- Конечно, нет, - саркастически заметил Гудмэн. - Надо же ей какое-то
время позволять жить.
     - Совершенно верно, - сказал Мелит, не заметив сарказма. - Вы  быстро
все усвоите.
     Гудмэн встал.
     - Это все?
     - Думаю, да. Желаю удачи и всего прочего.
     - Благодарю вас, - сухо ответил Гудмэн, резко повернулся и  вышел  из
кабинета.
     После полудня в Национальном дворце Верховный Президент Борг совершил
несложный  транайский  обряд  бракосочетания,  а  затем  пылко   поцеловал
невесту. Церемония была прекрасной, но ее омрачала одна деталь.
     На стене кабинета Борга висела винтовка с телескопическим прицелом  и
глушителем - точная копия винтовки Мелита. Назначение  ее  в  равной  мере
было непонятно.
     Борг отвел Гудмэна в сторону и спросил:
     - Ну как, подумали вы над моим предложением о президентстве?
     - Я все еще его обдумываю, - сказал Гудмэн. - По правде  говоря,  мне
не хочется занимать государственный пост...
     - Никому не хочется.
     - ...но Транай остро нуждается в ряде реформ. Мне думается,  что  мой
долг - привлечь к ним внимание населения.
     - Вот это правильный подход, - одобрительно сказал Борг. - У нас  уже
давно не было по-настоящему предприимчивого Верховного Президента.  Почему
бы вам не занять этот пост прямо  сейчас?  Тогда  вы  смогли  бы  провести
медовый месяц в Национальном дворце в полном уединении.
     Искушение  было  велико.  Но   Гудмэн   не   хотел   связывать   себя
дополнительными обязанностями во время медового месяца, к тому же пост был
у  него  в  кармане.  Раз  Транай  существовал  в  своем  нынешнем   почти
утопическом состоянии уже немало лет, то, без  сомнения,  продержится  еще
несколько недель.
     - Я приму решение, когда вернусь, - ответил Гудмэн.
     Борг пожал плечами.
     - Ну что ж, полагаю, что смогу выдержать это бремя еще  немного.  Да,
чуть не забыл.
     Он протянул Гудмэну запечатанный конверт.
     - Что это?
     - Всего лишь стандартный совет, - сказал  Борг.  -  Торопитесь,  ваша
невеста ждет!
     - Скорее, Марвин! - окликнула его Жанна. - Опоздаем на космолет!
     Гудмэн поспешил за ней в лимузин.
     - Всего наилучшего! - закричали родители.
     - Всего наилучшего! - крикнул Борг.
     - Всего наилучшего! - добавили Мелит с женой и все остальные гости.
     На пути в космодром Гудмэн вскрыл конверт и прочел находившийся в нем
листок.

                           СОВЕТ МОЛОДОМУ МУЖУ

     Вы только что вступили в брак и ожидаете, естественно, жизнь,  полную
супружеского блаженства. И это совершенно правильно, ибо счастливый брак -
основа здорового государства.  Но  одного  желания  недостаточно.  От  вас
требуется нечто  большее.  Хороший  брак  не  даруется  свыше.  Необходимо
бороться за то, чтобы он был успешным!
     Помните, ваша жена - это живое существо. Ей  необходимо  предоставить
определенную степень свободы,  так  как  это  ее  неотъемлемое  право.  Мы
предлагаем, чтобы вы выпускали ее из стасис-поля по  меньшей  мере  раз  в
неделю. Длительное пребывание в стасисе плохо скажется на ее  координации,
нанесет ущерб цвету лица, а от этого проиграете и вы и она.
     Во  время  каникул  и  праздников  целесообразно  выпускать  жену  из
стасис-поля сразу на целый день или на два-три дня подряд.
     Вреда  это  не  причинит,   а   новизна   впечатлений   исключительно
благотворно скажется на ее настроении.
     Руководствуйтесь этими правилами, основанными на здравом  смысле,  вы
обеспечите себе счастливую брачную жизнь.

                                                   ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ СОВЕТ
                                                        ПО БРАКОСОЧЕТАНИЯМ

     Гудмэн медленно порвал листок на мелкие клочки и швырнул  их  на  пол
лимузина. Его реформистская душа  пылала.  Он  знал,  что  Транай  слишком
хорош, чтобы быть справедливым ко всем. Кто-то  должен  расплачиваться  за
совершенство. В данном случае расплачивались женщины.
