рейшин
Песнопевец.
   И Младший Песнопевец в сотый раз задумался, не пора ли
сбросить маску лицемерия, не приказать ли общине без
промедления приступить к Обряду Воды и к Пиршеству. Ведь
многие были тайными приверженцами Альгоны.
   Но нет, пока не время, ибо власть Старейшего Песнопевца
все еще слишком сильна. Да и момент неподходящий. Надо
подождать, думал Глат, нужно знамение самих богов.
   А боги по-прежнему возлежали на носилках, радуя глаз
верующих дивным Танцем- конвульсией - Подражанием жажде и
мукам простых смертных.
   Богов усадили на вершине Священного Кургана, и Старейший
Песнопевец самолично возглавил Танец Подтверждения
Астродрома. В окрестные селения выслали гонцов с наказом
созвать всех взрослых жителей на ритуальные пляски.
   В самом селении женщины начали готовиться к Пиршеству.
Некоторые из них пустились от радости в пляс, ибо разве не
сказано в Писаниях, что вновь появятся боги, и тогда
наступит конец Забвению, и к каждому придет богатство и
благоденствие, как в Дни космических полетов?
   На кургане один из богов простерся ниц. Другой с трудом
принял сидячее положение и искусно подрагивающим пальцем
указывал на свой рот.
   - Это знак благоволения! - вскричал Старейший
Песнопевец. Глат кивнул, не прекращая пляски, в то время
как по складкам его кожи градом струился пот. Старейший
Песнопевец был одаренным толкователем. С этим нельзя не
согласиться.
   Но вот сидящий бог стиснул одной рукой горло, отчаянно
жестикулируя другой.
   - Быстрее! - прохрипел Старейший Песнопевец; он чутко
ловил малейшее движение богов.
   Теперь бог что-то кричал ужасающим, надтреснутым голосом.
Он кричал, указывая себе на горло и снова кричал,
уподобляясь страждущему смертному.
   Все шло в строгом соответствии с Танцем Богов, как он
описан в Книге последнего пришествия.
   Как раз в этот миг на площадь перед курганом ворвалась
ватага молодежи из соседнего селения и сменила хозяев в
танце. На время Младший Песнопевец мог выйти из круга.
Переводя дух, он подошел к Старейшему Песнопевцу.
   - Вы будете исполнять все танцы? - спросил он.
   - Конечно. - Старейший Песнопевец не спускал глаз с
плясунов, ибо на этот раз ошибки нельзя было допустить. Это
последний случай обелить себя перед богами и вернуть себе
добрую славу в их глазах.
   - Пляски будут продолжаться ровно восемь дней, -
непреклонно сказал Старейший Песнопевец. - Если произойдет
хоть малейшая ошибка, начнем все снова.
   - По словам Альгоны, прежде всего надо торопиться с
Обрядом Воды, - возразил Глат, - а затем...
   - Вернись в круг! - отрезал Старейший Песнопевец, жестом
выразив крайнее возмущение. - Ты слышал, как боги кашляли в
знак одобрения. Так и только так удастся нам снять древнее
заклятие.
   Младший Песнопевец отвернулся. Ах, если бы его воля! В
древние времена, когда боги то и дело уходили и
возвращались, обычай Старейшего Песнопевца был правильным
обычаем. Глат вспомнил, как описывается приход корабля
богов в Книге последнего пришествия:
   Начался Обряд Разрешения на Посадку (в те дни это еще не
называлось ни плясками, ни танцами).
   Боги протанцевали Танец Страдания и Боли.
   Затем был проделан Обряд Подтверждения Астродрома.
   В ответ боги исполнили Танец голода и Жажды - точь-в-точь
так, как сейчас.
   Затем последовали Обряды Таможенного Досмотра, Разгрузки
и Медицинского Освидетельствования. Все время, пока длились
обряды, богам не давали ни еды, ни питья - таково было одно
из предписаний ритуала.
   Когда со всеми обрядами было покончено, один из богов по
неведомой причине притворился мертвым. Другой отнес его
обратно на небесный корабль, и боги покинули планету, чтобы
больше никогда не возвратиться.
   Вскоре после этого началось Забвение.
   Однако не существует и двух древних писаний, толкующих
причины Забвения одинаково. Некоторые утверждают, что богов
оскорбило несовершенное исполнение какого-то танца. Другие,
как Альгона, пишут, что надо начинать с пиршества и
возлияний, а потом уж переходить к обрядам.
