встречу,   изрыгая   толстые   струи
смертоносной раскаленной лавы. Самолет  трясло  и  раскачивало.  Но  сбить
Такии с курса было невозможно: старый летчик вывел бомбардировщик на  цель
с точностью дротика, в упор вонзающегося в самое яблочко мишени.
   Вот она - смертельная партия, где ставки уравнены. Брент пошел ва-банк.
На кону - его собственная жизнь против отваги и мастерства  артиллеристов.
В последний раз выброшены кости, посмотрим, сколько очков выпало  на  них.
Больше ему ставить нечего, и случая отыграться не представится.
   Пикирование перешло  в  горизонтальный  полет,  заскрипело  кресло  под
возросшей тяжестью тела. Бомбардировщик вдруг подкинуло вверх, и двигатель
завыл не так натужно - это  Такии  сбросил  бомбу.  Самолет,  находившийся
всего  в  нескольких  футах  от  рулежной  дорожки,  спасаясь  от  им   же
порожденного разрыва, на полном ходу сделал вираж с набором высоты  влево.
Брента прижало к стенке фонаря,  бомбардировщик  сильно  тряхнуло  ударной
волной. Вся  передняя  стена  ангара  в  столбе  желто-оранжевого  пламени
взметнулась в воздух и, рассыпаясь на куски, осела.  "Банзай!  Банзай!"  -
разом крикнули пилот и стрелок.
   Но радость тут же сменилась в душе Брента  страхом  -  он  почувствовал
запах гари. Их  подбили?  На  такой  ничтожной  высоте  любое  повреждение
смертельно, и через мгновение все будет кончено. Но самолет пролетел через
густые клубы дыма, и Брент понял, что в кабину  проник  смрад  от  горящих
самолетов и заправщиков.
   Внизу  пылали  ангары,  истребители,   бомбардировщики,   но   зенитные
установки, обложенные мешками с песком, продолжали поливать  трассирующими
очередями заходящие на цель японские самолеты. Один  из  них  с  ювелирной
точностью положил бомбы, но, настигнутый своими же  разрывами,  так  и  не
вышел из пике и  врезался  в  ангар.  Другой,  оказавшись  над  пулеметным
гнездом, по оплошности подставил брюхо 20-мм  очередям,  искромсавшим  его
фюзеляж и убившим  пилота.  Машина  медленно  перевернулась  в  воздухе  и
рухнула на взлетно-посадочную полосу, над которой поднялся  двухсотфутовый
куст огня, дыма и искореженных кусков металла.
   - Истребитель! Истребитель взлетает! Прямо по носу! - закричал Такии. -
Сейчас я его тебе подставлю слева.
   Почувствовав, как затрясся самолет, когда летчик открыл огонь из  своих
7,7-мм пулеметов, Брент навел ствол через левое  крыло,  услышал  сердитый
крик "Мимо!" - и черный "Мессершмитт" пронесся в тридцати  футах  от  них.
Его пилот уже отрывал машину от земли и убирал шасси. Он был  так  близко,
что Брент в третьем круге искателя увидел его лицо - очки были подняты  на
лоб, из-под  шлема  выбивались  белокурые  завитки  волос,  голубые  глаза
глядели   удивленно,   и   сам   он   был   похож    на    совсем    юного
студента-первокурсника. Брент нажал на спуск,  дав  короткую  очередь.  Но
прицел был  точен  и  дистанция  ничтожна.  Юноша,  ужаленный  двенадцатью
свинцовыми  шершнями,  конвульсивно  задергался,   точно   преступник   на
электрическом стуле, - и воздушный поток унес прочь осколки лобной  кости,
студенистые сгустки мозга, клочья черного шлемофона и  белокурые  вьющиеся
пряди. Ме-109 грузно перевалился через крыло,  зацепив  им  бетон  полосы,
подпрыгнул, упал, и разлившийся  бензин  вспыхнул,  охватив  огнем  смятый
корпус.
   - Банзай! - воскликнул Такии.
