ее  конце,  где  стояли  резервные  машины.  Пикирующий
бомбардировщик с номером "243" стоял последним  в  последнем  ряду.  Такии
крикнул, подойдя поближе:
   - Старшина первой статьи Йоситоми, где вы тут?
   На зов из кабины самолета  на  крыло  выбрался  механик  в  замасленном
зеленом комбинезоне. Он спрыгнул на палубу и вытянулся перед  офицерами  -
приземистый, кругленький,  седой,  с  лукаво  поблескивающими  глазками  и
веселым выражением лица. "Настоящий гном", подумал Брент.
   Однако заговорил Йоситоми в скорбно-торжественном тоне:
   - Прошу принять, господин лейтенант, соболезнования  по  случаю  гибели
младшего лейтенанта Мотицуры. Замечательный был штурман.
   - Боги взяли его к себе, - ответил Такии и кивнул на самолет: -  Готова
машина?
   - Полностью готова, -  с  гордостью  ответил  механик  и  повернулся  к
Бренту. - Для нас большая честь, мистер Росс,  служить  с  вами!  В  грязь
лицом не ударим. Но вы, мне сдается, ранены?
   Американец притронулся к забинтованной щеке:
   - Пустяки. До свадьбы заживет.
   - Руки целы, глаза тоже -  что  еще  нужно  стрелку-радисту?  -  сказал
Такии.
   Широкая плутоватая улыбка заиграла на лице механика:
   - Вся наша БЧ радовалась, узнав, какой урок вы  преподали  этой  свинье
Кеннету Розенкранцу, мистер Росс.
   - Спасибо на добром слове, старшина, но, как видно, он его  не  усвоил.
Придется повторить.
   - D3A вам поможет, - механик ласково похлопал по обтекателю.
   - Розенкранцем займутся  Исикава  и  Мацухара,  -  проворчал  Такии.  -
Брент-сан, тебе приходилось летать на пикирующем бомбардировщике?
   - Нет.
   Такии подошел к правому крылу и голосом экскурсовода начал:
   - В императорском военно-морском  флоте  он  именуется  "бомбардировщик
авианосного базирования тип 99  модель  11".  Американцы  во  время  войны
называли   его   "Вэл".   Это   лучший    из    существующих    пикирующих
бомбардировщиков, и он потопил кораблей противника больше, чем  какой-либо
другой самолет. А эти тормозные щитки  -  мое  изобретение!  Позволяют  не
терять управления при пикировании на скорости в двести сорок узлов.
   Брент присвистнул:
   - Камнем вниз на ста пятидесяти милях в час...
   -  Пикирование  под  прямым  углом  не   производится,   Брент-сан,   -
снисходительно улыбнулся летчик. -  Мы  держим  обычно  от  пятидесяти  до
семидесяти градусов, чтобы достичь нулевого угла атаки на крыло.  -  Такии
подлез под бомбу, прикрепленную к брюху  самолета.  -  Видишь,  Брент-сан:
двести пятьдесят килограммов и подвешена, обрати внимание, на такой  вроде
бы трапеции - летит, раскачавшись, как акробат, с отрывом, чтоб не  задеть
ненароком пропеллер. И под крыльями еще пара шестидесятикилограммовых.
   - Господин лейтенант, - сказал механик. - Новый мотор.
   - Разве не "Сакаэ"?
   - Никак нет: "Мицубиси". 2600 оборотов в минуту,  1300  лошадиных  сил,
максимальная скорость 428 км/час.
   - Неплохо, правда, Брент-сан? 266 миль/час.
   Брент провел ладонью по массивной стойке колеса:
   - Шасси не убираются по образцу германского Ju-87!
   - Вовсе не по образцу, - обиделся механик.
   - Эту машину разработал и  спроектировал  Токухисиро  Гоаке,  -  сказал
Такии. - Оригинальная конструкция. А уж если речь зашла  о  копиях,  то  и
"Юнкере", и ваш "Дуглас SBD" до странности похожи на  наш  самолет,  да  и
появились они позже.
