,  вы
проявили гуманизм, когда запретили иммиграцию из Японии в двадцатые  годы,
а потом велели нам убираться из Китая и наложили эмбарго на поставки нефти
в Японию в тридцатые? Одной рукой вы даете нам пощечины, а другой  мешаете
защищаться? - Глаза старика воинственно засверкали. - Когда же мы начинаем
отстаивать наше право бороться за Азию для азиатов, вы  начинаете  убивать
всех подряд.
   - Значит, вы верите в то, что атомные бомбы были и впрямь сброшены?
   Старик выставил руки ладонями вперед:
   - Это все не имеет никакого значения. Когда  же  вы,  капитан,  поймете
главное!
   - Главное? В чем оно состоит?
   - "Йонага" получил  боевой  приказ,  капитан.  Мы  сделаем  все,  чтобы
выполнить поставленную перед нами задачу.
   - Вы хотите уничтожить Перл-Харбор?
   - Ну да. Поймите, раз нам дан приказ, мы обязаны его  выполнить.  Любой
ценой.
   -  Приказ  -  мчаться  навстречу  беде?  Неужели,  адмирал,   это   ваш
единственный разумный довод? Неужели у вас не существует иного оправдания?
   - Вы сами командовали, капитан.  Меня  удивляет,  что  вы  задаете  мне
подобные вопросы.
   - Есть пределы, за которыми командир уже не имеет  права  ссылаться  на
полученный им приказ. Командир обязан взвесить шансы на успех,  подсчитать
возможные потери. Приемлемы ли ваши предполагаемые потери? В состоянии  ли
вы нанести противнику достаточный урон? Да и вообще можете ли вы добраться
до цели? Или вы готовы поступиться "Йонагой", бросить  корабль  в  костер,
как обломок доски,  выброшенный  на  берег  волнами?  В  костер  во  славу
проигранного дела?
   Лицо старика сморщилось еще больше. На нем появилось подобие улыбки.
   - Капитан, вы сделались очень красноречивым, и в  вашей  риторике  есть
своя убедительность.  -  У  Росса  снова  затеплилась  надежда.  -  Вы  бы
предпочли, чтобы "Йонага"  развернулся,  отправился  назад,  в  Японию,  и
спокойно бросил якорь в Токийском заливе?
   - Ну да...
   Фудзита долго и пристально смотрел на Росса.
   - Не для того строили этот авианосец, не для того его оснащали, не  для
того готовились члены его экипажа, чтобы вдруг взять и повернуть  обратно,
не выполнив боевого задания.
   - Это уже не имеет никакого значения, адмирал. Война давно окончена.
   - Предположим, вы правы, -  Росс  снова  воспрял  духом.  Неужели  дело
сдвинулось с мертвой  точки?  -  Но  скажите,  капитан,  когда  в  истории
человечества люди создавали военную машину и не пользовались ею?
   Порох вздрогнул, словно его ударило током.
   - Вы хотите сказать: "Йонага" должен атаковать Перл-Харбор, потому  что
"Йонага" существует?
   - Разве человечество не руководствуется в своих действиях именно  такой
логикой?
   - Нет!
   - Да!
   - Нет!!! - чуть не крикнул Росс.
   - Ошибаетесь, капитан. Если уж человек брал в  руки  оружие  и  взводил
курок, он всегда стрелял.
   - Даже если целился себе в голову?
   - Даже тогда. Должен ли я еще раз напомнить  вам  о  ваших  собственных
атомных бомбах?
   Росс в отчаянии воздел вверх руки.
   - Значит, задание надо выполнить только потому, что "Йонага" оказался в
этой точке и у него есть приказ. Ну где тут логика, адмирал?
   - Прецедент, капитан. Прецедент.
   - Какой прецедент?
   - Вы верите в то, что нюрнбергские процессы действительно имели место?
   - Это факт истории.
   -  Мы  собрали  огромное  количество   информации   относительно   этих
процессов. Предположим даже, что они и впрямь состоялись? - Росс кивнул. -
Скольких невинных людей уничтожили немцы в газовых камерах?
   - От восьми до десяти миллионов.
   - Какой аргумент в защиту Геринга, Йодля, Риббентропа, Кейтеля и прочих
подсудимых приводили адвокаты?
   - Выполнение приказа, - неохотно буркнул Росс.
   - Вот именно, капитан. Итак, немцы просто выполняли данный им приказ.
   - И с десяток из них были за это казнены, адмирал.
   - Если все  это  действительно  так,  то  это  просто  неслыханно.  Это
беспрецедентно. Незаконно.
   - Незаконно?
