играл  эту  битву,  я  стал  бы
величайшим мерзавцем в истории человечества", - ответил тот.  Как  же  звали
того героя? А Бог его знает.  Кажется,  какой-то  пруссак.  В  истории  было
столько героев - всех и не упомнишь.
   Вечный  Император  внутренне  встряхнулся  и  зашагал  в  сторону  своего
гравитолета. Несколько лет назад он бы завалился спать на несколько суток, а
потом  переоделся  бы  Рашидом,  чтобы  улизнуть  из  дворца  и   пропустить
стаканчик-другой в "Ковенанторе" и переспать с Яниз. Но ни "Ковенантора", ни
Яниз больше не существует. Из-за предательства. И любимое  место  отдыха,  и
любимая женщина погибли. По его вине. И он как-то с этим смирился. И  как-то
забыл.
   Мастер раздваиваться. Мастер скрывать свои подлинные мысли. Ба! Разве  не
в этом твоя беда, инженер Рашид? Ты  дьявольски  усложняешь  каждую  мелочь.
Будь проще, глупее - и, может быть, миллионам твоих  подданных  будет  легче
дышать. И было бы меньше трупов.  И  меньше  тех,  кто  превозносит  его  на
коленях. А это, пожалуй, хуже смерти.
   Идя к своей машине, Вечный Император чувствовал груз каждого дня из своей
жизни, которая длилась вот уже три тысячи лет. А потом  заметил  улыбающееся
лицо Сулламоры и даже тихо застонал. Затем чуть было не застонал уже громко,
когда Сулламора схватил его руку и стал ее пожимать.
   - Добро пожаловать домой,  Ваше  Величество,  -  елейным  голосом  пропел
Сулламора. - Мы гордимся вами!
   "Еще бы вам мной не гордиться, -  отметила  про  себя  рашидовская  часть
сознания. - Вы спите и видите, как бы своими интригами втравить меня в новую
войну  с  кем-нибудь,   чтобы   наживаться   на   военных   поставках".   Но
вечно-императорская часть его сознания повелела губам сперва  улыбнуться,  а
затем сложиться в вежливые слова благодарности.
   - У меня маленькая  просьба,  -  продолжал  Сулламора.  -  Знаю,  как  вы
торопитесь домой, но...
   Император поднял брови. Он был готов взорваться  гневом.  Однако  он  так
устал, что язык не ворочался. И вяло махнул рукой Сулламоре: продолжайте.
   - Это касается персонала космопорта, - затараторил Сулламора. - Они ждали
вас несколько часов, чтобы увидеть...
   Император посмотрел туда, куда показывал промышленник, и увидел небольшую
группу портовых служащих, которые сгрудились у главных ворот.
   О нет! Опять улыбаться и жать руки! О-о-ох!..
   - Нет, не могу, Танз, - сказал  Император.  -  Пусть  с  ними  пообщается
Махони. Он задерживается на "Нормандии". Выйдет через минуту-другую.
   Властитель  уже  занес  ногу  на  приступку  гравитолета,  но   Сулламора
настаивал:
   - Это будет совсем не то, Ваше Величество. Они хотят именно вас видеть. Я
понимаю, эти люди не настоящие воины и так далее. Однако и они старались  во
время войны. Поэтому я бы очень вас просил...
   Вечный  Император  сдался  и  двинулся  к  воротам.  Он  хотел  побыстрее
покончить с этим, а потому зашагал быстро, и его гуркам  пришлось  поспешать
на своих коротких ногах.
   По мере того, как он приближался,  небольшая  толпа  разразилась  криками
ликования. А Император, как профессионал, который не  привык  разочаровывать
публику, нацепил ослепительную улыбку и стал пожимать  руки.  Он  у  каждого
спрашивал имя, пожимая руку, ласково брал человека другой рукой  за  локоть.
Это двойное рукопожатие казалось наиболее теплым.  К  тому  же  можно  левой
рукой незаметно контролировать силу, с которой человек трясет твою руку.
   Пройдя примерно треть шеренги служащих космопорта, властитель  подошел  к
очень бледному молодому человеку с чрезмерным блеском  в  глазах.  Император
спросил его имя и наградил стандартным двойным рукопожатием. Он не расслышал
невнятно  произнесенное  имя,  поэтому  не  мог  повторить  его,  а   просто
добросердечно улыбался юноше.
   Потом потянул свою руку.
   Молодой человек ее не отпускал.
   Вечный Император не успел и  на  одну  десятую  долю  секунды  удивиться,
потому что сразу увидел, как левой рукой молодой человек вынимает  пистолет.
Император резко качнулся назад, но пистолет  уже  громыхнул  -  четыре  раза
подряд, хотя Император ощутил только страшные удары  в  живот  -  и  никакой
боли...
   Гурки повалили Чаппеля и вонзили в  него  десяток  кинжалов.  Убийца  был
мертв, но его палец в последней судороге давил  на  курок  уже  разряженного
пистолета. Все произошло так быстро, что толпа не успела что-либо осознать и
броситься врассыпную.
   Сулламора стоял пригвожденный к месту тем, что он находится так близко  к
месту убийства, даром что убийство заказано им самим. Танз стал  наклоняться
на одно колено рядом с лежащим на земле Императором.
   На форме Императора были небольшие пятнышки крови - там, где вошли  пули.
И в какое-то мгновение Сулламоре показалось, что властитель странным образом
не пострадал.
   Но в следующее мгновение сомнения рассеялись. Император был мертв.
   И тогда оказалось, что Тайный Совет нарвался на джокера  в  императорской
колоде.
   Имплантированная в тело властителя бомба  взорвалась.  Сила  взрыва  была
запланирована тысячи лет назад. Сулламора мгновенно погиб. И  все  гурки.  И
вся рыдающая толпа. И все в радиусе одной восьмой километра...
   При всех взрывах происходят  случайные  странные  вещи,  и  этот  не  был
исключением. Неделей позже сотрудник патологоанатомической лаборатории нашел
лицо Чаппеля. Да-да, только лицо. Причем без единого пятна или ссадины.
   Лицо Чаппеля улыбалось.

