цы,  такие лодыри?  Тебе заплатят сразу же, как выгрузят
бусы и ситец. За работу!
       Спорить было бесполезно.  Ошеломленный, замороченный, почти так
же, как  миллионы  туземцев  в тысячах разных миров и до него,  Дантон
присоединился к длинному ряду колонистов,  по  конвейеру  передававших
груз из корабля.
       К концу дня звездолет разгрузили,  и поселенцы расположились на
отдых. Дантон сел в стороне, поодаль от остальных и попытался обдумать
свое положение. К нему подошла Анита, держа в руке котелок с водой.
       - Вы тоже принимаете меня за туземца? - спросил он.
       Анита села рядом и ответила:
       - Я  просто не представляю,  кем еще вы можете быть.  Всем ведь
известно, с какой скоростью летают космические корабли, а вы...
       - С тех пор как ваш корабль покинул Землю, многое переменилось.
Но скажите, неужели "Народ Хаттера" провел все эти годы в космосе?
       - Конечно, нет. Наши высадились сперва на Эйчгастро I, но почва
там оказалась неплодородной,  и  следующее  поколении  перебралось  на
Ктеди. Там  тоже  случилась  беда:  земные  злаки видоизменились и так
буйно разрослись,  что людям пришлось спасаться на другую планету, Лан
II. На ней бы мы и остались, если бы не новая напасть.
       - Какая же?
       - Туземцы,  -  грустно  ответила анита.  - Насколько я понимаю,
встретили они нас дружелюбно, и поначалу все шла хороша. А потом вдруг
все местное население восстало против нас.  Правда, у туземцев не было
огнестрельного оружия, он они собрали такое огромное войско, что нашим
прошлось снова сесть на корабль и бежать сюда.
       - Гм,  - промычал Дантон.  - Стало быть, вот откуда такой страх
перед аборигенами.
       - Ну конечно.  Пока нам угрожает хотя бы малейшая опасность, мы
находимся на военном положении:  то есть всем распоряжаются мой отец и
Джедекия. Зато когда угроза минует, власть перейдет в руки постоянного
правительства хаттеритов.
       - Что же это за правительство?
       - Совет  старейшин,  -  ответила  Анита.  - В нем заседают люди
доброй воли, ненавидящие насилие. И если ты и твой народ действительно
хотите мира...
       - У меня не5т народа, - устало сказал Дантон.
       - ...наше   правительство   создаст   вам   все   условия   для
процветания, - закончила она.
       Они замолчали,  любуясь  закатом.  Дантон  вдруг  заметил,  как
шевелятся на ветру мягкие волосы Аниты,  упавшие ей на лоб,  и  как  в
свете вечерней  зари проступают отчетливой светящийся линией очертания
ее щеки и губ.  Дантон вздрогнул  и  уверил  себя,  что  посвежело.  А
девешка, с  воодушевлением  рассказывавшая ему о своем детстве,  стала
вдруг запинаться,  не находя нужных слов, а то и вовсе забывала, о чем
говорит.
       Потом их руки встретились. Сперва столкнулись кончики пальцев и
так и  не  разошлись.  Парочка  долго  сидела  молча.  И наконец,  все
завершилось продолжительным нежным поцелуем.
       - Что здесь творится, черт возьми? - раздался громкий голос.
       Перед ними,      подбоченившись,       стоял       широкоплечий
коренастый человек.  Его крупная голова черным силуэтом вырисовывалась
в светящемся диске луны.
       - Бога ради, Джедекия, - сказала Анита. - Не разыгрывай сцен.
       - Встань,  - зловещим тихим голосом сказал Джедекия Дантону.  -
Втань-ка, да побыстрей.
       Дантон поднялся на ноги, сжимая руки в кулаки.
       - Ты  опозорили  свою расу,  - сказал Джедекия Аните,  - и весь
народ Хаттера.  С ума ты сошла,  что ли?  Разве может  уважающая  себя
девушка путаться  с  грязным  туземцем?  А  тебе,  -  повернулся  он к
Дантону, -  я  растолкую  одну  истину,  да  так,  что  ты  крепко  ее
запомнишь. Туземцам  не  позволено  волочиться за нашими женщинами!  И
сейчас я вколочу это тебе в башку.
       Произошла короткая   стычка,   в  результате  которой  Джедекия
оказался распростертым на земле плашмя.
       - На помощь! - завопил он. - Туземцы взбунтовались!
       На звездолете загремел набат. Вой сирен пронзил ночную темноту.
