ел на него как
зачарованный.
   Дэн Стэк был крупный, ладно скроенный человек. Его
полное, изрезанное морщинами лицо выражало тревогу,
ненависть, страх, в нем угадывались буйный нрав, тайные
пороки и затаенные горести. У него были широкие, будто
вывернутые ноздри, толстогубый рот с крупными редкими зубами
и узкие, вероломные глаза. Жесткие черные волосы свисали на
разгоряченный лоб, черная щетина выступала на горящих щеках.
Весь облик его выдавал темперамент холерика, порожденный
Воздухом, - с избытком горячей желтой желчи, из-за которой
человек легко впадает в гнев и лишается рассудка.
   Стэк смотрел поверх голов в раскаленное добела небо.
Медленно опустил он голову, и бронзовая культя правой руки
полыхнула красным в ровном ослепительном свете дня.
   - Ребята, я сделал много плохого в своей жизни, - начал
Стэк.
   - И это ты нам рассказываешь? - выкрикнули из толпы.
   - Я был лжецом и обманщиком, - орал Стэк. - Я ударил
девушку, которую любил, и ударил ее крепко, чтобы сделать ей
больно. Я обокрал моих дорогих родителей. Я проливал кровь
несчастных аборигенов этой планеты. Ребята, я жил не
по-хорошему.
   Толпа хохотала над его покаянной речью.
   - Но я хочу, чтобы вы знали, - орал Стэк. - Я хочу,
чтобы вы знали, что я боролся со своей греховной натурой и
пытался ее победить. Я сражался как мужчина со старым
дьяволом в моей душе, уж это точно. Я вступил в отряд
Бдительных, и два года я был человек как человек. А потом
опять навалилось на меня безумие, и я убил...
   - Ты кончил? - спросил шериф.
   - Но я хочу, чтобы вы знали одну вещь, - завопил Стэк, и
глаза вылезли из орбит на его красном от возбуждения лице.
- Я признаюсь, что совершал дурные поступки, я признаюсь в
этом полностью, без всякого принуждения. Но, ребята, я не
убивал Бартона Финча!
   - Хорошо, - сказал шериф. - Если у тебя все, то пора
приступать к делу.
   Стэк закричал:
   - Послушайте меня! Финч был моим другом, моим
единственным другом на всем белом свете! Я просто пытался
помочь ему, я встряхнул его немного, чтобы привести в
чувство. А когда он так и не пришел в себя, я, наверно,
потерял голову, и тут я расколошматил салун Мориарти и
поломал пару ребят. Но, клянусь богом, я не причинял зла
Финчу!
   - Ну, ты, наконец, кончил? - спросил шериф.
   Стэк открыл было рот, снова закрыл его и кивнул.
   - Порядок, ребята! Начнем! - сказал шериф.
   Люди стали двигать фургон, на котором стоял Стэк. И тут
Стэк с выражением бесконечного отчаяния на лице заметил в
толпе Кромптона.
   И узнал его.
   Лумис очень быстро говорил Кромптону:
   - Будь осторожен, не принимай его речей всерьез, ничего
не делай, не верь ему, оглянись на его прошлое, вспомни всю
его жизнь, он погубит нас, разнесет нас на кусочки. Он
доминанта, он сильный, он убийца, он зол.
   В какую-то долю секунды Кромптон вспомнил предостережение
доктора Берренгера:
   - Безумие или нечто похуже...
   Лумис продолжал бубнить:
   - Совершенно испорченный, злой, никчемный, абсолютно
безнадежный...
   Но Стэк был частью Кромптона. Стэк так же страстно желал
перемены, боролся за власть над собой, терпел поражение и
снова боролся. Стэк не был безнадежным, так же как Лумис,
как он сам.
   Но правда ли то, что говорил Стэк? Или эта вдохновенная
речь была последним обращением к слушателям в надежде
изменить приговор?
   Он должен поверить Стэку. Он обязан протянуть руку
помощи Стэку.
   Как только фургон стронулся с места, глаза Стэка и
Кромптона встретились. Кромптон принял решение и позволил
Стэку войти в себя.
   Толпа зарычала, когда тело Стэка свалилось с края повозки
и после минутной страшной судороги безжизненно повисло на
вытянувшемся канате. А Кромптон пошатнулся как от удара -
сознание Стэка вошло в него.
   И он упал без памяти.
