Объехал он  стороной  и  Фермерские  Миры,  унылые планеты,  на
которых процветал сугубый культ здоровья.
       Добравшись до пресловутой Гедонии,  Дантон чуть было не остался
там. Его оттолкнуло то,  что жители этой планеты, судя по слухам, были
недолговечны, хотя  никто  и  не  отрицал,  сто  свой короткий век они
проживали весело.
       Но Дантон предпочел век долгий и отправился дальше.
       Миновал он  также   сумрачные,   каменистые   Рудничные   Миры,
немногочисленное население   которых   составляли  угрюмые,  бородатые
мужчины, подверженные приступам безудержного гнева.  И вот  перед  ним
открылись Новые Территории,  неосвоенные миры,  расположенные за самой
дальней границей земных владений.  Обследовав несколько планет, Дантон
избрал ту, на которой не нашел никаких следов разумной жизни.
       Планета была тиха и укромна,  изобиловала рыбой и дичью;  среди
ее обширных  водных  просторов  зеленели  покрытые  буйными  зарослями
джунглей большие  острова.  Дантон  назвал  ее  Нью-Таити,  и  капитан
звездолета должным  образом  оформил  его  права на владение планетой.
После беглого осмотра Дантон выбрал крупный остров,  показавшийся  ему
заманчивее остальных. Он высадился на нем и стал разбивать лагерь.
       Сперва дел было множество. Из веток и переплетенных трав Дантон
выстроил домик подле сверкающего белизною пляжа. Он смастерил острогу,
несколько силков и невод.  Засеял огород, и, к его радости, тот вскоре
пышно зазеленел,  согретый  тропическим  солнцем и увлажненный теплыми
ливнями, которые выпадали каждое утро, от семи часов до семи тридцати.
       Да, Нью-Таити,  несомненно, оказался истинно райским уголком, и
Дантон мог  бы  быть  очень   счастлив   здесь.   Ему   мешало   одно.
Огородничество, которое  он считал отличным видом сублимации,  подвело
его скандальнийшим образом.  Дантон думал о  женщинах  днем  и  ночью;
глядя на огромную оранжевую тропическую луну,  он мог часами мурлыкать
себе под нос песенки, разумеется любовные.
       Опасаясь за свое здоровье,  Дантон начал лихорадочно перебирать
все известные ему виды сублимации:  сперва занялся живописью,  бросил;
начал вести дневник - забросил и дневник;  сочинил сонату, но, оставив
музыку, высек  из  местной  разновидности  песчаника  две  исполинские
статуи, закончил их и стал придумывать, чем бы заняться еще.
       Заняться было нечем.  Огород не требовал  ухода;  земные  овощи
победно вытеснили  местные растения.  Рыба валом валила в сети,  силки
никогда не пустовали.  Дантон снова заметил,  что  днем  и  ночью  ему
мерещатся женщины - высокие и маленькие,  белые,  черные,  коричневые.
Однажды он поймал себя на том,  что с приязнью думает о марсианках; до
него еще ни одному землянину подобное не удавалось.  Дантон понял, что
необходимо принимать решительные меры.
       Но какие?  Подать сигнал о помощи он не мог, покинуть Нью-Таити
- тоже.  Погруженный в грустное раздумье, Дантон поднял глаза к небу и
заметил черное пятнышко, которое спускалось к морю.
       Пятнышко становилось крупнее;  у Дантона перехватило дыхание от
страха, что  оно  может  оказаться  птицей или огромным насекомым.  Но
пятно все продолжало увеличиваться,  и вскоре Дантон  начал  различать
неровные вспышки бледного пламени.
       Космический корабль! Конец одиночеству!
       Звездолет медленно и осторожно шел на посадку. Дантон облачился
в свой лучший набедренный пояс;  этот наряд, излюбленный островитянами
Южных Морей,  весьма  подходил  к  климату  Нью-Таити.  Затем  умылся,
тщательно причесал волосы и стал следить за приземлением  космического
корабля.
       Это был старинный звездолет с двигателем Миккельсона. Дантон до
сих пор  думал,  что  такие  корабли  давно уже вышли из употребления.
Однако этот,  судя  по  всему,   проделал   немалый   путь.   Помятый,
исцарапанный и   безнадежно   устаревший   по   конструкции,  он  имел
решительный и непреклонный вид.  На носу звездолета гордо  красовалась
надпись "Народ Хаттера".
