омо,  -  представился  подскочивший  к  машине
тучный, средних лет полицейский офицер. Голос у него от волнения  срывался
на фальцет. - Прошу за мной, господа, - он открыл  заднюю  дверцу  и  стал
помогать скованному наручниками Розенкранцу выбраться из машины.
   - Прими руки, макака! - рявкнул тот.
   Лейтенант отпрянул, словно  от  удара  током.  Брент  резким  движением
выволок летчика наружу и, встряхнув, поставил на обочину.
   - Будь повежливей!
   - Большой вырос, да? - зарычал Кеннет. Он выпрямился  во  весь  рост  и
взмахнул скованными руками. - Если б не эти браслетики, я б тебя укоротил.
   - Ты уж однажды попытался, и сам без носа остался.
   - Я был ранен, понимаешь ты это, сволочь, маменькин сынок, чистюля?!
   Брент почувствовал, как  зарождается  где-то  в  самом  нутре  знакомое
бешенство, но огромным усилием воли сумел подавить его.
   И вовремя - зеленый "Мицубиси-галлант", точно такой  же,  как  тот,  на
котором он привез Рози, подрулил к обочине. Двое мужчин - гороподобный как
борец сумо японец и  смуглый  небритый  араб  с  телосложением  гориллы  -
вытащили из автомобиля третьего  -  маленького,  средних  лет  человека  в
скромном сером костюме. Руки у него были скручены за спиной.
   - Вот оно, ваше божество! - крикнул японец.
   - Получайте его императорское высочество! - гориллообразный араб пихнул
принца в спину так, что тот с трудом удержался на ногах.
   Брент, моментально развернувшись, открытой ладонью  ударил  Розенкранца
между лопаток, и  летчик  захлебнулся  воздухом,  едва  не  стукнувшись  о
бетонную опору терминала.
   - Эй, вы! - крикнул Брент. - Поаккуратней  с  принцем,  а  то  получите
своего Рози в сильно помятом виде.
   Побелевшие от ненависти глаза Кеннета обожгли его.
   - Погоди, сука, я еще до тебя доберусь.
   Брент ухватив его за шиворот, вздернул кверху.
   - Когда доберешься, на своих ногах уже не уйдешь.
   И странная процессия двинулась через залы аэропорта: впереди и сзади  -
по десятку полицейских с М-16 наизготовку,  посередине  -  принц  с  двумя
своими конвоирами,  а  за  ними  Брент  с  Кеннетом.  У  стойки  билетного
контроля, за которой виднелись стеклянные двери и  надписью  "Выход  N_7",
шествие остановилось.  В  сотне  футов  от  них  Брент  увидел  окруженный
полицейскими "Дуглас".
   Лейтенант Ямагата Аритомо срывающимся голосом объявил:
   - Обмен произойдет здесь!
   Кеннет обернулся к Бренту:
   - Как я разлуку с тобой переживу - не знаю. Одно утешает  -  расстаемся
ненадолго. Скоро встретимся.
   Брент, снова погасив вспышку ярости, ровным голосом ответил:
   - Буду ждать с нетерпением.
   Розенкранц, смеясь, прошел в раздвинувшиеся стеклянные двери.


   Вернувшись на "Йонагу", лейтенант обо всем доложил Фудзите,  а  тот  по
корабельной трансляции объявил об освобождении наследного принца  команде,
встретившей это известие  ликующим  "банзай!".  Поздравив  и  поблагодарив
Брента, адмирал отпустил его. Боясь очередного разговора с Алленом,  Брент
поспешил убраться с "адмиральского верха": по короткому трапу он спустился
вниз на одну палубу, прошел на корму и через  радиорубку  -  в  БИЦ.  Там,
перед  дисплеями  компьютеров  и  планшетами  локаторных  экранов   сидели
несколько  человек,  приветливо   заулыбавшихся   при   виде   лейтенанта.