   Кромптон очнулся в маленькой, едва освещенной комнате на
кровати.
   - Ну, как вы там, в порядке? - услышал он голос. В
наклонившемся над ним человеке Кромптон узнал шерифа
Тайлера.
   - Да, теперь прекрасно, - автоматически ответил Кромптон.
   - Понятно, повешение для такого цивилизованного человека
штука тяжелая. Думаю, вы и без меня теперь обойдетесь,
ладно?
   - Конечно, - тупо ответил Кромптон.
   - Вот и хорошо, а то у меня там работы... Через
часок-другой забегу взглянуть на вас.
   Тайлер ушел, Кромптон принялся тщательно обследовать
самого себя.
   Реинтеграция... Слияние... Завершение... Достигли он
всего этого во время целительного обморока? Кромптон
принялся осторожно обследовать свое сознание.
   Вот Лумис, безутешно причитающий, страшно испуганный,
лепечущий об Оранжевой Пустыне, о путешествиях и стоянках на
Бриллиантовых Горах, о женщинах, о чувствах, о роскоши, о
прекрасном.
   А вот и Стэк, солидный и неподвижный, не слившийся с
ними.
   Кромптон поговорил с ним, прочел его мысли и понял, что
Стэк был абсолютно, до конца честен в своей последней речи.
Стэк искренне желал изменений, самоконтроля, выдержки.
   Но Кромптон понял также, что Стэк абсолютно, ни на йоту
не способен измениться, обрести самоконтроль, выдержку. Он
и сейчас, несмотря на все свои старания подавить зло, был
исполнен страстного желания отомстить. Его мысли яростно
громыхали - полная противоположность визгливым причитаниям
Лумиса. Мечты об отмщении, безумные планы завоевать всю
Венеру всплывали в его мозгу. Сделать что-либо с этими
проклятыми аборигенами, стереть их с лица планеты, чтобы
предоставить всю ее в полное распоряжение землян. Разорвать
этого проклятого Тайлера на кусочки. Расстрелять из
пулемета весь город, а потом выдать это за проделки
аборигенов. Собрать общество посвященных, создать
собственную армию почитателей СТЭКА на основе железной
дисциплины, и чтобы никакой слабости, никаких колебаний.
Перерезать Бдительных, и тогда никого не останется на пути
завоеваний, убийств, мести, неистовства, террора!
   Осыпаемый ударами с обеих сторон, Кромптон попытался
восстановить равновесие, распространить свою власть на оба
своих компонента. Он начал сражение за слияние их в единое
целое. Устойчивое целое. Но компоненты, в свою очередь,
бились каждый за свою автономию. Линии Расщепления
углублялись, появились новые, непримиримые причины для
раскола, и Кромптон почувствовал, как шатается его
собственная устойчивость, как ставится под угрозу его
рассудок.
   Потом вдруг у Дэна Стэка с его упорной, но тщетной
борьбой за изменения наступил момент просветления.
   - Очень сожалею, - сказал он Кромптону. - Ничего не могу
поделать. Нужен еще и тот, другой.
   - Кто другой?
   - Я пытался, - простонал Стэк. - Я пытался измениться.
Но слишком много было во мне всякого... то горячего... то
холодного. Думал, смогу сам вылечиться. И пошел на
Расщепление.
   - На что?!
   - Вы что, не слышите? - спросил Стэк. - Я... я тоже
шизоид. Скрытый. Это проявилось здесь, на Венере. Когда я
вернулся в Порт Нью-Харлем, я обзавелся еще одним Телом
Дюрьера и разделился... Я думал, станет легче, если я буду
проще. Но ошибся!
   - Так есть еще один наш компонент? - воскликнул
Кромптон. - Конечно, без него мы не можем реинтегрировать.
Кто он, где?
   - Я пытался, - стонал Стэк. - Ох, я же пытался! Мы с
ним были как братья, он и я. Я думал, я смогу научиться у
него, он был такой тихий, терпеливый и спокойный. Я учился!
Но тут он начал сдавать...
   - Кто это был? - спросил Кромптон.
   - Как я старался ему помочь, вытряхнуть из него эту
блажь. Но он быстро терял силы, ему совсем не хотелось
жить. Я утратил последнюю надежду, и от этого немного
взбесился, и встряхнул его, и потом разгромил салун
Мориарти. Но я не убивал Бартона Финча. Он просто не хотел
жить!
