ты лишь проявила их
растительный потенциал и ускорила  их  рост.  Ты  действовала  вместе  с
жизнью, а не против нее. Поднимись, дитя.
   Ларисса встала на ноги.
   - Запомни ощущение управления энергией и запомни, с какой частью тела
это соотносится. Теперь ты можешь потанцевать.
   Сначала неуверенно Ларисса  начала  двигаться  босыми  ногами  вокруг
цветов. Ее ноги ощущали влажную почву. Она подпрыгнула и оставила  следы
ступней. Она чувствовала силу, поступающую от земли,  и  закрыла  глаза,
чтобы лучше сконцентрироваться. Ее тело  двигалось,  она  танцевала  под
ритм биения земли все быстрее, ища отклика...
   Почувствовав под ногами растения, она остановилась. Она открыла глаза
и обнаружила, что вся  поляна  усеяна  сочными  фиалками.  Запах  цветов
щекотал ее ноздри, она счастливо улыбалась Деве.
   - У тебя большой дар, но ты должна научиться управлять собой разумно.
   Отрезвляющая мысль пронзила ее, пригасив энтузиазм:
   - Дева... а как это... - она показала на фиалки, -  поможет  победить
Дюмона и Лонда?
   Дева разочарованно поглядела на нее:
   - Ты не чувствуешь своего потенциала. Ну да ладно, это образуется. Не
желаешь ли пока освежиться?
   - Разве урок окончен? - Ларисса  опасалась,  что  учению  помешал  ее
вопрос. - Дева, меня  сейчас  ищут,  пароход  уже,  наверное,  вышел  за
пределы...
   - Они не найдут того, что ищут.  Это  надежное  место.  Что  касается
корабля, то в топях есть кому заняться им. Твой урок далеко не  окончен.
Ты будешь учиться у меня постоянно, когда ты со мной, хотя это не всегда
будет похоже на уроки. - Она улыбнулась своим мыслям. - В  другом  конце
острова есть колодец. Я покажу тебе, как туда добраться. Ты  помнишь,  я
показала тебе магическое озерцо. Тогда я  пообещала  научить  тебя,  как
самой проходить этот путь.
   Ларисса кивнула, поеживаясь. Ей все еще страшно было отдавать себя во
власть дерева, хотя и на несколько секунд.
   - Найди дерево поудобнее и покажи его мне.
   Танцовщица закатила глаза: найти дерево,  в  котором  удобно?  Чепуха
какая-то...
   - Белая Грива! - закричала Дева, и голос ее не был  похож  на  шелест
листвы, скорее на ломающиеся сучья. Ларисса закрутила головой в  поисках
дерева.
   - Я ничего не говорю впустую. То, чему я тебя учу,  не  имеет  ничего
общего с развлечением, я тоже подвергаюсь риску!
   Ларисса покраснела, не решаясь встретиться глазами с Девой:
   - Простите меня, Дева. Это не от недостатка уважения.
   Дева немного смягчилась:
   - Я знаю, дитя. В твоем сердце забота о тех, кого ты  любишь.  Но  ты
должна приучить себя к терпению и дисциплине. Подойди,  Белая  Грива,  я
научу тебя проходить сквозь деревья.
   Ларисса оглядела деревья, обступившие опушку леса.  Наконец  ее  взор
остановился на толстом стволе кипариса. Полоски воздушного мха свисали с
него как бы приглашая.
   - Представься, - сказала Дева, - пусть дерево знает, кто ты.
   Ларисса так и сделала. Затем она закрыла глаза и мягко  наступила  на
корни кипариса.
   - Добро пожаловать, Белая Грива. Ты можешь путешествовать через меня.
Молодая танцовщица раскрыла глаза:
   - Он говорил со мной!
   - Естественно!
   - Но это обычное дерево...
   - Да, это обычный кипарис. Все в природе разговаривают  с  теми,  кто
умеет слушать. Теперь проходи насквозь.
   Ларисса шагнула с растопыренными руками и почувствовала кору ствола:
   - Я не могу.
   - Потому что ты  не  веришь,  что  дерево  отворится  для  тебя.  Это
оскорбительно для него, Ларисса. Кипарис уже пообещал  пропустить  тебя.
Впрыгни в него. Представь, что ты танцуешь  и  там  тебя  ждет  партнер,
который поймает тебя.
