или себе в головы, что он  инспектор
санитарной  службы,  появившийся,  чтобы  закрыть  их  малярийные   колодцы,
зарезать их трихинеллезных свиней и привить их чесоточных детей.  Собравшись
вокруг него, они размахивали костылями и выкрикивали угрозы.
   К счастью, неисправный тостер вызвал короткое  замыкание,  и  вся  округа
мгновенно погрузилась во тьму. Воспользовавшись паникой, Стив бежал.
   Но теперь он очутился в районе, где уличные указатели были давно сорваны,
чтобы сбить с толку сборщиков налогов. Солнце скрылось в облаках. Здесь  ему
не помог бы  даже  компас,  слишком  уж  много  ржавого  железа  -  остатков
легендарной городской подземки - скрывалось под тротуарами.
   Стив понял, что безнадежно заблудился.
   Ему  удалось  выжить  не  столько  благодаря  мужеству,   сколько   из-за
отсутствия такового. Бессчетное количество дней  бродил  он  по  неизвестным
улицам, мимо  бесконечных  домов,  покореженных  автомобилей  и  гор  битого
стекла. Настороженные прохожие отказывались отвечать  на  вопросы,  принимая
его за  агента  ФБР.  Стив  Бакстер  скитался  без  еды  и  питья,  не  имел
возможности  толком  отдохнуть,  опасаясь,  как   бы   его   не   растоптали
многочисленные толпы.
   Добросердечный работник службы социальной помощи остановил  Стива,  когда
тот собирался напиться из дизентерийного фонтанчика. Седовласый старик отвел
его в свой дом - хибару, сделанную из скрученных  газет  и  ютившуюся  возле
покрытых  мхом  руин  Линкольновского  центра.   Он   посоветовал   Бакстеру
остановить свою безумную гонку и посвятить жизнь помощи бедным  и  убогим  -
благо их вокруг было несметное множество.
   Стив готов был уже согласиться на столь достойное занятие, но тут, на его
счастье, старенький приемник стал передавать информацию о гонках.
   Многих  Участников  постигла  неудача  в  каменных  джунглях   Нью-Йорка.
Фрейхофа  Сент-Джона  арестовали  за  нарушение  санитарных  правил   второй
степени. Группа, которой удалось перейти через мост  Веррадзано,  сгинула  в
людских  водоворотах  Бруклинских  высот,  их  дальнейшая  судьба   осталась
неизвестной.
   Бакстер понял, что у него еще есть шанс.

Глава 7

   С надеждой в сердце Стив Бакстер  продолжил  свой  путь.  Но  теперь  его
обуяла  непомерная  самоуверенность,  которая   гораздо   опаснее   глубокой
депрессии. Быстро продвигаясь на юг, он воспользовался временным затишьем  и
шагнул на скоростной тротуар. Он сделал этот беспечный  шаг,  совершенно  не
задумываясь о последствиях.
   Каков же был его ужас, когда он понял, что  это  дорога  с  односторонним
движением, без каких-либо поворотов, ведущая к  terra  incognita  Джонс-Бич,
Файр-Айленда, Пачтога и Восточного Хэмтона.
   Надо было срочно принимать решение. Слева шла  сплошная  бетонная  стена,
справа - забор в метр высотой, по которому тянулась надпись:
   ЗАПРЕЩЕНО ПЕРЕПРЫГИВАТЬ МЕЖДУ 12 ДНЯ И 12 НОЧИ ПО ВТОРНИКАМ. ЧЕТВЕРГАМ  И
СУББОТАМ.
   Сегодня был четверг  -  запретный  день.  Но  Стив  без  лишних  раздумий
перемахнул через барьер.
   Возмездие оказалось скорым и ужасным. Из засады вынырнула замаскированная
полицейская машина. Полицейские мчались прямо на него,  одновременно  открыв
бешеный огонь по толпе на улице (в  эти  злосчастные  времена  полиции  было
строго  предписано,  преследуя  злоумышленников  или  подозреваемых,   вести
бешеный огонь по толпе).
   Бакстер спрятался в близлежащей кондитерской.  Затем,  осознав  тщетность
этой попытки, он попробовал сдаться, что ему не позволили сделать, поскольку
все тюрьмы были переполнены. Вокруг него засвистели пули,  а  полицейские  с
жестокими ухмылками на лицах уже готовили минометы и переносные огнеметы.
   Казалось, наступил конец не только надеждам на победу,  но  и  самой  его
жизни. Лежа на полу  среди  липких  тянучек  и  хрустких  крошек  .лакричных
леденцов,  он  вручил  свою  душу  Господу  и  приготовился  с  достоинством
встретить неизбежный конец, Но его отчаяние было столь  же  преждевременным,
сколь раньше - оптимизм. Услышав непонятный шум, он поднял голову и  увидел,
что  группа  вооруженных  мужчин  напала  с  тыла  на  полицейскую   машину.
Развернувшись навстречу нападающим, голубые  мундиры  попали  под  фланговый
огонь и были уничтожены все до единого.
   Когда  Бакстер  вышел,  чтобы  поблагодарить  своих   освободителей,   то
обнаружил,  что  во  главе  их  стоит  Флейм  О'Рурк  Стейнмец.   Прекрасная
гангстерша не  смогла  забыть  незнакомца  с  нежным  голосом.  Несмотря  на
протесты отца. она тенью следовала за Стивом и пришла ему на помощь.
   В считанные минуты бандиты в черных шляпах разграбили весь район. Флейм и
Стив скрылись  в  тиши  покинутого  ресторана  Говарда  Джонсона.  Там,  под
облупившимся фронтоном, между ними произошла трепетная сцена любви.  Правда,
скорее ее можно было назвать коротким и грустным эпизодом, после  чего  Стив
Бакстер вновь окунулся в головокружительный водоворот города.