     Это был первый серьезный изъян, который он обнаружил в раю.
     - Дорогой, что это было? - спросила Жанна, глядя на клочки бумаги.
     - Глупейшие советы,  -  ответил  Гудмэн.  -  Милая,  ты  когда-нибудь
серьезно задумывалась над брачными обычаями вашей планеты?
     - Нет. А что, разве они плохие?
     - Они  неправильные,  совершенно  неправильные.  Здесь  с   женщинами
обращаются, как с игрушками, как с куклами, которых  прячут,  наигравшись.
Неужели ты этого не видишь?
     - Я никогда об этом не думала.
     - Теперь ты сможешь над этим подумать,  -  заявил  Гудмэн.  -  Многое
скоро переменится, и эти перемены начнутся с нашего дома.
     - Тебе лучше знать, дорогой, - послушно сказала Жанна. Она пожала ему
руку. Он поцеловал ее.
     Лимузин подъехал к космодрому, и они поднялись в космолет.

     Медовый месяц на Доэ был похож на краткое путешествие  в  безупречный
рай. Прелести этой маленькой транайской луны были созданы для  влюбленных,
и только для них одних. Бизнесмены не приезжали сюда для  кратковременного
отдыха,  хищные  холостяки  не  рыскали  по  тропинкам.  Все   усталые   и
разочарованные искатели мимолетных встреч должны были охотиться  в  других
местах. Единственное правило на Доэ, которое строго соблюдалось,  состояло
в том, что сюда допускались  лишь  парочки,  веселые  и  влюбленные,  всем
другим путь был закрыт.
     Этот транайский обычай Гудмэн оценил сразу.
     На маленькой планете было полно лужаек  с  высокой  травой  и  густых
зеленых рощиц для прогулок;  в  лесных  чащах  мерцали  прохладные  темные
озера, а зубчатые высокие горы манили наверх. Влюбленные,  к  их  великому
удовольствию, постоянно терялись в  лесах,  но  заблудиться  по-настоящему
было невозможно, так как всю планету можно было обойти за день.  Благодаря
слабому притяжению никто не мог утонуть в темных озерах, а падение с горы,
хотя и вселяло страх, едва ли было опасным.
     В укромных местечках находились маленькие отели. В барах  хозяйничали
приветливые седовласые бармены и царил полумрак. Были там мрачные  пещеры,
которые вели глубоко  (но  не  очень  глубоко)  вниз,  в  фосфоресцирующие
подземные залы с мерцающим льдом,  где  лениво  текли  подземные  реки,  в
которых плавали огромные светящиеся рыбы с огненно-красными глазами.
     Правительственный Совет по Бракосочетаниям находил эти  бесхитростные
аттракционы достаточными и не утруждал себя строительством  бассейнов  для
плавания, полей для гольфа, теннисных кортов и дорожек для верховой  езды.
Считалось, что, как только у влюбленной парочки  возникает  потребность  в
подобных вещах, медовый месяц должен заканчиваться.
     Гудмэн и  его  жена  провели  чудесную  неделю  на  Доэ  и,  наконец,
вернулись на Транай.

     После того как Гудмэн внес жену на руках через  порог  своего  нового
дома, он первым делом отключил генератор дерсин-поля.
     - Дорогая, - сказал он, - до сих пор я соблюдал  все  обычаи  Траная,
даже если они казались мне смехотворными. Но с подобным обычаем и мириться
не могу. На Земле и был  основателем  "Комитета  равных  возможностей  для
женщин". На Земле мы относимся к женщинам как к равным, как  к  товарищам,
как к партнерам в радостях и трудностях жизни.
     - Что за странные идеи, - сказала Жанна, нахмурив красивое лицо.
     - Подумай, - настаивал Гудмэн. -  В  этом  случае  наша  жизнь  будет
гораздо  полнее  и  счастливее,  чем  если  бы  я  заточил  тебя  в  гарем
дерсин-поля. Неужели ты не согласна?
     - Ты знаешь намного больше меня, милый. Ты объехал всю Галактику, а я
никогда не покидала Порт Транай. Раз ты говоришь, что  так  лучше,  значит
так и есть.
     "Вне всякого сомнения, - подумал Гудмэн, - она самая  совершенная  из
женщин".
     Он вернулся на завод  домашних  роботов  фирмы  "Аббаг"  и  вскоре  с
головой погрузился в новый проект разусовершенствования. На этот  раз  его
осенила блестящая идея: заставить суставы робота скрипеть  и  пищать.  Шум
повысит раздражающие свойства робота и тем самым сделает  его  уничтожение
более приятным и более ценным психологически.
