л:
   - Один-девять-семь-ноль, сэр!
   Брент быстро прикинул в уме: до первого взрыва  -  одна  минута  десять
секунд.
   - Погружение на четыреста футов! Право на  борт,  курс  один-ноль-ноль,
полный ход, приготовиться к атаке глубинными бомбами!
   Бэттл рванул рукоятку, открывая  клапан  вентиляции  цистерны  быстрого
погружения: Брента  обдало  струей  воздуха,  когда  несколько  тонн  воды
хлынули в носовые цистерны. "Блэкфин" резко опустил нос.
   - Прошли сто футов, сэр.
   - Сколько до цели первой торпеде?
   - Семнадцать секунд, сэр, - ответил, взглянув на секундомер, Сторджис.
   - Динамик!
   Ромеро повернул тумблер, и раздался четкий громкий писк: эсминец  слева
по носу заглушал все остальные звуки, слышался даже шум его винтов.  Потом
прибавилось пронзительное гудение на высокой ноте, как будто  летела  стая
комаров. Это шли торпеды. Они слышали свои собственные торпеды!


   Потом возник чудовищный грохот - боеголовка первой торпеды ударилась  о
борт  авианосца.  Восемьсот  фунтов   взрывчатки-торпекса,   как   бумагу,
разорвали обшивку и защитный пояс, взметнув высоко в воздух столб  воды  и
обломков. Ударная волна встряхнула лодку. Затем взорвались вторая и третья
торпеды. Подводники ликующе закричали.
   - Достали! Достали эту сволочь! - Уильямс победно вскинул сжатый кулак.
- Молодцы, молодцы! Чистая работа, Брент! Как рукой положил!
   - Сэр, головной эсминец меняет курс! Сейчас будет атаковать!
   Смех смолк.
   - Так, - сказал Уильямс, повернувшись к Бренту. - Отлично  сделано.  Не
менее трех попаданий. Я беру управление. Займись КУТом. Лейтенант Питтмэн,
возвращайтесь к своим прямым обязанностям.
   Питтмэн юркнул в люк, как испуганная крыса в подпол.
   В динамике,  вытесняя  все  остальное,  слышались  шум  винтов  и  писк
радаров, который становился все громче и чаще. Ликующие крики  оборвались.
Скоро весь корпус лодки стал резонировать.
   - Прошли сто пятьдесят футов, сэр, - доложил Сторджис.
   Сквозь писк радаров пробивались  теперь  истошный  визг  исковерканного
металла, треск ломающихся переборок, гул хлынувшей в пробоины воды.
   - Слышу шумы разрушающегося корпуса, - сообщил  акустик,  и  его  слова
были встречены новым взрывом восторга.
   Но раздались шум винтов, резкий, частый,  нарастающий  и  усиливающийся
писк радаров - и ликующие крики оборвались.  Лодка  резонировала,  отвечая
колебаниями корпуса на сигналы и выдавая себя.
   - Нащупали.
   Послышались щелчки, и спокойную глубь океана вспороли  серии  глубинных
бомб. Четыре взорвались под кормой "Блэкфина",  две  -  над  носом.  Лодка
задергалась и заметалась, как загарпуненный кит, нос ее от  тяжких  ударов
резко ушел вниз градусов на тридцать,  и  лодку,  которая,  казалось,  как
живое существо, корчилась и стонала от боли, швырнуло на глубину.  Грянули
новые взрывы. Тех, кто не успел ухватиться за что-нибудь, сильным  толчком
сбило с ног. Послышались крики боли и ужаса. Пит Ромеро не усидел на своем
табурете, упал на палубу, а сверху на него свалился радиометрист Такигути.
Брент вцепился пальцами в трубу, проходившую по верхней  переборке.  Погас
свет, и корпус лодки затрясся от сильнейшей вибрации.