Глава 8

   Упрямо двигаясь вперед, Стив Бакстер преодолел 49-ю улицу  и  8-ю  авеню.
Глаза его были прищурены, чтобы спастись от  едкого  смога:  а  рот  казался
белой  линией  в  нижней  трети  лица.  Но  тут  обстановка   изменилась   с
внезапностью, присущей каменным джунглям.
   Переходя улицу, Бакстер услышал  оглушительный  рев.  Он  понял,  что  на
светофоре зажегся зеленый.  Водители,  озверев  от  многодневного  ожидания,
одновременно нажали на педали газа, сметая все  перед  собой.  Стив  Бакстер
оказался как раз на пути несущихся потоков машин.
   Путь назад был отрезан. Стремительно приняв решение, он отодвинул  крышку
канализационного люка и нырнул  вниз.  И  сделал  это  вовремя:  через  долю
секунды над ним раздался скрежет металла и грохот столкнувшихся автомобилей.
   Стив  продолжал  двигаться  вперед  по   канализационным   трубам.   Сеть
сообщающихся туннелей была густо заселена, но  все  же  здесь  было  гораздо
безопаснее, чем наверху. Лишь однажды возле отстойного колодца на него напал
какой-то тип. Закаленный в борьбе с опасностями, Бакстер быстро разделался с
наглецом и завладел его каноэ - необходимой вещью в туннелях нижнего уровня.
Гребя веслом, он проплыл под 42-й улицей и 8-й  авеню,  прежде  чем  течение
вынесло его на поверхность.
   Теперь долгожданная цель была совсем рядом. Оставался всего один квартал.
Один квартал, и он попадет в Земельную контору на Таймс-сквер!
   Но тут он наткнулся на непреодолимое  препятствие,  которое  перечеркнуло
все его мечты.

