обы убедиться в  надлежащей
бдительности. Во время долгих ночных вахт  легко  устать  и  расслабиться.
Рулевой второго класса  Гарольд  Сторджис  сжимает  штурвал  и  напряженно
вглядывается в освещенный  тусклым  красным  светом  репитер  гирокомпаса.
Справа у системы оповещения матрос первого класса Тацунори Хара, поднеся к
глазам  бинокль,  смотрит  на  нос.   Двое   впередсмотрящих   внимательно
обшаривают свои сектора.  Еще  двое  по  крыльям  мостика  тоже  глядят  в
бинокли. Все тихо, слышны лишь пыхтенье дизелей да плеск воды, наползающей
на нижнюю палубу и выливающейся сквозь стоки и шпигаты.
   - Мостик! - донесся из репродуктора голос Ромеро.
   - Здесь!
   - Командир, РТР засекла три мощных радара. В библиотеке числится только
один - это "Нафуза". Другие не идентифицируются.
   Сердце забилось в груди, как перед ответственным матчем. Язык  сделался
чугунным, неповоротливым, горло превратилось в знойную пустыню.
   - Так, - услышал он свой странно спокойный голос. - Дальность и пеленг.
   - Дальность девяносто миль, истинный пеленг два-два-пять.
   - Скорость хода?
   - Что-нибудь десять-одиннадцать узлов, сэр.
   Реджинальд быстро произвел в уме подсчеты.  Конвой  должен  прибыть  на
место завтра днем - около пятнадцати часов. Он бросил взгляд к  восточному
горизонту, где намечалось слабое розовое сияние, напомнившее  ему  о  том,
что до рассвета осталось несколько минут. Черт возьми,  надо  погружаться,
иного выхода нет. Аккумуляторная батарея полностью заряжена, и топлива  по
меньшей мере еще на неделю. Он наклонился к микрофону.
   - Штурманский отсек!
   - Здесь штурманский отсек! - ответил Сехеи Имамура.
   - Глубина под килем.
   - Сто сорок саженей, командир.
   - Дайте курс на середину прохода.
   - Ноль-три-два.
   - Глубина за четыре мили от него.
   - Сотая изобата как раз проходит через ту точку.
   - Хорошо, - удовлетворенно кивнул Уильямс.
   Значит, они смогут подойти к месту встречи, и  арабские  сонары  времен
Второй мировой войны их не засекут. А если  враг  схитрил,  вооружил  свои
эсминцы новым оборудованием, тогда хана.  Но  выбора  нет.  Только  с  той
позиции у него будет наилучший шанс  для  нанесения  торпедного  удара  по
танкеру. Он тихо сказал Сторджису:
   - Право на борт, курс ноль-три-два.
   Сторджис повторил приказ и переложил руль.
   Уильямс набрал в легкие воздуху и крикнул:
   - Впередсмотрящим очистить мостик! Готовиться к погружению!
   Он услышал, как команды передаются через открытый люк рубки.
   Двое впередсмотрящих быстро оставили свой пост у перископа и юркнули  в
люк, за ними спустились двое с  левого  и  правого  борта,  потом  Хара  и
Сторджис. Последний взгляд к горизонту, перед тем как покинуть мостик -  и
Реджинальд скомандовал:
   - Погружение!
   Нажав  одной  рукой  кнопку  сигнала  тревоги,  он  потянул  другой  за
деревянную ручку и  со  звоном  захлопнул  люк.  Затем  повернул  рукоятку
герметичного задраивания. По судну  пронесся  рев  старого  автомобильного
клаксона. Операторы  поста  погружения  заработали  рычагами,  послышались
хлопки открывающихся клапанов в цистернах главного  балласта.  С  толчком,
сотрясшим рулевую рубку, закрылся колпак приемной шахты, на  смену  уханью
дизелей пришел ровный гул электромоторов.
