноги на  ногу.  -  Одного
матросика все-таки возьмите. Пусть последит, чтобы вам  не  помешали...  в
вашем минутном деле.
   - Есть взять одного! - вспыхнул от смущения  Брент.  -  Разрешите  быть
свободным?
   Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой.


   - Неужели я убила его? - сказала Дэйл.
   Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.
   Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат "Хонду-аккорд"
в подземный гараж отеля "Империал" и в сопровождении доблестного  старшины
Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном "Мицубиси", вошел  в
лифт. Все входившие и выходившие из кабины с  изумлением  посматривали  на
моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.
   Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее
платье  из  зеленого  шелка,  перехваченное  в   талии   черным   кушаком,
подчеркивавшим тонкую  талию,  обтягивало,  как  перчатка,  все  изгибы  и
выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх  волосы
падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и  платиной.
Она  лишь  слегка  подкрасила  губы,  не  прибегая  больше  ни   к   каким
косметическим ухищрениям: матово  загорелое  лицо,  дышавшее  свежестью  и
здоровьем, чуть зарделось при виде Брента,  хотя  выражение  его  осталось
сосредоточенно-строгим, а  под  глазами  и  в  уголках  рта  залегли  чуть
заметные складочки. И в зеленых  глазах  облачком,  отражающимся  в  глади
тихого озера, то и дело проплывала тревога.  Брент  мгновенно  заметил  ее
напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему  еще  желанней  и
привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от  всего  мира  кольцом
своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел
по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога.  Однако
она отстранилась, подвела его к дивану,  усадила  перед  низким  мраморным
столиком с уже разлитым в стаканы  виски.  Повлажневшие  зеленые  глаза  в
смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:
   - Неужели я его убила? Об этом было в газетах... Трахея перебита.
   Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:
   - Кто может точно знать? Была свалка. Оба  матроса  заявили,  что  удар
нанесли они.
   - Да? - напряжение немного ослабло.
   - Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. -
Брент показал в сторону коридора. - И матрос Накаяма. Оба - мастера кендо.
Куросу не раз выигрывал первенства "Йонаги".
   - Кендо - боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства.  Будь
проклят день, когда я решила брать уроки!..
   -  Дэйл,  ты  спасла  мне  жизнь,  а  может  быть,  кое-что  еще  более
существенное.
   На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.
   - Я - тебе, а ты - мне... Это чудовище с древком  своего  плаката...  -
Зябко, точно от озноба,  передернув  плечами,  она  снова  выпила,  и  под
воздействием   выдержанного   скотча   тугая   пружина   стала   понемногу
разжиматься. - У него явно имелись кое-какие  планы  насчет  моей  женской
чести... - Она  невесело  усмехнулась.  -  Ты  не  знаешь,  Брент,  почему
ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?
   - Как тебе сказать... Потому  что  мы  больше  смерти  боимся  потерять
потенцию, а вы,  женщины,  -  привлекательность.  Угроза  дергает  ниточку
страха, как нерв больного зуба.
   - Секс и насилие - всегда рядом?
   - Мужчины всегда убивают двух зайцев.
   - Все мужчины? - расширились глаза Дэйл.
   - Насильники-убийцы, - покачал головой Брент. - Нас  с  тобой  вчера  у
проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.
   - Да... Ты прав, Брент.
   - Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?
   - Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На  меня  напали  с  ножом...  И,
домогаясь, грозили вонзить... ну, в общем, сделать то, что страшит женщину
больше всего на свете. - Дэйл налила ему и себе. - И вот после того случая
я стала заниматься каратэ. Брент... так  ты  уверен,  что  пикетчика  убил
кто-то из матросов?
   Брент  цедил  сквозь  зубы  обжигающую  янтарную  влагу,  не   торопясь
проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.
   - Полиция тоже в этом  уверена  и  до  такой  степени,  что  собиралась
арестовать Куросу.
   - Неужели? И что же?
   Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:
   -  Адмирал  Фудзита  убедил  их  этого  не  делать.  Он  бывает   очень
убедителен, когда надо.
   Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как
прежде.
   - Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?