       Зная, что путешественники, возвращающиеся из космических пучин,
обычно остро  чувствуют  нехватку свежих продуктов,  Дантон собрал для
пассажиров корабля целую гору фруктов и красиво  разложил  их  к  тому
времени, как "Народ Хаттера" тяжело опустился на пляж.
       Открылся узкий  люк,  и  из  звездолета  вышли   двое   мужчин,
вооруженных винтовками  и  с головы до ног одетых в черное.  Пришельцы
осторожно огляделись.
       Дантон опрометью кинулся к ним.
       - Эгей!  Добро пожаловать на Нью-Таити.  Ребята,  до чего  ж  я
счастлив видеть вас! Что новенького на...
       - Назад!  - гаркнул один из пришельцев,  высокий тощий  человек
лет пятидесяти,  с  суровым  морщинистым  лицом.  Его холодные голубые
глаза пронзали Дантона,  как стрелы,  дуло винтовки целилось  прямо  в
грудь.
       Второй был помоложе, маленький широколицый крепыш.
       - Что случилось? - удивился Дантон.
       - Как тебя зовут?
       - Эдвард Дантон.
       - Я Симеон Смит,  - сообщил тощий. - Военачальник хаттеритов. А
это Джедекия   Франкер,   мой   заместитель.   Почему   ты   заговорил
по-английски?
       - Я всегда говорю по-английски, - ответил Дантон. - Я же...
       - Где остальные? Куда они спрятались?
       - Да  здесь  никого  нет.  Только я.  - Дантон бросил взгляд на
звездолет им увидел мужские и женские лица в  каждом  иллюминаторе.  -
Посмотрите-ка, это все вам, - Дантон указал на фрукты. - Я подумал, вы
соскучились по свежей пище после длительного путешествия.
       Из люка    выглянула    хорошенькая    блондинка    с   коротко
подстриженными волнистыми волосами.
       - Нам уже можно выходить, отец?
       - Нет!  - ответил Симеон.  - Здесь небезопасно.  Полезай назад,
Анита.
       - Я буду наблюдать отсюда,  - ответила девушка,  с  откровенным
любопытством разглядывая Дантона.
       Дантон встретился с ней глазами,  и вдруг неведомый ему  дотоле
трепет пробежал по всему его телу.
       Симеон сказал:
       - Мы  принимаем  твое  приглашение.  Однако  есть эти фрукты не
станем.
       - Отчего же? - резонно полюбопытствовал Дантон.
       - А от того,  - ответил ему Джедекия,  - что мы не знаем, каким
ядом вдумаете вы нас отравить.
       - Отравить?  Послушайте,  давайте-ка  присядем   и   объяснимся
наконец.
       - Что вы о нем думаете? - обратился к Симеону Джедекия.
       - Все   идет  именно  так,  как  я  и  ожидал,  -  ответствовал
военачальник. - Он из кожи  лезет  вон,  чтобы  втереться  в  доверие,
задобрить нас,  и это очень подозрительно.  Его соплеменники прячутся.
Наверняка сидят в засаде. Я считаю, что им следует дать наглядный урок.
       - Добро,  -  с  ухмылкой  согласился  Джедекия.  -  Да  убоятся
цивилизации, - и он направил свою винтовку Дантону в грудь.
       - Эй! - вскрикнул Дантон и попятился.
       - Папа, - заговорила Анита, - но он же ничего еще не сделал.
       - В том-то и суть.  Если его пристрелить, он и впредь ничего не
сделает. Хорошие туземцы - это мертвые туземцы.
       - А  остальные,  -  вставил  Джедекия,  -  поймут,  что  мы  не
собираемся шутить.
       - Но  вы  не  имеете права!  - возмущенно воскликнула Анита.  -
Совет Старейшин...
       - не распоряжается сейчас...  - перебил ее отец.  - Высадившись
на чужой планете,мы попадаем в чрезвычайное положение,  а это  значит,
что власть переходит в руки военного командования.  Мы делаем то,  что
считаем необходимым. Вспомни Лан II!
       - Да   погодите  вы,  -  заговорил  Дантон.  -  Здесь  какое-то
недоразумение. На острове нет никого, кроме меня, и вовсе незачем...
       - Пуля  взрыла  песок  у  его  левой  ноги.  Дантон  понесся  к
джунглям. Вторая пуля жалобно пропела  в  воздухе,  третья  перерезала
веточку над самой его головой в тот миг,  когда он скрылся, наконец, в
подлеске.
       - Вот  так-то!  -  прогремел  ему вслед голос Симеона.  - Пусть
зарубят на носу.
       Дантон мчался   по  джунглям,  пока  не  отдалился  он  корабля
пионеров по крайней мере на полмили.