   Он спустился по трапу и встал у перископов - широкоугольного,  ночного,
и командирского. Рулевой Сторджис по-прежнему стоял впереди  и  глядел  на
приборы:  индикатор  скорости,  приемник  воздушного   давления,   репитер
гирокомпаса, глубомер, манометр,  устройства  связи  с  машинным  отсеком,
счетчик  оборотов,  рулевой  указатель.  Слева  от  Сторджиса   телефонист
Рэндольф Дэвидсон - Рэнди - нацепил наушники и не сводит глаз с пульта.
   Справа на стуле перед старым сонаром "Тип  Четыре"  поместился  Ромеро,
тоже в наушниках. Прибор  поставлен  на  "пассивное"  слежение  до  особых
распоряжений командира. Старшина Тадаси Такигути вперил  взгляд  в  пустой
экран радара. У компьютера управления торпедами никого нет.
   - Продувку  отставить!  -  крикнул  командир  поста  погружения,  энсин
Герберт Бэттл.
   Лодка пошла носом вниз, покачалась и легла на левый  борт.  Прежде  чем
Уильямс успел сказать слово,  Бэттл  напустился  на  двоих  матросов,  что
стояли у креномера:
   - Куда смотрите, мать вашу! Крен!
   Лодка мгновенно выправилась.
   - Зеленый на борту!
   - Зеленый в воздухе! Давление в лодке!
   - Хорошо, - отозвался Уильямс.
   Итак,   "рождественская   елка"   загорелась    зелеными    лампочками,
показывающими, что все отверстия в корпусе закрыты. При возгласе "давление
в лодке" он почувствовал легкую боль в ушах,  поскольку  давление  воздуха
увеличилось для проверки на течь.
   - Перекрыть воздух, погружение на шестьдесят четыре  фута!  -  приказал
он.
   При таком погружении перископ будет  выступать  над  водой  на  полтора
фута.
   - Есть на шестьдесят четыре фута! - повторил Бэттл.
   Уильямс услышал свист воздуха, выходящего из цистерн главного  балласта
и дифферентных цистерн. Почувствовал,  как  увеличивается  курсовой  угол.
Море с плеском наползало на мостик,  закрывая  иллюминаторы.  Давление  на
барабанные перепонки ощущалось все сильнее, по мере того как лодка уходила
на глубину. В голове пронеслась мысль, посещающая в таких случаях  каждого
подводника: доведется  ли  еще  всплыть,  увидеть  землю,  небо,  глотнуть
свежего воздуха? Отбрось мрачные предчувствия, насладись глубокой тишиной,
воцарившейся на борту... Несмотря на работу вентиляционной системы,  сразу
стало жарко, и в ноздри шибанул знакомый  запах  всех  старых  подлодок  -
смесь мужского пота с дизельным топливом.
   - Сорок пять футов, сэр! - доложил Герберт Бэттл.
   - Хорошо.
   - Пятьдесят! Уменьшить скорость погружения!
   Напор вливающейся через клапаны воды стал слабее, и Уильямс ощутил, как
уменьшается наклон.
   - Выравниваемся, капитан.
   - О'кей.
   - Проходим пятидесятифутовую отметку.
   - Курс ноль-три-два, - сказал он Сторджису.
   - Есть, сэр. Перехожу на ноль-три-два.
   - Вперед помалу!
   Гул моторов сделался еще тише.
   Уильямс снял с потолка микрофон.
   - Слушать всем! Будем маневрировать. Всем оставаться на местах, пока не
подойдем на четыре мили. Потом заступает вахта левого  борта,  до  подхода
этой су... До подхода "Нафузы". Помните о сторожевом  эсминце.  Пойдем  на
малом ходу и ляжем в дрейф, пока сонар не уловит кавитацию. Тогда и сварим
всмятку сволочей!
   Лодка огласилась победными криками.



