человеческих. Еще задолго до того, как появилось
замужество, существовали мужчины и женщины и между ними были
известные взаимоотношения. Законы природы всегда
предпочтительнее законов человеческих.
   - Это аморально, - не очень уверенно возразил Кромптон.
   - Совсем наоборот, - уверил его Лумис. - Ты не женат,
значит, твои действия не вызовут никаких нареканий в твой
адрес. Молодая леди замужем. Это ее дело. Вспомни: она
же не просто собственность своего мужа, но человек, имеющий
право на самостоятельные решения. И она уже приняла
решение, нам остается только проявить свое уважение к
цельности ее натуры, иначе мы ее оскорбим. Ну и, наконец,
есть муж. Поскольку он ничего не будет знать, он не
пострадает. Более того, он от этого выиграет: жена будет с
ним необычайно нежна, чтобы загладить свою измену, а он все
это отнесет за счет своей сильной личности, и это "я"
взыграет. Итак, Кромптон, как видишь, всем будет от этого
только лучше, и никто не пострадает.
   - Пустая софистика, - сказал Кромптон, вставая и снова
направляясь к дверям.
   - Молодец! - сказал Лумис.
   Кромптон глупо ухмыльнулся и открыл дверь. Потом будто
что-то ударило ему в голову: он захлопнул дверь и лег в
постель.
   - Абсолютно невозможно, - сказал Кромптон.
   - Ну что еще стряслось?
   - Твои аргументы, - сказал Кромптон, - могут быть
одинаково справедливы и несправедливы - не мне судить о том,
у меня для этого просто не хватает жизненного опыта. Но
одно я знаю твердо: ничего такого я делать не собираюсь,
пока ты за мною наблюдаешь!
   - Но, черт возьми, я - это ты! Ты - это я! Мы две части
одного целого!
   - Нет, еще нет, - сказал Кромптон. - Сейчас мы
всего-навсего шизоидные компоненты, два человека в одном
теле. Потом, когда произойдет Реинтеграция... Но при
существующем положении вещей элементарное чувство приличия
запрещает мне делать то, что ты предлагаешь. Это немыслимо!
И я не желаю больше говорить на эту тему!..
   Тут Лумиса прорвало. Оскорбленный в лучших своих
чувствах, он бушевал, орал, осыпал Кромптона ругательствами,
самым невинным из которых было: "засранец желторотый!".
Гнев его возмутил ум Кромптона и эхом отозвался во всем его
раздвоенном организме.
   Раскол между Лумисом и Кромптоном стал глубже; появились
новые трещины, и пропасть обещала стать такой же глубокой,
как между доктором Джекилом и мистером Хайдом в известном
романе Стивенсона.
   Главенствующее положение Кромптона ставило его как бы
выше всего этого. Но неистовая ярость выработала в его
мозгу противоядие в виде крошечных, не до конца изученных
нами антител типа лейкоцитов в крови, которые имеют основной
своей задачей удаление из организма болезней и изоляцию
воспаленного участка мозга.
   Когда эти антитела стали строить cordon sanitaire вокруг
Лумиса, тесня его, загоняя в угол и окружая стеной, Лумис в
испуге отступил.
   - Кромптон, пожалуйста!..
   Над Лумисом нависла опасность быть полностью, навсегда
заключенным, безвозвратно затерянным в темном, дальнем
уголке кромптоновского сознания. И тогда - прощай
Реинтеграция! Но Кромптон вовремя сумел восстановить
равновесие. Сразу иссяк поток антител, стена растаяла, и
пристыженный Лумис снова неуверенно занял свое место.
   Некоторое время они не разговаривали друг с другом.
Лумис дулся и сердился целый день и клялся, что никогда не
простит Кромптону его жестокости. Но все же он прежде всего
был сенсуалистом, и всегда жил данной минутой, и не помнил
прошлых обид, и не умел задумываться над будущим. Его
негодование быстро улеглось, и он снова стал веселым и
безмятежным, как всегда.
   Кромптон не был таким отходчивым; но он, как личность
главенствующая, сознавал свою ответственность. Он делал
все, чтобы восстановить союз, и скоро оба они действовали в
полном согласии друг с другом.
   Они решили в дальнейшем избегать общества молодой леди.
Остаток путешествия промелькнул незаметно, и, наконец,
ракета достигла Венеры.