   - Так наш последний компонент Финч?
   - Да! Вы должны пойти к Финчу, пока он еще не отдал
концы, и должны затащить его в себя. Он лежит в маленькой
задней комнатке лавки. Поторопитесь...
   И Стэк снова окунулся в свои грезы о кровавых убийствах,
а Лумис забормотал о голубых Пещерах Ксанаду.
   Кромптон поднял тело Кромптона с кровати и дотащил его до
двери. Он видел лавку Стэка в конце улицы. "Доберись до
лавки", - приказал он себе и, спотыкаясь, поплелся вдоль
улицы.
   Дорога растянулась на миллион миль. Тысячу лет полз он
вверх по горам, потам вдоль рек, через пустыни, болота,
пещеры которые опускались до самого центра Земли, а затем
опять подымался и переплывал бесчисленные океаны, добираясь
до самых дальних берегов. А в конце этого долгого
путешествия он пришел в лавку Стэка.
   В задней комнате на кушетке, закрытый до самого
подбородка простыней, лежал Финч - последняя надежда на
Реинтеграцию. Поглядев на него, Кромптон осознал всю
бесполезность своих исканий.
   Финч лежал совсем тихо, с открытыми глазами, уставившись
в пустоту отсутствующим, неуловимым взглядом. У него было
широкое, белое, абсолютно ничего не выражающее лицо идиота.
В плоских, как у Будды, чертах его лица застыло
нечеловеческое спокойствие, безразличие ко всему живущему -
он ничего не ждет, ничего не хочет. Тонкая струйка слюны
стекала из уголка губ, пульс был редким. В этом самом
странном их компоненте нашел максимальное выражение
темперамент Земли - Флегма, которая делает людей пассивными
и безразличными ко всему.
   Кромптон с трудом справился с подступающим безумием и
подполз к кровати Финча. Он вперил взгляд в глаза идиота,
пытаясь заставить Финча посмотреть на него, узнать его,
соединиться с ним.
   В это мгновение Стэк пробудился от своих снов о мщении, и
одновременно пробудилось его отчаянное рвение реформатора.
Вместе с Кромптоном он стал убеждать идиота посмотреть и
увидеть. Даже Лумис поискал и, несмотря на полное
изнеможение, нашел в себе силы присоединиться к ним в их
объединенном усилии.
   Все трое они не спускали глаз с кретина. И Финч,
пробужденный к жизни тремя четвертями своего "я", тремя
компонентами, непреодолимо взывающими к воссоединению,
сделал последнюю попытку. В его глазах всего на миг
мелькнуло сознание. Он узнал.
   И влился в Кромптона.
   Кромптон почувствовал, как свойства Финча - бесконечное
спокойствие и терпимость - затопили его. Четыре Основных
Темперамента Человека, в основе которых лежат Земля, Воздух,
Огонь и Вода, соединились наконец. И слияние стало,
наконец, возможным.
   Но что это такое? Что происходит? Какие силы пущены в
ход и берут теперь верх?
   Раздирая ногтями горло, Кромптон издал пронзительный
вопль и свалился замертво на пол рядом с трупом Финча.
   Когда лежащий на полу открыл глаза, он зевнул и сладко
потянулся, испытывая несказуемое удовольствие от света, и
воздуха, и ярких красок, от чувства удовлетворения и
сознания того, что есть в этом мире дело, которое он должен
исполнить, есть любовь, которую ему предстоит испытать, и
есть еще целая жизнь, которую нужно прожить.
   Тело, бывшее собственностью Элистера Кромптона, временным
убежищем Эдгара Лумиса, Дэна Стэка и Бартона Финча, встало
на ноги. Оно осознало, что настал час найти для себя новое
имя.




                  Роберт Шекли

             Предварительный просмотр

                                        Перевод В. Бабенко


Файл с книжной полки Несененко Алексея 
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/


   В одно прекрасное сентябрьское утро Питер Гонориус,
разбирая почту, обнаружил директиву местного Отдела
родственных уз, безоговорочно требовавшую, чтобы он женился
до 1 октября. В противном случае он-де проявит неуважение к
государственной и местной Инструкциям по моногамии и понесет
наказание вплоть до заключения в Лунавилле сроком от одного
до пяти лет.