        "13"

   Все началось в девять тридцать.  "Аясе"  сообщил,  что  его  с  большой
высоты атакуют  двенадцать  пикирующих  бомбардировщиков  "Штука"  и  пять
"Дугласов DC-6". Затем рация внезапно смолкла. Все  ожидали,  что  Фудзита
пошлет на подмогу истребители,  но  старик  ничего  не  предпринял,  чтобы
спасти атакуемый фрегат. Он лишь увеличил число впередсмотрящих,  назначив
по двое в каждый сектор.  В  десять  ноль-ноль  второй  разведчик  прислал
обрывочное донесение о двух авианосцах и эскорте на двадцати одном градусе
тридцати минутах северной широты и ста шестидесяти одном градусе восточной
долготы. Затем и этот передатчик заглох.
   Через  несколько  минут  после  поступления   второго   сигнала   DC-6,
пролетающий  почти  на  тридцати  тысячах   футов,   заметил   оперативное
соединение. ВВП из шести "Зеро"  быстро  сбил  его,  но  все  поняли,  что
авианосец обнаружен. Противнику известно их местонахождение,  так  что  до
схватки, видимо, осталось несколько часов.
   Брент сидел в командном пункте между подполковником Конрадом  Креллином
и подполковником Йоси Мацухарой; адмирал давал последний инструктаж своему
штабу и командирам эскадрилий.
   - Мы сейчас вот здесь, - объявил он, указывая на карту. -  На  двадцати
семи градусах северной широты и ста шестидесяти  одном  градусе  восточной
долготы. Будем продвигаться к югу, пока не подойдем на триста километров к
противнику. Там поднимем самолеты. Взлет через час.
   Все сверили часы. Узкие черные глаза адмирала возбужденно поблескивали,
оглядывая горящие нетерпением лица.
   - Судьба микадо, Японии и всего мира в ваших руках. Вперед на врага!
   - Банзай!
   Старик дважды хлопнул в ладоши; все встали.
   - Аматэрасу - О-Ми-Ками, - заговорил он, склонившись к алтарю, -  укажи
нам путь к уничтожению врагов микадо и всего  свободного  человечества!  -
Сморщенная рука потянулась за  "Хага-куре".  -  В  нашей  священной  книге
сказано: "Если сломан меч, самурай бьет  руками.  Если  отрежут  руки,  он
давит врага грудью. А с пронзенной грудью перегрызает ему горло!"
   Офицерское собрание неистовствовало; в воздухе мелькали кулаки.
   - Проинструктируйте экипажи. - Он подал  знак  капитану  первого  ранга
Араи. - Перед  взлетом  командир  авиационной  боевой  части  сообщит  вам
координаты. Срезанные ногти  и  волосы  пришлете  мне  в  каюту.  Я  лично
прослежу, чтобы они в случае необходимости были отправлены  вашим  родным.
Все свободны.
   - Тенно хейко банзай! - грянуло снова.
   Конрад Креллин, выходя, прошептал на ухо Бренту:
   - Про какие ногти и волосы он говорил?
   - Если самурай гибнет в бою, его  ногти  и  волосы  посылают  семье,  -
объяснил Брент. - Для кремации. Это помогает душе погибшего войти  в  храм
Ясукуни, где он воссоединится со всеми героями минувших веков.
   Креллин понимающе кивнул и зашагал вперед по коридору.
   На локоть Брента легла рука Иваты.
   - Готовы, бортстрелок?
   Брент улыбнулся.
   - Всегда готов.
   В полном соответствии с традициями самурайской тактики, Фудзита  бросил
в решающую схватку почти все  силы:  сорок  пять  "Айти  D3A",  сорок  два
"Накадзимы B5N", двадцать семь "Зеро", двенадцать "Хеллкэтов  F6F"  и  два
"Сифайра".  На  "Йонаге"  в  качестве  ВВП   осталось   всего   пятнадцать
истребителей.
   Как только "Айти" поднялся в воздух, Брент услышал  в  шлемофоне  голос
подполковника Иваты:
   - Зарядить и проверить оружие!