Женщины и  дети,  давно  и основательно обученные,  как вести себя при
сигнале тревоги,  быстро забрались в  корабль.  Мужчины,  вооружившись
винтовками, пулеметами и ручными гранатами, приближались к Дантону.
       - Да мы с ним просто подрались один на один,  - крикнул Дантон.
- никаких  туземцев и близко нет. Здесь только я.
       - Отойди, Анита! - крикнул хаттерит, идущий впереди.
       - Но я не видела ни одного туземца, твердо сказала девушка. - А
Данта и в самом деле не виноват.
       - Назад!
       Аниту оттащили.  Дантон бросился к джунглям и  успел  скрыться,
прежде чем застрочили пулеметы.
       С полсотни ярдов он прополз на четвереньках,  а потом  встал  и
помчался во весь дух.
       К счастью,  хаттериты не преследовали его.  Единственное,  чего
они хотели, это защитить от нападения корабль и удержать в своих руках
береговой плацдарм с примыкавшей к нему узкой полоской  джунглей.  Всю
ночь не умолкала трескотня пулеметов, громкие крики, истошные вопли.
       - Вон высунулся один!
       - Поворачивай пулемет, скорее! Они заходят с тыла!
       - Ага! Попался!
       - Нет, убежал. А, вот ты где... Гляди-ка, а на дереве...
       - Стреляй, стреляй же...


       Чуть не до утра Дантон слышал,  как  отбивают  хаттериты  атаки
воображаемых туземцев.
        Только перед самым рассветом стрельба умолкла.  За  ночь  было
израсходовано около тонны свинца, было вытаптано несколько акров травы
и обезглавлены сотни деревьев. Джунгли воняли кордитом.
        Дантон забылся беспокойным сном.
        Проснувшись в полдень,  он  услыхал,  как  кто-то  пробирается
через подлесок. Дантон углубился  в  чащу  и,  подкрепившись  местными
плодами,  напоминающими  бананы  и  манго,  попытался  обдумать   свое
положение.
        Тщетно. Он мог думать только об Аните и тосковать о ней.
        Весь день бродил он, словно неприкаянный, по джунглям.  Солнце
уже клонилось к закату, когда из подлеска снова  донесся  шум.  Дантон
двинулся в глубь зарослей. Но его тут же позвали:
        - Данта! Данта! Погоди!
        Это была Анита. Он остановился в нерешимости. Что, если двушка
покинула лагерь, чтобы поселиться с ним в зеленых  джунглях?  Впрочем,
куда более правдоподобным  было  другое  объяснение:  хаттериты  хотят
заманить его в  ловушку,  и  за  девушкой  следует  отряд  вооруженных
мужчин, готовых убить его при первой  же  возможности.  Как  угадаешь,
кого решила предать Анита?
        - Данта! Где же ты?
        Дантон убеждал себя, что его надежды неосуществимы.  Хаттериты
вполне ясно показали свое отношение к туземцам. Они никогда не  станут
доверять ему, его жизнь вечно будет в опасности...
        - Данта, я прошу тебя!
        Дантон пожал плечами и пошел на ее голос.
        Они  встретились  на  небольшой  прогалине.    Волосы    Аниты
растрепались, спортивная блуза и шорты  были  изодраны  колючками,  но
Дантону она показалась прекрасней всех женщин  на  свете.  На  миг  он
поверил, что девушка убежала к нему, останется с ним.
        Затем он увидел ярдах в пятидесяти сзади вооруженных мужчин.
        - Не волнуйся, - успокоила его Анита. - Они не будут стрелять.
Они только охраняют меня.
        - Вот как? - принужденно рассмеялся Дантон. - От кого же?
        - Они ведь не знают тебя так хорошо, как я, - пояснила  Анита.
- Но сегодня заседал Совет, и я рассказала там всю правду.
        - В самом деле?
        - Ну, конечно. Я сказала, что ты  просто  защищался,  а  драку
затеял Джедекия. И что он все наврал: на него вовсе не нападала  целая
орда туземцев. Кроме тебя, там не было ни души, я им прямо заявила.
        - Вот молодчина! - пылко воскликнул Дантон. - И  они  поверили
тебе?
        - По моему, да.  Я  ведь  обьяснила  им,  что  туземцы  напали
позднее.
        Дантон застонал.
        - Послушай, как могли туземцы напасть на вас, если их  нет  на
острове?
        - То есть как это нет? А кто же тогда так вопил?