   - Включить аварийное освещение! Продуть кормовую  цистерну!  -  крикнул
Уильямс, но ничего не изменилось - то ли его не услышали, то  ли  матросы,
которые должны были выполнить приказ, были ранены, то ли  вышло  из  строя
оборудование. Лодка оставалась темной и продолжала опускаться.
   Вибрация  усилилась.  "Блэкфин"  содрогался,   как   в   эпилептическом
припадке,    и    эти    конвульсии    стали    сопровождаться    звонкими
зловеще-ритмичными ударами стали о сталь. Тысяча  пятьсот  двадцать  шесть
тонн металла и девятьсот  тонн  воды,  до  отказа  заполнившей  балластные
цистерны, неумолимо тянули превратившуюся в стальной гроб лодку носом вниз
- на дно, где чудовищное давление сомнет ее, как бумажный кораблик.
   Брент уже чувствовал пронзительную боль в ушах и  с  ужасом  предвидел,
как  лопнут  переборки  отсеков,  как  сжатый  воздух,  раскалившийся   до
нескольких  сотен  градусов,  сожжет  ему  легкие,  заставит  захлебнуться
собственной кровью еще до того, как в проломы хлынет забортная вода.
   Тускло замерцали красные аварийные лампы.
   - Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях! - кричал  Уильямс,  и
телефонист репетовал команды.
   Но ответа не было.
   Брент помогал подняться распростертым на палубе Питу и  Такигути,  и  в
эту минуту вибрация вдруг прекратилась. Смолкло и гудение генераторов.
   - Прошли двести пятьдесят, - спокойно сказал Сторджис.
   - Бэттл, ради всего святого, дифферент,  дифферент!  -  крикнул  в  люк
Уильямс.
   - Продуваю, сэр. Горизонтальные рули вышли.
   Брент почувствовал: лодка немного  выровняла  киль.  Но  он  знал,  что
остановить спуск,  пока  "Блэкфин"  не  достиг  гибельной  глубины,  почти
невозможно. Но, похоже, Бэттл начал продувать цистерну сам,  не  дожидаясь
команды Уильямса, которую мог и не услышать  в  этом  хаосе...  Тогда  его
находчивость и хладнокровие спасут их.
   - Сэр,  дивизион  живучести  докладывает:  левый  гребной  вал  и  винт
погнуты. Старшина второй статьи Фукумото заглушил моторы по левому  борту.
Разгерметизации нет. Два забортных клапана  были  повреждены,  но  их  уже
починили. Первый вспомогательный двигатель сдвинут с опор. Двое мотористов
без сознания, у одного сломана рука.
   - А аккумуляторы?
   - Сведений нет, сэр.
   - Добро. Движение в бесшумном режиме!
   Лодка еще немного приподняла нос.
   - Прошли четыреста.
   Послышались гулкие разрывы глубинных бомб, но -  где-то  гораздо  выше.
Постепенно "Блэкфин", продувая носовую цистерну, замедлил  безостановочное
скольжение вглубь. Градус  угла  снижения  стал  нулевым  Но  спасительная
глубина все еще в любую минуту могла оказаться губительной.
   - Прошли четыреста пятьдесят.
   Брент взглянул на манометр: белая стрелка плясала на  отметке  "220"  -
двести двадцать  фунтов  давило  на  каждый  квадратный  дюйм  корпуса,  и
давление возрастало. По спинному хребту прополз колючий холодок.
   Становилось все жарче, и воздух, пропитанный запахом пота и испарениями
немытых тел, сделался неподвижно-густым  и  вязким.  Волосы  Брента  стали
влажными,  насквозь   вымокшая   рубашка   липла   к   телу.   По   отсеку
распространилось зловоние  -  у  кого-то  в  центральном  посту  случилась
"медвежья болезнь".
   - Эй, у кого там очко сыграло?! - крикнул Уильямс. -  Привести  себя  в
порядок!
   В ответ донеслось смущенное бормотание.