   Он  отстегнул   ремни,   повернулся,   отомкнул   замок   и   освободил
двадцатичетырехфунтовый пулемет "Намбу", калибр 7,7 миллиметра. Хорошенько
упершись ногами, покачал  стволом  из  стороны  в  сторону  и  вверх-вниз.
Проверяя легкость хода во всех направлениях, почувствовал слабое  заедание
при развороте ствола к хвосту и плавными движениями ликвидировал его.
   Затем поднял крышку. Заряжающие заправили ленту, но  безопасности  ради
не дослали патрон в патронник. Все  пули  в  смазке  и  помечены  обычными
цветами: осколочные красным, бронебойные голубым, трассирующие желтым.
   Брент захлопнул крышку, передернул затвор, загоняя патрон в  патронник.
По привычке оттянул затвор наполовину и заглянул  в  прорезь  крышки.  Все
хорошо, лента легла ровно, оружие в  боевой  готовности.  Он  поднял  дуло
кверху и поставил пулемет обратно в гнездо.
   - Оружие заряжено и проверено, командир.
   - Хорошо. Поглядывайте по сторонам, лейтенант.
   Команда явно лишняя. Его боковое зрение давно включилось. Прямой взгляд
часто обманывается, а край глаза никогда не подведет.
   Они взлетели первыми, Ивата описал круг против часовой стрелки,  следя,
как стартуют остальные.  Японцы,  по  традиции,  летают  группами  по  три
тройки. Первые двадцать семь бомбардировщиков набрали высоту восемь  тысяч
футов и двинулись на юго-запад. За  ними  двумя  шеренгами  следовали  еще
восемнадцать D3A.
   Пока взлетали торпедоносцы и истребители, Ивата совершил облет на малой
скорости. Чтобы собрать большой отряд в единое целое, требуется время.  Но
и горючее беречь надо; длительное ожидание над авианосцем это пустая трата
бензина. Поэтому пикировщики медленно устремились к цели, уходя все выше в
незамутненную перламутровую синь. День будто создан для жизни, но скоро он
заполнится смертью.
   Спустя почти час после взлета, Брент  глянул  вниз  и  увидел  на  двух
тысячах футов стаю пятнистых B5N с торпедами по 1760 фунтов каждая.  А  на
высоте  двадцать  четыре  тысячи  футов  выстроились  истребители  -   все
бело-черные, кроме "светофора" Йоси. Он поднес к глазам бинокль, и  сердце
радостно  застучало  при  виде  красавца  "Зеро"  в   сопровождении   двух
"Сифайров" с черными полосами на обтекателях роллс-ройсовских двигателей.
   Еще целый час могучая армада беспрепятственно следовала  на  юг.  Брент
включил рацию и поочередно настроился на все шесть рабочих частот, но лишь
пустая волна авианосца трещала и шипела в наушниках. Он оставил  рацию  на
частоте истребителей - им сверху лучше  видно,  и  они,  конечно,  углядят
врага первыми.
   Вскоре Йоси и впрямь нарушил радиомолчание:
   - Эдо, Эдо, на связи Эдо Старший! Истребители на одном часу!  -  Он  по
очереди вызвал командиров групп. - Сего и Мусаси атакуют. "Пивные бутылки"
держат верхнее прикрытие.
   Брент напряженно изучал в бинокль южный  горизонт,  пока  не  разглядел
приближающийся к ним осиный рой. Йоси пошел наперехват со своими "Зеро"  и
"Сифайрами".  "Бутылками"  командует  подполковник  Конрад  Креллин.   Его
"Хеллкэты" должны прикрывать отряд Мацухары, поскольку уже  отсюда  видно,
на чьей стороне будет численное превосходство.
   И тут по внутренней связи донесся взволнованный голос Иваты:
   - Группа Йосано, говорит Йосано Старший! На юге вижу суда!
   Брент привстал в кабине и посмотрел в бинокль. Ошибки  быть  не  может:
это линейные силы противника, одиннадцать судов  возле  самого  горизонта.