   Брент снова почувствовал дрожь - летчик дал очередь  -  и  тоже  открыл
огонь по  истребителю,  которого  наполовину  вытолкнули  из-за  капонира.
Однако Ме-109 казался неуязвимым.
   - Так я и знал! - с досадой сказал Такии. - Застигнуть арабов  врасплох
не, удалось. Они все же подняли  свои  патрули  в  воздух.  Гляди  в  оба,
Брент-сан. Боюсь, пока долетим до "Йонаги", тебе еще придется  поработать,
- он ткнул пальцем вверх.
   Брент,  вытянув  шею,  увидел  высоко  в  небе  "свалку":   истребители
прикрытия сцепились с  "Мессершмиттами".  Он  коротко  помолился  за  Йоси
Мацухару.


   А подполковник, увлекшись боем с Фрисснером, оказался далеко на  западе
-  над  Инчхоном.  Краем  глаза  он  успел  заметить,  что  Таку  Исикава,
вступивший  в  поединок  с  кроваво-красным  "Мессершмиттом"  Розенкранца,
находится много ниже и южнее. Впрочем, Таку мало  интересовал  его  в  эту
минуту: Мацухаре нужно было прожить ровно столько, чтобы успеть уничтожить
Фрисснера. Однако оберет и в самом деле оказался асом из асов.
   В качестве гамбита немец предпринял атаку со стороны солнца, однако  он
не был готов к новым возможностям 1700-сильного мотора  "Зеро".  Мацухара,
заметив в зеркале  пикирующий  самолет,  выждал  и,  подпустив  его  почти
вплотную, включил форсаж, взял ручку на себя и дал педаль, сделав "мертвую
петлю" и "полубочку". От каскада  фигур  высшего  пилотажа  всякая  другая
машина рассыпалась бы на части: центробежная сила вдавила его в кресло,  в
глазах потемнело,  и  голова  точно  налилась  свинцом.  Йоси  видел,  как
накренились крылья, слышал вибрацию лонжеронов, но истребитель выдержал, и
Ме-109 проскочил мимо. Двинув ручку и одновременно дав левую педаль,  Йоси
бросил  машину  вслед  за   Фрисснером,   который   пикировал,   используя
излюбленный арабами обманный маневр. Йоси,  летя  вдогонку,  ловил  его  в
искатель и ждал, когда враг  перейдет  в  горизонтальный  полет  и  начнет
набирать  высоту.  На  какой-то  миг  крылья   "Мессершмитта"   попали   в
перекрестье прицела, сверкающая точка замерла посреди фюзеляжа,  сразу  за
фонарем, и Йоси дал гашетку. Фрисснер каким-то чудом уклонился от короткой
очереди, оставившей дымный след слева от него. Вместо того чтобы перейти в
горизонтальный полет, немец еще круче вошел в пике,  а  потом  по  широкой
плавной дуге сделал "свечку" в сторону востока. Мацухара в сердцах стукнул
кулаком по приборной панели - мощный двигатель "Даймлер-Бенц" легко поднял
"Мессершмитт", весящий на полтонны больше "Зеро", на высоту четырех  тысяч
метров, откуда Фрисснер вновь ринулся наперерез японскому истребителю.
   Губы Мацухары дрогнули в жестокой усмешке, разом выразившей и  радость,
и ненависть - Фрисснер шел в лобовую атаку. Он расстреляет его в упор  или
протаранит! Правая рука стальной пружиной обхватила ручку, ноги  легли  на
педали, готовясь перехватить любое изменение курса противника. Но Фрисснер
не собирался отворачивать и несся по прямой со скоростью девятисот миль  в
час,  с  каждым  мгновением  вырастая   в   искателе   прицела.   Огневого
преимущества не было ни у одного из противников: самолеты-обоих  несли  на
крыльях по паре автоматических 20-мм пушек и по два пулемета  калибра  7,7
мм. Победит тот, у кого крепче окажутся нервы,  чей  расчет  точнее.  Одно
преимущество у Йоси, впрочем, перед Фрисснером все-таки было: немец  хотел
выжить и победить, японец - искал смерти.