   Альгону почитали далеко не все. В конце концов, ведь
богам неведомы ни голод, ни жажда. С какой же стати
пиршество должно предшествовать обрядам?
   Глат свято верил в учение Альгоны и уповал, что в один
прекрасный день выяснит истинную причину Забвения.
   Внезапно танец прервался. Глат поспешил взглянуть, что
же произошло.
   Какой-то глупец оставил подле Священного Кургана простой
кувшин с водой. Один из богов подполз к кувшину. Руки бога
готовились схватить недостойный предмет.
   Старейший Песнопевец чуть ли не вырвал, из рук бога
кувшин, поспешно унес его прочь, а все племя испустило вздох
облегчения. Какое кощунство - оставить поблизости от бога
обыкновенную, неочищенную, неосвященную воду, да еще в
ничтожном сосуде без росписи. Да прикоснись к ней бог - и
его праведный гнев испепелит все селение.
   Бог разгневался. Он прокричал что-то, перстом указывая
на оскорбительный сосуд. Затем указал на второго бога,
который все еще был погружен в небесный экстаз и лежал лицом
вниз. Он указал на свое горло, на пересохшие,
растрескавшиеся губы и опять на кувшин с водой. Он сделал
два неуверенных шага и упал. Бог заплакал.
   - Живо! - крикнул Младший Песнопевец. - Начинайте Танец
Взаимовыгодного Торгового Соглашения!
   Только его находчивость и спасла положение. Танцующие
подожгли священные ветки и, кружась волчком, принялись
размахивать ими перед ликами богов. Боги раскашлялись и
тяжело задышали в знак одобрения.
   - Ну и хитер же ты на выдумку, - ворчливо признал
Старейший Песнопевец. - И как только тебе пришел на ум этот
танец?
   - У него самое таинственное название, - объяснил Глат. -
Я знал, что сейчас нужно действовать решительно.
   - Что ж, молодец, - похвалил Старейший Песнопевец и
вернулся к своим обязанностям в танце.
   С довольной улыбкой Глат обвил хвостом талию. Вовремя
поданная команда оказалась удачным ходом.
   Теперь надо поразмыслить над тем, как бы получше
вьшолнить обряды Альгоны.
   Боги возлежали на земле, кашляя и ловя ртом воздух,
словно умирающие. Младший Песнопевец решил подождать более
удобного случая.
   Весь день плясали Танец Взаимовыгодного Торгового
Соглашения, и боги тоже принимали в нем участие.
Поклониться им приходили жители отдаленных селений, и боги;
задыхаясь, выражали свое милостивое расположение.
   К концу танца один из богов чрезвычайно медленно поднялся
на ноги. Он упал на колени, с преувеличенным пафосом
подражая движениям смертного, который ослаб до предела.
   - Он вещает, - прошептал Старейший Песнопевец, и все
смолкли.
   Бог простер руки. Старейший Песнопевец кивнул.
   - Он сулит нам хороший урожай, - пояснил Старейший
Песнопевец.
   Бог стиснул кулаки, но тут же разжал их, охваченный
приступом кашля.
   - Он сочувствует нашей жажде и бедности, - наставительно
произнес Старейший Песнопевец.
   Бог снова указал себе на горло - таким горестным жестом,
что кто-то из поселян разрыдался.
   - Он желает, чтобы мы повторили танцы сначала, -
разъяснил Старейший Песнопевец. - Давайте же, становитесь в
первую позицию.
   - Его жест означает вовсе не то, - дерзко заявил Глат,
решив, что час настал.
   Все воззрились на него, потрясенные, в гробовом молчании.
   - Богу угоден Обряд Воды, - сказал Глат.
   По рядам танцующих пробежал вздох. Обряд Воды составлял
часть еретического учения Альгоны, которое Старейший
Песнопевец неустанно предавал анафеме. Впрочем, с другой
стороны, Старейший Песнопевец уже в преклонных летах. Быть
может, Глат, Младший Песнопевец...
   - Не допущу! - взвизгнул Старейший Песнопевец. - Обряд
Воды следует за пиршеством, которое начинается после всех
плясок. Только таким путем избавимся мы от Забвения!
   - Необходимо предложить богам воды! - прогремел Младший
Песнопевец.
   Оба взглянули на богов - не подадут ли те знамение, но
боги молча следили за ними усталыми, налитыми кровью
глазами.
   Но вот один из богов кашлянул.
   - Знамение! - вскричал Глат, прежде чем Старейший
Песнопевец успел перетолковать этот кашель в свою пользу.