Друг за другом авианосцы, по флангам два крейсера, и всю  группу  окружают
семь судов сопровождения. Идут на полном, вспенивая лазурную гладь океана.
Он  скосил  глаза  на  восток.  А  вон  и  Ju-87  с  АТ6  под   прикрытием
истребителей. На север летят, к "Йонаге". Враг слишком поздно начал атаку;
его самолеты не обладают дальностью японских. Тут  преимущество  за  ними.
Зато у противника машин больше.
   Брент услышал команду лейтенанта Йодзи Каи своим торпедоносцам:
   - Гуппа Ками, на связи  Ками  Схауший!  Звеньям  с  пеувого  по  сеймов
ахаковахь пеувый авианосец, с восьмого по чехыунацахое - вхорой. Банзай!
   Торпедоносцы начали снижаться и разбились на две группы.
   Ивата  тоже  распределил  свои  "Айти"  между   двумя   целями;   Брент
почувствовал, как  набирает  обороты  двигатель  "Сакаэ".  Отомкнув  замок
"Намбу", он выставил его за борт.  Вверху  он  насчитал  около  пятидесяти
истребителей противника, идущих в лоб двадцати семи самолетам Мацухары,  и
прочел короткую молитву.


   Йоси глянул в безбликовое стекло  кабины  и  почувствовал,  как  что-то
сдавило внутренности. По меньшей мере пятьдесят Me-109 парами пикируют  на
него. И кажется, по всему южному сектору компаса рассыпались еще  двадцать
коршунов и рвутся к бомбардировщикам. Теперь ему  нужны  все  истребители,
все до единого!
   Он отдал приказ в микрофон:
   - Командир Пивных бутылок, говорит Эдо  Старший!  Наперехват!  Прикрыть
бомбардировщики!
   - На связи командир Бутылок! - откликнулся голос Креллина. - Спасибо за
приглашение. Терпеть не могу стоять на балу у стенки. Идем наперехват!
   Глянув вверх, Йоси увидел, как раскололся строй больших птиц,  уходящих
за  командиром  в  головокружительное   пике.   Конечно,   все   "мессеры"
"Хеллкэтам" не сдержать, но там по крайней мере  перевес  незначителен.  А
вот сам он остался без резерва. Враг не оставил ему выбора.
   Он довел обороты  нового  двигателя  до  трех  тысяч  ста;  температура
приблизилась к максимальной - 290o.  Йоси  не  решался  перегружать  мотор
дольше одной-двух минут, но даже не доходя до предела скорости, он  сильно
оторвался от ведомых и потому немного убрал газ.
   Противник   заполнил   первое   кольцо   дальномера.   Сердце   летчика
заколотилось  под  ребрами,  зрачки  расширились.  К   нему   стремительно
приближаются кроваво-красный "Мессершмитт"  и  его  неизменный  спутник  -
Зебра. Горло сдавила жгучая ненависть.
   - Всем звеньям держаться за мной до  первого  захода.  Потом  одиночные
бои.
   Красный "мессер" заполнил второе кольцо.
   У него преимущество в высоте и  скорости.  Но  при  стычке  лоб  в  лоб
побеждает тот, у кого вернее глаз и кому улыбнется удача. Розенкранц  тоже
его заприметил и нацелил свой винт на нос "Зеро". Видно, американца гложет
какая-то своя ненависть, и в храбрости ему не откажешь.
   Оба  открыли  огонь  с   трехсот   метров.   Небо   вокруг   расчертили
перекрещивающиеся ряды трассеров. Один "Зеро" взорвался,  другой  вошел  в
штопор. У "мессера" отвалилось крыло, второй кувырком летит  в  океан;  за
ним в облаках дыма и гликоля следуют еще два.