   Они опустились на Спутнике N 3, где прошли таможенные,
иммиграционные и санитарные формальности. Им сделали
инъекции против Ползучей Лихорадки, Венерианской Чумы,
Болезни Найта и Большой Чесотки. Им дали порошки против
Инфекционной Гангрены и профилактические пилюли от Черной
Меланхолии. Наконец им разрешили сесть в ракету, следующую
до станции Порт Нью-Харлем.
   Этот порт, расположенный на западном берегу медлительной
Инланд Зее, находился в умеренной зоне Венеры. Однако
Лумису и Кромптону он показался жарким после прохладного,
бодрящего климата Марса. Здесь они впервые увидели
аборигенов Венеры - целыми сотнями, не на арене цирка, а в
естественной обстановке. Средний рост местных жителей
составлял пять футов, а чешуйчатая панцирная шкура выдавала
их происхождение: их далекими предками были ящерицы. По
тротуарам они ходили в вертикальном положении, но некоторые,
чтобы уйти от толчеи, двигались прямо по стенам домов,
держась с помощью круглых присосок, расположенных у них на
ступнях, ладонях, коленях и предплечьях.
   Кромптон провел в городе один день, затем сел на вертолет
до Восточного Болота - согласно последним сведениям, Дэн
Стэк находился именно там. Полет состоял из сплошного
жужжания и порхания среди плотных туч и облаков, из-за
которых совершенно не видно было поверхности Венеры.
Локатор тонко пищал, разыскивая зоны перемещающихся
инверсий, где часто вспыхивали страшные венерианские ураганы
зикры. Но погода была тихая, и Кромптон проспал большую
часть пути.
   Восточное Болото - это крупный порт торгового флота на
притоке реки Инланд Зее. Здесь Кромптон разыскал дряхлых
восьмидесятилетних стариков, усыновивших Стэка. Они
рассказали Кромптону, что Дэн был рослый, здоровый мальчик;
немного вспыльчивый, но всегда доброжелательный. Старики
заверили Кромптона, что история с дочкой Моррисона выдумана,
должно быть, Дэна обвинили по ошибке. Дэн не мог причинить
вреда этой бедной, беззащитной девушке.
   - Где мне искать Дэна? - спросил Кромптон.
   - Так разве вы не знали, что Дэн уехал отсюда? - спросил
старик, смаргивая слезу. - Это было лет десять, а то и все
пятнадцать назад.
   - Восточное Болото показалось ему слишком скучным, - с
обидой сказала старушка. - Он позаимствовал у нас некоторую
толику денег и ушел среди ночи, пока мы спали.
   - Не захотел нас беспокоить, - поспешно объяснил старик.
- Пошел искать свое счастье наш Дэн. И уж будьте спокойны,
он его найдет. Он ведь настоящий мужчина, наш Дэн.
   - А куда он уехал? - спросил Кромптон.
   - Точно не скажу, - ответил старик. - Он нам никогда не
писал. Не любит он этого дела, наш Дэн. Но Билли Дэвис
видел его в У-Баркаре, когда возил туда картошку.
   - А когда это было?
   - Пять, а то и шесть лет назад, - сказала старушка. -
Тогда мы последний раз и слышали о Дэне. Венера велика,
мистер.
   Кромптон поблагодарил стариков. Он попытался найти Билли
Дэвиса, чтобы пополнить информацию о Дэне Стэке
какими-нибудь новыми фактами, но узнал, что Билли работает
третьим помощником капитана маленького грузового корабля, а
судно ушло месяц назад и плыло теперь по Южной Инланд Зее,
заходя во все маленькие сонные городки на свеем пути.
   - Ну что ж, - сказал Кромптон, - нам остается только
одно: едем в У-Баркар.
   - Пожалуй, верно, - сказал Лумис. - Но, честно говоря,
старик, не нравится мне что-то этот парень Стэк.
   - Да и мне тоже, - согласился Кромптон. - Но он ведь
часть нас, и он нам просто необходим для Реинтеграции.
   - Что поделать! - сказал Лумис. - Веди меня, о старший
брат мой!
   И Кромптон повел. Он успел на вертолет до Депотсвилла,
потом сел в автобус до Сент-Деннис. Там ему посчастливилось
стать попутчиком возницы, который на своей полутонке вез в
У-Баркар груз дезинсекторов. Возница был рад компании - уж
очень безлюдны эти Болота Мокреши.