   Ларисса посмотрела на дерево. Если Дева права, она окажется в  другом
месте, если нет... Ларисса была готова получить царапины.
   - Будь моей дверью, - прошептала она.
   Она отступила, разбежалась и прыгнула  головой  вперед,  отведя  руки
назад. Она удачно приземлилась у  маленького  каскада,  питающего  водой
глубокий чистый пруд.
   Дева уже была там и наблюдала за Лариссой:
   - Немножко веры в себя и в... того, с кем ты будешь работать.
   Пруд оказался очень красивым. Ларисса бросилась  купаться,  сознавая,
что она вся покрыта грязью. Она выстирала свою одежду и развесила ее  на
скале сушиться. Дева подошла к пруду и пила из  него,  в  то  время  как
Ларисса купалась, наслаждаясь приятной водой.
   - Кто это? - послышался женский голос.
   Ларисса вздрогнула, всплеснув водой. Хорошенькая молодая  женщина  ее
возраста сидела на берегу, рассматривая ее с любопытством. Ее каштановые
волосы были длинными и густыми, они  ниспадали  на  плечи  как  капюшон.
Карие глаза искрились. Руки обнимали колени, она раскачивалась.
   - Ты очень груба, Денири, -  упрекнула  ее  Дева,  -  Это  -  Ларисса
Снежная Грива, моя ученица. Ларисса - это Денири, моя подруга, когда она
ведет себя хорошо.
   Денири тряхнула волосами, на ее губах появилась непокорная улыбка:
   - Я слышала, что некая Белая Грива вернулась в топи. Привет, Ларисса.
   - Привет, - ответила Ларисса с достоинством.
   Однако любопытная девушка уже  не  обращала  на  танцовщицу  никакого
внимания. Она уставилась в  одну  точку  пруда  неподалеку  от  Лариссы,
грациозно разгибаясь. Денири приблизилась к  кромке  воды,  затем  резко
выбросила  руку  в  воду.  Она  победно  улыбнулась,  увидев  в   ладони
барахтающуюся лягушку. К удивлению Лариссы, она  расчленила  лягушку  на
две части.
   Поедая лягушку, Денири заметила выражение шока на лице  Лариссы.  Она
пожала худенькими плечиками.
   - Я хочу есть, - объяснила она, принимаясь за другие куски.
   Ларисса отвернулась с отвращением.
   - Денири не принадлежит к человеческому  роду,  -  пояснила  Дева.  -
Денири, покажи себя Лариссе в другом обличье.
   - Я не готова, - захныкала она.
   - Она не будет пугаться тебя, если узнает, кто ты, - продолжала Дева,
игнорируя протесты Денири.
   Денири взяла в рот  еще  кусок  лягушки,  бросила  наземь  остатки  и
прыгнула в воду. За ее превращением Ларисса не  успела  проследить,  она
лишь увидела гигантскую норку, которая выползла на берег,  вернувшись  к
оставленной пище. Она стала есть, придерживая лягушку лапкой.
   - Денири может принимать обличье женщины или норки. Ее друг - один из
тех, кто может помочь нам, когда настанет нужный момент, - сказала Дева.
- Денири, попроси Каедрина прибыть на остров. Если он  не  возражает,  я
хотела бы видеть его.
   Громадная норка в роскошной шубе, блестящей от влаги, некоторое время
размышляла, потом кивнула в знак согласия.  Она  съела  последний  кусок
лягушки, посмотрела на Лариссу и побежала по сухой земле, нырнув затем в
воду. Ларисса провожала ее взглядом.
   - Она не внушает доверия, - сказала она немного погодя.
   - Да, ты права. Таковы все зверьки ее породы. Они  умны,  эгоистичны.
Им присуща жестокость. Но Денири любит Каедрина, которому я доверяю. Это
- один из отшельников острова.
   - Как матушка Уилена, - сказала Ларисса.
   Дева с любопытством посмотрела на нее.
   - Да, - медленно проговорила она. - Правильно. Каедрин  когда-то  жил
на острове Дорвинии, но никогда не считал  его  своим  домом.  Некоторые
полагали, что он из вистани, у него большая страсть к бродяжничеству. Он
был солдатом, успешно занимался коммерцией, но не  к  этому  лежало  его
сердце. Его тянуло в лес, к диким явлениям. Когда бродяжничество прибило
его сюда, он ушел из городов и от людей.  Лучшей  подруги,  чем  Денири,
Каедрину не сыскать.