   Они открыли  огонь  одновременно.  Трассеры  хлестнули  мимо  Мацухары,
разбив колпак фонаря, расщепив панель управления.  "Мессершмитт"  заполнил
теперь уже не только все три круга искателя - он  закрыл  собой  горизонт.
"Банзай!" - выкрикнул Йоси, инстинктивно  сжимаясь  в  ожидании  страшного
лобового удара. Но в самую последнюю минуту Фрисснер  ушел  вверх,  пройдя
так близко,  что  задел  масляным  радиатором-охладителем  фонарь  кабины.
Воздушный поток,  как  цунами,  откинул  легкий  "Зеро"  в  сторону.  Йоси
выругался, почувствовал запах дыма, но тут же  понял,  что  это  выхлопные
газы "Мессершмитта" и пороховая гарь.
   Мацухара, круто повернув машину, поставил ее почти вертикально  -  так,
чтобы Me-109 оказался под боем. Фрисснер, выходил  из  "мертвой  петли"  с
переворотом через крыло, когда  Йоси,  поймав  миг  равновесия,  нажал  на
гашетку. Очереди хлестнули белым по брюху "Мессершмитта", японский  летчик
вскрикнул от радости. Но упорный Фрисснер сумел плавно  завершить  маневр,
развернулся и открыл огонь.
   Йоси снова вскрикнул - но теперь уже от  боли:  осколки  ветрозащитного
стекла ударились в защитные очки, впились в  щеки.  Он  инстинктивно  взял
ручку вправо, дал правую педаль и поднырнул  под  "Мессершмитт"  брюхом  к
брюху.  Красные  струи  заливали  фонарь,  но  это  была   не   кровь,   а
гидравлическая жидкость из перебитой пулями системы под приборной  доской.
Стрелки всех приборов стояли на нуле, в кабину  врывался  ветер.  Мацухара
мрачно улыбнулся: он был жив, он  мог  драться  дальше,  но  было  упущено
драгоценное время. Фрисснер заходил для новой - и последней - атаки.
   "Зеро" дернулся и задрожал, когда новые очереди впились ему в хвост и в
фюзеляж. В плоскостях крыльев появились новые  пробоины.  Потом  -  грохот
разрыва,  яркая  вспышка:  это  снаряд  разорвался   прямо   за   фонарем.
"Мессершмитт" с разворота бил по нему, беря упреждение  на  три  четверти.
Йоси взял ручку направо, дал правую педаль, заставляя свою  легкую  машину
совершить пологий скользящий поворот. Слева  прошла  новая  очередь.  Йоси
взял ручку на себя, нажал на педаль, чтобы  не  сорваться  в  штопор.  Ему
нужна была высота - то, ценнее  чего  нет  для  летчика-истребителя,  -  и
рискуя заглушить мотор, он изо всех сил тянул  ручку  к  животу,  мысленно
призвав на помощь Аматэрасу.
   Но Фрисснер разгадал его намерение, сделал вираж и повис  у  "Зеро"  на
хвосте, словно был соединен с ним невидимым  фалом.  Он  не  мог  набирать
высоту вместе с легким "Зеро", зато дистанция для губительной очереди была
идеальной.  Новые  трассеры  прошли  рядом,  полетели  алюминиевые  клочья
обшивки крыла - Фрисснер неотступно следовал за ним, не  выпуская  его  из
сектора обстрела. "Кимио, Кимио", - прошептал Мацухара. С громким  треском
лопнул обтекатель, разлетелись на куски приборная доска  и  радиоприемник,
длинные трещины поползли вдоль правой стороны кабины.