   - Можешь и должна. По всей видимости, он был из "Ренго  Секигун".  -  И
заметив, как она  недоуменно  изогнула  бровь,  пояснил:  -  Из  "Японской
Красной Армии". Банда  левых  террористов,  безжалостных  убийц  женщин  и
детей.
   - А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.
   - Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты  ведь
видела на совещании  полковника  Бернштейна?  Ну  так  вот,  он  регулярно
информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая
"Ренго Секигун" обучает свои  кадры  в  Ливии,  Сирии  и  аденском  лагере
Вади-Хаддад.  Там  же  тренируются  головорезы  из   Фронта   освобождения
Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской  республиканской
армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО,  немцы  из  "Баадер-Майнхоф"  [Росс
перечисляет    организации,    использующие    в    своей     деятельности
террористические методы] и другие - всех не упомнишь.
   - Какое пышное соцветие подонков!
   -  А  токийская  группа   выделяется   своей   хладнокровной   зверской
жестокостью даже среди них. Это  ее  лидер,  Хироми  Мацунага,  задумал  и
осуществил бойню в аэропорту Лод.
   - Я помню.
   - Тогда расстреляли из пулеметов и забросали  гранатами  ни  в  чем  не
повинных людей, большая часть которых  возвращалась  из  паломничества  на
Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих
негодяев - все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.
   Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших  глазах  взглянула
на него, придвинулась и взяла его за руку:
   - Какой ты милый мальчик, Брент.
   - "Мальчик"! Кажется, сейчас сейчас опять  прозвучит  романс  "Сентябрь
мой, увы, не за горами".
   Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:
   - Что же плохого в слове "мальчик"?
   - Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!
   Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:
   - Ты настоящий атлет...
   -  Нет-нет,  миссис  Макинтайр,  и  не  думайте!  Только  после  венца!
Невинность - лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню
себя для первой брачной ночи! - продолжал он дурачиться.
   Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами  в  открытый  хохочущий
рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди - сводящее  с  ума
упругое прикосновение ее  грудей.  Жадная  тяга  к  ее  телу  с  неистовой
стремительностью лесного пожара охватила его,  взбурлила  кровь,  пресекла
дыхание. Рука его легла на ее грудь,  пальцы  заиграли  вокруг  обтянутого
тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой  обхватила  его  за
шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.
   Однако вдруг ее ладони уперлись ему в  грудь,  отталкивая  его,  и  она
высвободилась:
   - Нет, Брент, - произнесла она, задыхаясь.
   - Почему? Что случилось?
   - Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, - потрясла она  головой,  потом
поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.
   - Слишком быстро? Слишком скоро?
   Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.
   - Я вовсе не кисейная барышня, но...  Брент,  мы  же  с  тобой  видимся
второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И
потом... - она показала в сторону коридора. - Там, под самой дверью торчит
этот твой старшина...
   - Он тебе мешает?
   - Мне как-то не по себе.
   Брент сделал большой глоток виски,  подумав  о  том,  с  каким  мрачным
юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.
   - А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, - скрывая
за шутливостью тона досаду, сказал он.
   Дэйл снова рассмеялась:
   - Ну что ты заладил одно и то же?!
   Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и
она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:
   - В этом отеле - штук шесть ресторанов, один лучше  другого.  Сейчас  я
тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь  -  у  нас
деловая встреча.
   - Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?
   Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким  плоским
свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл  взяла  его
за обе руки и устремила на него свои  изумрудные  глаза,  ярко  отражавшие
свет люстры.
   - Так ты считаешь, от сентября до мая - недалеко?
   - Рукой подать, - улыбнулся Брент. - А осень - самое  прекрасное  время
года.  Деревья  надевают  свой  великолепный  наряд,  а  солнце  и  облака
устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.
   Она жадно припала к его губам.
   - Это - тоже ни с чем не сравнимое действо... - хрипловато  сказал  он,
когда они наконец оторвались друг от друга.
   Дэйл  взяла  его  за  руку  и  повела  к  дверям.  В  коридоре  к   ним
присоединился старшина первой статьи Куросу.


   И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок  о  бок  с  Брентом  в
новый  французский  ресторан  на  первом  этаже,  Дэйл  чувствовала   себя
по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку  обеими  руками,
ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не  меньшим  вниманием,
смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди  и  на  Куросу,  который
свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.
   - Я еще ни