Глава 9

   Посреди 42-й улицы, уходя в бесконечность на север и на юг, стояла стена.
Это было циклопическое  сооружение,  только  что  возведенное  нью-йоркскими
архитекторами в их обычном стиле. Как узнал Бакстер, стена являла собой одну
сторону нового  гигантского  многоквартирного  дома  для  семей  со  средним
достатком. Во время строительства все движение на Таймс-сквер направлялось в
объезд через туннель Куинз-Баттери и развязку на 37-й улице.
   Стив сообразил, что на эту дорогу ему понадобится не менее  трех  недель,
не говоря уже о том, что придется пробираться  через  неисследованный  район
Гармет. Стив понял, что выбыл из Гонок.
   Смелость, мужество и настойчивость оставили его, и не  будь  он  верующим
человеком, мог бы решиться на самоубийство. Он мрачно включил свой маленький
транзистор и стал слушать последние сводки.
   Четыре Участника уже достигли Земельной конторы. Пятеро других находились
в нескольких сотнях ярдов от нее, пробираясь с юга. В  довершение  всех  бед
Стив услышал, что, получив помилование  от  губернатора,  Фрейхоф  Сент-Джон
возобновил гонку и теперь приближается к Таймс-сквер с восточной стороны.
   В этот тяжелейший для него момент он почувствовал, как на его плечо легла
рука.
   Обернувшись, Бакстер увидел перед  собой  Флейм.  Хотя  отважная  девушка
поклялась больше не иметь с ним ничего общего, сердце ее не выдержало.  Этот
спокойный, уравновешенный человек  значил  для  нее  больше,  чем  гордость,
возможно, даже больше, чем сама жизнь.
   Что делать со стеной? О, это не проблема для  дочери  короля  гангстеров.
Если стену нельзя обойти, если под  нее  нельзя  подлезть,  надо  через  нее
перебраться. Для этого Флейм взяла веревки, альпенштоки, топорики,  болты  с
крючками и кольцами  -  короче,  полное  снаряжение  альпинистов.  Она  была
непоколебимо уверена, что Бакстер должен использовать  свой  последний  шанс
для достижения цели и Флейм О'Рурк Стейнмец должна идти с ним вместе, что бы
он там ни говорил.
   Бок о бок они карабкались по бескрайней глади  здания.  Сотни  опасностей
подстерегали их - птицы, самолеты, снайперы, психи. В  этом  непредсказуемом
городе можно было ожидать чего  угодно.  Далеко  внизу  стоял  старый  Пабло
Стейнмец с лицом: похожим на потрескавшийся гранит.
   Преодолев все опасности, они залезли наверх и стали спускаться с обратной
стороны.
   И тут Флейм сорвалась!
   Охваченный ужасом, Бакстер смотрел, как стройная фигурка  девушки  летела
навстречу гибели. Она умерла, упав на торчащую автомобильную антенну. Быстро
спустившись, Бакстер встал возле нее на колени, обезумев от горя.
   А по ту  сторону  стены  старый  Пабло  неведомо  как  почувствовал,  что
произошло непоправимое. Он содрогнулся, рот его скривился в гримасе горя,  а
рука потянулась к бутылке.
   Сильные руки  подняли  Бакстера.  Непонимающим  взглядом  он  смотрел  на
сочувственное лицо федерального чиновника из Земельной конторы.
   Ему было трудно поверить, что он закончил Гонку. С полным равнодушием  он
услышал, как наглость и  высокомерие  Сент-Джона  привели  к  беспорядкам  в
Бирманском квартале на 42-й улице и как Сент-Джону пришлось искать  спасения
в  лабиринтах  развалин  Публичной  библиотеки,  откуда  он  никак  не   мог
выбраться.
   Но Стив Бакстер не  имел  привычки  радоваться  чужому  несчастью.  Самое
главное - то, что он выиграл Гонку и вовремя добрался до Земельной  конторы,
чтобы получить в качестве приза последний оставшийся акр земли.
   Но победа досталась ценой усилий и боли. И жизни молодой гангстерши.

Глава 10

   Время залечивает раны, и через  несколько  недель  Стив  Бакстер  уже  не
вспоминал о трагических событиях Гонки. Правительственный  самолет  доставил
его вместе с семьей в городок Корморан в горах Сьерра-Невада.  Из  Корморана
вертолет перенес их к месту нового жительства. Там семью  встретил  чиновник
Земельной конторы, который показал Бакстерам их собственность.
   Земля, обнесенная изгородью, размещалась  на  почти  вертикальном  склоне
горы. Вокруг, насколько хватал глаз, тянулись такие же  огороженные  участки
площадью в один акр. Недавно здесь добывали ископаемые, и  огромные  борозды
тянулись, словно шрамы, по пыльной  желтоватой  земле.  Здесь  не  росло  ни
деревца, ни травинки. Правда, как и было обещано, дом  стоял  -  хибара,  от
которой вряд ли что останется после первой же грозы.
   Несколько минут Бакстеры рассматривали свою  собственность.  Затем  Адель
сказала:
   - О, Стив!
   - Я знаю, - ответил Стив.
   - Это каша земля. Стив кивнул.
   - Она не слишком... привлекательная, - неуверенно сказал он.
   - Привлекательная? Какая разница? - заявила Адель. - Она наша: Стив: и ее
тут целый акр! Мы сможем на ней что-нибудь выращивать!
   - Ну, может, не сразу...
   - Знаю, знаю. Но мы приведем ее в порядок, что-нибудь  посеем  и  соберем
урожай! Мы будем здесь жить, правда. Стив?
   Стив молчал, глядя на землю; полученную столь дорогой ценой. Его  дети  -
Томми и белокурая Амелия - играли с комками глины. Откашлявшись, федеральный
чиновник сказал:
   - Вы, разумеется; можете изменить свое решение.
   - Что? - спросил Стив.
   - Вы можете отказаться от земли и вернуться в свою городскую квартиру.  Я
хочу сказать, что некоторым здесь... не очень нравится. Словно  они  ожидали
чего-то другого.
   - О нет, Стив! - простонала жена.
   - Нет, папа, нет! - заплакали дети.
   - Вернуться? - переспросил Стив. - Я не собираюсь возвращаться. Я  просто
смотрю на землю, мистер. За всю свою жизнь я не видел сразу столько земли  в
одном месте.
   - Знаю, - мягко ответил чиновник. - Я тут уже двадцать лет, а  все  никак
не могу на нее насмотреться.
   Стив и Адель восторженно глянули друг на  друга.  Чиновник  потер  кончик
носа.
   - Что ж, кажется, я вам больше не нужен, - сказал он и тихонько удалился.
   Стив и Адель не отрывали глаз от своего сокровища.
   - Ах, Стив! - вымолвила наконец Адель. - Это все  наше!  И  ты  ради  нас
выиграл этот приз... в одиночку!
   Бакстер сжал челюсти.
   - Нет, милая:
   - очень тихо отозвался он; - не в одиночку. Мне помогли.
   - Кто, Стив? Кто тебе помог?
   - Когда-нибудь я тебе все расскажу, -  ответил  Бакстер.  -  А  сейчас...
пойдем лучше в наш дом, Взявшись за руки, они вошли в хибару. За их  спинами
в клубах лос-анджелесского смога садилось солнце.
   Трудно представить  себе  более  счастливый  конец  для  второй  половины
двадцать первого столетия.