   - Да, законы,  по  которым  они  были  осуждены,  вошли  в  силу  после
совершения деяния.
   - Неважно...
   - По-моему, это как раз самое важное...
   - Но при чем тут Нюрнберг? При чем тут нацизм?
   - Дело в том, капитан, что мы, военные,  при  наличии  соответствующего
вооружения и имея приказ, обязаны его выполнить. Мы  делаем  то,  что  нам
велят. Мы обязаны так поступать. У нас нет выбора. В противном случае  моя
или ваша жизнь теряет смысл. Приказ - это святое. Он существует для  того,
чтобы его выполнять. В  каком-то  смысле  все  те,  кто  облечен  властью,
являются самураями. - Сухой кулачок Фудзиты ударил по крышке стола. Затем,
отчеканивая каждое слово, он произнес: - Мы выполняем приказы.  Понимаете?
Мы их выполняли, выполняем и будем выполнять, не обсуждая последствия.
   - Значит, погибнут еще сотни, тысячи людей.
   - Я мчусь навстречу беде, капитан, - старый моряк улыбнулся так, что от
него повеяло вечностью.
   В дверь постучали. Вошел Хирата.
   - Адмирал, - сказал он, выпрямившись. - Лейтенант Мори готов.
   - Отлично.
   Затем, поглядев на Росса, Хирата продолжил:
   - Лейтенант  требует  присутствия  двух  волосатых  варваров,  адмирал.
Собственно, он обещает, адмирал,  провести  всю  церемонию  на  английском
языке.
   - Церемония? - переспросил Росс, вцепившись в подлокотники. - Та самая?
   - Вы пытаетесь понять нас, наши мотивы, источники,  откуда  мы  черпаем
силы, - говорил адмирал с улыбкой. - Вам не терпится узнать  нашу  логику.
Раньше вы упомянули об  обломке  дерева,  выброшенном  морем  на  сушу,  и
сравнили  с  ним  "Йонагу".  Вам  никогда  не   доводилось   рассматривать
древесину, побывавшую в море?
   - Я вас не совсем понимаю...
   - Японцы убеждены, что природа - хороший учитель. Когда-нибудь возьмите
в руку кусочек такого дерева и внимательно его разглядите. Вы увидите, что
море вымывает все мягкое, податливое,  оставляя  лишь  самое  прочное.  Вы
поймете, как укрепляются волокна японского характера, узнаете то, чего  не
в силах постичь  западное  сознание.  Через  несколько  минут  вы  станете
свидетелем события, которое убедит вас в нашей силе, в нашей верности духу
бусидо. Вы поймете, что означает умение самурая выполнять приказ и к каким
последствиям может привести ослушание.
   - О каких последствиях идет речь?
   - Лейтенант Мори  ослушался  приказа.  Теперь  он  искупит  свою  вину,
реабилитирует себя тем, что совершит харакири, ритуальное самоубийство.
   - Он вспорет себе живот?
   - Да. Ведь он открыл огонь  по  автожиру  Береговой  охраны  без  моего
приказа.
   Росс начал смутно  припоминать  тот  инцидент.  Да,  он  наконец  снова
вернулся памятью к недавним событиям. Адмирал тогда еще пришел в ярость.
   - Неужели из-за этого пустяка он выпустит себе кишки?
   - У нас есть пословица, капитан. "Истинное мужество заключается в  том,
чтобы жить, когда надо жить, и умереть,  когда  надо  умереть",  -  сказал
адмирал и затем проговорил, словно отрезал: - Приказ есть  приказ,  и  его
необходимо выполнять. Только так ведут себя люди чести.


   Двое охранников отвели Росса на ангарную палубу, где он оказался  перед
помещением, сооруженным из некрашеных досок. Внутрь вела одна-единственная
дверь. Возле нее Росс увидел Эдмундсона под  охраной  еще  двоих  японцев.
Американцы обменялись приветствиями, а японцы молча стояли и  смотрели  на
них.
   Палуба  была  заполнена  рядами  самолетов.  В  лучах  прожекторов,  на
потолке, Росс  прекрасно  видел,  как  вокруг  них  копошились  техники  и
механики,  проверяли  двигатели,  закрылки,  элероны,   щелкали   рычагами
управления. Бомбы и торпеды по-прежнему находились на стеллажах,  бензином
пахло все так же слабо.
   - Похоже, через задний подъемник они  отправляют  самолеты  наверх  для
нового патрулирования. А всерьез атаковать пока не  собираются,  -  сказал
Росс Эдмундсону, на что тот кивнул.
   - Что случилось, капитан? -  спросил  Тодд  после  паузы.  -  Я  слышал
стрельбу, вой, грохот.