Шифровальщик Алан Пирсон помахал ему рукой. Брент поздоровался со всеми  и
подошел к земляку.
   - Ну, поздравляю, ты молодец, Брент, - сказал Пирсон. - Наследный принц
много значит для них, - он показал на своих японских коллег, -  да  и  для
всех нас.
   - Да, но нам пришлось отдать Розенкранца.
   - Как ни жаль расставаться с таким говном, а ничего не поделаешь...
   Брент рассмеялся и спросил, кивнув на дисплей:
   - Что там есть интересного?
   - Мало, - позевывая, ответил Пирсон,  -  рутинные  сообщения  из  штаба
флота, проверка исправности.
   В эту минуту раздался звонок, и включенный лазерный принтер ожил.  Пока
он печатал сообщение, Пирсон смотрел  на  дисплей,  по  которому  побежали
столбики зеленых цифр.
   - О-о, - сказал шифровальщик. - Пометка "Z". Совершенно секретно.  Наша
лодка засекла два  боевых  корабля:  прошли  курсом  на  север  Корейского
пролива.
   Брент, оторвав от рулона донесение, кинулся к трапу.


   Только через два часа удалось собрать всех,  включая  кэптена  Файта  и
Джейсона Кинга. Когда они расселись по местам,  Фудзита  поднялся  и  стал
медленно читать донесение:

   "Z". 15:30 21.07.
   СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
   ОТ: КОМ. ПЛ. СИЛАМИ ТО
   КОМУ: КОМ. АВ. "ЙОНАГА"
   ПЛ  ВМФ  США  "Трепанг"  SSN-6747,  находящаяся  на  боевом   дежурстве
Восточно-Китайском море, сообщает о обнаружении двух  арабских  миноносцев
класса  "Джиринг",  идущих  большой  скоростью  через  Корейский   пролив,
координаты 128 градусов 10 минут восточной долготы  33  градуса  40  минут
северной широты. Курс 035, скорость тридцать. Усиленная работа  РЛС,  РЭБ,
РЭП  диапазонах  "J"  -  "S"  и  РЛС  управления  огнем.  Лодка  замечена,
обстреляна, принуждена срочному погружению. Повреждений нет.

   - Ничего себе, - сказал адмирал Аллен. - Открыли огонь по  американской
лодке!
   - Да-а, - ехидно заметил, надевая  пенсне,  лейтенант  Даизо  Сайки.  -
Теперь, наверно, перестанете продавать Каддафи "Кадиллаки"? Чем еще  можно
ответить на такое?
   - А почему бы не заявить протест в ООН? - со смехом подхватил Окума.  -
Подать на него в Международный суд?
   Аллен вскочил:
   - Экипаж "Трепанга" рисковал жизнью ради  вас.  Вы  знаете,  что  такое
смерть подводника? Если нельзя подвсплыть, воздух сжимается и  раскаляется
так, что сжигает им легкие!
   -  Мы  глубоко  ценим  мужество  наших  друзей,  -  сказал  Фудзита  и,
повернувшись к летчикам, добавил: - Если позволите себе подобные  выходки,
будете списаны на берег. Ясно?
   Окума и Сайки пробормотали: "Ясно", но и не подумали извиниться.
   Фудзита подошел к  карте  восточной  части  Тихого  океана,  воткнул  в
полоску Корейского пролива ножку циркуля и начертил дугу, а потом  измерил
расстояние.
   - Шестьсот сорок миль до Владивостока, - произнес  он,  ни  к  кому  не
обращаясь. - Сутки хода... Правда, нагрузка на котлы  приличная...  Так...
Принять топливо, пополнить запасы, то да се - еще сутки. - Он обернулся  к
офицерам. - Если мы идем на перехват, с якоря надо  сниматься  немедленно.
Старший механик! Все котлы  в  рабочем  состоянии?  Вы  снимали  накипь  с
третьего и шестого?