   Потом он увидел два самолета: "Зеро" Таку Исикавы  пикировал  наперерез
ему, а за ним гнался кроваво-красный Me-109. Они были всего тысячью метров
выше и стремительно мчались навстречу ему и Фрисснеру. Таку открыл огонь -
его дымящиеся сверкающие трассеры, перекрещиваясь со снарядами и очередями
Фрисснера, прошли вплотную к истребителю Мацухары. Четыре  истребителя  на
бешеной скорости крутились на крохотном пятачке неба, где места хватило бы
только одному. Сейчас они столкнутся. Сейчас они погибнут от взрыва  такой
чудовищной силы, что он будет виден за  тысячи  километров.  Йоси  ликующе
вскрикнул. Лучшей смерти и пожелать нельзя!
   В самый последний момент Таку Исикава  двинул  ручку  вперед.  Мацухара
успел заметить обращенный к нему взгляд, а потом  "Зеро"  вынырнул  из-под
его машины прямо на хлещущие трассеры Фрисснера. Однако они уже  не  могли
остановить его. С чудовищным грохотом и вспышкой, подобной рождению нового
солнца,  самолеты  сошлись  лоб   в   лоб.   Одновременно   Йоси,   поймав
"Мессершмитт" Розенкранца в искатель, нажал на гашетку, и не меньше восьми
снарядов  распороли  его  фюзеляж  от  радиатора  до  хвостового   колеса.
Выбрасывая  струи  масла  и  дыма,  теряя,  точно  линяющая   змея,   свою
кроваво-красную   алюминиевую   чешую,   окутанный    дымом    истребитель
перевернулся  и,  набирая  скорость,  стал  падать.  Потом  далеко   внизу
раскрылся купол парашюта.
   Мацухара  медленно  повернул  голову.  Огромная  черно-коричневая  туча
колыхалась под ним, дымящиеся обломки, кружась, падали на землю.  Пылающий
"Мессершмитт", кувыркаясь, несся вниз мимо висящего в небе белого купола.
   - Ты отнял его у меня, Исикава.
   Что это было? Пожертвовал ли Таку собой, спасая  ему  жизнь?  Ошибся  в
расчетах? Хотел показать, что как летчик Мацухара гроша ломаного не стоит?
А может быть, он хотел убить его? Неизвестно. Но одно -  несомненно:  спор
их решился в небе.
   Подполковник машинально потянулся к передатчику и тут же вспомнил,  что
он разбит вдребезги. Все приборы вышли из строя: он не  знал  ни  давления
масла, ни температуры, ни уровня горючего. Пожав плечами, он взял курс  на
Японское море. "Пусть решают боги. Я у них в руках".


   Брент Росс и Йосиро Такии летели над Японским морем, когда на горизонте
в восьмидесяти милях к юго-востоку показался дым. Через двадцать  минут  к
северу от острова Цусима, как раз между  Японией  и  Кореей,  они  увидели
арабский конвой, над которым кружили японские самолеты. Оба транспорта уже
горели, меньший - "Эль-Хамра" -  погружался  в  воду  с  тридцатиградусным
креном на левый борт, команда  спасалась  на  шлюпках,  плотах  и  вплавь.
Второй -  "Мабрук"  -  тоже  был  охвачен  пламенем,  но  сохранял  ход  и
поворачивал на север, к  Владивостоку.  Эсминцы,  сильно  пострадавшие  от
бомб, продолжали тем не менее  яростно  отбиваться,  на  высокой  скорости
зигзагами ходя вокруг "Мабрука",  всей  мощью  своей  зенитной  артиллерии
поддерживая его пулеметы.
   "Зеро" кружились высоко в небе, а бомбардировщики заходили в  очередное
пике. Одновременно четыре торпедоносца "Накадзима" с обеих  сторон  начали
атаку  на  "Мабрука",   стараясь   "взять   купца   в   клещи".   Головной
бомбардировщик, нарвавшись на  шквальный  огонь,  медленно  повернулся  по
спирали и взорвался в море в нескольких футах от носа транспорта.  Близкий
недолет взметнул  тонны  воды  у  его  кормы,  а  следующая  бомба  прямым
попаданием накрыла-ходовую  рубку  -  взвившийся  оттуда  стофутовый  язык
желтого пламени подкинул вверх и разбросал в стороны  стальные  обломки  и
клочья человеческих тел. Еще один недолет, еще одно  попадание  в  мидель.