   За четырнадцать часов пути Кромптон многое узнал о
Венере. Огромный, теплый, влажный мир - вот чем был новый
фронтир Земли, сказал возница. Марс - это всего лишь
драгоценная находка для туристов, а у Венеры самые реальные
перспективы. На Венеру устремились люди типа американских
пионеров, настоящие деятельные наследники духа американских
фронтьеров, буров-земледельцев, израильских киббуцников и
австралийских скотоводов. Они упрямо сражаются за место под
солнцем на плодородных землях Венеры, в золотоносных горах,
на берегах теплых морей. Они бьются с аборигенами,
существами каменного века, потомками ящериц Аисами. Их
великие победы на Перевале Сатаны у Скверфейса, у
Альбертсвилла и у Раздвоенного Языка и поражения у Медленной
Реки и на Голубых Водопадах уже вошли в историю человечества
наравне с такими событиями, как Ченселлорсвилл, Маленький
Большой Рог и Дьенбьенфу. Войны на этом не кончились.
Венеру, сказал возница, еще нужно завоевать.
   Кромптон слушал и думал, что и он был бы не прочь принять
участие в такой жизни. Лумиса же явно утомил весь этот
разговор, ему было тошно от приторных запахов болота.
   У-Баркар представлял собой группу плантаций в самой
глубине континента Белых Туч. Пятьдесят землян
присматривали здесь за работой двух тысяч аборигенов,
которые сажали, растили и собирали урожай дерева ли - дерево
это могло расти только в этой части планеты. Ли - фрукт,
созревающий два раза в год, - стал основной специей,
приправой, без которой не обходилось ни одно блюдо землян.
   Кромптон встретился со старшиной, крупным, краснолицым
человеком по имени Гаарис; у него на бедре болтался
пистолет, а опоясан он был бичом из черной змеи.
   - Дэн Стэк? - переспросил старшина. - Ну как же,
работал здесь почти год. Потом пришлось дать ему пинка под
зад, чтобы катился подальше.
   - Если вам не трудно, расскажите почему, - попросил
Кромптон.
   - Отчего ж, пожалуйста, - сказал старшина. - Только об
этом лучше поговорить за стаканчиком виски.
   Он провел Кромптона в единственный в У-Баркаре салун и
там, потягивая пшеничное виски, рассказал ему о Дэне Стэке.
   - Он явился сюда с Восточного Болота. Что-то у него там
было, кажется, с девчонкой - то ли он дал ей по зубам, то ли
еще что-то. Но меня это не касается. Мы здесь, по крайней
мере, большинство из нас, далеко не сахар, и я так думаю,
что там, в городах, были рады-радехоньки избавиться от нас.
Да, так я поставил Стэка надсмотрщиком над пятьюдесятью
Аисами на ли-поле в сто акров. Сначала он чертовски здорово
справлялся с работой.
   Старшина покончил с заказанной Кромптоном выпивкой.
Кромптон повторил заказ и расплатился.
   - Я говорил Стэку, - продолжал Гаарис, - что надо их
гонять, чтобы добиться работы: у нас обычно работают парни
из племени чипетцев, а они народ злой, вероломный, зато,
правда, крепкий. Их вождь снабжает нас рабочей силой по
контракту на двадцать лет, а в обмен получает ружья. Так
они этими ружьями чуть нас всех не перестреляли поодиночке.
Ну, это уже другой разговор. Мы тут сразу два дела не
делаем.
   - Контракт на двадцать лет? - спросил Кромптон. -
Выходит, Аисы фактически ваши рабы?
   - Так оно и есть, - согласился старшина. - Кое-кто из
хозяев пытается приукрасить это дело, называет его временной
кабалой, возвращением к феодальной экономике. Но это
рабство, и почему не называть его своим именем? Да и нет
иного способа цивилизировать этот народец. Стэк отлично
понимал это. Здоровенный был малый и с бичом управлялся дай
бог каждому! Я думал, у него дело пойдет.
   - И что же?.. - подзадорил старшину Кромптон и заказал
еще виски.
   - Сначала он был просто молодцом, - сказал Гаарис. -
Лупил их своим черным змеем, исправно получал свою долю в
доходе и все прочее. Но не было на него никакой управы.
Стал насмерть убивать парней бичом, а ведь замена тоже денег
стоит. Я его уговаривал не налегать. Не внял. Однажды его
чипетцы взбунтовались, он прикончил из ружья восьмерых - они
и убежать не успели. Я поговорил с ним, что называется, по
душам. Объяснил ему, что наша задача - заставить Аисов
работать, а убивать их ни к чему. Конечно, мы рассчитываем,
что какой-то процент погибнет. Но Стэк зашел слишком далеко
и лишал нас наших доходов.