   - Я уважаю стремление Каедрина к одиночеству, - продолжала Дева, - но
нам полезны  будут  его  тактические  навыки.  Дюмон  и  Лонд  -  хитрые
противники. Нам нужно  до  конца  использовать  все  возможности,  чтобы
победить их.
   Когда  Дева  упомянула  Лонда,  в  ее  голосе   послышалась   печаль.
Стеснительно, не желая быть навязчивой, танцовщица спросила:
   - В чем опасность Лонда? Откуда вы его знаете?
   Дева помолчала. Ларисса подумала, что в своих  расспросах  она  зашла
слишком далеко. Наконец Дева заговорила:
   - Это моя постоянная боль. Он был моей самой большой ошибкой,  многие
пострадали от  него.  Это  мрачная  история,  которой  я  не  хотела  бы
касаться, но ты спросила, ты должна знать это. Одевайся, пойдем со мной.
   Ларисса последовала за Девой и села около нее, как  и  она,  глядя  в
магическую воду. Отражения зеленой Девы и молодой  танцовщицы  поблекли,
Ларисса  вновь  увидела  окраины  лесной  опушки,  где  она   играла   с
блуждающими огоньками.
   Была зима, и торчащая из-под снега трава была покрыта  инеем.  Солнце
ярко светило. Из деревни приближался молодой человек.
   Ларисса нашла его захватывающе привлекательным. Он  был  элегантен  и
строен. Черные волосы ниспадали на его плечи. Глаза были  синими,  почти
фиолетовыми. Он двигался с грацией кошки. На нем были  прекрасные  яркие
одежды, в руке был причудливо  украшенный  жезл.  На  шее  висели  бусы,
содержавшие косточки, коренья. Человек, выглядевший моложе Уилена,  шел,
осознавая свою волю.
   - Его зовут Алондрин, - объяснила Дева, - он - бокору Порт-д-Элура.
   - Бокору?
   - Шаман, - сказала Дева, - или жрец. Когда-то  такие  были  в  каждом
городе. Бокору отвечает потребностям населения в духовном, топи признают
его.
   - Никогда не слышала о бо... бокору в  Порт-д-Элуре,  -  пробормотала
Ларисса, разглядывая молодого человека.
   - В этом качестве он больше  не  служит  своему  народу,  -  печально
сказала Дева.
   В  магическом  зеркале  воды  Дева  появилась  из   тени   кипарисов.
Приветствуя друг друга, они поцеловались, и сцена пропала.
   - Алондрин и я были любовниками вначале. Он был умнейшим  и  ярчайшим
среди людей, очень любознательным. Он был отличным бокору.
   Ларисса смотрела за меняющейся сценой. Алондрин, уже на несколько лет
старше, все еще привлекательный, сменил свои яркие одежды  на  неброский
черный плащ с капюшоном. На шее было больше бус. Лицо  украшала  борода.
Теперь бусы были украшены не кореньями  и  перьями,  а  другими  вещами,
которые Лариссе показались зловещими. Там было много  костей  и  странно
окрашенных  камешков.  Защитительные  коренья  пропали.  Жезл  Алондрина
венчался черепом какого-то маленького животного.
   Лицо бокору также претерпело изменения. Прежняя  уверенность  в  себе
уступила место наглости. Когда-то прекрасные черты  потускнели  и  стали
сердитыми.
   - Что толку от власти, если ее не употреблять? - сплюнул Алондрин.  -
Почему ты  упорно  обращаешься  со  мной  таким  образом?  Я  лишь  хочу
научиться, усовершенствовать мои навыки. Почему это опасно?
   Зеленые глаза Девы наполнились слезами.
   - Любовь моя, - сказала она голосом, напоминавшим сильный ветер. -  В
этом больше опасностей, чем ты можешь знать. Магия  плодов  и  цветов  -
дар, нацеленный на улучшение, а не на развитие алчности. Знания, которые
ты получил от меня, нельзя обратить против добра.
   - В таком случае я буду учиться другой  магии,  -  отвечал  Алондрин,
сердясь. - Магии, которая будет послушна мне.