   Гоиориус пришел в ужас: в августе он заполнил формуляр
на Продление статуса, который к сегодняшнему дню должны
рассмотреть в установленном порядке. Это дало бы ему шесть
дополнительных месяцев для селекции невесты. Теперь же у
него оставались жалкие две недели на то, чтобы либо
подчиниться директиве, либо погасить все и отчалить в
Мексику. А уж в 2038 году это было не самой желанной
альтернативой.
   Проклятье!
   В тот же день за завтраком Гонориус обсудил ситуацию со
своим другом графом Унгерфьордом. - Черт побери, это
несправедливо с их стороны! - заявил Гонориус. - Кто-то
там, в верхах, преследует меня. Но за что? Я не бунтовщик
какой-нибудь. Я не хуже других знаю, что брак - это
непременная сделка между индивидом и обществом, фундамент,
на котором покоится государственная безопасность. Дьявол,
да я же хочу жениться! Я просто еще не подобрал себе пару.
   - Может быть, ты излишне суетлив? - предположил
Унгерфьорд. Он был женат уже почти месяц. Взаимоотношения
полов не представляли для него проблемы.
   Гонориус покачал головой.
   - Сейчас я готов на все, лишь бы не допустить несчастья.
Вся беда в том, что, несмотря на компьютеризованную
картотеку и ультрасовременную технологию электронного
сватовства, никогда заранее не скажешь, ту женщину ты выбрал
или нет. А когда поймешь на собственной шкуре, уже слишком
поздно что-либо менять.
   - Да, - самодовольно согласился Унгерфьорд, - именно в
такой ситуации как раз и оказывается большинство.
   - Неужели нет исключений?
   - Собственно говоря, существует один способ избавиться от
неуверенности. Я сам воспользовался им. Именно так я нашел
Джейни. Я не упоминал о нем ранее, потому что, как мне
известно, ты не очень-то склонен нарушать закон.
   - Разумеется, я стараюсь вести высоконравственный образ
жизни, - сказал Гонориус. - Но ведь дело-то действительно
очень серьезное, и я готов проявить гибкость. Кого я должен
убить?
   - Так далеко мы еще не зашли, - успокоил Унгерфьорд. Он
нацарапал на бумаге несколько строчек. - Отправляйся-ка вот
по этому адресу и поговори с мистером Фьюлером. Он
возглавляет Тайную компьютерную службу. Скажи ему, что тебя
послал я.
   Во времена, к которым относятся наши события, Тайная
компьютерная служба размещалась в нескольких пыльных
конторских помещениях в запустелом районе Линкольновского
центра, где скрывалась под вывеской "Оптовая торговля б/у
матчастью и матобеспечением". Секретарша Фьюлера,
миловидная энергичная молодая женщина по имени Дина Гребс,
провела Гонориуса в кабинет шефа. Фьюлер оказался
низкорослым, пухленьким, лысеющим, дружелюбным, краснощеким
человечком с умными карими глазами и обезоруживающими
манерами. Он отделал свой кабинет под гостиную в английском
стиле, но добился лишь того, что комната стала походить на
уголок мебельного магазина.
   - Вы обратились как раз туда, куда нужно, - заверил
Фьюлер, едва познакомившись с ситуацией. - Государство
требует, чтобы мы сочетались браком ради стабильности
общества. Общеизвестно, что большинство недовольных,
бунтовщиков, психопатов, растлителей малолетних,
поджигателей, социал-реформистов, анархистов и тому подобных
личностей - это одинокие, неженатые типы, которым нечем
заняться и которые способны лишь заботиться о собственной
персоне и замышлять свержение существующего строя. Таким
образом, бракосочетание есть обязательный акт лояльности по
отношению к правительству. И разумеется, никто не будет
оспаривать ни этот, ни любой другой вывод Национальной
палаты матерей. Все мы признаем необходимость брака. В
качестве единственного условия мы выдвигаем лишь то, чтобы
он был надежным или по крайней мере терпимым, поскольку
такое положение дел лучше удовлетворяет нуждам как
индивидуума, так и государства.
   - Да! - сказал Гонориус. - Именно поэтому я пришел к
вам. Какие у вас есть практические...
   Но фьюлера не так-то просто было лишить слова.
   - Что нам необходимо - так это научные методы
освобождения брака от фактора неопределенности.
Компьютеризованного сватовства недостаточно: нам нужен
способ, который позволил бы взглянуть на фактический итог
предполагаемого брака, и только после этого мы могли бы
решать, вступать нам в брак или нет. Мы должны видеть, как
эта штука работает, прежде чем заводить музыку в доме на
шестьдесят или семьдесят лет.