   Капитан  коротко  поведал  матросу  о  том,  что  случилось  с  русским
самолетом.
   - Господи, капитан, неужели они не соображают, что  русские  не  просто
запеленговали их, но и навели на них свои ракеты. Ядерные ракеты!
   - Им все равно, Тодд. Самурай живет  для  того,  чтобы  умереть.  -  Он
показал рукой на вход в помещение и сказал: - Мы будем  свидетелями  того,
что делает самурай, который нашел подходящий повод расстаться с жизнью.
   - Что-что?
   - Видишь цветы по обе стороны от двери? Это  императорские  хризантемы.
Символ его императорского величества. А вот  эта  позолоченная  доска  над
входом  называется  тори.  -  Молодой  матрос  кивнул.  -  Это,  наверное,
сочетание  буддийского  храма  и  синтоистской  усыпальницы.   Мы   станем
свидетелями того, как один из этих головорезов вспорет себе брюхо!
   - Что? Но почему?  -  Тодд  слегка  побледнел.  -  Он  совершил  что-то
ужасное?
   - Нет, сущий пустяк. На какое-то мгновение, как они выражаются, потерял
лицо.
   В этот момент появился адмирал Фудзита в сопровождении капитана второго
ранга Хираты и капитана второго ранка Кавамото.  Хирата,  сжимая  рукоятку
меча, злобно покосился на Росса. Тот  только  плюнул  на  палубу.  Фудзита
кивком головы показал на  загадочное  помещение,  и  Росса  с  Эдмундсоном
затолкали внутрь.
   ...Оказавшись внутри, Росс обнаружил там многое из того, что  и  ожидал
там увидеть. Действительно, это было нечто вроде храма.  Но  там  не  было
большого нефа с нишами. Вместо этого он увидел около сотни офицеров в  три
шеренги, смотревших на алтарь, устроенный у переборки. По обе  стороны  от
алтаря  были  полки,  а  на  них  сотни  маленьких  белых   шкатулочек   с
иероглифами. Алтарь находился между двух статуй Будды. В центре  помещения
имелось небольшое возвышение, примерно в десять квадратных  футов.  Помост
был покрыт алым ковром. Палубного настила  не  было  видно  нигде.  Вокруг
помоста все было застлано красивыми белыми циновками.
   - В этих шкатулках, -  прошептал  Росс  Тодду,  -  находится  пепел  их
умерших. Они готовы на все, лишь бы доставить эти штучки назад в Японию. -
Ради этого они готовы бросить вызов кому угодно и даже умереть.
   Тодд мгновение подумал, затем тихо прошептал:
   - Им предстоит заполнить еще пару тысяч таких  шкатулочек.  Тогда  дело
будет сделано.
   Росс обратил внимание, что над алтарем имеется большой  каллиграфически
выписанный черным иероглиф.
   - Вечное спасение, - прошептал он  перевод  на  ухо  Эдмундсону.  -  Мы
увидим спасение лейтенанта Тако Мори на кончике его вакидзаси.
   - Вакидзаси?
   - Ритуальный кинжал.
   Внезапно, без команды, офицеры в парадной  синей  форме  повернулись  к
адмиралу и поклонились. Фудзита поприветствовал каждую из шеренг отдельным
кивком.
   Американцев вытолкнули вперед.
   - Кланяйся, краснорожая свинья, -  прошипел  Хирата,  тыкая  кулаком  в
поясницу Росса. Иноземцы поклонились трижды по разу каждой шеренге.  Затем
их пихнули в шеренгу, где Росс и Эдмундсон оказались рядом с Фудзитой.
   В задней части помещения произошло какое-то движение,  и  гулкие  крики
механиков,  обслуживавших  самолеты,  и  соответствующие  лязг  и   грохот
прекратились. Затем в помещении воцарилось молчание. Вошел лейтенант  Тако
Мори, за которым следовали трое офицеров. Худощавый,  с  длинными  черными
волосами, собранными в узел на затылке,  лейтенант  был  облачен  в  белую
накидку с крыльями.
   Фудзита обернулся к Россу и тихо сказал:
   - Вы, капитан, конечно, неплохо разбираетесь во  всем,  что  связано  с
Японией, но вряд ли когда-либо были свидетелем харакири.
   Росс посмотрел на плоское морщинистое лицо старика и ответил:
   - Верно, адмирал, но, признаться, это то, без чего  я  как  раз  вполне
могу обойтись.
   - Вам обоим полезно посмотреть на это, - возразил адмирал. - Мир должен
видеть проявление истинного духа ямато.
   - То бишь японского духа, - пояснил Росс своему молодому спутнику.