58

   Махони прижал большой палец к  сенсору,  который  считывал  отпечатки,  и
створка двери в личный кабинет Вечного Императора с легким шипением отошла в
сторону.
   Махони заколебался - входить ли?  Вероятно,  это  последняя  возможность.
Этот сенсор пропускал и прежде всего нескольких  человек  -  и  в  ближайшие
час-два Махони будет оставаться тем, кому доступ сюда позволен.
   Но затем память аппарата будет изменена, старый список людей  с  допуском
заменят новым. И нет ни малейшей надежды на то, что его имя попадет  в  этот
новый список. В этом Махони был столь же уверен, как и в том, что происходит
что-то не то. Эта уверенность появилась у него уже тогда,  когда  он  бросил
горсть земли на гроб Вечного Императора и отступил, давая возможность другим
также отдать погибшему последние почести.
   Пять оставшихся в живых членов императорского Тайного Совета стояли  чуть
в стороне от небольшой группы высших  сановников,  допущенных  на  похороны.
Рядом высились розовые кусты, спешно посаженные  садовниками  во  исполнение
последней воли Императора касательно его погребения.
   Однако на каждом кусте был только один распустившийся цветок.  И  заметив
эту особенность кустов, Махони вдруг осознал присутствие Совета Пяти.
   Они стояли сплоченной группой, поодаль от остальных,  как  будто  боялись
смешаться с толпой. Они не говорили  между  собой,  у  них  были  замкнутые,
суровые лица. Такое впечатление, как  будто  они  ощущают  чувство  какой-то
вины, подумалось Махони. Потом он отмел  эти  мысли,  как  свойственный  ему
наивный романтизм.
   Однако этот визуальный образ запал ему в голову,  и  он  вспомнил  о  тех
пятерых, что держались особняком, когда  узнал  из  вечерних  новостей,  что
созвана экстренная сессия Парламента.
   "Друг мой, что же в этом особенного? - тут же подумал  он.  -  Ведь  и  в
самом  деле  обстановка  требует  экстренного  сбора...   Момент,   конечно,
ответственный, но, Ян, старая ты ирландская задница, разве ты не  понимаешь,
в чем тут закавыка? Сессию Парламента созывает Тайный Совет!"
   Даже не будучи юристом. Махони  отлично  понимал,  что  тем  самым  Совет
превышал свои конституционные полномочия. Ладно. Но почему же ни  один  член
Парламента не выступил с резким возражением? Да и почему весь  Парламент  не
отказался собираться по чьей-то указке? А ларчик просто  открывается,  очень
просто. Все в сговоре.
   Император убит, и Махони знает, чьих рук это  дело.  Это  отнюдь  не  тот
дурачок, о  котором  без  конца  рассказывают  в  новостях,  вновь  и  вновь
анализируя обстоятельства покушения. Нет, это не Чаппель.
   Разумеется, он нажал на курок, он исполнитель. Но заказывали убийство  те
люди, что стояли сплоченной пятеркой у могилы Вечного Императора.  И  ничего
Махони не мог с этим поделать - даже пожелай он, ему места в новом  обществе
не найдется.
   Герой битвы за Кавите отлично понимал, что  пора  ему  садиться  на  свою
лошаденку и подобру-поздорову уносить ноги из города,  пока  его  не  начали
благодарить всерьез.
   Махони вошел-таки в личный кабинет своего покойного друга, и  сам  толком
не  зная,  зачем  сюда  явился.  Быть  может,  в  безумной   надежде   найти
какой-нибудь ключик к пониманию того, что произошло?
   Он так привык к тому, что его хозяин просчитывает все ходы, всегда стелит
соломку,  прежде  чем  упасть.  Мог  ли  властитель  на  этот  раз  не   все
предусмотреть, могли не знать заранее?..
   Махони в отчаянии оглядел длинные ряды книг по всем  отраслям  знаний,  к
которым Вечный Император прибегал за справками.
   В кабинете столь многое напоминало о причудах его друга. Вот стариннейшие
заводные игрушки на пружинах. Вот ряды мешочков с пряностями, набор кухонной
утвари  -  свидетельство  бесконечных  кулинарных  экспериментов   неуемного
повара-императора. А вон листы нот с какими-то  заметками  на  полях.  Э-эх,
целая рота сыщиков за год не найдет тут заветного ключика...
   От досады Махони решил выпить. А что еще остается?
   Он подошел к рабочему столу Императора и потянул на себя  ящик,  где  тот
всегда держал бутылку с виски. Махони отметил про себя странность - печать с
бутылки не была  сорвана.  А  Император  никогда  не  ставил  в  ящик  стола
неапробированную бутылку, обычно отпивал хотя бы глоток.
   Махони пожал плечами, взял тяжелый  хрустальный  стакан  и  потянулся  за
бутылкой. Когда он приподнял ее, от дна отделилась бумажка и упала  на  пол.
Адмирал наклонился, чтобы рассмотреть бумажку, увидел знакомый почерк и чуть
не выронил записку из рук.
   Махони рухнул в кресло. Он вертел кусок бумаги - не  веря  глазам  своим.
Лицо его побагровело, пот заливал лоб, сердце выскакивало из груди.
   Короткая записка предназначалась ему. Она гласила:
   "НЕ ПРОПАДАЙ ИЗ ВИДУ, ЯН. Я СКОРО ВЕРНУСЬ".