Однако "Мабрук" упорно не хотел тонуть.
   - Корабли топит не воздух, а вода! - прокричал Такии.
   И словно в  ответ  ему  B5N  подобрались  так  низко,  что  ежесекундно
встающие над поверхностью моря фонтаны вспененной воды почти касались  их.
Первый зацепил крылом воду, перевернулся и пустил торпеду, ушедшую  высоко
в небо как огромная серебристая сигара. Второй вспыхнул,  превратившись  в
небе в огромный красный шар, напомнивший Бренту иллюминацию  в  честь  Дня
независимости.  Но  два  уцелевших  торпедоносца  сумели  выпустить   свой
смертоносный груз в цель и отвернуть. "Мабрук" мог бы уклониться от  одной
торпеды, но не от двух, и, пораженный в середину левого борта,  подскочил,
мгновенно замедлил ход и стал заваливаться на бок.
   - Это уже  лучше,  -  сказал  Такии.  -  Теперь  мы,  согласно  приказу
адмирала, израсходуем оставшийся боекомплект.
   Бомбардировщик  сделал  вираж,   снижаясь   над   уже   перевернувшейся
"Эль-Хамрой", на красном днище которой  жались  друг  к  другу  около  ста
человек.
   - Вот и акулы, - деловито продолжал  пилот.  -  Сделаем  один  заход  в
память Морисады Мотицуры, и арабы сами поплывут к ним на обед.
   Он неторопливо прошелся на небольшой высоте вдоль киля, и Брент  ощутил
знакомую вибрацию  -  открыли  огонь  два  7,7-мм  пулемета,  выпуская  по
шестьсот пуль в  минуту.  Стальная  метла  смела  с  днища  тех,  кто  там
находился, сбросив мертвых и уцелевших в темно-красную  воду,  которую  во
всех  направлениях  вспарывали  острые  плавники  обезумевших  от   такого
пиршества акул.
   - Кушать подано, - с чувством омерзения услышал Брент.


   Авианосец они нашли в двухстах милях к юго-западу от  Цусимы.  "Йонага"
поймал ветер, поднял на гафеле посадочный  вымпел.  Два  звена  патрульных
истребителей пошли навстречу "двести сорок третьему",  убедились,  что  он
сможет сесть, и вновь взмыли ввысь. Над кораблем  против  часовой  стрелки
ходил по кругу еще десяток бомбардировщиков, истребителей и торпедоносцев,
ожидающих своей очереди на  посадку.  Изуродованный  B5N,  пустив  красную
сигнальную ракету, начал снижаться.
   - Немного же нас осталось, - оглядевшись по сторонам, сказал  про  себя
Брент. - А взлетало-то девяносто три машины.
   Такии, словно услышав его, произнес в микрофон:
   - Кое-кто еще не добрался, и, не забудь,  сильно  поврежденным  машинам
приказано садиться в Японии.
   Брент смотрел назад - оттуда, с севера, держась  на  небольшой  высоте,
очень медленно приближался  одинокий  "Зеро".  Уже  можно  было  различить
красный обтекатель и зеленый колпак, пробоины в крыльях и фюзеляже.
   - Йоси! - ликуя, выкрикнул он, а  потом  с  губ  его  сорвались  слова,
которые испокон веку говорят друг другу оставшиеся в живых  после  боя:  -
Слава Богу! Вернулся!
   Он почувствовал, что двигатель  сбавил  обороты:  Такии  сделал  вираж,
заходя на посадку.



        "13"

   Разбор полетов проходил скорбно  и  бурно  -  скорбно,  потому  что  из
двадцати семи бомбардировщиков, атаковавших аэродром и  конвой,  вернулись
только одиннадцать.  А  бурно  -  потому  что  Йосиро  Такии,  как  только
лейтенант Даизо Сайки вошел в салон, вскочил, схватился за меч и выкрикнул
ему в лицо:
   - Вы трус и негодяй!