   - Глубина пять семьдесят пять, - безмятежным тоном доложил Бэттл.
   - Сможете удержать ее на этой отметке?
   - Отчего же не удержать, сэр? Удержим.
   Брент услышал, как Уильямс пробормотал:
   - Этого парня я представлю к награде.
   По отсеку пронесся общий вздох облегчения:  подводники  переглядывались
как осужденные на казнь, которым в последний миг сообщили о помиловании. И
спасением они были обязаны двоим: энсину Бэттлу и старшине  второй  статьи
Фукумото, которые действовали стремительно и  по  собственному  разумению.
Теперь можно будет отсидеться на глубине. Вспыхнул свет.
   - Право на борт, средний ход. Больше вправо! Держать  один-восемь-ноль!
Акустик, включите-ка...
   Сквозь удаляющийся шум винтов пробивались  другие  звуки  -  это  тонул
авианосец: гудела вода, посвистывал  вытесняемый  ею  воздух,  лопались  и
ломались переборки. Бренту показалось даже, что  он  слышит  пронзительные
вопли гибнущих людей. Возможно ли это? Доходят ли до него отчаянные  крики
тех, кто бьется в затопленных отсеках, умирая лютой смертью -  той  самой,
которую он мысленно уже примерял на себя? Он старался  не  слышать  этого,
отвлечься на что-нибудь. Однако это было невозможно. На "Блэкфине"  стояла
мертвая тишина: подводники как по команде уставились в свои приборы.
   - Идет ко дну, - нарушил молчание Уильямс. - А до него  -  шесть  тысяч
футов.
   Миноносцы еще порыскали вокруг - явно для очистки совести - и отвернули
к  северу.  Леденящие  кровь  звуки  наконец  стихли:   агония   авианосца
прекратилась.
   Старший механик Данлэп доложил о том, что лопасть  винта  погнута,  вал
искорежен,  опорный  подшипник  руля  сгорел.  В  море,  на  ходу,  ремонт
невозможен. У одного из мотористов - сотрясение мозга, у  другого  сломана
рука. На поверхности лодка сможет делать не больше  восемнадцати  узлов  и
только шесть - в погруженном состоянии. Уильямс повернул к северу.
   И наконец, проведя  шестнадцать  часов  под  водой,  после  тщательного
поиска радарами и обзора в перископы, "Блэкфин" осторожно вынырнул, всплыл
на белый свет. Когда Брент отдраил люк, свежий воздух ударил ему в голову,
как залпом выпитый бокал ледяного шампанского. Стоя  на  мостике  рядом  с
Уильямсом, он оглядывал  безмятежную  океанскую  гладь,  покрытую  следами
недавней катастрофы -  вокруг  кормы,  насколько  хватало  глаза,  плавали
каски, обломки деревянной обшивки и настила, пустые баки из-под  горючего,
крыло от Ju-87, бутылки, бочки.
   - Шансы уравнены, - пробормотал Уильямс. - Смотри! - Он вытянул  палец.
- Люди!
   Брент подкрутил колесико бинокля и увидел спасательный плот, на котором
теснились уцелевшие моряки с авианосца. Те, кому места не  хватило,  плыли
рядом, вцепившись в его края.
   - Подберем?
   - Еще чего. - Уильямс махнул  рукой  в  сторону  юго-востока.  -  Пусть
плывут в Томонуто. Погода хорошая, а морские ванны освежают.
   Оверстрит и впередсмотрящие прыснули.
   - Радио на "Йонагу", - приказал Уильямс.  -  Потоплен  один  авианосец,
ударное соединение в составе крейсера  и  пяти  эсминцев  ушло  курсом  на
Томонуто, скорость неизвестна. "Блэкфин" поврежден.  Следуем  в  Токийский
залив.
   - Передать ТАКАМО?
   - Да.
   - Шифровать?
   - Не обязательно. Весь мир и так знает,  где  мы  и  чем  были  заняты.