   Оба  старика  с  гордостью  переглянулись,   многозначительно   покивав
головами.
   - Понятно, - промямлил Брент, досадуя, что  затронул  такую  щекотливую
тему: обсуждать с бешено самолюбивыми японцами вопросы приоритета - то же,
что сверлить больной зуб.
   Такии влез на крыло и оказался в  кабине.  Брент,  ухватясь  за  крыло,
поставил ногу на скобу и подтянулся вверх. В пожилом  оружейнике,  который
возился в отсеке стрелка-радиста, вставляя  диск  в  пулемет  "Намбу",  он
узнал Хирануму - того самого старшину, что  командовал  караулом  в  день,
когда он впервые сцепился с Юджином Нибом.
   - Очень рад вас видеть, мистер Росс,  -  приветливо  улыбнулся  тот.  -
Давненько не видались: с тех пор, как вы решили  выбить  немного  дури  из
этого патлатого террориста.
   Брент улыбнулся в ответ.  И  Хиранума,  и  Йоситоми,  не  сговариваясь,
напомнили ему обе его  кровавые  драки,  и  было  ясно,  что  вся  команда
"Йонаги" ничего другого и знать о нем не хочет. Старик, отвечая на вопрос,
который Брент только собирался задать, сказал:
   - Я слышал, что вы полетите на  "два-четыре-три"  стрелком-радистом,  и
решил своими руками подготовить к бою ваше штатное оружие,  -  он  ласково
погладил кожух "Намбу".
   Брент расплылся в широкой благодарной улыбке:
   - Спасибо, старшина, - он кивнул на пулемет. - Дисковый?
   - Так точно, дисковый: по девяносто  семь  патронов  в  каждом.  Четыре
запасных диска.
   - Но я никогда не имел дела с этой системой, - покачал головой Брент.
   -  Отличная  машинка,  господин  лейтенант,  останетесь   довольны,   -
попытался убедить его явно огорченный старшина.
   - Но как же я без навыка буду менять диски в бою? Я привык к ленте.
   - Раз так, я сейчас же его заменю, не беспокойтесь, мистер Росс.
   - Правда? Там ведь надо монтировать под палубой зарядный ящик...
   Старшина, успокаивающе взмахнув руками, повернулся к Такии:
   - Господин лейтенант, мистер Росс предпочитает воевать с  боекомплектом
в ленте. Вы разрешите заменить?
   - Пожалуйста. Можем выдать ему даже рогатку, если он захочет.
   Все засмеялись. Такии с улыбкой выбрался из кабины на крыло:
   - Молодец, Йоситоми! Все в лучшем виде! А нам с тобой, Брент-сан,  пора
на инструктаж. Скоро три. Как вы,  американцы,  выражаетесь  -  времени  в
обрез.
   Они спрыгнули на палубу и направились к подъемнику.


   Помещение на галерейной палубе было забито до  отказа.  Брент,  сидя  в
задних рядах и потягивая кофе, смотрел на свою карту, слушая стоявшего  на
возвышении Даизо Сайки. Все были уже в коричневых  летных  комбинезонах  и
шлемах, поверх которых шли хатимаки - узкие полоски материи с иероглифами,
свидетельствовавшими о готовности умереть за императора,  а  офицеры  -  с
мечами. Брент не надел хатимаки, но по настоянию Такии, пристегнул к поясу
свой  меч.  "Я  спикирую  так  низко,  что  ты  сможешь   проткнуть   этих
свиней-террористов клинком", - со смехом посулил он. Адмирал  Марк  Аллен,
когда Брент проходил мимо него по коридору,  с  недоумением  воззрился  на
богато изукрашенный эфес меча, но ограничился лишь тем, что сказал:
   - Удачи тебе, Брент, и доброй охоты.