   - Нет, любимый! Это повредит тебе, разрушит личность. Именно  в  этом
погибель учености на костях и крови, которое возьмет от тебя больше, чем
оно может дать. Кровь требует больше крови!
   - Мне нет до этого дела, поскольку она будет литься по моей  воле!  -
закричал Алондрин.
   В бешенстве он со всей силой направил свой жезл на нее.  Однако  Дева
быстро увернулась. Она изогнулась как  трава  под  ветром.  Она  сделала
несколько движений, и жезл в руках Алондрина затрепетал. Череп  упал  на
землю, а пораженный бокору увидел, что  держит  в  руках  змею.  Выронив
шипящее существо, он побежал в город. Его плащ развевался за ним.
   Дева подобрала змею и зарыдала. Она потерлась щекой о змеиную голову,
а змея своим жалом лизнула ее в щеку. Дева повесила змею себе на шею,  и
та обернула ее почти с нежностью.
   Изображение распалось. Волшебное зеркало воды вновь  отражало  только
лица тех, кто глядел в него, и голубые небеса.
   - Алондрин повернул против  топей,  против  всего,  что  поддерживало
баланс. Он оставил свой пост бокору, предоставив населению самому решать
свои проблемы. Многие болели и умирали. Другие погибли в топях от  своей
неприспособленности. Алондрину до  этого  не  было  дела.  Он  заботился
только о том, чтобы стать черным  колдуном.  Он  узнал,  что  блуждающие
огоньки питаются эмоциями и сильны этим. Он пытался использовать это. Но
ему это не удалось, он стал находить  удовольствие  в  боли  других.  Он
вступил  на  путь  магии  крови  и  костей,  этот  путь  не  может  дать
удовлетворения, а лишь разжигает новые желания.
   Дева остановилась, повернув печальное лицо к Лариссе:
   - То,  чему  я  тебя  учу,  является  магией  плодов  и  цветов.  Она
сопутствует природе, не противодействуя ей. Алондрин избрал более темный
путь и теперь научился управлять мертвыми. Таков тот, кому капитан Дюмон
оказывает гостеприимство. Результаты усилий Лонда  уже  видны  на  борту
"Мадемуазель Мюсарда".
   "Зомби. - Ларисса слышала о них, и они вызывали у нее  отвращение.  -
Движущиеся трупы, постоянно гниющие, неспособные самостоятельно думать".
   - И да и нет, -  продолжала  Дева,  читая  мысли  Лариссы.  -  Сейчас
Алондрин работает с водой и  обрел  новую  силу.  Он  научился  получать
зомби, которые могут думать и разговаривать,  целиком  оставаясь  в  его
воле. - Грустно глядя на Лариссу, Дева добавила: - Зомби, которые  могут
даже петь.
   Ларисса сжала кулачки в ужасе:
   - О нет... Касильда... Боже...
   - Да, дитя мое, - сказала Дева мягко. - Алондрин скрывает свое лицо и
тело, поскольку на нем лежит печать зла, которую он не хочет показывать.
Рабовладелец и создатель  зомби  заключили  союз.  Лонд  хочет  покинуть
Сурань. В обмен на проезд он дал капитану команду,  которая  никогда  не
высказывает недовольства. Ларисса прогнала боль и жестко  посмотрела  на
Деву:
   - Когда мы будем готовы к атаке?
   - Тогда, когда я решу, что ты готова, дитя мое, - и ни  днем  раньше.
Даже и тогда останется одно последнее препятствие, - Дева сделала паузу.
- Но для этого достаточно времени. Должно быть. Тебе сегодня  досталось.
Теперь поешь, поспи. Завтра утром снова начнем.
   ГЛАВА XIV
   Шаги Джелаара были быстрыми и уверенными, когда  он  шел  по  палубе;
шедший с ним зомби был охраной, но  он  не  предпринимал  ничего  против
целеустремленности эльфа.
   Они подошли к каюте Дюмона,  которую  Драгонейс  открыл  с  нарочитой
тщательностью. Джелаар нетерпеливо отодвинул Драгонейса плечом и  прошел
в каюту. Драгонейс закрыл и запер дверь все с той же бесстрастностью.