Передай стандартным кодом - так будет быстрей.
   Брент  по   переговорному   устройству   продиктовал   Симпсону   текст
радиограммы и через минуту получил доклад о том, что радио  ушло  и  прием
подтвержден.
   Уильямс как-то неловко потоптался на месте и сказал:
   - Как только можно будет, надо устроить в  столовой  службу  за  упокой
души адмирала Аллена. Явиться всем свободным от вахты. - Он прикусил  губу
и с несвойственной ему неуверенностью добавил: - А ты - как хочешь. Смотри
сам.
   Брент молча смотрел перед собой, все еще испытывая гнев и скорбь. Потом
опустил бинокль:
   - Самураи сказали бы: "Чтобы меч жил, его надо вынуть из ножен".  -  Он
обеими руками стиснул леер. - Я стараюсь убедить себя,  что  адмирал,  как
боевой клинок, сломался в схватке и что самой своей смертью он нам  помог.
- Он снова поднял бинокль к глазам. - На отпевание приду.
   Уильямс  кивнул,  улыбнулся.  Потом  медленным,  плавным  жестом  обвел
штилевой океан.
   - Мы уравняли шансы.
   - Да, - проговорил Брент, не отрываясь от бинокля. -  Уравняли.  Теперь
Фудзита ударит по  ним.  Против  "Йонаги"  -  авианосец,  крейсер,  десять
эсминцев. Шансы равны.
   Уильямс издал негромкий смешок.



        Питер Альбано.
        Испытание седьмого авианосца

   -----------------------------------------------------------------------
   Peter Albano. Trial of the Seventh Carrier (1990)
   ("The Seventh Carrier" #6). Пер. - И.Заславская. М., "Яуза", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 12 July 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "1"

   Тронув ручку, подполковник Йоси Мацухара лег на правое крыло и поглядел
вниз. С высоты трех тысяч метров Тихий океан  вроде  бы  оправдывает  свое
название. На безбрежной глянцевой  лазури  то  и  дело  появляются  пенные
гребешки, похожие на забытую нерадивой швеей наметку. Да, океан спокоен  и
хорошо просматривается, когда его не  заслоняют  проплывающие  под  крылом
облака, бросая на воду темные силуэты теней и сливаясь  вдали  в  сплошной
ковер.  На  северном  горизонте  собираются  грозовые  тучи  и  постепенно
окутывают белоснежные, позолоченные солнцем вершины. Под ними стеной стоит
дождь, напоминая занавес театра Кабуки. Красивое зрелище,  но  слишком  уж
декоративное, ненатуральное. Впрочем, для подполковника Мацухары это  была
вовсе не красота, а досадное препятствие. Проклиная все на свете он взывал
к богине Солнца  Аматэрасу,  чтобы  расчистила  небо,  помогла  ему  найти
американскую подводную лодку "Блэкфин",  где  теперь  находится  с  особым
заданием его друг, лейтенант Брент Росс. За последние пять лет  их  судьбы
тесно переплелись,  а  молодой  богатырь  янки  настолько  проникся  духом
бусидо, что газетчики окрестили его "американским самураем". Но нынче, как
видно, Аматэрасу не внемлет молитвам подполковника.
   Мацухара вынырнул из-за облаков: пустынный океан смеется над ним  точно
так же, как боги. Проклятая лодка - ну хоть  бы  мельком  показалась!  Это
маленькое  отважное  суденышко  выследило  арабское  соединение  из   двух
авианосцев, двух крейсеров и десятка эсминцев. Главная добыча, разумеется,
авианосцы: один - английский, типа "Маджестик" (его  закупили  в  Индии  и
переименовали в "Гефару"). Второй - бывший "Принсипе де Астуриас", а  ныне
"Рамли Эль-Кабир", приобретенный  у  Испании.  После  того  как  "Блэкфин"
потопил "Гефару" близ атолла  Томонуто,  командир  арабского  оперативного
соединения не решился  атаковать  "Йонагу",  имея  в  наличии  всего  одно
ударное судно, и повернул к югу - то ли на Каролинские острова, то  ли  на
свою базу в Индонезии. С тех пор они на горизонте не показываются.