       Кое-как поужинав местными фруктами, напоминающими наши бананы и
плоды хлебного  дерева,  Дантон  принялся   раздумывать   о   странных
незнакомцах. Ненормальные  они,  что  ли?  Неужели им не ясно,  что но
землянин, живет  на  острове  один,  безоружен   и   встретил   их   с
несомненным дружелюбием? Так нет же, они начали в него стрелять, давая
наглядный урок. Кому? Грязным туземцам, которым нужно дать урок...
       А, вот в чем дело!  Дантон энергично закивал головой. Хаттериты
приняли его за туземца,  аборигена,  и решили,  что  его  соплеменники
прячутся в   джунглях,  выжидая  удобной  минуты,  чтобы  выскочить  и
перерезать незваных гостей.  Ну  что  ж,  предположение  не  такое  уж
абсурдное. Он  и  в  самом  деле  забрался  чуть  ли не на край света,
остался здесь  без  космического  корабля,  да  притом  еще  ходит   в
набедренной повязке и стал бронзовым от загара.  Очень может быть, что
хаттериты именно так и представляют себе туземцев неосвоенных планет.
       - Но в таком случае,  - продолжал размышлять Дантон,  - Как они
объяснят, что я разговариваю по-английски?
       Вся история  выглядела  на  редкость  нелепо.  Дантон  тронулся
обратно к звездолету,  уверенный,  что с легкостью  сумеет  разъяснить
пришельцам их ошибку. Впрочем, пройдя несколько шагов, он остановился.
       Приближался вечер. Позади небо затянули белые и серые тучи, а с
моря надвигался   густой   синеватый  туман.  Из  джунглей  доносились
зловещие шорохи,  шумы.  Дантон  давно  уже  убедился,  что  все   они
совершенно безобидны, но пришельцы могли решить иначе.
       Этим людям ничего не стоит спустить курок,  вспомнил он.  Глупо
было бы лететь сломя голову навстречу собственной гибели.
       И Дантон начал осторожно  пробираться  сквозь  густые  заросли:
дотемна загорелый,  бесшумный,  как  тень,  он сливался с буро-зеленым
кустарником. Добравшись до места,  Дантон пополз через густой подлесок
и осторожно оглядел из-за куста пологий берег.
       Пионеры, наконец,  вышли из корабля.  Их  оказалось  не  меньше
полусотни: мужчины,  женщины  и  несколько  детей.  Все  были  одеты в
тяжелую черную одежду и истекали потом. Дантон увидел, что к его дарам
не притронулся  ни  один  из  пришельцев.  Зато  на  алюминиевом столе
красовалась малопривлекательная трапеза путешественников по космосу.
       Несколько мужчин   с   винтовками  и  патронташами  расхаживали
поодаль от  толпы,  внимательно  наблюдая  за   опушкой   джунглей   и
настороженно всматриваясь в темнеющее небо. Это были часовые.
       Симеон поднял руки. Воцарилась тишина.
       - Друзья мои,  - провозгласил военачальник.  - Вот,  наконец, и
обрели мы с вами  долгожданный  приют.  Взгляните:  перед  нами  земля
обетованная, и природа здесь щедра и изобильна. Достойна ли наша новая
родина столь долгих странствий, опасностей, коим мы подвергали себя, и
нескончаемых поисков?
       - Достойна, брат наш, - откликнулась толпа.
       Симеон снова воздел руки, требуя тишины.
       - На этой планете нет цивилизованных людей.  Мы первыми  пришли
сюда, друзья,  и она достанется нам.  Но помните об опасностях! В чаще
джунглей, быть может, бродят неведомые нам чудовища...
       - Из  которых  самое большое не крупнее бурундука,  - прошептал
Дантон. - Спросили бы уж меня. Я бы вам рассказал.
       - А   в   пучине   вод,  наверное,  таится  некий  левиафан,  -
продолжал Симеон.  - Одно известно нам: на планете есть туземцы, нагие
дикари, и ,  как все аборигены,  они,  несомненно,  коварны, жестоки и
безнравственны. Остерегайтесь их.  Конечно, мы хотели бы жить с ними в
мире, одаряя их плодами цивилизации и цветами культуры.  Возможно, они
будут держаться дружелюбно по отношению  к  нам,  но  всегда  помните,
друзья: никто  не  может  проникнуть в душу дикаря.  У них свои нравы,
своя особая мораль.  Им нельзя доверять,  всегда должны быть начеку и,
заподозрив что-то неладное, стрелять первыми! Не забывайте Лан II!