   - Все шестнадцать  котлов  могут  дать  по  шестьсот  пятьдесят  фунтов
давления. Топливные цистерны - под завязку, господин  адмирал,  -  ответил
Тацуя Йосида.
   - БЧ оружия?
   - Нет кормового ПУАЗО, господин адмирал, - поднялся Нобомицу  Ацуми.  -
Артиллерийские погреба полны, орудия и зенитные установки исправны.
   Вставая один за другим, командиры служб и боевых частей  докладывали  о
готовности. Очередь дошла до летчиков.
   Йоси Мацухара проговорил  безжизненным  глухим  и  ровным  голосом,  не
поднимая погасших глаз:
   - Все истребители палубной  авиации  оборудованы  новыми  1700-сильными
двигателями  "Накадзима".  Часть  экипажей  укомплектована  летчиками,  не
имеющими боевого опыта, но все прошли подготовку в Токийском международном
аэропорту и в учебном центре Цутиуры. Подробней об истребительной  авиации
доложит капитан Исикава.
   Тот медленно поднялся - все еще давала себя знать обожженная нога  -  и
произнес:
   - Командирам звеньев для нужной слетанности троек требуется еще  время,
господин адмирал.
   - Время - это роскошь, которую мы себе позволить не  можем,  -  отрезал
Фудзита.
   - Есть, ясно, господин адмирал, - он прикусил губу. - Прошу разрешения,
господин адмирал, заявить следующее... - Фудзита коротко кивнул,  и  Таку,
сдвинув брови, играя желваками на  скулах,  повернулся  к  Мацухаре.  -  Я
позволил себе резкие  высказывания  относительно  поведения  подполковника
Мацухары в бою против Фрисснера и Розенкранца. - Он сглотнул, и на  лбу  у
него выступила испарина. Брент знал, что самурай никогда не  извиняется  и
не оправдывается, и все же Исикаве,  очевидно,  придется  сейчас  признать
свою неправоту. - Капитан Розенкранц сообщил мне, что машина подполковника
Мацухары получила серию снарядов в крыло и была  практически  выведена  из
строя. - Он громко вздохнул. - Признаю, что был несправедлив  к  Мацухаре,
чему  виной  -  моя  рана  и  возможность  лично  проверить   повреждения,
причиненные 20-миллиметровыми снарядами "Мессершмитта". - Он  поднял  руки
ладонями кверху, повернулся к адмиралу и сел на место.
   Все растерянно молчали. Каждый знал, что для самурая оскорбление  срока
давности не имеет, а нанесенная ему обида смывается только кровью. Никаких
чувств не отражалось на  неподвижном,  как  маска,  лице  Йоси.  Никак  не
отреагировав на слова Исикавы и  будто  вообще  не  слыша  их,  он  кивнул
командиру группы бомбардировщиков. Лейтенант Даизо Сайки поднялся -  Брент
с облегчением заметил, что непонятно на чем державшееся  пенсне  он  перед
этим снял - и самоуверенным до надменности тоном сказал:
   - Господин адмирал, мои орлы-мстители  рвутся  в  бой!  Пятьдесят  семь
экипажей, сто четырнадцать неустрашимых самураев готовы умереть за  своего
императора! - озираясь по сторонам с победоносной улыбкой, он  сел,  очень
довольный собой.
   Бренту стало тошно.
   - Пятьдесят четыре B5N готовы, господин адмирал, - доложил подполковник
Окума. - Но на всех стоят старые  950-сильные  двигатели  "Сакаэ-11".  Все
новые моторы достались истребителям.
   - Вы что, подполковник, намерены  обсуждать  отданный  мною  приказ?  -
отрывисто осведомился адмирал.
   - Никак нет. Но считаю  своим  долгом  заявить,  что  на  более  мощных
моторах мы бы причинили противнику и больший ущерб.
   - Разумеется, причинили бы. Получите новые "Накадзимы", как  только  их
нам доставят.