   Старейший Песнопевец пытался спорить, но тщетно. Ведь
поселяне слышали бога собственными ушами.
   В очищенных от скверны, красиво расписанных кувшинах
принесли воду, и плясуны встали в позы, подобающие обряду.
Боги взирали на них, тихо переговариваясь на языке божием.
   - Ну! - скомандовал Младший Песнопевец. На курган
внесли кувшин с водой. Один из богов потянулся к кувшину.
Другой оттолкнул его и сам схватился за кувшин.
   По толпе прокатился взволнованный гул.
   Первый бог слабо ударил второго и завладел водой. Второй
отнял кувшин и поднес ко рту. Тогда первый сделал выпад, и
кувшин с водой покатился по склону кургана.
   - Я предостерегал тебя! - возопил Старейший Песнопевец.
- Они отвергли воду, как и следовало ожидать. Убери ее
скорее, пока мы не обречены на гибель!
   Двое схватили кувшины и умчались с ними прочь. Боги
взвыли, но тут же умолкли.
   По приказу Старейшего Песнопевца тотчас начался Танец
Таможенного Досмотра. Снова зажгли священные ветви и
овевали ими богов, как веерами. Боги слабо прокашляли
одобрение. Один попытался сползти с кургана, но упал
ничком. Другой лежал недвижимо.
   Так лежали боги долгое время, не подавая знамений.
Младший Песнопевец стоял в хвосте цепочки танцующих.
Почему, вопрошал он себя снова и снова, почему отступились
от него боги?
   Неужели Альгона заблуждается?
   Но ведь боги отвергли воду.
   У Альгоны черным по белому написано, что единственный
способ спять таинственное проклятие Забвения - это без
промедления принести в дар богам еду и питье. Быть может,
богам пришлось дожидаться слишком долго?
   "Пути богов неисповедимы, - печально думал Глат. -
Теперь случай упущен навеки. С тем же успехом можно было
разделять веру Старейшего Песнопевца".
   И он уныло поплелся в круг танцующих.
   Старейший Песнопевец повелел начать пляски сначала и
продолжать их четыре дня и четыре ночи. Потом, если богам
будет угодно, в их славу будет устроено пиршество.
   Боги не подавали знамений. Они лежали на священном
кургане, распростершись во весь рост, и время от времени
подергивали конечностями, изображая смертных, которых
одолевает усталость, отчаянная жажда.
   Это были очень могущественные бога. Иначе разве могли бы
они столь искусно подражать смертным?
   А к утру случилось следующее: невзирая даже на то, что
Старейший Песнопевец отменил Танец Хорошей Погоды, облака на
небе стали сгущаться. Громадные и черные, они заслонили
утреннее солнце.
   - Пройдет стороной, - предрек Старейший Песнопевец,
отплясывая Танец Отречения от Дождя.
   Однако тучи разверзлись, и полился дождь. Боги медленно
зашевелились, оборотили лица к небу.
   - Тащите доски! - кричал Старейший Песнопевец. -
Принесите навес! Боги предадут дождь проклятию: ведь до
окончания обрядов ни одна капля не смеет коснуться тел
божиих!
   Глат же, сообразив, что представился еще один
благоприятный случай, возразил:
   - Нет! Этот дождь наслали сами боги!
   - Уведите юного еретика! - пронзительно взвизгнул
Старейший Песнопевец. - Давайте сюда навес!
   Плясуны оттащили Глата в сторонку и принялись сооружать
над богами шатер, чтобы укрыть их от дождя. Старейший
Песнопевец собственноручно покрывал шатер крышей, работая
споро и благоговейно.
   Под внезапно хлынувшим ливнем боги не шевелились - они
лежали, широко раскрыв рты. Когда же они увидели, как
Старейший Песнопевец возводит над ними крышу, то попытались
встать.
   Старейший Песнопевец торопился: он знал, что своим
недостойным присутствием оскверняет заповедный курган.
   Боги переглянулись. Один из них медленно встал на
колени. Другой протянул ему обе руки и помог подняться на
нога.
   Бог стоял, раскачиваясь, как пьяный, сжимая руку
возлежащего бога. И вдруг обеими руками с яростью толкнул
Старейшего Песнопевца в грудь.
   Старейший Песнопевец потерял равновесие и закувыркался по
Священному Кургану, нелепо дрыгая ногами в воздухе. Бог
сорвал с навеса крышу и помог встать другому богу.