   Единственное  сообщение  с  подлодки  -  топовый  знак,  оставленный  в
кильватере. "Блэкфин" подвергся глубинной бомбардировке, получил серьезные
повреждения и потому не может  погрузиться,  а  идет  северным  курсом  на
Японию и находится в опасной близости от арабских  военно-морских  баз  на
Марианских островах. Почти сутки от него нет вестей: либо  рация  сломана,
либо командир соблюдает радиомолчание, что при нынешней  уязвимости  лодки
более чем разумно.
   Враг, взбешенный гибелью своего авианосца, несомненно охотится за ними.
Наблюдатели с маленького неприступного  островка  на  Марианах  час  назад
засекли поднимающуюся в воздух Staffel [эскадрилью (нем.)]  из  двенадцати
истребителей Me-109 и много "Штук"  [пикирующих  бомбардировщиков  Ju-87].
Мацухара понимал, что лодку давно бы уже обнаружили, если б не облачность,
которая мешает не только ему. Но,  так  или  иначе,  он  должен  опередить
противника.
   С  тревогой  вглядываясь  в  просветы  между  облаками,  он   выискивал
приметный белый шрам на воде. Нет, чисто! Может, спуститься пониже?.. Ага,
и сразу же  на  тебя  спикирует  кроваво-красный  истребитель!  В  авиации
Каддафи только одна красная машина:  ее  пилотирует  американский  подонок
командир эскадрильи Кеннет Розенкранц. На его счету  двадцать  два  сбитых
самолета, и теперь он с другими наемниками наверняка где-нибудь поблизости
- обеспечивает прикрытие "Юнкерсам".
   Будь они неладны, эти облака! Если сейчас из-за них вынырнут "Мессеры",
тебе придется кисло. "Мессершмитту" никогда нельзя уступать преимущество в
высоте - это неписаный закон.
   Йоси в десятый раз взглянул на  дощечку  с  прикрепленной  картой,  что
пристегнута ремнем к ноге.  Последние  координаты  "Блэкфина"  -  двадцать
градусов северной широты  и  сто  пятьдесят  один  градус  тридцать  минут
восточной долготы. По его расчетам, он теперь проходит  севернее  большого
красного креста, который Йоси  перед  вылетом  поставил  на  своей  карте,
получив информацию  о  местонахождении  подлодки.  А  ведомые  старательно
перечертили его на свои дощечки.
   Ведомые!.. Только англичан на "Сифайрах" ему не хватало!  У  столетнего
Фудзиты, кажется, наметились признаки старческого  маразма.  Но  при  этом
воля и твердость духа остаются закаленными, как лезвие самурайского  меча.
Такого нипочем не переспоришь.
   - Это лучшие сыны Англии, - втолковывал он  Мацухаре,  сидя  за  столом
командного пункта. - Первые ласточки. Скоро их станет больше. Им  пока  не
хватает нашего Опыта, а главное - духа ямато, но со временем мы сделаем из
них настоящих самураев, отважных борцов за императора Акихито,  взошедшего
на трон для достижения мира.
   Английские самураи - смех да и только! Удивительно, как эти  флегматики
умудряются детей делать. Вот  уж  кому  скучно  жить  на  свете,  так  это
англичанкам. Да и насчет достижения мира Фудзита загнул. Какой,  к  чертям
собачьим, мир, когда цена нефти подскочила до двухсот долларов за баррель,
когда арабы оптом закупают броненосцы и  переоборудуют  немецкие  самолеты
времен Второй мировой  войны?  Йоси  горько  усмехнулся  и  запретил  себе
отвлекаться на посторонние мысли.