   Старшина вздохнул и закурил сигарету.
   - Стэку просто нравилось пускать в ход свой бич. Да и
многие из наших парней любят это дело. Но Стэк просто
удержу не знал. Его чипетцы снова взбунтовались, и ему
пришлось прикончить что-то около дюжины их. Но в драке он
потерял руку. Ту, в которой бич. Наверное, чипетцы ее и
откусили.
   Ну, я поставил его на работу в сушильню, но и тут он
затеял драку и убил четырех Аисов. Терпение мое лопнуло. В
конце концов рабочие денег стоят, и нельзя, чтобы какой-то
бешеный идиот, стоит ему выйти из себя, убивал их. Я дал
Стэку расчет и послал его ко всем чертям.
   - Он сказал, куда он собирался путь держать? - спросил
Кромптон.
   - Он заявил, что Аисов надо уничтожить, чтобы освободить
место для землян, и что мы в этом ни черта не смыслим.
Сказал, что собирается присоединиться к Бдительным. Это
что-то вроде кочующей армии, которая контролирует
воинственные племена.
   Кромптон поблагодарил старшину и спросил, где может
размещаться штаб Бдительных.
   - Сейчас их лагерь расположен на левом берегу Реки
Дождей, - сказал Гаарис. - Они там пытаются навязать свои
условия Сериидам. А вам уж больно нужен этот Стэк?
   - Он мой брат, - сказал Кромптон, чувствуя внезапную
слабость.
   Старшина жестко посмотрел на него.
   - Да, - сказал старшина, - родственнички есть
родственнички, тут уж ничего не поделаешь. Но хуже вашего
братца я в жизни никого не видел, а я-то уж насмотрелся
всякого. Оставьте его лучше в покое.
   - Я должен найти его, - сказал Кромптон.
   Гаарис безразлично пожал плечами.
   - Переход до Реки Дождей далекий. Я продам вам вьючного
мула и провизию и пришлю местного мальчишку, он вас
проведет. Вы пойдете по мирным районам, так что доберетесь
до Бдительных, будьте спокойны. Надеюсь, что район все еще
мирный.
   В этот вечер Лумис уговаривал Кромптона отказаться от
поисков. Ясно ведь, что Стэк вор и убийца. Какой смысл
объединяться с таким?
   Но Кромптон чувствовал, что все не так просто. Прежде
всего рассказы о Стэке сами по себе могли быть
преувеличением. Но даже если все в них было правдой, это
могло означать только одно: Стэк - еще один стереотип,
неполноценная моноличность, так же как Кромптон и Лумис, не
считающаяся с обычными человеческими условиями. Их
объединение, слияние изменит Стэка. Он всего лишь восполнит
то, чего недостает в Кромптоне и Лумисе, - внесет должную
толику агрессивности, жестокости, жизненных сил.
   Лумис думал иначе, но согласился молчать до встречи с
недостающим компонентом.
   Утром Кромптон за непомерную цену купил мулов и
снаряжение и на рассвете следующего дня тронулся в путь в
сопровождении юноши из чипетцов по имени Рекки.
   Через девственные леса вслед за своим проводником
Кромптон поднялся на острые горные хребты Томпсона; через
покрытые снегами вершины перевалил в узкие гранитные ущелья,
где ветер завывал, как мученик в аду; потом спустился еще
ниже, в густые, насыщенные испарениями джунгли по другую
сторону гор. Лумис, напуганный лишениями долгого пути,
отступил в самый дальний уголок сознания Кромптона и
возрождался к жизни только по вечерам, когда в лагере уже
горел костер и гамак был подвешен. Кромптон, сжав зубы, с
налитыми кровью глазами, спотыкаясь, брел сквозь пылающие
дни, таща на себе весь груз лишений и поражаясь своей
способности так долго переносить тяготы пути.
   На восемнадцатый день они вышли на берег мелкой грязной
речушки. Это, сказал Рекки, и есть Река Дождей. В двух
милях от того места они обнаружили лагерь Бдительных.
   Командир Бдительных, полковник Прентис, был высоким,
худощавым, сероглазым человеком со всеми признаками недавно
перенесенной изнуряющей лихорадки. Он очень хорошо помнил
Стэка.