   - Если бы! - сказал Гонориус. - Но это невозможно. Или
у вас, по счастью, имеется талантливая цыганка с исправным
хрустальным шаром?
   - Выход есть! - сказал Фьюлер улыбаясь.
   - Что, кто-нибудь изобрел машину времени?
   - Да, только вы знаете ее под другим именем. Она
называется "Синтезатор и имитатор политических факторов".
   - Я слышал о нем, - сказал Гонориус. - Это тот самый
сверхкомпьютер, спрятанный под горой в Северной Дакоте,
который вечно высчитывает, что именно одна данная страна
собирается сотворить с какой-нибудь другой данной страной.
Но я не понимаю, что этот компьютер может сказать о моей
будущей жене, если только она не окажется генералом или
кем-нибудь еще в этом роде.
   - Вдумайтесь, мистер Гонориус! Есть машина, созданная
специально для того, чтобы предсказывать и имитировать
взаимодействия между различными группами и подгруппами
людей. А что если мы используем ее в целях предсказания и
имитации возможных взаимодействий двух индивидуумов?
   - Это было бы великолепно, - сказал Гонориус. - Но СИПФ
охраняется тщательнее, чем Форт-Нокс.
   - Мой мальчик, караулить золото просто, намного сложнее
таить информацию, даже если сверху взгромоздить гору! В
руках и продажных операторов и операторов- идеалистов уже
сам канал ввода данных - канал, от которого зависит
информационное питание имитатора, - может вдруг превратиться
в канал вывода данных. Я, конечно, ни словом не намекну,
как осуществляется программирование: у нас свои методы. Я
только скажу, что имитатор может выстроить картину вашего
возможного будущего брака с любой женщиной, какую не
пожелаете, и сымитировать конечный результат только для вас
одного.
   - Не пойму, как вы подберетесь к имитатору ближе чем на
десять миль.
   - А нам и не нужно подбираться. Мы завладеем терминалом.
   Гонориус тихонько присвистнул, переводя дыхание. Он был
в восхищении от хладнокровной наглости этого человечка.
   - Мистер Фьюлер, когда я могу начать?
   Вопрос о гонораре был быстро улажен, и Фьюлер сверился с
расписанием.
   - Поскольку ваше дело не терпит отлагательств, я могу
выделить для вас десять минут машинного времени послезавтра.
Приходите сюда в полдень, мисс Гребс проводит вас к
терминалу и проинструктирует, что нужно делать. Не забудьте
принести с собой карточки данных на вас и на ваших
предполагаемых жен!
   К условленному часу Гонериус все обстоятельно подготовил.
В конвертике он принес карточки данных на пятнадцать
кандидаток. Этих особ рекомендовала ему Служба
компьютеризованного сватовства - первоклассное агентство с
Мэдисон-авеню, сотрудники которого любовно отобрали
пятнадцать претенденток из Национального объединения резерва
одиноких женщин Америки (НОРОЖА), основываясь на их ответах
на 1006 тщательно составленных вопросов. Эти женщины были
известны Гонориусу только по номерам: анонимность
сохранялась вплоть до того момента, когда жених получал
разрешение на моногамный брак. Все эти женщины добровольно
избрали статус "мгновенной доступности": единственное, что
требовалось от Гонориуса, - это засвидетельствовать свою
готовность жениться на любой из них. (Из карточки данных
Гонориуса явствовало помимо прочего, что он высокого роста,
с пышной шевелюрой, привлекателен, имеет ровный характер,
добр к детям и мелким животным, зарабатывает тридцать пять
тысяч долларов в год, будучи самым молодым президентом фирмы
"Глип электронике" за всю ее историю, и перед ним открыты
поистине неограниченные перспективы. Большинство кандидаток
мечтали урвать жениха именно с такой спецификацией, Гонориус
являл собой пример добрачного заблуждения, впасть в которое
жаждали многие женщины.)
   Мисс Гребс привела Гонориуса на старую автомобильную
стоянку на Декальб-авеню. Терминал компьютера был спрятан
там в кузове мебельного фургона. Два техника, переодетые
бродягами, ввели Гонориуса в затемненную клетушку внутри
фургона, где мягко, словно бы разговаривая сам с собой,
гудел терминал. Техн