   - Знамение! - вскричал Младший Песнопевец, вырываясь из
удерживающих его рук. - Знамение!
   Никто не мог этого отрицать. Теперь оба бога стояли,
запрокинув головы, подставив рты под струи дождя.
   - Начинайте пиршество! - рявкнул Глат. - Такова воля
богов!
   Плясуны колебались. Впасть в ересь Альгоны - это
серьезный шаг, который стоило бы хорошенько обдумать.
   Однако теперь, когда всем стал распоряжаться Младший
Песнопевец, приходилось рискнуть.
   Оказалось, Альгона был прав. Боги выражали свое
одобрение воистину по-божески: запихивали яства в рот
огромными кусками - какое изумительное подражание смертным!
- и поглощали напитки с таки усердием, будто и впрямь
умирали от жажды.
   Глат сожалел лишь о том, что не знает божьего языка, ибо
больше всего на свете ему хотелось узнать, каковы же были
истинные причины Забвения.




                      Роберт Шекли

            Корабль должен взлететь на рассвете

                                        Перевод В. Обухова

Файл с книжной полки Несененко Алексея 
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/



   Оркестр исполнял третью часть симфонии Макклина - "Полет
на Луну". Дэйл, увлеченный миром звуков, закрыл глаза и,
расслабив тело, откинулся на спинку кресла. Как всегда, эта
музыка перенесла его из тепла и комфорта концертного зала в
необъятное пространство космоса. Воображение уносило его от
планеты к планете, в далекие просторы Вселенной.
   Он открыл глаза от прикосновения чьей-то руки.
   - Мистер Эмбер? Дэйл Эмбер?
   - Да. - Дэйл в недоумении взглянул на служителя. - А в
чем дело?
   - Звонят из вашей конторы, сэр. Говорят, очень срочное
дело. Пройдите в восемнадцатую кабину.
   Пожав плечами, Дэйл поднялся и последовал в фойе к
указанной кабине. Щелчок - и ярко засветился экран
видеофона. Еще через мгновение на нем появилось
взволнованное лицо Глиссона.
   - Дэйл! Слава богу, наконец-то я поймал вас. Масса
неприятностей. - Глиссон выглядел растерянным. - Будет
лучше, если вы вернетесь.
   - Может быть, вы мне все-таки объясните, в чем дело?
Завтра в десять утра я должен навестить сына.
   - Это очень серьезно, Дэйл. Если вы хотите сохранить
дело, берите самолет и возвращайтесь как можно скорее!
   Дэйл выключил видеофон. Он знал, что управляющий без
нужды не станет его вызывать.
   Рассвет он встретил в Комфилде.
   Космические полеты внезапно стали действительностью -
действительностью, озаренной ослепительными вспышками
стартующих ракетных кораблей, которые, однако, часто
взрывались, когда достигали поверхности Луны. Это не было
неожиданностью для предпринимателей и нисколько не тормозило
дальнейшего развития космических полетов.
   Комфилд, затерявшийся на огромных просторах пустыни Новой
Мексики, с его ангарами, мастерскими и жилыми постройками
был базой нескольких десятков больших и малых компаний,
одинаково жаждущих запустить свои руки в богатства, открытые
на Луне.
   Из Комфилда с ревом взлетали ракеты, груженные
продуктами, кислородом, водой. Все они устремлялись на
естественный спутник Земли, а оттуда возвращались с рудой.
Ракеты ревели, когда взлетали, и ревели, когда приземлялись.
Иногда они ревели чуть громче, чем обычно, и после этого
умолкали навсегда так же, как и их экипажи...
   Дэйл не думал обо всем этом, когда шел от летного поля к
конторе. В приемной он застал управляющего, обросшего
двухдневной щетиной, невыспавшегося, с воспаленными глазами.
   - Мы не ждали вас раньше чем через два часа, - сказал
Глиссон.
   - Я же обещал быть к рассвету. - Дэйл опустился в
кресло. Он чувствовал себя совершенно разбитым, во рту
ощущалась какая-то горечь.
   - Номер одиннадцатый разлетелся при старте на сто тысяч
частей, вместе с Куком и Бейлисом, - коротко доложил
управляющий.
   - Ну и что?
   - Номер двенадцатый на капитальном ремонте. К взлету
готов только номер тринадцать.
   - Десятый?
   - Застрял на Луне. Управление вышло из строя, и экипаж
не хочет двигаться с места, пока не прибудут запасные части.