       Слушатели зааплодировали,  спели гимн и приступили  к  вечерней
трапезе. Когда темнота сгустилась,  путешественники зажгли прожекторы,
и на берегу стало светло как днем.  Часовые расхаживали взад и вперед,
дежа винтовки наизготовку и встревоженно нахохлившись.
       Поселенцы вытащили  спальные  мешки  и  устроились  на  ночлег,
примостившись поближе   к   звездолету.  Даже  страх  перед  внезапным
нападением дикарей не мог заставить их провести еще одну  ночь  внутри
душного корабля.
       Высоко в  небе  плыли  ночные  облака,  до  половины  прикрывая
огромную оранжевую  нью-таитянскую  луну.  Часовые расхаживали у своих
постов, выкрикивали в темноту  ругательства  и  сиротливо  жались  все
ближе и  ближе  друг к другу.  Они поднимали пальбу,  заслышав шорох в
джунглях, и осыпали бранью каждую тень.
       Дантон снова  уполз  в  чащу.  На ночь он устроился за деревом,
чтобы не попасть под шальную пулю.  Начинать переговоры с вечера  явно
не стоило.  Очень  уж нервозны были эти хаттериты.  Дантон решил,  что
удобней будет объясниться с ними при свете дня: просто, без обиняков и
рассудительно.
       Беда только,   что   рассудительностью   хаттериты   едва    ли
отличались.
       Впрочем, наутро дело представилось ему не столь уж безнадежным.
Дантон дождался,  когда  поселенцы позавтракают,  и осторожно вышел из
кустов на дальнем краю пляжа.
       - Стой! - разом рявкнули все часовые.
       - Дикарь вернулся! - крикнул один из поселенцев.
       - Ой,  мамочка, -заплакал какой-то малыш. - Злой, гадкий дядька
меня съест. Он отдавай меня.
       - Не бойся, милый, - успокаивала его мать. - У папы есть ружье,
папа застрелит дикаря.
       Из звездолета выскочил Симеон и уставился на Дантона.
       - А, пожаловал! Ступай сюда.
       Коченея от напряжения, Дантон опасливо приблизился к Симеону.
Руки он старался держать так, чтобы все видели, что они пустые.
       - Я  предводитель  этих людей.  - Симеон произносил слова очень
медленно, словно обращаясь к ребенку.  - Моя - большая вождь эти люди.
А твоя - большая вождь твои люди?
       - зачем вы так разговариваете?  - спросил Дантон.  -  Мне  даже
трудно вас понять.  Я же вам говорил вчера, что на острове никого нет.
Только я.
       Суровое лица Симеона побелело от гнева.
       - Ты со мной не хитри,  а то хуже будет.  Ну,  выкладывай:  где
твое племя?
       - Да я же землянин,  - завопил Дантон.  - Вы  что,  глухой?  Не
слышите, как я говорю?
       Подошел Джедекия, а с ним седой сутуловатый человечек в больших
очках в роговой оправе.
       - Симеон,  -  сказал  седой  человечек,  -  мне   хотелось   бы
познакомиться с нашим гостем.
       - Профессор Бейкер,  - обратился к нему Симеон,  - Этот  дикарь
утверждает, что он землянин, и говорит, что его имя Эдвард Дантон.
       Профессор взглянул на набедренную  повязку,  затем  на  смуглое
тело Дантона, его загрубелые босые ноги.
       - Так вы землянин? - спросил он.
       - Конечно.
       - А кто высек эти каменные статуи на берегу?
       - Я,  -  ответил  Дантон.  - Но это просто своего рода терапия.
Видите ли...
       - Типичные изделия примитива. Вся стилизация, носы...
       - Ну,  значит,  у  меня  это  вышла  случайно.  Понимаете   ли,
несколько месяцев   назад   я   вылетел  с  Земли  на  государственном
космическом корабле...
       - Чем он был оборудован? - перебил профессор Бейкер.
       - Гиперпространственными вихревыми конверторами.
       - Так вот,  меня отнюдь не привлекали такие планеты, как Корани
или, скажем,  Гейл  V,  а  для  Гедонии   я,   пожалуй,   недостаточно
темпераментен. Я  пролетел  мимо  Рудничных Миров и Фермерских Миров и
высадился, наконец,  на этой планете.  Я назвал ее  Нью-Таити,  и  она
зарегистрирована на  мое  имя.  Впрочем,  мне  было здесь так одиноко,
что я рад вам от души.
       - Что вы на это скажете, профессор? - спросил Симеон.