   - Да, некоторое время он был с нами. Я сомневался, стоит
ли его принимать. Прежде всего его репутация. К тому же
однорук... Но он научился стрелять левой рукой лучше, чем
иные делают это правой, а его правую культю прикрывал
бронзовый зажим. Он сам его сделал и приспособил паз для
мачете. Сильный был малый, скажу я вам! Он был с нами
почти два года. Затем я его отчислил.
   - За что? - спросил Кромптон.
   Командир с грустью вздохнул.
   - Вопреки общему мнению мы, Бдительные, вовсе не
разбойничья армия завоевателей. Мы здесь не для того, чтобы
казнить и уничтожать туземцев. Мы здесь не для того, чтобы
под тем или иным предлогом захватывать новые территории.
Здесь мы для того, чтобы провести в жизнь договор, который
основывался бы на глубоком доверии между Аисами и
поселенцами, не допускал бы набегов ни со стороны Аисов, ни
со стороны землян и, главное, чтобы сохранялся мир. Стэку с
его тупой головой трудно было понять это.
   Видимо, Кромптон немного изменился в лице, потому что
командир сочувственно кивнул.
   - Вы ведь знаете его, э? Тогда вы сможете представить
себе, как это случилось. Я не хотел терять его. Он был
сильным, способным солдатом, искусным в лесной и горной
науке, чувствующим себя в джунглях как дома. Пограничные
патрули расставлены редко, и у нас каждый человек на счету.
Стэк был ценным солдатом. Я приказывал сержантам следить за
его поведением и не допускать жестокости в отношении
туземцев. В течение какого-то времени это действовало.
Стэк очень старался. Он изучал наши правила, наш кодекс,
наш образ жизни. Его репутация стала безупречной. И вдруг
этот случай на Вершине Тени, о котором вы, я полагаю,
слышали.
   - Нет, не слыхал, - признался Кромптон.
   - Да ну! Я думал, на Венере все знают о нем. Ну, так
вот как было дело. Патруль, в котором находился тогда Стэк,
окружил племя Аисов, оставшееся вне закона и причинявшее нам
много хлопот. Их препровождали в особую резервацию,
расположенную на Вершине Тени. На марше они учинили
беспорядок, драку. У одного из Аисов был нож, он рубанул им
Стэка по левому запястью. По-видимому, потеряв одну руку,
Стэк стал особенно чувствителен к возможности потерять и
вторую. Рана была пустяковая, но Стэк впал в неистовство.
Из автомата он застрелил аборигена, а потом перестрелял и
всех других. Остановить его не могли, и лейтенанту пришлось
ударить его дубинкой; он потерял сознание. Этим поступком
Стэка был нанесен ни с чем не соизмеримый ущерб отношениям
землян с Аисами. Оставить такого человека в своей группе я
не мог. Он нуждается прежде всего в психиатре. Я его
отчислил.
   - А где он теперь? - спросил Кромптон.
   - Но почему вы так интересуетесь этим человеком? - резко
спросил командир.
   - Он мой сводный брат.
   - Понятно. Я слышал, что Стэк отправился в Порт
Нью-Харлем и какое-то время работал в доках. Сошелся там с
парнем по имени Бартон Финч. Оба попали в тюрьму за
пьянство и дебош; потом их выпустили, и они вернулись на
границу в Белые Тучи. Сейчас Стэк и Финч - владельцы
маленькой лавки где-то возле Кровавой Дельты.
   Кромптон устало потер лоб и сказал:
   - Как туда добраться?
   - На каноэ, - ответил командир. - Нужно спуститься по
Реке Дождей до развилки. Левый рукав и есть Кровавая Река.
До самой Кровавой Дельты она судоходна. Но я не советую вам
пускаться в это путешествие. Во-первых, это чрезвычайно
рискованно. Во-вторых, это бесполезно, вы ничем не поможете
Стэку. Он прирожденный убийца. Лучше всего оставить его в
покое в этом пограничном городишке, где он не может
причинить большого вреда.
   - Я должен добраться до него, - сказал Кромптон,
чувствуя, как неожиданно пересохло у него во рту.
   - Законом это не возбраняется, - сказал командир с видом
человека, исполнившего свой долг.
   Кромптон обнаружил, что Кровавая Дельта - самая крайняя
граница освоенного человеком района Венеры. Город находился
в центре расположения враждебных людям племен грелов и
тэнтцы; с ними был заключен непрочный мир, но приходилось
закрывать глаза на непрекращающуюся партизанскую войну,
которую вели эти племена. В Дельта-краю можно было стать
богачом. Або