   Неловко повернувшись в своем тяжелом  обмундировании,  командир  отряда
глянул через правый руль высоты. И зажмурился, увидев, как подпрыгивает  и
виляет "Сифайр", управляемый  неумелой  рукой  лейтенанта  авиации  Элвина
Йорка.
   Тридцатилетний  кокни  [уроженец   восточного   Лондона,   отличающийся
своеобразной манерой разговора]  из  лондонского  Ист-Энда  явно  гордится
своим происхождением. При первой же встрече он пояснил:
   - Знаешь, где меня мать родила? Прям под  колоколами  Сент-Мэри-ле-Боу,
самая что ни есть кокнейская церква, усек?
   Странный тип! При том, что Йоси владеет  английским,  как  родным,  ему
порой трудно понять речь  этого  низкорослого  крепыша  с  мощной  шеей  и
мускулистыми руками. У Йорка черные вихрастые волосы, глаза цвета мореного
дуба и дочерна загорелая, будто просмоленная,  кожа.  Он  хвастается,  что
пять  лет  водил  в  Африке  "Сессны",  "Дугласы",   "Карибу",   "Оттеры",
"Констеллейшны". Говорит, рейсы все больше грузовые да  пассажирские  -  в
ЮАР, Ботсвану, Родезию, Мозамбик, Замбию, Анголу. Пусть кому другому лапшу
вешает,  а  Йоси  не  проведешь.   Небось   боеприпасы   подвозил   черным
перекупщикам,  а  теперь,  с  приходом  гласности,  такие  "транспортники"
остались без работы. Но Йорк по натуре вояка и опять  рвется  в  пекло,  а
сейчас нигде так не печет, как на  Тихом  океане  и  на  Ближнем  Востоке.
Однако же  разборчивый  малый:  если  б  ему  просто  хотелось  повоевать,
примкнул бы к наемникам Каддафи  да  имел  бы  миллион  в  год  чистыми  и
пятьдесят тысяч за каждый сбитый  самолет.  А  он  -  нет,  попросился  на
"Йонагу",  где  будет  получать  скромное  жалованье  лейтенанта  авиации.
Видать, и ему арабы чем-то насолили.
   Может, Элвин Йорк  и  хорошо  пилотирует  многомоторные  машины,  но  в
истребитель с одним поршневым двигателем сел впервые  и  провел  в  кабине
всего двадцать три часа. Вдобавок не имеет ни малейшего понятия о воинской
дисциплине. Мацухара убежден, что сделает из кокни настоящего  истребителя
- если, конечно, его не собьют в первом вылете Розенкранц и  его  ветераны
или же сам он не даст дуба. Впрочем, бывает, в сражении  даже  необученные
как-то собираются.
   Японский летчик задержал взгляд на английском истребителе. Сделанный на
базе   машины   наземного   базирования   "Спитфайр-24",   он    претерпел
соответствующие новым  условиям  изменения.  Длинные  эллипсоидные  крылья
"Сифайра" складываются, чтобы машина входила  в  девятиметровый  подъемник
"Йонаги".  К  тому  же  его  снабдили  тросами,  убирающимся  крюком   для
аэрофинишера и  дополнительными  баками  под  фюзеляжем  и  крыльями,  что
обеспечивает вполне приличную дальность полета  -  свыше  тысячи  шестисот
километров. На вид это  красивая  и  сильная  птица  с  округлым  кожухом,
прикрывающим новый двигатель  "Роллс-Ройс  Гриффон-88"  мощностью  в  2250
лошадиных сил, коротким фонарем,  хорошо  вписывающимся  в  облик  машины,
"зализанным"  корпусом  и  четырьмя  короткоствольными   20-миллиметровыми
орудиями "Испано-Суиза", вмонтированными в крылья.
   Как все истребители "Йонаги", "Сифайр" выкрашен в