   Подполковник выпрямился и расправил плечи. Когда  он  заговорил  вновь,
Брент услышал знакомые слова из "Хага-куре":
   - Все мои люди считают смерть за императора высочайшей честью  и  актом
священного очищения, и все готовы пасть в  бою  за  правое  дело...  -  Он
покосился на безучастного Мацухару и договорил: - Все воспримут смерть как
награду, ниспосланную свыше.
   Раздались крики "банзай!". Сайки вскочил с места,  а  дряхлый  Хакусеки
Кацубе в порыве восторга едва не вывалился из кресла.
   Фудзита снова подошел к карте.
   - Транспорты и два эсминца сопровождении через два дня могут  выйти  из
Владивостока. - Резиновый наконечник указки пополз вниз и замер в какой-то
точке Восточно-Китайского моря южнее Кореи  и  западнее  острова  Кюсю.  -
Здесь мы будем "прогуливаться", здесь мы их перехватим. - Ткнув указкой  в
Корейский пролив, он облизал  тонкие  губы.  -  Здесь  придет  к  ним  час
расплаты.
   Снова раздались крики  "банзай!",  к  которым  присоединился  и  Брент.
Адмирал Аллен хранил молчание. Когда взрыв воодушевления  улегся,  Фудзита
повернулся к Файту.
   - Семь эскадренных миноносцев класса "Флетчер" готовы к выходу в  море,
господин адмирал, - сказал седоголовый командир конвоя,  грузно  выбираясь
из своего кресла. - Беда в том, что у нас есть системы поиска воздушных  и
надводных целей, но по женевским договоренностям нет РЛС управления огнем.
- Он устремил пристальный взгляд голубых глаз на зажатый  в  руке  Фудзиты
лист с распечаткой донесения.  -  А  если  верить  "Трепангу",  арабы  его
засекли именно этой штукой. -  Он  повел  глазами  по  лицам  настороженно
примолкших офицеров. - Если  мои  ребята  начнут  торпедную  атаку  против
корабля, оснащенного таким радаром, их можно  считать  покойниками.  И  не
помогут ни дымовая завеса, ни маневр, ни скорость.
   - Ошибка исключена? - озабоченно спросил у Аллена адмирал.
   Тот кивнул Бренту, и лейтенант встал из-за стола:
   - Все возможно, сэр, но  грамотный  оператор  легко  распознает  работу
радара управления огнем. Частота выше, а  фокус  луча  уже.  Мне  кажется,
подводники не ошиблись и засекла их именно эта РЛС.
   - Значит, в Женеве нас водят за нос, - жестко сказал Файт.
   - Я немедленно пошлю запрос! - воскликнул Аллен.
   Окума и Сайки, переглянувшись, усмехнулись.
   - Это еще не все, - продолжал кэптен. -  У  нас  стоят  старые  торпеды
"Марк-46" с контактными взрывателями. Нам нужны новые - NT-37C, это лучшие
торпеды в мире. У  них  есть  все,  что  нужно,  -  активное  и  пассивное
самонаведение и управление по проводам, а в борьбе со  скоростными,  почти
бесшумными лодками они просто  незаменимы.  А  дальность  -  вдвое  больше
против "сорок шестых".
   Адмирал Аллен с глубоким вздохом откинулся на спинку кресла.
   - Да я знаю, Джон, - произнес он почти с отчаянием. - Но ведь я же  вам
объяснял... Русские обязались не поставлять самонаводящиеся торпеды  своим
союзникам, мы - своим. Таковы условия, что мне вам это рассказывать?!
   - Из-за этих условий я  потерял  Огрена,  Уорнера,  Фортино,  Джексона,
Филбина, Джиллилэнда... - зарычал Файт.
   От  этого  скорбного  перечня  погибших   лицо   Аллена   страдальчески
сморщилось.
   - Это нехорошо с вашей стороны, Джон. Запрещенный прием. Мы  все  несем
потери.