   Сайки, поблескивая пенсне,  чудом  державшемся  на  приплюснутом  носу,
водил указкой по большой карте и говорил высоким, напряженным голосом:
   - Стартуем с тридцати трех градусов десяти минут широты и ста  двадцати
восьми градусов долготы, в четыре тридцать. Идем курсом два-семь-пять,  на
высоте одна тысяча двести метров, со  скоростью  двести  девяносто  шесть.
Достигнув острова Хатхэдо, - он ткнул указкой в  юго-западную  оконечность
Кореи, - курсом ноль-ноль-ноль идем  на  Хэджу.  Это  крупный  центр  КНДР
северней Инчхона. Наша цель - в пятидесяти пяти километрах от него в глубь
страны. Курс - ноль-четыре-пять. Здесь за шесть минут набираем высоту  три
тысячи.
   Брент, как и все остальные, усердно записывал.
   - А как с радарами  противника?  -  спросил  молодой  летчик,  сидевший
неподалеку.
   - Торпедоносцы подполковника Окумы - восемнадцать единиц - и двенадцать
истребителей подполковника Мацухары будут там раньше  нас,  и  ко  времени
нашего появления противнику уже будет не до нас. Наша задача -  разбомбить
ангары, поджечь бензохранилища и пропахать все из пушек и пулеметов!
   - Уничтожить всех! - выкрикнул кто-то.
   - Банзай! Банзай! - подхватили остальные.
   Сайки,  переводя  дух  и  утирая  взмокший   лоб,   замолчал.   Пенсне,
соскользнув с влажной от пота переносицы, упало  на  палубу,  и  лейтенант
испуганно  вздрогнул,  словно  счел  это  дурным  предзнаменованием.   Его
адъютант подобрал осколки.
   - Господин лейтенант, - нарушил молчание молодой летчик. - Какие у  нас
будут позывные?
   Сайки заглянул в свои записи.
   - "Йонага", как всегда, - "Сугроб". Бомбардировщики - "Львы",  самолеты
подполковника Окумы - "Драконы".  Истребители  прикрытия  -  "Эдо",  -  он
посмотрел на разбитое пенсне, лежавшее перед ним.
   - Каким курсом будем возвращаться? Где рандеву с "Йонагой"?  -  спросил
Йосиро Такии.
   - Ах да! После атаки на небольшой высоте курсом  ноль-девять-ноль  идем
над Японским морем  до  сто  тридцатого  меридиана.  В  ста  километрах  к
юго-востоку от корейского побережья выходим на курс один-восемь-ноль, идем
над Корейским проливом к острову Цусима, где нас примет авианосец.  Он  на
скорости двадцати  четырех  узлов  пойдет  курсом  два-два-ноль.  Подбитым
машинам, которые не смогут дотянуть до "Йонаги", садиться здесь и здесь, -
он показал на острова Кюсю и Хонсю,  -  на  запасные  аэродромы  в  Мацуэ,
Нагато, Фукуоке. Они неподалеку от объекта  нашей  атаки  и  будут  готовы
принять нас. Напоминаю о необходимости хранить полное радиомолчание,  пока
не обнаружите противника, или пока вас не вызовет подполковник Мацухара. -
Он обвел взглядом сидевших перед ним пилотов и стрелков. - И еще  одно:  к
моменту нашего возвращения уже может начаться атака оставшихся на "Йонаге"
самолетов на арабский конвой. - Он нервно  перевел  дыхание.  -  Так  вот:
адмирал  Фудзита  приказал  всем,  у  кого   останутся   неизрасходованные
боеприпасы, поддержать ее своим огнем и топить все  корабли,  которые  еще
будут на плаву.
   С криками "банзай!" несколько молодых пилотов и  стрелков  вскочили  на
ноги, но тут же сели на  места.  Воцарилось  какое-то  неловкое  молчание.
Сайки продолжал посматривать на  свое  разбитое  пенсне.  Поднялся  старый
Йосиро Такии.