        - Твои собственные земляки.
        Дантон попытался придумать что-нибудь очень убедительное. Ведь
если ему не удастся уверить в своей правоте хотя бы эту  девушку,  как
сможет он разубедить остальных?
        И тут его осенило. Довод был предельно прост, но, по-видимому,
неопровержим.
        - Так ты и в самом деле считаешь, что  на  ваш  лагерь  напали
туземные жители? - српросил он.
        - Ну еще бы.
        - И много нас было?
        - Говорят, что на одного нашего приходилось не меньше десятка.
        - Мы были вооружены?
        - Разумеется.
        - Тогда чем же ты объяснишь тот странный факт,  -  торжествуя,
спросил Дантон, - что ни один из хаттеритов не был ранен?
        Анита изумленно на него воззрилась.
        - Но, Данта, милый, очень многие из наших ранены  и  некоторые
даже тяжело. Удивительно еще, что в таком сражении никого не убили.
        Дантону показалось, что земля рванулась  и  него  из-под  ног.
Охваченый паникой, он вдруг поверил Аните. Не зря, очевидно, хаттериты
так настаивают на своем. А  что,  если  на  острове  и  вправду  живет
какое-то племя, и сотни  бронзовых,  как  он  сам,  дикарей,  прячутся
сейчас за деревьями, выжидая...
        - Тот торговец, что обучил тебя  английскому,  был,  наверное,
совсем  бессовестный,  -  продолжала  Анита.  -  Межпланетный    закон
запрещает продавать туземцам  огнестрельное  оружие.  Когда-нибудь  он
попадется и...
        - Огнестрельное?
        - В том-то и дело! Вы, конечно еще не научились как следует  с
ним обращаться. Но мой отец сказал, что пуля летит с такой силой...
        - Я полагаю, раны были только пулевые?
        - Да. Наши не подпустили вас близко, так что  вам  не  удалось
воспользоваться кинжалами и копьями.
        - Понятно, - сказал Дантон.
        Итак, его попытку постиг полный крах. И все-таки он чувствовал
себя на вершине  блаженства,  вновь  обретя  уверенность  в  здравости
своего рассудка. Дантон понял наконец. Беспорядочно  рассыпавшееся  по
джунгям воинство хаттеритов палило в каждую движущууюся тень, то  есть
друг в друга. Мудрено ли,  что  некоторые  попали  под  пулю?  Гораздо
удивительнее то, что никто не погиб. Это было поистине чудом.
        - Но я объяснила старейшинам,  что  ты  вовсе  не  виноват,  -
успокоила  его  Анита.  -  Наоборот,  это  на  тебя  напали,  а   твои
соплеменники, наверное, подумали, что  тебя  хотят  убить.  Старейшины
считают это вполне вероятным.
        - Как любезно с их стороны, - заметил Дантон.
        - Они стараются  быть  беспристрастными.  Вообще-то  они  ведь
признают, что туземцы такие же люди, как и мы.
        - Да неужели! - попытался съязвить бедняга.
        -Да, а как же?  И  старейшины  тут  же  созвали  совещание  по
вопросам туземной политики и на нем порешили все раз  и  навсегда.  Мы
отводим вам резервацию  площадью  в  тысячу  акров.  Правда  ведь,  не
поскупились? Наши уже вколачивают межевые столбы. И вы будете  жить  в
резерваци, а мы - на нашей части острова.
        - Что-о?!
        - И  чтобы  скрепить  договор,  -  продолжала  Анита,  -  наши
старейшины  просят  тебя  принять  вот  это.  -  И  она  вручила   ему
пергаментный свиток.
        - Что это такое?
        Это  мирный  договор,    который    провозглашает    окончание
хатеро-ньютаитянской  войны  и  устанавливает    отныне    и    навеки
добрососедские отношения между нашими миролюбивыми народами.
        Ошеломленный Дантон взял в руки свиток. Он видел, что спутники
Аниты уже врывают в земля межевые  столбы,  расписанные  в  красную  и
черную полоску. Работая, мужчины пели, как нельзя более довольные тем,
что им удалось так быстро и легко справиться с проблемой туземцев.
        - А не кажется ли тебе, - начал  Дантон,  -  что  может  быть,
...э-э, лучшим выходом была бы... ассимиляция?
        - Я это предлагала, - покраснев, сказала Анита.
        - Правда? Значит, ты согласилась бы...