   Брент, стоявший рядом, и не подумал урезонить старика.
   Сайки, вспыхнув, надменно выпрямился:
   - Вам дорого обойдется это оскорбление! Вы кровью смоете его!
   Такии  придвинулся  к  нему  вплотную  и  крикнул,  чувствуя  за  собой
молчаливую поддержку сгрудившихся вокруг пилотов и стрелков:
   - Вы удрали, испугавшись зениток! Вы сбросили бомбы на ферму и перебили
цыплят и коз, когда мы все летели прямо в геенну.
   - Я бомбил наиболее важную цель -  самый  крупный  ангар!  -  Сайки  не
отодвинулся ни на пядь.
   - Вранье! - вмешался Брент. - Я все видел своими глазами! Вы  отвернули
от цели - и не случайно, а намеренно! - и повели за собой еще трех-четырех
летчиков! Тем самым вы дали "Мессершмиттам"  время  вырулить  и  взлететь!
Из-за вашей трусости погибло несколько отличных ребят!
   - Так. На вас обоих я подаю рапорт командиру корабля, и он  отдаст  вас
под трибунал! - отрывисто бросил Такии.
   - Нет, господин лейтенант, - произнес молодой летчик. - Я все видел: вы
бомбили ферму.
   - А я полетел за вами следом, - с горечью сказал другой.
   - Что это - заговор? Бунт? - побагровел от ярости Сайки.
   В эту минуту ожил динамик судовой трансляции:
   - Командирам авиагрупп немедленно прибыть во флагманскую рубку.
   Сайки пулей вылетел на палубу, но Такии,  Брент  и  еще  трое  летчиков
отправились следом.


   У входа Сайки попытался оттеснить их, но адмирал Фудзита велел впустить
Такии и Брента. Остальные замерли у дверей.
   Рубка была полна. Подполковники Окума и Мацухара, еще не снявшие летных
комбинезонов, с закопченными и выпачканными маслом лицами  -  лишь  вокруг
глаз виднелись светлые круги от защитных очков - в полуизнеможении  сидели
рядом с адмиралом Алленом и полковником Бернштейном.  Щеки  Мацухары  были
изрезаны мелкими  осколками,  а  комбинезон  в  нескольких  местах  пробит
пулями. Остальные офицеры штаба расположились вокруг стола в выжидательных
позах. При виде Сайки Окума резко выпрямился на стуле.
   Адмирал Фудзита подошел к большой карте Тихого океана:
   - По данным разведки,  и  "Эль-Хамра",  и  "Мабрук"  затонули,  эсминцы
сопровождения повреждены и ушли курсом на Владивосток. Аэродром выведен из
строя -  замечено  лишь  несколько  уцелевших  истребителей  и  ни  одного
бомбардировщика. - По рубке  пронесся  общий  вздох  облегчения.  -  Радио
Пхеньяна передало сообщение о "наглом нападении японских воздушных пиратов
на международный спортивный  аэроклуб,  повлекшем  за  собой  значительные
разрушения его самого и соседних с ним ферм". - Взглядом он нашел Сайки. -
Сообщают, что их крупнейший и образцовый  сельскохозяйственный  кооператив
вместе  со  всем  оборудованием  полностью  разрушен.   Аэроклуб   закрыт,
"иностранным спортсменам" предложено покинуть страну.
   Сайки явно решил,  что  гроза  миновала,  но  еще  не  успели  стихнуть
ликующие крики офицеров, как со своего места поднялся подполковник Окума.
   -  Лейтенант  Сайки  сбросил  бомбы  на  ферму,  потому  что  испугался
зенитного огня.
   - Верно! - вскочил Такии, и Брент встал рядом с ним.
   - Я бомбил самый крупный  ангар  -  объект,  представляющий  наибольшую
угрозу, - начал оправдываться Сайки.
   -