   Снова наступило молчание. Лейтенант Мори и его свита остановились перед
адмиралом. Человек в белом  глубоко  поклонился.  На  этот  низкий  поклон
адмирал ответил коротким кивком. Затем Мори поклонился каждой из шеренг, и
офицеры ответили на его приветствие также поклоном.
   Медленно, с большим достоинством, осужденный на смерть взошел на помост
и распростерся ниц перед алтарем. Так он  провел  несколько  минут,  затем
встал, повернулся лицом к адмиралу и сел, скрестив  ноги.  Слева  к  нему,
крадучись, стал подходить офицер, не спуская глаз с лица Мори.
   -  Лейтенант  Мори  попросил,  чтобы  все   детали,   все   подробности
предстоящего были как следует  объяснены  вам,  -  мягко  сказал  адмирал,
повернувшись к  американцам.  -  Офицер  слева  -  капитан  второго  ранга
Иоситомо Ота. Он лучший друг лейтенанта  Мори.  На  него  возложена  очень
важная  обязанность.  Если   лейтенант   Мори   проявит   нерешительность,
колебания, Ота должен немедленно обезглавить его. Если же Мори  безупречно
выполнит все, что положено для харакири, капитан второго ранга  Ота  затем
нанесет один удар мечом и завершит церемонию.
   Американцы переглянулись и молча кивнули. Адмирал Фудзита посмотрел  на
обреченного и поднял руку. Один из офицеров сделал шаг вперед. В  руках  у
него был поднос, на котором лежал кинжал, завернутый в папиросную бумагу.
   - Это вакидзаси, - сказал адмирал Фудзита как бы  самому  себе.  В  его
голосе чувствовалось благоговение. - Длина - девять  с  половиной  дюймов,
острие и кромки - как бритва.
   У Росса внутри что-то оборвалось. На ладонях выступила испарина.
   Человек с  ритуальным  кинжалом  опустился  на  пол  и  передал  оружие
осужденному, который с почтением принял его, поднял к лицу  и  внимательно
осмотрел, затем положил перед собой.
   - Я, и я один, - внезапно  заговорил  лейтенант  Мори  глухим  голосом,
доносившимся словно из кратера, - приказал открыть огонь по автожиру -  до
того как наш высокочтимый командир соблаговолил отдать такое распоряжение.
За это преступление я сейчас убью себя, вспоров себе живот, и  прошу  всех
быть тому свидетелями. - Обреченный на смерть  вынул  из-за  пояса  листок
бумаги.
   - Его предсмертное стихотворение, - сказал Фудзита краешком рта.
   Мори стал читать:
   - Голубое небо и море - единое целое, они сливаются  в  отдалении,  как
сливаются жизнь и смерть, становясь вечностью, совершенным сейчас. - Затем
он отпустил листок, и тот стал падать вниз.  На  помосте  остались  только
лейтенант Мори и каисаку. Мори поклонился и затем снял накидку,  подоткнув
рукава под колени.
   - Он сделал это, чтобы не дать себе упасть вперед, - пояснил Фудзита. -
Тогда  бы  ассистенту  пришлось   изрядно   потрудиться,   чтобы   нанести
один-единственный точный удар.
   Словно в трансе, Росс наблюдал, как Мори твердой  рукой  взял  лежавший
перед ним  кинжал,  посмотрел  на  него  задумчиво,  с  какой-то  странной
любовью, затем несколько раз глубоко вздохнул, словно  желая  в  последний
раз в жизни сосредоточиться. Затем он приставил  острие  кинжала  к  левой
части живота.
   Шум турбин авианосца и гудение вентиляторов словно  утонули  в  тяжелом
безмолвии, установившемся в этом помещении. Это  безмолвие  тяжким  грузом
давило на  Росса,  словно  пытаясь  расплющить  его.  Росс  слышал  только
собственное дыхание. Он не отрываясь смотрел на Мори. Тот  же,  решительно
стиснув зубы и  поджав  губы,  надавил  на  рукоятку  кинжала.  Тотчас  же
брызнула кровь, обагрив белую ткань. Мори сделал горизонтальное  движение,
и хлынул новый поток крови. Она побежала по скрещенным  ногам  лейтенанта,
на ковер. Ота подался вперед. Внимательно следя за каждым движением  Мори,
он держал наизготовку длинный изогнутый меч.
   Откуда-то с другой планеты до Росса донесся голос адмирала:
   - Горизонтальный разрез освобождает "вместилище души", коротко  пояснил
он. - Теперь нужен завершающий, вертикальный разрез.
   Медленно Мори повернул лезвие у себя в животе и потянул  кинжал  вверх.