    Аллан КОУЛ и Кристофер БАНЧ
    СТЭН VII
    ВИХРЬ

    OCR HarryFan





ONLINE БИБЛИОТЕКА


http://www.bestlibrary.ru

   Энди Аффе Андерсону и Гарри Гаррисону - крысам из нержавеющей стали

   Когда придет на вас ужас, как буря,
   И беда, как вихрь, принесется на вас;
   Когда постигнет вас скорбь и теснота.
   Книга притчей Соломоновых. 1:27.

КНИГА ПЕРВАЯ
КОНВЕКЦИЯ

1

   Над площадью Хакана собирались черные грозовые  тучи.  Солнечные  лучи  с
трудом пробивались сквозь них, высвечивая золотые, зеленые и  красные  пятна
на высоких зданиях и куполах.
   Площадь была огромной: двадцать пять квадратных километров  с  множеством
уродливых  зданий  -  административный  центр  созвездия  Алтай.  На  западе
кружевным веером раскинулся Дворец  Хаканов  -  там  жил  старый  и  злобный
джохианец, который правил регионом вот уже сто пятьдесят лет. Семьдесят пять
из них этот человек трудился  здесь,  на  площади,  где  истратил  миллиарды
кредитов и человеко-часов. Он создал памятник самому себе и своим подвигам -
как реальным, так и вымышленным. Кажется, в последний  момент  он  вспомнил,
что, пожалуй, стоит возвести  в  дальнем  уголке  площади,  где  был  разбит
небольшой парк, маленький храм в память о своем отце, первом Хакане.
   Площадь находилась в самом центре Рурика - джохианской  столицы.  В  этом
городе все было громадным; жители, спешащие по своим делам, казались мошками
на фоне грандиозных  сооружений  столицы,  а  их  дух  был  давно  раздавлен
безжалостным Хаканом.
   Сегодня в  Рурике  царила  тишина,  а  пропитанные  сыростью  улицы  были
пустынны:  жители  собрались  в  своих  домах  для  обязательного  просмотра
репортажа  о  событиях,   которым   предстояло   развернуться   на   экранах
телевизоров. Планета Джохи замерла.
   На обитаемых мирах  созвездия  Алтай  специальные  полицейские  машины  с
громкоговорителями  разогнали  людей  и  инопланетян  с  улиц,  заставив  их
разойтись по домам и занять места  возле  экранов  телевизоров,  по  которым
транслировался прямой репортаж с площади.  Маленький  красный  глазок  внизу
экрана фиксировал степень внимания зрителя. Во  всех  районах  представители
службы безопасности заняли свои посты - они были готовы  ворваться  в  любой
дом и любую квартиру, чтобы  забрать  с  собой  того,  кто  с  недостаточным
вниманием смотрит на экран.
   А на самой площади Хакана собралось триста тысяч живых  существ,  которым
велели стать свидетелями происходящего. Их тела, словно черная жирная линия,
очерчивали границы площади. Тепло этой живой массы волнами пара  поднималось
в небо, где угрожающе повисли грозовые  тучи.  Толпа  почти  не  шевелилась,
только время от времени  кто-нибудь  не  выдерживал  и,  опасливо  озираясь,
переступал с ноги на  ногу.  Все  молчали:  не  пищали  дети,  даже  старики
старались сдерживать кашель.
   Над четырьмя позолоченными столбами, стоявшими по углам  площади,  и  над
огромными статуями, изображавшими героев Алтая и их подвиги, полыхали  яркие
факелы. Где-то высоко  в  небе,  за  тучами,  грохотал  гром.  Однако  толпа
по-прежнему молчала.
   В самом центре площади с оружием наперевес, внимательно оглядывая  толпу,