        - Конечно, да, - не глядя на него, проговорила  девушка.  -  Я
считаю, что слияние двух могущественных рас принесло бы  замечательные
результаты. И потом... Ах, Данта,  какие  чудесные  сказки  и  легенды
рассказывал бы ты нашим детишкам!
        - Я научил бы их охотиться и ловить рыбу, - подхватил  Дантон,
- показал бы им, как распознавать съедобные коренья, и многое другое.
        - А ваши  колоритные  племенные  песни,  пляски,  -  вздохнула
Анита. - Как все было бы чудесно. Я очень огорчена.
        - Но  должен  же  быть  выход!  -  Может,  мне  поговорить  со
старейшинами? Неужели нет надежды?
        - Никакой, - ответила Анита. - Я бы убежала с тобой, Данта, но
нас ведь поймают, не сейчас, так позже.
        - Они никогда нас не  найдут, - уверил ее Дантон.
        - Возможно. Я бы с радостью рискнула.
        - Милая!
        - Но не во мне одной дело. А  твой  несчастный  народ,  Данта?
Хаттериты возьмут заложников и, если я не вернусь, поубивают их.
        - Да нет здесь никакого народа! Нет его, черт меня возьми!
        - Я тронута, что ты так говоришь, - нежно произнесла Анита.  -
Но нельзя жертвовать человеческими жизнями ради любви  двух  отдельных
лиц. Ты предупреди  своих  соплеменников,  Данта,  чтобы  не  нарушали
границу. В них будут сразу же стрелять. Прощай и помни, что тропа мира
лучше, чем тропа войны.
        Девушка убежала. Дантон долго смотрел ей вслед. Он  и  злился,
что ее благородные чувства обрекли их на бесмысленную разлуку, и в  то
же время еще сильней любил ее за сострадание к его соплеменникам.  То,
что соплеменников не существует в природе, не умаляло заслуг  девушки.
Она ведь этого не знала.
        Наконец он повернулся и побрел в глубь чащи.
        Остановился он около тихого пруда, над которым  нависли  ветви
гигантских деревьев. Черную гладь  воды  окаймляли  заросли  цветущего
папортника; усевшись здесь, он стал раздумывать, как ему доживать свой
век. Анита потеряна. Все связи с подобными ему оборвались. Ну  что  ж,
ему никто и не  нужен,  утешал  он  себя.  Он  отлично  проживет  и  в
резервации; если захочет, снова посадит огород, будет  опять  высекать
статуи, напишет новые сонаты, опять станет вести дневник...
        - К черту! - крикнул он деревьям.
        Он был сыт по горло сублимацией. Его влекло к Аните, тянуло  к
людям. Одиночество опротивело ему.
        Но что же делать,
        Выхода, казалось, не  было.  Прислонившись  к  стволу  дерева,
Дантон задумчиво смотрел на неистово синее нью-таитянское  небо.  Если
бы эти хаттериты не погрязли так в своих дурацких предрассудках, и  не
боялись так туземцев, и...
        План возник молниеносно, безумный, опасный план...
         - Попробовать стоит, - подумал  Дантон.  -  А  убьют,  так  и
ладно.
        И он заспешил к пограничной меже.
        Увидев, что Дантон приближается  к  лагерю,  один  из  часовых
направил на него винтовку. Дантон поднял руки.
        - Не стреляй! Мне нужно поговорить с вашими вождями.
        - Убирайся в резервацию! - крикнул ему часовой. - Не  то  буду
стрелять.
        - Но мне нужно видеть Симеона, - настаивал Дантон.
        - Приказ есть приказ, - и с этими словами часовой прицелился.
        - Стой, погоди-ка. - Из космического корабля вылез хмурый, как
туча, Симеон. - Что тут стряслось?
        - Опять пришел этот туземец, - пояснил часовой. -  Прихлопнуть
его, сэр?
        - Чего тебе нужно, - спросил Симеон Дантона.
        - Я пришел, дабы возвестить  вам,  -  громовым  голосам  начал
Дантон, - обьявление войны!
        Лагерь всполошился. Через несколько минут все мужчины, женщины
и дети сгрудились  около  корабля.  Старейшины  -  группа  седобородых
старцев - держались с краю.
        - Ты ведь принял мирный договор, - заметил Симеон.
        - Мы, вожди племен, живущих  здесь,  на  острове,  -  выступая
вперед,  заявил  Дантон,  -  обсудили  договор  и  находим,  что    он
несправедлив. Нью-Таити - наша. Она искони принадлежала нашим отцам  и
отцам наших отцов. Здесь растили мы  детей,  сеяли  злаки  и  собирали
плоды хлебного дерева. Мы не хотим жить в резервации!