Но мы не можем доставить их без тринадцатого.
   - Понятно. - Дэйл задумчиво потер рукой подбородок. -
Но это только часть затруднений. А остальное?
   - Остальное просто, - медленно начал Глиссон. - Люди
отказываются лететь на тринадцатом номере. - Он взглянул на
Дэйла. Тот молчал. - А без него мы не можем ввести в дело
десятый номер.
   - И вы называете это неприятностями? - Дэйл уставился на
чашку кофе. - Ведь все это пустяк по сравнению с тем, что
под угрозой контракт.
   - Поэтому я вас и вызвал!
   - Мы берем руду у Компании Звездных рудников и доставляем
им все необходимое. Если мы нарушим контракт, то потеряем
его совсем и, кроме того, вынуждены будем заплатить огромную
неустойку.
   - Я знаю это.
   - Вы знаете? Тогда какого же черта вы сидите здесь и
лишь взываете о помощи!
   Дэйл тяжело поднялся с кресла.
   - Кто пилот на тринадцатом?
   - Макдональд, но он...
   - Где он живет?
   - В поселке, дом 22, но...
   Не слушая, Дэйл направился к выходу. У самой двери он
остановился и обернулся к Глиссону:
   - Если позвонит мой сын, скажите ему, что все в порядке.
Понятно?
   Глиссон кивнул.
   Комфилд был порождением "бума", и это особенно
чувствовалось в жилых кварталах. Ряды дешевых сборных
домов, построенных различными компаниями, сгрудились вокруг
центра поселка.
   Номер 22 был одним из сотни однотипных строений. Дэйл с
трудом пробился сквозь глубокий песок к входной двери. Он
думал, что застанет Макдональда еще спящим, но ошибся. На
его вторичный стук дверь распахнул невысокий худощавый
молодой человек с нервным лицом. Из глубины дома слышались
плач и женский голос, успокаивающий ребенка.
   - Я Эмбер, - представился Дэйл. - Дэйл Эмбер.
   - Знаю. - Макдональд посторонился, пропуская Дэйла. - Я
видел вас и раньше. Проходите, пока сюда не намело песку.
   Дэйл оказался в маленькой, убого обставленной комнатенке.
Макдональд, извинившись, вышел распорядиться насчет кофе.
Детский плач за стеной утих. До Дэйла донесся громкий
шепот:
   - Кто это, Боб?
   - Босс.
   - Эмбер! - У женщины за стеной перехватило дыхание. -
Боб ты обещал...
   - Успокойся, дорогая. Право, не из-за чего волноваться.
   Макдональд вернулся с кофе. Но не один. С ним была
молодая женщина. Синие круги под глазами подчеркивали
бледность ее лица. Она взглянула на Дэйла с явной
антипатией.
   - Это моя жена Мэри, - представил ее Макдональд. - Вам с
сахаром?
   - Спасибо. - Дэйл взял чашку кофе, помешал в ней
ложечкой.
   - Я только что прилетел с побережья. Боб Глиссон сказал
мне, что произошли какие-то неприятности.
   Он поднес чашку к губам.
   - Почему вы не хотите лететь на тринадцатом?
   - Он не готов к полету, мистер Эмбер.
   - Это смертельная ловушка! - неожиданно взорвалась Мэри.
   - Все эти корабли - смертельные ловушки!
   - Подожди, - остановил ее Боб. Он повернулся к Дэйлу. -
Если говорить откровенно, этот корабль следует сдать в
утиль. Управление изношено. Инжекторы работают
неустойчиво, давление неровное. Если запустить двигатель,
произойдет преждевременная вспышка в главной камере. А вы
знаете, что бывает в таких случаях?
   Дэйл знал это также, как и любой космонавт в Комфилде.
Он знал лучше кого бы то ни было, что происходит при
преждевременной вспышке: взрыв, без малейшей надежды на
спасение экипажа. Дэйл вздохнул, достал сигарету и, чиркнув
зажигалкой, глубоко затянулся.
   - Слушайте, Боб, - начал он добродушно, - вы и в самом
деле верите, что я способен предложить вам неисправный
корабль?
   - Кук и Бейлис мертвы, - бесстрастно проговорил
Макдональд.
   - Вы не ответили на мой вопрос. Кук и Бейлис рисковали,
как и все мы. Им не повезло. Мне очень жаль, но это -
просто невезение в игре!
   - Невезение! - Мэри закусила губу, словно сдерживая