     Мистер Аббаг пришел в восхищение от идеи, вновь повысил ему  зарплату
и попросил подготовить новое разусовершенствование к быстрейшему внедрению
в производство.
     Первоначально  Гудмэн  намеревался  просто   удалить   некоторые   из
маслопроводов. Но оказалось, что трение ведет к  слишком  быстрому  износу
важных деталей. Естественно, этого допустить было нельзя.
     Он начал работать над схемой вмонтированного приспособления,  которое
издавало бы писк и скрип. Шум должен был быть  совершенно  натуральным,  а
само приспособление недорогим, не ведущим к износу  робота,  а  главное  -
небольших габаритов, так как корпус робота  уже  был  до  предела  начинен
разусовершенствованиями.
     Однако Гудмэн обнаружил, что небольшие приспособления  пищали  как-то
неестественно, а более крупные приборы либо были чересчур дороги, либо  не
умещались в корпусе. Он начал задерживаться на работе по вечерам,  похудел
и стал раздражительным.

     Жанна была хорошей, надежной женой. Она  вовремя  готовила  завтраки,
обеды  и  ужины,  вечером  была  неизменно  приветлива  и  с   сочувствием
выслушивала рассказы Гудмэна о его трудностях на работе. Днем она  следила
за тем, как роботы убирают дом. На это уходило меньше часа,  а  затем  она
читала книги, пекла пироги, вязала и уничтожала роботов - иногда  трех,  а
иногда четырех в неделю.
     Гудмэна это немного тревожило. Однако  у  каждого  должно  быть  свое
хобби, и он мог позволить себе баловать ее, поскольку роботов он получал с
завода со скидкой.
     Гудмэн  зашел  в  тупик   в   своих   исследованиях,   когда   другой
изобретатель,  некий  Дат  Херго,  придумал  новую  систему  контроля   за
движениями робота. Она основывалась на принципе контргироскопа и позволяла
роботу входить в комнату с  креном  в  10  градусов.  (Отдел  исследований
установил, что вызывающий  наибольшее  раздражение  крен,  допустимый  для
роботов, равен 10 градусам). Более того, особое кибернетическое устройство
заставляло робота время от времени шататься как пьяного - робот ничего  не
ронял, но создавал неприятное впечатление, что вот-вот уронит.
     Это изобретение,  разумеется,  приветствовали  как  значительный  шаг
вперед в технике разусовершенствования. Гудмэну удалось вмонтировать  свой
узел писка и скрипа прямо в  центр  кибернетической  контрольной  системы.
Научно-технические журналы упомянули его имя рядом с именем Дат Херго.
     Новая модель домашних роботов произвела сенсацию.
     Настал час, когда Гудмэн  решил  оставить  работу  и  взять  на  себя
обязанности Верховного Президента Траная. Он чувствовал, что это его  долг
перед  транайцами.  Если  изобретательность  и  знания  землянина  помогли
улучшить разусовершенствования, они дадут еще больший эффект  в  улучшении
совершенства. Транай был близок к Утопии. Когда он возьмет штурвал в  свои
руки, планета сможет пройти последний отрезок пути к совершенству.
     Он пошел обсудить это с Мелитом.
     - На мой взгляд, всегда  можно  что-то  изменить,  -  глубокомысленно
изрек Мелит. Министр по делам иноземцев сидел у окна и праздно  глядел  на
прохожих. - Правда, наша нынешняя система существует уже немало лет и дает
отличные результаты.
     Не знаю, что вы улучшите. Например, у нас нет преступности...
     - Потому  что  вы  ее  узаконили,  -  заявил  Гудмэн.  -  Вы   просто
уклоняетесь от решения проблемы.
     - У нас другой подход. Нет нищеты...
     - Потому что все воруют.  И  нет  проблемы  престарелых,  потому  что
правительство превращает их  в  попрошаек.  Что  вы  ни  говорите,  многое
нуждается в улучшении и перестройке.
     - Пожалуй, - сказал Мелит. - Но,  на  мой  взгляд...  -  он  внезапно
умолк, бросился к стене и схватил винтовку. - Вот он!
     Гудмэн выглянул в окно. Мимо здания  шел  человек,  внешне  ничем  не
отличающийся от других прохожих. Он услышал приглушенный щелчок и  увидел,
как человек покачнулся и рухнул на мостовую.