   - Свяжитесь с вашим министерством, с Главным  штабом  ВМС,  -  вмешался
Фудзита. - Пошлите запрос. Попытка не пытка.
   - Сколько таких запросов я уже посылал...
   - Делать нечего. Будем воевать тем, что есть, Марк, -  сказал  Файт.  -
Командиры всех моих миноносцев - американцы, все по многу лет плавают, все
участвовали во второй мировой. - Он перевел взгляд на Фудзиту. -  Надеюсь,
сэр, вы будете применять торпедные атаки как крайнее и последнее средство.
   - Не сомневайтесь, кэптэн. Да! - обратился Фудзита к Аллену. - Что  там
ваша лодка у Владивостока? Сообщений не было?
   - Не было, сэр. Они выходят на связь только в случае активных  действий
объекта наблюдений.
   - "Активных действий"... - насмешливо повторил Окума. - Может быть, они
просто-напросто спят?
   Послышались смешки. Фудзита оглядывал своими узкими глазками сидящих за
столом, и Брент понимал, что на этот раз адмирал не вмешается.
   - Нет, они не спят, - ответил Аллен. - Мне странно это  вам  объяснять,
подполковник, но вы,  наверно,  забыли:  приемники  РЛС  на  берегу  и  на
патрульных судах,  перехватив  сигнал,  могут  установить  местонахождение
лодки в считанные секунды.
   Прежде, чем Окума успел ответить, адмирал спросил:
   - Хороший у нее радар?
   - Самый лучший, сэр. Это "Огайо", ею командует  коммандер  Норман  Вил,
мой друг.
   - На него можно положиться?
   - Всецело. Плавает лет двадцать и, пожалуй, один из лучших  подводников
в мире.
   - Добро. Завтра в 8:00 "Йонага" снимается  с  якоря.  -  Фудзита  ткнул
указкой в точку на карте в ста милях к востоку  от  Токийского  залива.  -
Подполковник Мацухара, сообщите вашим командирам звеньев, что самолеты  мы
примем здесь. Старший офицер  подготовит  письменный  приказ  с  указанием
координат точки рандеву. - Он повернулся к Аллену. - Будем уповать на  то,
что ваш друг сообщит нам точное время выхода "Эль-Хамры" и "Мабрука".  Так
мы сбережем время и топливо.
   - Будьте покойны, сэр, - уверенно улыбнулся адмирал. -  Норман  Вил  не
подведет.



        "10"

   Поставленная задача не нравилась коммандеру Норману Билу. Патрулируя  в
разведывательном дозоре в сорока милях юго-восточнее  Владивостока,  лодка
имела под килем всего тридцать восемь фатомов [фатом  (морская  сажень)  -
мера длины, равна 1,829 м], а Вил, как и все командиры  подводных  атомных
ракетоносцев, хотел действовать на глубине хотя бы в сотню. Его лодка была
создана  для  океанских  бездн,  а  не  для   мелководья:   глубина   дает
пространство для маневра, возможность уйти от борзой  своры  кораблей  ПЛО
[противолодочной обороны], которые сначала почуют зверя гидролокаторами, а
потом стиснут у него на горле клыки глубинных бомб и торпед. И это  адское
патрулирование шло уже два месяца. Шестьдесят один день  лодка  дрейфовала
или со скоростью трех узлов ползала на глубине сорока - шестидесяти  футов
на траверзе бухты Петра Великого, наблюдая  за  входившими  и  выходившими
судами.  Сторожевики,  миноносцы,  танкеры,   сухогрузы...   Но   ливийцев
"Мабрука" и "Эль-Хамры" не было.
   У "Огайо", самого крупного  и  самого  лучшего  подводного  ракетоносца
американского флота, были и свои недостатки:  при  водоизмещении  в  16600
тонн в надводном положении  и  18700  тонн  -  в  подводном  этот  кашалот
медленно всплывал и еще медленнее погружался. Ему, способному держать  под
контролем  немыслимое  морское  пространство  -   четырнадцать   миллионов
квадратных миль,  -  нужен  был  и  соответствующий  оперативный  простор.