        - Ах, Данта! - воскликнула, выходя из корабля, Анита. - Я ведь
просила тебя принести твоему народу мир.
        - Они не послушались бы меня, - ответил Дантон. - Все  племена
поднялись.  И  не  одни  только  цинохи,  мой  народ,  но  и  дровати,
лорогнасти, ретелльсмбройхи, виттели. Я уже не говорю  о  зависимых  и
малых племенах.
        - И много у вас народу? - спросил Симеон.
        - Пятьдесят или шестьдесят тысяч воинов.  Но,  конечно,  не  у
каждого есть винтовка.  Большинству  придется  довольствоваться  более
примитивным оружием, вроде отравленных дротиков и стрел.
        Тревожный ропот пробежал по рядам толпы.
        - Многих из нас  убьют,  -  бесстрастно  продолжал  Дантон.  -
Пусть: мы готовы к этому. Каждый ньютаитянин будет сражаться как  лев.
На одного вашего воина обрушится тысяча  наших.  Кроме  того,  к  нам,
конечно, примкнут наши родичи с соседних островов. И каких бы жертв  и
бедствий это нам ни стоило, мы опрокинем вас в море. Я сказал.
        Дантон повернулся и горделиво зашагал к джунглям.
        - Ну, а теперь-то можно прихлопнуть его? - взмолился часовой.
        - Опусти винтовку, дурень! - рявкнул Симеон. - Погоди,  Данта!
Я думаю мы поладим. К чему нам зря проливать кровь?
        - Я согласен, - степенно ответил Дантон.
        - Чего вы требуете от нас?
        - Равноправия.
        Старейшины, не сходя с  места,  принялись  совещаться.  Симеон
выслушал их и направился к Дантону.
        - Это требование исполнимо. Больше вы ничего не хотите?
        - Нет, больше ничего, - ответил Дантон. - Если, разумеется, не
считать  того,  что  для  скрепления  договора  главенствующим   родам
хаттеритов и ньютаитян надлежит связать себя нерасторжимыми узами.  Мы
предлагаем брак.
        Старейшины опять посовещались, и  военачальник  получил  новые
наставления, столь  сильно  взволновавшие  его,  что  на  шее  у  него
вздулись  жилы.  Впрочем,  Симеон  усилием  воли  овладел  собой    и,
поклонившись в знак повиновения старейшинам, прошествовал к Дантону.
        Старейшины уполномочили меня, - сказал он, -  предложить  тебе
кровное братство. Мы с тобой, как представители главенствующих  родов,
смешаем кровь и после свершения этой трогательной, чисто символической
церемонии преломим хлеб, посыплем его солью...
        - Э, нет, -  ответил  Дантон.  -  У  нас  на  Нью-Таити  такое
не принято. Я настаиваю на браке.
        - Но, черт возьми, любезный...
        - Таково мое последнее слово.
        - Мы никогда не согласимся! Никогда!
        - Значит, будем воевать, - обьявил Дантон и удалился в джунгли.
        Он и впрямь был не прочь начить войну, хотя и  не  представлял
себе, каким образом один-единственный  туземец  сможет  вести  военные
действия против большого отряда вооруженных мужчин.
        Дантон пытался  что-нибудь  изобрести,  когда  к  нему  явилсь
Симеон и Анита.
        - Твоя взяла, - сердито буркнул Симеон. - Старейшины согласны.
Хаттеритам осточертело порхать с планеты на планету. Мы сталкиваемся с
проблемой туземцев нее в первый раз, и, куда бы мы не перебрались, нам
от нее, наверное, не избавиться. Мы сыты ею по горло и предпочетаем, -
Симеон судорожно  глотнул  воздух,  однако  мужественно  договорил:  -
Согласиться на ассимиляцию. По крайней мере так решили  старейшины.  Я
лично выбрал бы войну.
        - И потерпели  бы  поражение,  -  заверил  его  Дантон,  вдруг
почувствовав себя в силах в одиночку расправиться с хаттеритами.
        - Возможно, - согласился Симеон. - Впрочем, если бы не  Анита,
нам пришлось бы воевать.
        - Почему?
        - А потому, любезнейший, что во всем лагере  она  единственная
девушка,  которая  согласно  выйти  замуж  за  голого    и    грязного
язычника-дикаря!

        Итак, они пожинились, и Данта, именуемый отныне Друго