     Мелит застрелил его из винтовки с глушителем.
     - Зачем вы это сделали? - выдавил из себя изумленный Гудмэн.
     - Потенциальный убийца, - ответил Мелит.
     - Что?
     - Конечно, у нас нет открытой преступности, но все  остаются  людьми,
поэтому мы должны считаться с потенциальной возможностью.
     - Что он натворил, чтобы стать потенциальным убийцей?
     - Убил пятерых, - заявил Мелит.
     - Но... черт вас побери, это же несправедливо! Вы его не  арестовали,
не судили, он не мог посоветоваться с адвокатом...
     - А как я мог это сделать? - спросил несколько раздосадованный Мелит,
- У нас нет полиции, чтобы арестовывать  людей,  и  нет  судов.  Бог  мой,
неужели вы ожидали, что я позволю ему продолжать убивать людей? По  нашему
определению, убийца тот, кто убил десять человек, а он был близок к этому.
Не мог же я сидеть сложа руки.  Мой  долг  защищать  население.  Могу  вас
заверить, что я тщательно навел справки.
     - Но это несправедливо! - закричал Гудмэн.
     - А кто сказал, что справедливо? - заорал, в свою очередь,  Мелит.  -
Какое отношение справедливость имеет к Утопии?
     - Прямое!  -  усилием  воли  Гудмэн  заставил  себя  успокоиться.   -
Справедливость составляет основу человеческого достоинства,  человеческого
желания...
     - Громкие слова, - сказал Мелит со своей обычной добродушной улыбкой.
- Постарайтесь быть реалистом. Мы создали  Утопию  для  людей,  а  не  для
святых,  которым  она  не  нужна.  Мы  должны  считаться  с   недостатками
человеческой натуры, а не притворяться,  что  их  не  существует.  На  наш
взгляд, полицейский аппарат  и  законодательная  система  имеют  тенденцию
создавать атмосферу, порождающую преступность и допустимость преступлений.
Поверьте мне, лучше  не  признавать  возможности  совершения  преступлений
вообще. Подавляющее большинство народа поддержит эту точку зрения.
     - Но когда сталкиваешься с преступлением, как это неизбежно бывает...
     - Сталкиваешься лишь с потенциальной возможностью, - упрямо отстаивал
свои доводы Мелит. - И это бывает гораздо  реже,  чем  вы  думаете.  Когда
такая возможность возникает, мы ее ликвидируем простым и быстрым способом.
     - А если вы убьете невинного?
     - Мы не можем убить невинного. Это исключено.
     - Почему исключено?
     - Потому что согласно определению и неписаным  законам  каждый,  кого
ликвидировал представитель власти, является потенциальным преступником.
     Марвин Гудмэн несколько минут молчал. Затем заговорил снова:
     - Я вижу, что правительство имеет больше  власти,  чем  мне  казалось
вначале.
     - Да, - бросил Мелит. - Но не так много, как вы себе представляете.
     Гудмэн иронически улыбнулся.
     - А я еще могу стать Верховным Президентом, если захочу?
     - Конечно. И без всяких условий. Хотите?
     Гудмэн на минуту задумался.  Действительно  ли  он  хотел  этого?  Но
кто-то  должен  править.  Кто-то  должен  защищать  народ,  Кто-то  должен
провести несколько реформ в этом утопическом сумасшедшем доме.
     - Да, хочу, - проговорил Гудмэн.
     Дверь распахнулась, и Верховный Президент Борг ворвался в кабинет.
     - Чудесно, чудесно!  Вы  можете  перебраться  в  Национальный  дворец
сегодня же. Я уложил свои вещи неделю назад в ожидании вашего решения.
     - Очевидно, предстоит выполнить какие-то формальности...
     - Никаких формальностей, - ответил Борг. Лицо его лоснилось от  пота.
- Абсолютно никаких. Я просто передам вам  президентский  медальон,  затем
пойду вычеркну свое имя из списков и впишу ваше.
     Гудмэн бросил взгляд  на  Мелита.  Круглое  лицо  министра  по  делам
иноземцев было непроницаемым.
     - Я согласен, - сказал Гудмэн.
     Борг взялся рукой за президентский медальон и  начал  снимать  его  с
шеи.
     Внезапно медальон взорвался.
     Гудмэн с ужасом уставился на окровавленное месиво, которое только что
было головой Борга. Какое-то мгновение  Верховный  Президент  держался  на
ногах, затем покачнулся и сполз на пол.