   - Господин лейтенант, - прозвучал его голос. - Я здесь старше всех - не
чином, а годами. Вы позволите мне напутствовать моих боевых  товарищей?  -
Сайки кивнул с явным облегчением,  как  человек,  которого  освободили  от
непосильной и неприятной ноши. Такии обвел глазами лица молодых  летчиков.
- Нам предстоит тысяча шестьсот километров полета, в трех баках  у  нас  -
тысяча литров бензина, и ни одна его капля не должна пропасть впустую.  Мы
пойдем с полным бомбовым грузом, с полными баками - это  большая  нагрузка
на двигатели, и все же старайтесь держать тысячу сто  оборотов  в  минуту.
Давление на входе должно быть максимальным, а смесь - как можно беднее.  -
Он сжал пальцами рукоять меча. - Конечно, машина машине рознь, но  все  же
запомните мой совет: обедняйте смесь, чтобы в любую минуту быть готовым  к
форсажу. - Он повернулся к Сайки: -  Вот  и  все,  что  я  хотел  сказать,
господин лейтенант.
   - Благодарю вас, - ответил тот и вновь погрузился в молчание.
   - Конверты, господин лейтенант?.. - решился напомнить один  из  молодых
пилотов.
   - Что? Ах да! Конечно-конечно,  -  Сайки  потряс  головой,  словно  его
внезапно разбудили.
   Брент и Такии недоуменно переглянулись. С  командиром  эскадрильи  явно
творилось что-то неладное. Что он - трусит? Или заболел?
   Были принесены и розданы конверты и  ножницы.  Одни  летчики  состригли
несколько волосков, другие - ноготь: по обычаю,  это  делалось  для  того,
чтобы родным было что похоронить в том случае, если пилот будет  сбит  над
морем или сгорит вместе с самолетом.
   Такии отказался, сказав:
   - У меня никого нет на свете, и пусть о моей кремации заботятся арабы.
   Затем было разлито сакэ, и каждый получил  по  орешку.  Все  встали,  и
Сайки, не сумевший совладать с дрожью голоса, провозгласил:
   - Да здравствует император!
   - Да здравствует император! - хором откликнулись офицеры.  Каждый  съел
орешек и выпил сакэ.
   В эту минуту из динамиков донеслось:
   - Экипажи самолетов первого эшелона - по машинам!
   Снова грянуло "банзай!", и летчики толпой устремились к выходу.


   Полет проходил  без  всяких  неожиданностей.  На  чистом,  синем,  лишь
кое-где подернутом кучевыми облачками  небе  не  было  и  следа  вчерашней
грозы. Только на востоке туман и клубящиеся тучи были окрашены рождающимся
солнцем с одной стороны в ярчайшие тона пунцового и оранжевого, а с другой
-  там,  куда  не  дотягивались  лучи,  -   оставались   тускло-серыми   и
мертвенными. Бомбардировщики,  как  всегда,  шли  клином,  и  восемнадцать
пулеметов  на  хвостовых  турелях  в  случае   нападения   могли   создать
перекрещивающимися секторами  обстрела  сплошное  поле  огня.  Сзади  и  с
флангов - в самых уязвимых местах - летели наиболее опытные экипажи.
   Далеко впереди Брент видел строй торпедоносцев Окумы, а вокруг  тяжелых
машин нетерпеливо и беспокойно, словно борзые, вынужденные  подстраиваться
к неспешному шагу грузных хозяев, рыскали и вились в  воздухе  истребители
прикрытия. Брент время  от  времени  переключался  с  частоты,  отведенной
бомбардировщикам, на частоту истребителей  и  обратно,  но  слышал  только
треск статических разрядов да слабый вой  далеких  корейских  радаров.  Со
вздохом он поводил вверх-вниз стволом "Намбу", насторожился  было,  увидев
какие-то летящие точки, но сейчас же понял, что это чайки, и сам засмеялся
над своей мнительностью.