стояли войска, готовые в любой момент открыть огонь.
   А за ними возвышалась Стена Возмездия.
   Сержант выкрикнул несколько приказов, и  взвод,  которому  было  поручено
произвести казнь, вышел вперед. Солдаты тяжело шагали по  площади,  сгибаясь
под грузом двойных канистр, закрепленных  у  них  на  спинах.  Мягкий  шланг
соединял канистры с двухметровой трубой, крепко зажатой в надежных руках.
   Еще один приказ - и руки, защищенные  толстыми  огнеупорными  перчатками,
нажали на спусковые крючки  огнеметов,  из  которых  вылетел  жидкий  огонь.
Оглушительный вой вспорол воздух, когда пламя взметнулось, коснувшись  Стены
Возмездия.
   Взвод не отпускал курков несколько мгновений, и воздух наполнился горьким
дымом и жаром. Пламя омывало стену тяжелыми  волнами.  Сержант  подал  новый
сигнал, и огонь спал.
   На Стене Возмездия не осталось никаких следов, если не  считать  красного
свечения раскаленного металла. Сержант плюнул. Слюна  с  шипением  коснулась
стены. Он повернулся, и на его лице расцвела улыбка.
   Взвод готов к проведению казни.
   Неожиданный порыв ветра окатил толпу дождем, а от стены с шипением  начал
подниматься пар. Впрочем, дождь прекратился так же быстро, как и начался,  а
собравшиеся на площади почувствовали себя еще более несчастными.
   Тут и там послышался нервный шепот. Страх может заставлять живые существа
молчать лишь ограниченное время.
   - Четвертый раз за четыре цикла, - жалобно  пробормотал  молодой  суздаль
своей подружке. - Каждый раз, когда джохианская полиция стучит в наши двери,
чтобы призвать нас на площадь, мне кажется, что на этот раз  они  пришли  за
нами. - Его маленький  пятачок  сморщился  от  страха,  а  остренькие  зубки
выстукивали дробь.
   - К нам это не имеет никакого отношения, дорогой, - сказала его  подружка
по стае  и  потерла  толстый  мохнатый  горб  молодого  самца  успокаивающим
гормоном. - Хватают только тех, кто торгует на черном рынке.
   - Но мы же все занимаемся этим! -  сдавленно  вскрикнул  самец.  -  Иначе
невозможно жить. Без черного рынка мы просто умерли бы с голоду.
   - Замолчи, а то нас кто-нибудь услышит, -  предупредила  его  подруга  по
стае. - Это все людские дела. До тех пор,  пока  они  убивают  джохианцев  и
торков, нас это не касается.
   - Ничего не могу с собой поделать. У  меня  такое  ощущение,  будто,  как
говорят люди, настал Судный день. И мы все  обречены.  Посмотри  на  погоду.
Даже старики не помнят такого на Джохи. Ужасающий холод сегодня, а на завтра
- невыносимая жара. Снежные бури. Наводнения и циклоны.  Когда  я  проснулся
сегодня утром, пахло весной. А теперь, посмотри. -  Он  показал  на  тяжелые
грозовые тучи, повисшие в небе.
   - Только не надо преувеличивать, - возразила  подруга.  -  Контролировать
погоду не может даже Хакан.
   - Рано или поздно он до нас  доберется.  И  тогда...  -  Молодой  суздаль
содрогнулся.  -  Ты  знаешь  хотя  бы  одно  существо,   которое   было   бы
по-настоящему виновным? В чем-то... серьезном?
   - Конечно, нет, дорогой. А теперь, успокойся. Скоро все будет... кончено.
   Она снова принялась втирать успокаивающий гормон ему в  мех.  Вскоре  его
зубы перестали стучать.