       - Поразительно,  пробормотал  профессор  Бейкер.   -   Поистине
поразительно. Так овладеть английской разговорной речью возможно тлишь
при относительно высокой степени  развития  интеллекта.  Нам  остается
предположить, что  мы столкнулись с феноменом,  нередким в примитивных
обществах, а именно - чрезвычайно развитой  способностью  к  мимикрии.
Наш друг   Данта   (как  его,  несомненно,  называли,  прежде  чем  он
исковеркал свое имя на  английский  лад)  знает,  наверное,  множество
местных легенд, мифов,песен, плясок и исполнит нам...
       - Но я землянин!
       - Нет,  мой бедный друг,  - ласково возразил профессор. - Ты не
землянин. Не сомневаюсь,  что ты встречал землянина.  Скорей всего, то
был какой-нибудь коммерсант, сделавший тут вынужденную посадку.
       - На острове есть  следы  останавливавшегося  на  краткий  срок
космического корабля, - сказал Джедекия.
       - О,  вот видите,  - просиял профессор Бейкер.  - Моя  гипотеза
подтверждается.
       - Да нет  же,  это  был  государственный  корабль,  -  объяснял
Дантон. - Я на нем прилетел.
       - Интересно  также   отметить,   лекторским   тоном   продолжал
профессор Бейкер,  - те критические пункты, когда почти правдоподобная
история внезапно оборачивается мифом.  Вот но заявляет,  например, что
прилетел на   звездолете,  управляемом  некими  гиперпространственными
вихревыми конвертерами,  что  является  типичной   абракадаброй,   ибо
космические корабли управляются только двигателями Миккельсона. Далее,
неспособный постичь  своим  неразвитым  умом,  что  путешествие  может
длиться годы,  он утверждаетЯ, будто за несколько месяцев долетел сюда
от Земли,  в то время как мы знаем, что ни один космический корабль не
способен даже теоретически преодолеть такое расстояние в подобный срок.
       - Значит,  такие  корабли  были  изобретены  уже  после  вашего
отбылия, - заметил Дантон. - Когда вы вылетели в космос?
       - Космический корабль хаттеритов покинул Землю сто двадцать лет
тому назад,  -  снисходительно  ответил  Бейкер.  - Здесь присутствует
преимущественно четвертое  и  пятое  поколения.  Заметьте   также,   -
обратился Бейкер  к  Симеону  и  Джедекии,  -  как  ловко  сочиняет он
правдоподобные названия    планет.    Врожденная     способность     к
звукоподражанию подсказала  ему  такие  словечки,  как  Корани,  Гейл,
Гедния. И его отнюдь  не  беспокоит,  что  всех  этих  планет  нет  во
вселенной.
       - Да есть они! - негодующе крикнул Дантон.
       - Где?   -  с  вызовом  обратился  к  нему  Джедекия.  -  Укажи
координаты.
       - Откуда мне их знать?  Я не штурман.  Гейл, по-моему, где-то в
районе Волопаса, а может быть, Кассиопеи. Нет, пожалуй, Волопаса.
       - Мне жаль огорчать тебя, друг мой, - сказал Джедекия. - Но, да
будет тебе известно,  что сам я именно штурман.  Я могу показать  тебе
звездные карты, атласы. Там нет этих планет.
       - Ваши карты устарели на столетие!1
       - Звезды,  стало быть, тоже, - отрезал Симеон. - Ну, Данта, где
же твои  соплеменники?  Почему  они  прячутся  он  нас?  Что  вы   там
замышляете?
       - Какая нелепость,  - возмутился Дантон. - Как мне вас убедить?
Я землянин, слышите! Родился и вырос...
       - Будет!  - оборвал его Симеон.  - Уж что-что,  но  выслушивать
дерзости от туземцев хаттериты не станут. Живее, Данта. Где твой народ?
       - Здесь никого нет, кроме меня, - не сдавался Дантон.
       - А,  так ты запираться! - процедил Джедекия. - Уж не хочешь ли
отведать плетки из змеиной кожи?
       - Потом,  успеется,  -  остановил  его  Симеон.  - Туземцы сами
придут. Дикари всегда прибегают попрошайничать.  А ты,  Данта,  можешь
пока пособить тем людям, что разгружают корабль.
       - Нет, спасибо, - ответил Дантон, - я лучше вернусь...
       Кулак Джедекии  с  размаху  врезался ему в челюсть.  Дантон еле
удержался на нога„.
       - Вождь сказал тебе: без дерзостей! - гаркнул Джедекия. - И что
это вы,  тузем