   Наконец после полутора часов полета торпедоносцы  повернули  в  сторону
побережья, а бомбардировщики стали набирать высоту, углубляясь в воздушное
пространство Кореи. Истребители  включили  форсаж  и,  круто  взяв  вверх,
разделились: шесть троек пошли прикрывать "Накадзимы", три тройки остались
с бомбардировщиками. В наушниках переговорного устройства прозвучал  голос
командира:
   -  Хэджу!  -  Такии  показал  на  раскинувшийся  на  берегу  город.   -
Внимательней, Брент-сан, сейчас могут появиться их патрули.
   -  Понял,  командир,  -  ответил  Брент,  подумав  про  себя:   "Сейчас
начнется".
   Им овладело уже привычное  ощущение  покорной  беспомощности,  знакомое
всем, кто идет в бой. Подчиняясь силе обстоятельств, сложившихся так, а не
иначе, и воле людей, он оказался здесь, в воздухе, и через  минуту  другие
люди обрушат на него шквал стали и огня, стараясь  убить  его.  Ничего  не
зависело от него - он не мог ни отклониться с курса,  проложенного  кем-то
другим, ни изменить скорость, ни прекратить  полет,  ни  вернуться.  Чужая
воля управляла им, и каждый раз перед боем  он  чувствовал  это  странное,
досадливое разочарование. Что там впереди - Эверест? Фудзияма?  Он  должен
взобраться на вершину, все прочее - добро и зло, и даже ненависть к  врагу
- потеряло значение.
   Они шли над Северной Кореей, продолжая плавно  набирать  высоту,  когда
радио наконец ожило, и на  частоте  бомбардировщиков  прозвучал  спокойный
голос Окумы:
   - Бьем по капонирам и ВПП!
   Затем отдал своим летчикам привычную команду Йоси Мацухара:
   - Истребители! Атакуем с четырех тысяч курсом  ноль-ноль-ноль!  Исикава
прикрывает сверху.
   Такии показал вниз, и далеко внизу, под  правым  крылом,  Брент  увидел
заходящие на атаку торпедоносцы и истребители, которые на  бреющем  полете
проходили над аэродромом, поливая его огнем  и  бросая  легкие  осколочные
бомбы. Два ангара и полдюжины самолетов горели, но зенитная артиллерия уже
опомнилась, и небо было все исполосовано трассирующими очередями и покрыто
бурыми комочками дыма. Брент, подняв очки на  лоб,  поглядел  наверх,  где
вовсю кипела беспорядочная схватка,  распавшаяся  на  отдельные  поединки.
Шесть или семь "Мессершмиттов" крутились в воздухе,  и  Мацухара  вел  два
своих звена на  отчаянный  лобовой  перехват.  Три  истребителя  горели  и
рассыпались в воздухе, падая на востоке. Медленно распустился белый цветок
парашюта.
   В наушниках раздался пронзительный голос Сайки:
   - Приготовиться к атаке! За мной!
   Но прежде чем он успел перейти  в  пике,  из-под  облаков  стремительно
вырвались четыре "Мессершмитта" - клетчатый, красный и два черных.  Брент,
с трудом подавляя волнение, сказал в микрофон:
   - Я - "Лев Три". Вижу истребители противника на два-два-ноль.
   Сайки ничего не ответил, но Брент увидел,  как  стволы  всех  хвостовых
пулеметов двинулись  вверх  и  влево.  Клетчатый  вплывал  в  первый  круг
искателя. "Давай-давай, ползи", - сквозь стиснутые  зубы  процедил  Брент,
однако Фрисснер вильнул вправо, и на его  месте  оказался  кроваво-красный
Me-109.
   - Розенкранц... Давно не видались. Ты испекся.