Атомный реактор с водяным охлаждением S8G мчал "Огайо" со скоростью  сорок
узлов, но китайская орбитальная станция лишила лодку ее могучих челюстей -
двадцать четыре ракеты "Трайдент-1 С-4 MIRV" были демонтированы,  пусковые
шахты пусты, а единственным оружием остались четыре торпедных  аппарата  и
торпеды "Марк-48".
   Вил, подводник с  двадцатилетним  стажем,  так  до  конца  и  не  сумел
побороть страх замкнутого пространства, охватывавший его с особенной силой
на центральном командном посту, где в красноватом свете его со всех сторон
тесно обступали  люди  и  приборы  -  бесчисленные  электронные  планшеты,
мерцающие зеленым экраны  систем  обнаружения,  дисплеи  компьютеров,  где
стоял особый запах, присущий всем подводным  лодкам,  -  смесь  дизельного
масла, сигаретного дыма и давно не мытых мужских тел, покрывающихся  потом
в минуты опасности. Минуты такие случались часто, и  никакие,  даже  самые
усовершенствованные кондиционеры не могли справиться с этим едким букетом.
   Перед  Норманом  на  отдельных  консолях  стояли  два  командирских   и
поисковый перископы и пульт управления  устройствами,  выдвигавшими  штыри
радиоантенны,  РЛС  обнаружения   и   навигационного   радара.   Рядом   в
лениво-скучающих позах томились старший помощник  лейтенант  Джек  Барр  и
трое его людей, раньше, когда  ракеты  еще  были  оружием,  отвечавших  за
компьютеризованную   систему   наведения   ракет   "Марк-98",   а   теперь
обслуживавших  компьютеры  управления  торпедным  огнем  "Марк-118",   РЛС
обнаружения надводных  целей  ВPS-15А  и  систему  РЭБ  WLR-8.  За  спиной
командира находился гидроакустический комплекс BQQ-6, перед которым сидели
два оператора и лейтенант Лоуренс Мартин или просто Ларри. По левую руку -
приборы инерциальной навигационной  системы,  гироскопы  и  акселерометры,
фиксировавшие  ход  "Огайо"  во  всех  направлениях  и  скорость  лодки  в
надводном и в погруженном положении.  Оператор  давал  штурману  показания
оптики и электроники и мог определить местоположение лодки с точностью  до
двухсот ярдов в любой точке земного шара.
   Норман  Вил  барабанил  пальцами  по  колену.  Через  тридцать   секунд
предстояло подвсплыть на перископную глубину и  оглядеть  бухту.  Командир
вздохнул. "Мичиган" сменит их только через четыре дня,  и  они  пойдут  на
Перл-Харбор, там проведут текущее переоборудование, а он сможет  вырваться
в Сан-Диего повидать жену Рэйчел и дочек - Сильвию и Бернис. Рэйчел,  хоть
и родила ему двух девочек, осталась такой же  свежей  и  стройной,  как  и
двадцать лет назад, когда они познакомились. Как  у  всех,  кто  по  многу
месяцев не видит ни одного нового лица и занимается утомительным и  нудным
делом наблюдения и поиска, фантазии Нормана Вила  всегда  были  мучительно
предметными и яркими до галлюцинаций. Рэйчел являлась ему не только  в  те
долгие ночные часы, когда он в лютой  мужской  тоске  ворочался  на  своей
узкой койке, физически ощущая рядом с собой ее нагое тело, но и  когда  он
прокладывал курс, вертел ручки перископа или просто сидел, слушая "травлю"
своих офицеров. Он вдыхал аромат ее кожи. Он чувствовал ее присутствие.
   Покашливание  старшего  помощника  отвлекло  его  от  этих  мысл