На его лице не дрогнул ни единый мускул. Он не издал ни звука. Он выдернул
кинжал и подался вперед, вытянув шею. Внутренности стали выползать ему  на
колени, на пол. В этот момент Ота вскочил на ноги, занес над головой  свой
меч и со свистом опустил его.  Раздался  тот  самый  звук,  который  можно
услышать в мясной лавке, когда сталь врезается в мясо и  кости.  С  глухим
стуком отрубленная голова упала на помост и скатилась на палубу. Его глаза
были по-прежнему открыты. Обезглавленное тело застыло в сидячем положении,
чуть наклонившись вперед. Из перерубленных яремных вен на помост  фонтаном
била кровь, кишки громоздились серо-красной кучей.
   Росс с трудом подавил стон. Он никак  не  подозревал,  что  в  человеке
столько крови. Эта кровь образовывала лужи,  свертывалась,  превращаясь  в
толстую корку на помосте, на палубе, у ног самого Росса. Японцы,  стоя  по
стойке "смирно",  безмолвно  смотрели  на  происходящее.  Наконец  фонтаны
прекратились, но кровь продолжала вытекать из тела.
   Росс почувствовал, что его взял  за  руку  Эдмундсон.  Молодой  человек
показал на пол. У ног Росса на щеке лежала голова лейтенанта  Мори.  Глаза
были широко открыты, смотрели на Росса. Росс  почувствовал  горечь  желчи,
Эдмундсона вырвало.
   Росс услышал, как где-то в отдалении злобно  рассмеялся  Хирата.  Затем
Росс услышал его слова, полные сарказма:
   -  Значит,  зрелище  смерти  самурая  вам  не   по   нутру,   волосатые
круглоглазые обезьяны. - Хирата брызгал  слюной,  и  глаза  его  светились
опасным  огнем.  Судя   по   всему,   случившееся   только   усилило   его
кровожадность.
   Порох  почувствовал  знакомое  покалывание:  словно   тысячи   иголочек
вонзились  в  его  плоть.  В  висках  застучали  молоточки,  все   чувства
обострились. Показав рукой на помост, он сказал:
   - Как только ты пожелаешь совершить такое же восхождение,  приятель,  я
буду рад оказаться твоим помощником, о доблестный воин.
   Издав  звериное  рычание,  Хирата  одним  прыжком  выскочил  из  строя.
Выхваченный из ножен меч со свистом  разрезал  воздух.  Хирата  бросил  на
Росса взгляд, полный ненависти. Он расставил ноги, а  страшный  меч  занес
над правым плечом, ухватившись за рукоятку  обеими  руками.  Сзади  кто-то
грубо обхватил Росса так, что он не  мог  пошевелиться.  Охранники?!  Росс
забыл об их существовании. Как выяснилось, совершенно напрасно.
   - Нет! - крикнул Эдмундсон и тотчас же простонал от  боли,  потому  что
другие охранники ловко и безжалостно вывернули ему руки за  спину.  Больше
никто не шелохнулся. Офицеры оставались в шеренгах,  безучастно  глядя  на
американцев.
   - Адмирал! - воскликнул Росс. - Это, стало быть, и есть бусидо? Значит,
у самураев принято нападать на безоружных людей? Нападать с мечами?
   На Росса уставилась голова мертвеца.
   - Ваша жизнь и  ваша  смерть  -  это  ничто.  Вы  имели  неосторожность
оскорбить самурая вашим сарказмом. Да, он имеет право поступить с вами  по
своему усмотрению. Я же предупреждал вас,  капитан:  Хирата  должен  снова
обрести лицо.
   - Уничтожением безоружных, да? - запальчиво крикнул Эдмундсон,  на  что
адмирал сухо ответил:
   - Это не средневековая Европа, и  мы  не  рыцари  Круглого  стола.  Наш
корабль -  микрокосм  Японии.  Да.  И  согласно  древнему  учению  бусидо,
японский офицер-самурай имеет  право  убить  любого  -  будь  то  японский
крестьянин или американский капитан, - кто стоит ниже  его,  хотя  бы  для
того, чтобы проверить, хорошо ли отточен его  меч.  Кодекс  чести  самурая
распространяется только на самих самураев. Вы вне его.
   - Отпустите вонючего варвара! - взвизгнул  Хирата,  и  тотчас  же  Росс
почувствовал, что его никто не  удерживает.  -  Не  надо  его  держать.  Я
предпочитаю убивать тех, кто может  свободно  передвигаться.  Так  гораздо
интереснее.
   - Оружие! - крикнул Росс. - Дайте  мне  оружие,  и  мы  посмотрим,  к