     Мелит стащил с себя пиджак и набросил его  на  голову  Борга.  Гудмэн
попятился и тяжело опустился в кресло. Губы его шевелились,  но  дар  речи
покинул его.
     - Какая жалость, - заговорил Мелит. - Ему  так  немного  осталось  до
конца срока президентства. Я его предупреждал против  выдачи  лицензии  на
строительство нового космодрома. Граждане этого не одобрят, говорил я ему.
Но он был уверен, что они хотят иметь два космодрома. Что ж, он ошибся.
     - Вы имеете в виду... я хочу... как... что...
     - Все государственные служащие, - объяснил Мелит, - носят медальон  -
символ власти, начиненный определенным количеством тессиума -  взрывчатого
вещества, о котором вы, возможно, слышали. Заряд контролируется  по  радио
из Гражданской приемной. Каждый гражданин имеет доступ  в  Приемную,  если
желает  выразить  недовольство  деятельностью   правительства.   -   Мелит
вздохнул. - Это навсегда  останется  черным  пятном  в  биографии  бедняги
Борга.
     - Вы позволяете людям выражать свое недовольство, взрывая чиновников?
- простонал испуганный Гудмэн.
     - Единственный  метод,  который  эффективен,  -  возразил  Мелит.   -
Контроль и баланс. Как народ в нашей власти, так и мы во власти народа.
     - Так вот почему он хотел, чтобы я занял  его  пост.  Почему  же  мне
никто этого не сказал?
     - Вы не спрашивали, - сказал Мелит с еле заметной улыбкой. - Почему у
вас такой перепуганный  вид?  Вы  же  знаете,  что  политическое  убийство
возможно на любой планете при любом правительстве.  Мы  стараемся  сделать
его конструктивным. При нашей системе народ никогда не теряет  контакта  с
правительством,  а  правительство  никогда  не  пытается  присвоить   себе
диктаторские права. Каждый  знает,  что  может  прибегнуть  к  Гражданской
приемной, но вы удивитесь, если узнаете, как редко ею пользуются. Конечно,
всегда найдутся горячие головы...
     Гудмэн поднялся и направился к двери, стараясь  не  глядеть  на  труп
Борга.
     - Разве вы уже не хотите стать Президентом? - спросил Мелит.
     - Нет!
     - Как это похоже на вас, землян, - грустно заметил Мелит. - Вы хотите
обладать властью при условии, что она не влечет за собой  никакого  риска.
Неправильное отношение к государственной деятельности.
     - Может быть, вы и правы, - сказал Гудмэн. - Я просто  счастлив,  что
вовремя об этом узнал.
     Он поспешил домой.
     В голове у него царил кавардак, когда он открыл входную дверь. Что же
такое Транай - Утопия? Или вся планета - гигантский дом для умалишенных? А
велика ли разница?
     Впервые за свою жизнь Гудмэн задумался над тем, стоит  ли  добиваться
Утопии. Не лучше ли стремиться к  совершенству,  чем  обладать  им?  Может
быть, предпочтительнее иметь идеалы, чем жить согласно этим идеалам?  Если
справедливость -  это  заблуждение,  может  быть  заблуждение  лучше,  чем
истина?
     А может, наоборот? Запутавшись в своих  мыслях,  расстроенный  Гудмэн
устало вошел в комнату и застал жену в объятиях другого мужчины.

     В его глазах сцена запечатлелась необычно четко, как при  замедленной
съемке. Казалось, Жанне потребовалась  целая  вечность,  чтобы  подняться,
привести в порядок платье и уставиться на него с  широко  раскрытым  ртом.
Мужчина - высокий красивый парень, совершенно  незнакомый  Гудмэну,  -  от
изумления потерял  дар  речи.  Он  беспорядочными  движениями  приглаживал
лацканы пиджака, поправлял манжеты.
     Затем он неуверенно улыбнулся.
     - Ну и ну! - сказал Гудмэн. В данной ситуации  такое  выражение  было
слабоватым, но результат был достигнут. Жанна заплакала.
     - Виноват, - пробормотал незнакомец. - Не ожидал,  что  вы  так  рано
вернетесь домой. Для вас это должно быть ударом. Я ужасно сожалею.
     Единственно, чего Гудмэн не  ждал  и  не  хотел,  это  сочувствия  со
стороны любовника своей жены. Не обраща