   Роберт ШЕКЛИ
   ВС‚ ПО ПОРЯДКУ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Одиссей, хитроумнейший из мужей, чьи выдумки  не  раз  выручали  ахейцев,
навлек на себя гнев Посейдона. Разгневанный бог гнался  за  героем  по  всей
Аттике до самых Додеканесских островов.  Как  ни  старался  Одиссей  достичь
таких мест суши, где пути морские неведомы, Посейдон каждый раз выпускал  на
волю сильные ветры, которые толкали Одиссея обратно к берегу. Хуже того, бог
вторгался в его сознание и внушал странные мысли, а  те  заставляли  Одиссея
снова и снова возвращаться к морю.
   И вот герой снова там, откуда бежал. Рядом с ним море,  прекрасное  море,
под ногами - морской песок, слева горы и справа вода. Здесь сыграет  Одиссей
свою последнюю игру. Ибо на сей раз морской бог  решил,  что  слишком  долго
терпел он дерзкого смертного.  Теперь  он  шутить  не  станет  и  прихлопнет
Одиссея как муху.
   Корабль Одиссея разбился у  берегов  Феакии.  Сидит  герой  на  пустынном
морском берегу,  внимает  гулу  прибоя,  смотрит  на  сиреневую  линию,  где
встречаются море и небо, и думает о смерти. Думает, жив он еще или уже умер.
   И вот последний кадр. Одиссей выходит из моря. С тела его струится  вода,
голова опущена, волосы ниспадают на глаза  и  ветер  треплет  их.  Грубоват,
наверное, но Навсикая считает его прекрасным.
   Видение в полдень на пустынном морском берегу.
   Навсикая и ее служанки замерли от удивления и смотрят  на  выходящего  из
моря голого человека.
   - Где я? - спросил Одиссей.
   - Это Феакия, - отвечала ему Навсикая.
   О, боги, как она хороша!
   "Смертельно хороша, - подумал Одиссей. -  Хороша  и  смертоносна.  Или  я
потерял чутье. Именно такие мне и нравятся".
   И Одиссей раздраженно покачал головой. Еще один роман - только  этого  не
хватало! И потом, разве ничего подобного с ним раньше  не  случалось?  Разве
вся жизнь его не случалась раньше? Не случалось все, что могло случиться?
   Одиссей попытался вспомнить, что будет дальше, но не смог.  Лишь  неясные
предчувствия  мучили  героя-Картины  будущей  жизни  проносились  перед  его
внутренним взором, как летучие мыши-альбиносы.
   За спиной раздался какой-то звук. Хитроумнейший  из  мужей  повернулся  и
замер. Дух его исполнился новой силы.  Одиссей  подумал,  кем  же  он  будет
сегодня .
   Смутно,  сквозь  туман  прежней  самоуглубленности  пришло  понимание   -
неизбежное и трезвое осознание своего положения.
   И положение это требовало немедленной реакции.
   Он не был... Нет, он был! Но чем?  Необходимо  найти  нужное  слово.  Как
трудно не знать, кто ты. Ничто не может быть хуже.
   Женщина ударила по больному месту.
   - Как твое имя, чужестранец? - спросила Навсикая.
   - Ирвинг Спагетти, к вашим услугам, - немедленно ответил Одиссей.
   Герой готов был язык себе откусить. Но от привычки лгать  не  так  просто
избавиться. Даже сейчас, говоря с этой милой, искренней девушкой, он не  мог
сказать правду. Глупо, конечно, хотя, может, оно и к лучшему.
   И Одиссей опять подумал, что сама по себе  игра  не  так  и  сложна.  Вот
только играть в нее снова и снова, не в силах вспомнить, что было  в  первый
раз... Что же тогда случилось,  в  первый-то  раз?  Допустим,  он  правильно
понимает условия игры, хотя вспомнить их все равно не может. Да,  более  или
менее правильно...
   Или это было во второй раз?
   Навсикая. Все еще стоит тут и все так же хороша.  И  что  он,  интересно,