   В мощных  громкоговорителях  послышался  треск,  завыла  музыка  -  такая
громкая, что листва на деревьях задрожала. Стражники Хакана в золотой форме,
построенные  в  форме  копья,  выбежали  из  дворца.  На  оконечности  копья
возвышалась платформа с золоченым троном Хакана.
   Процессия остановилась неподалеку от Стены Возмездия. Платформа  медленно
опустилась на землю.
   Старый Хакан с подозрением огляделся по сторонам подслеповатыми  глазами.
Поморщился - ему не нравился запах толпы. Стоящий наготове адъютант  заметил
недовольную гримасу своего повелителя и опрыскал Хакана любимым  одеколоном.
Старик снял с пояса инкрустированную фляжку с мет-квиллой, отвинтил крышку и
сделал большой глоток. Огонь пробежал по его жилам. Сердце забилось быстрее,
а глаза прояснились.
   - Приведите их, - рявкнул он.
   У Хакана был дребезжащий, пронзительный голос, но он вселял ужас в толпу,
собравшуюся на площади.
   Приказ шепотом пронесся по рядам солдат. В  Стене  Возмездия  с  шипением
разверзлась дыра. Послышался скрежет механизмов, и на  месте  дыры  медленно
возник постамент.
   Толпа содрогнулась, когда глазам собравшихся предстали закованные в  цепи
пленники,  которые  морщились  от  непривычно  яркого  света.  Отряд  солдат
выскочил на постамент и начал подталкивать сорок  пять  мужчин  и  женщин  к
стене. Из стены выдвинулись специальные крюки, и обреченные узники оказались
крепко прикованными к ней.
   Несчастные с ужасом смотрели на Хакана. Тот сделал  еще  один  глоток  из
своей фляжки и, когда  жидкость  вновь  обожгла  ему  горло,  удовлетворенно
хихикнул.
   - Ну, не тяните!
   Инквизитор в черном одеянии выступил вперед и принялся зачитывать имена и
признания  каждого  из  приговоренных  к  смерти  преступников.  Список   их
злодеяний был достаточно длинным: заговор ради получения прибыли... хранение
запрещенных товаров...  кража  с  богатых  рынков  элиты  Джохи...  сокрытие
доходов... и так далее и тому подобное...
   Старый Хакан хмурился всякий раз, когда  называлось  новое  преступление,
потом кивал и улыбался, услышав, что обвиняемый признал свою вину.
   Наконец, инквизитор закончил читать, спрятал свиток со  списком  в  рукав
своего одеяния и повернулся к Хакану, дожидаясь его решения.
   Старик снова глотнул из фляги и поправил микрофон у рта.  Его  скрипучий,
пронзительный голос заполнил площадь и зазвучал с экранов в миллиардах домов
обитателей звездного скопления Алтай.
   - Когда я смотрю на ваши лица, мое сердце наполняется жалостью,  -  начал
он, - однако мне стыдно. Вы  все  джохианцы...  как  и  я.  Раса  джохианцев
составляет большинство на Алтае - значит, мы  должны  служить  примером  для
всех остальных. Что почувствуют другие люди Алтая - торки,  когда  узнают  о
ваших злодеяниях? Не говоря уже о инопланетянах, которые всегда  были  не  в
ладах с нашей моралью. Да... Что подумают суздали и богази,  зная,  что  вы,
джохианцы - наши самые уважаемые граждане - нарушаете закон  и  из-за  вашей
жадности подвергаете опасности общество? Я знаю, мы живем в трудные времена.
Долгие годы войны с вонючими таанцами мы страдали и подтягивали  пояса  -  и
умирали, да! Но какими бы тяжелыми ни были испытания, мы сохраняли  верность
Вечному И