   Два черных замыкающих истребителя, разойдясь в стороны, пристроились  к
фронту  Фрисснера  и  Розенкранца.  Восемь  20-мм  орудий,  восемь  7,7-мм
пулеметов    образовали    смертоносный     клинок,     занесенный     над
бомбардировщиками, и открыли огонь одновременно. В то же мгновение один из
D3A получил от Фрисснера залп всем бортовым оружием, разрубивший его почти
пополам: хвост отвалился и стал, как маленький  самолетик,  планировать  к
земле. Вошедшая в штопор машина обогнала его с пронзительным воем.  Другой
бомбардировщик, разбрызгивая масло и бензин из  расстрелянного  двигателя,
вспыхнул, оранжевым пламенем и, кувыркаясь, пошел вниз, оставляя за  собой
длинную ленту черного дыма.
   Красный Me-109 был уже в третьем круге, и Брент, не беря  упреждения  и
целясь прямо в пропеллер, нажал  на  гашетку.  Но  Кеннет  Розенкранц  был
слишком опытным воздушным бойцом, чтобы лететь по прямой дольше нескольких
секунд. Он дернулся вправо, перешел в почти отвесное пике и, проходя мимо,
развалил серией снарядов заднюю кабину ближайшего к нему  бомбардировщика.
Стрелок был убит, но самолет остался в строю. "Мессершмитты" исчезли, и за
ними в погоню устремились шесть "Зеро" Таку Исикавы. Однако все знали, что
им не угнаться за германскими машинами.
   Зенитки между тем  продолжали  вести  неистовый  заградительный  огонь,
залив чистое стекло неба сплошными сливающимися кляксами  разрывов.  Брент
почувствовал, что Такии снизил  скорость  и  опустил  тормозные  щитки.  В
наушниках раздалась пронзительная команда  Сайки,  и  его  самолет  первым
перешел в пикирование.
   Спустя несколько секунд все бомбардировщики уже мчались в этот пылающий
и взрывающийся ад, порожденный ими самими, а он встречал их шквалом  огня:
били 80-мм  орудия,  40-  и  20-мм  автоматические  пушки  и  неисчислимое
множество спаренных и счетверенных зенитных пулеметов. Снаряды  рвались  в
воздухе,  разбрасывая  окутанных   рыжим   дымом,   раскаленных   докрасна
осьминогов шрапнели, и светящиеся струи трассирующих очередей  тянулись  с
земли со всех сторон. Самолет справа от Брента потерял крыло, выбросил  из
пробитого бака белый фонтан бензина и  взорвался  с  таким  грохотом,  что
воздушная волна паровым молотом обрушилась на "243", сильно  тряхнув  его.
Посмотрев вниз, лейтенант  не  поверил  своим  глазам:  Сайки  отвернул  в
сторону и летел к какому-то строению, стоявшему не меньше чем в двух милях
от аэродрома. Такии закричал в микрофон, указывая командиру группы на  его
ошибку, но ответа не последовало. В наушниках Брента  наперебой  зазвучали
голоса других пилотов - Сайки не отзывался. И к ужасу  американца,  четыре
бомбардировщика ринулись вслед за командиром в эту бесцельную атаку. Такии
и  десятеро  других  продолжали  пикировать  на  аэродром,  рассудив,  что
первоначальный приказ был - самим выбирать цели и страннейший маневр Сайки
их не касается.
   - Сейчас мы их выкурим из этого ангара,  -  прокричал  Такии,  глядя  в
прицел.
   Брент видел внизу огромный нетронутый огнем  ангар,  перед  которым  на
бетонированной площадке стояли четыре многомоторных самолета. Люди, отсюда
казавшиеся муравьями, пытались с помощью маленьких тракторных тягачей и на
руках вытянуть самолеты на ВПП.
   Хотя сердце у  Брента  колотилось  уже  где-то  в  горле,  он  сохранил
полнейшее хладнокровие. С новой силой взревел мотор, взвизгнули  тормозные
щитки, закручивая воздух вокруг самолета в маленькие смерчи,  -  с  Брента
сорвало  повязку.  Земля  неслась   на