должен с ней делать?
   Воспоминания о жизни с Навсикаей нахлынули внезапно. Маленькая, со вкусом
обставленная квартирка в  деловом  центре  Феакии.  Разрешение  пользоваться
папочкиной колесницей - не парадной, конечно, не той, что для  торжественных
выездов... Вероятно, все остальное придет позднее. Во всяком случае,  обычно
так и получается. Как он, к примеру, за Навсикаей ухаживал? У них, наверное,
были свидания? Какие слова он ей говорил? И как быть с Пенелопой?
   Внезапно Одиссей ощутил тревогу. Да, здесь он в  безопасности.  Здесь,  в
теплой, уютной квартирке, рядом с Навсикаей... Однако платили ему  вовсе  не
за это. Где-то герой сошел с истинного пути.
   И все это, разумеется, было до того, как в городе появился чужеземец. Ибо
когда он появился - о, эта зловещая фигура с волынкой, с кошмарной  волынкой
(извините, я хочу быть беспристрастным рассказчиком, но кровь  моя  вскипает
при одной только мысли о чужеземце, и я не стыжусь того, что сказал, - иначе
нарушится ход моих мыслей) - и все изменилось, никогда ничего уже больше  не
было, как прежде. Не сказать, чтобы мы этого ждали. Особенно после проклятия
лесных карликов... Впрочем, я забегаю вперед.
   Вначале был Одиссей, давайте не забывать - что не так-то просто здесь,  в
вонючей яме, среди гниющих рыбьих голов и вони разлагающихся трупов.  Но  мы
выдержим, мы и наши товарищи, должен же кто-то рассказать эту  историю,  ибо
молчание наше вопиет к небесам. Почти никто  не  знает,  что  Навсикая  была
матерью Одиссея. Собственно, именно поэтому из их романа  так  ничего  и  не
вышло. И тут все заслоняет фигура Эдипа. Одиссей  вовсе  не  так  умен,  как
гласит молва. Да и Афина никогда не отличалась тем  аскетизмом,  который  ей
приписывают. Люди просто не осмеливались болтать о ней. Важнее всех на самом
деле Харон. Большую часть времени люди проводят с ним.
   - Харон! Ты здесь?
   -  Я  здесь.  Вижу,  что  и  ты  все  еще  здесь.  По-прежнему  пытаешься
разоблачить богов?
   - А кто сказал, что я не должен этого делать?
   - Ты волен поступать, как пожелаешь. Тут никаких сомнений быть не  может.
Но и сомнения бывают разными. Одни нам полезны, в других и вовсе нет проку.
   - А как быть с тем, что я сомневаюсь в богах?
   - Они сами того хотят.
   - Боги?
   - Разумеется. Боги - олицетворения самосознания. Они ищут скрытые  мотивы
твоих поступков. И не  верят,  что  ты  знаешь,  кто  ты  и  что  ты.  А  мы
сомневаемся,  что  они  о  себе-то  хоть  что-нибудь  знают.  Боги  -  кучка
безработных чужаков. Вот они и ищут, чем бы заняться.
   Есть что-то бесконечно притягательное в земле мертвых, не правда ли?  Как
приятно изнывать от скуки в каком-нибудь очаровательном унылом  уголке.  Или
даже безобразном.
   - Тон твой должен изображать иронию?
   - Да нет, зачем. Когда живешь в античном мире, нет даже телевизора, чтобы
убить время. На нашей барке -  той,  на  которой  мы  перевозим  умерших,  -
телевизор есть. В салоне. Но показывают там только сцены у  смертного  ложа.
Самые знаменитые кончины.
   Основная драма жизни умершего заключается в том, как он  умер.  Эта  тема
волнует всех и каждого. Вы легко привлечете внимание  покойника,  рассказав,
как вы умирали,  -  ему  это  более  чем  любопытно.  Однако  сильнее  всего
интересует усопших их собственная смерть. Ирония судьбы: умершие никогда  ее
не помнят. Не помнят своего последнего вздоха. Они забыли, каково это вообще
- дышать...
   Но к чему я, собств