   Йоси удовлетворенно хмыкнул, увидев, как огненные  пятна  вспыхнули  на
крыле красного  истребителя  и  осколки  алюминия  закружились  в  спутном
потоке.  Снаряды  и  пули  свистели  мимо;  он  тоже  почувствовал  легкое
сотрясение крыла  -  зацепил-таки!  В  последний  миг  они  разминулись  и
промчались  друг  над  другом,  как  два  эквилибриста  в  воздушном  шоу.
"Мессершмитт" пронесся так близко, что машину Йоси закачало. Ни "Зеро", ни
"мессер" не получили серьезных повреждений.
   В шлемофоне слышались  голоса  людей,  борющихся  за  жизнь  -  свою  и
товарищей:
   - Куруна! У тебя на хвосте один!
   - Вижу! Выручай!
   - Влево бери! Влево!
   Единственному в отряде  немцу  Генриху  Штауферману  не  повезло.  Грек
Николас Антонополис предупредил его:
   - Они над тобой, Штауферман! Пикируй!
   Но Штауферман почему-то медлил. Краем глаза Йоси  увидел  желто-красную
вспышку - взорвались баки "Зеро", и немец перекочевал в вечность.
   Небо заполонили маневрирующие самолеты и трассеры, оставляющие за собой
белый след горящего  фосфора.  Уже  больше  десятка  погребальных  костров
вспыхнуло в воздухе. Видны пять белых парашютов. Одиночные бои перерастают
в  огромную  небесную  свалку,   растягивающуюся   на   сотни   квадратных
километров. Но у командира авиаотряда нет времени смотреть по сторонам.  В
воздушном бою  человек  выживает  больше  инстинктом,  чем  разумом.  Пока
овладеешь всеми тонкостями маневра, тебя десять раз убьют.
   На  вершине  петли  Йоси  сдвинул  ручку  вправо  и  почти  скатился  в
иммельман. Зная маневренность  "Зеро",  Розенкранц  и  не  пытался  с  ним
состязаться, а ушел на юг, в широкий и плавный разворот.  Йоси  выругался.
Опять он вне створа! Потом от голоса  Йорка  по  спине  побежали  холодные
мурашки:
   - Эдо Старший, у тя на жопе два жучка!
   Он  завертел  головой.  Сзади  с  двух  сторон  быстро  подходит   пара
"мессеров". В считанные секунды он может лишиться жизни, поэтому  надо  на
время выбросить из головы Розенкранца. Йоси дал газ, и "Зеро"  подпрыгнул,
точно испуганный кролик. Стрелка указателя температуры поползла  вверх.  У
"Мессершмиттов" большое преимущество в скорости  пикирования:  не  успеешь
глазом моргнуть, как окажешься в пределах досягаемости. Однако в хвост  им
уже пристроились два  "Сифайра",  завершив  убийственный  хореографический
ансамбль. "Мессеры" палят, англичане палят, Йоси маневрирует  и  уходит  в
пике, спасая свою шкуру.
   - Дави гада! - вопил Йорк.
   - Еще один головорез в Мекку пошел! -  не  скрывая  торжества,  доложил
Уиллард-Смит.
   С двумя покончено, однако радоваться некогда: Розенкранц и Ватц  делают
заход под прикрытием еще двух. "Сифайры" подтянулись к  Йоси,  и  отважная
тройка полетела навстречу врагу.


   Истребители сыплются градом. Брент развернул  пулемет  и  скрючился  на
сиденье, заслышав зловещий гул. Будто тренируясь  в  стрельбе  по  учебным
мишеням, противник уже сдул с неба десять или одиннадцать торпедоносцев. А
линейные силы открыли зенитный огонь.  Черные  цветы  смерти  распускаются
вокруг, угрожая в равной мере своим и чужим. С одного захода  Me-109  сбил
два   "Айти".   Третий   взорвался   от   детонации   своей    собственной
250-килограммовой бомбы. Голодные хищники набирают высоту и со всех сторон
пикируют на добычу.
   Сердце бьется где-то в горле. Черный истребитель в