   Эльф занялся  зеркалом,  встроенным  в  гардероб.  Не  без  колебаний
подступил он к зеркалу и прошептал несколько  слов  грубым  шепотом.  Он
издал мелодию не столь чистую, как у Сардана или даже у Дюмона, но этого
оказалось достаточно.
   Поверхность зеркала потемнела. Отражение роскошного убранства каюты и
наблюдающего Драгонейса пропало, как сумерки в ночь.  Затем,  как  бы  с
дальнего расстояния, Джелаар смог разглядеть белое  пятно,  которое  при
приближении оказалось клубами тумана.
   Джелаар сжал  кулаки.  Появились  намеки,  окрашенные  иначе:  синие,
золотые пятна. Наконец клубы  тумана  рассеялись  и  появилась  стройная
фигура дочери Джелаара Араднии. Длинные светлые волосы  свободно  лежали
вокруг ее овального лица, с любовью смотревшего на  отца  с  поверхности
зеркала. По свою сторону этого зеркала она протянула к нему свои руки:
   - Привет, папа! - прошептала она,  бодро  улыбаясь  со  слезинками  в
глазах, как осколки хрусталя.
   Глаза Джелаара тоже были в слезах. Он  положил  руки  на  поверхность
зеркала так близко к дочери, как только мог:
   - Привет, дитя!
   Последний год Арадния содержалась в одной, известной  только  Дюмону,
области туманов. Когда  Дюмон  или  Джелаар  хотели  с  ней  поговорить,
контакт  осуществлялся  посредством  зеркала.  С   Араднией   обращались
неплохо, но она была страшно одинока  и  постоянный  страх  сковывал  ее
мысли.
   Отпущенные ему Дюмоном полчаса на свидание Джелаар  эгоистично  хотел
бы употребить только на то, чтобы смотреть на дочь, но он  отказался  от
такого проявления чувств. Это время было более для нее, нежели для него:
   - Куда, моя дорогая?
   - Лес, я думаю, - голос выдавал, как она соскучилась. -  На  заре.  С
красивыми существами.
   Прежде чем начать, Джелаар кинул взгляд на Драгонейса. Полуэльф  тихо
сидел в кресле, глядя на Джелаара с мертвецким терпением.
   На  момент  Джелаара  посетило  подобие   жалости.   Кошачья   грация
Драгонейса сменилась деревянной исполнительностью.  Его  странные  глаза
более не выражали злого юмора, а его лицо с резкими чертами не  выражало
никаких эмоций. Но тут Джелаар вспомнил ядовитые насмешки,  которые  ему
пришлось вытерпеть от Драгонейса только за последний год.
   Чувство жалости  у  Джелаара  испарилось,  как  мгла  под  полуденным
солнцем. Что бы ни случилось с полуэльфом, он это заслужил, в отличие от
других ходячих мертвецов на борту.
   Иллюзионист распростер руки и начал бормотать заклинание.
   Желтый свет фонаря Драгонейса отступил в сумерки. Можно было  слышать
тихое чирикание птиц и едва слышный шелест бриза. Перед жадными  глазами
Араднии стала разворачиваться картина.
   На фоне лавандового неба выделялись темно-зеленые  сосны.  Деревянные
стропила потолка исчезли из вида, им на смену пришли  мерцающие  звезды.
Прямо перед зеркалом росли зеленая трава и грибы. Пение птиц затихло,  и
трогающие душу звуки  флейты  задрожали  в  воздухе.  На  флейте  играла
прекрасная девушка-эльф, которая вышла на передний план.
   За ней последовали другие существа: феи, нимфы, сильфиды и  единорог.
Музыка других, невидимых музыкантов сливалась с мелодией флейты.
   Маг сделал жест правой рукой, и в центре феерического круга  появился
улюлюкающий сатир. Взрывы смеха, неслышные для тех, кто был  вне  каюты,
послышались из зеркала  на  воображаемой  поляне,  созданной  Джелааром,
стремившимся облегчить страдания дочери.
   * * *
   Знойная ночь раннего лета накрыла землю душным  одеялом.  Воздух  был
немного прохладнее, чем днем, но сырой и густой.  Дюмон  стоял  один  на
правом борту "Мадемуазели";  он  был  недоволен  ощущением  влажности  в
легких, но тем не менее вдыхал воздух глубоко,  чтобы  успокоить  мысли.
Над ним в ночи возвышался гриффон.
   Ночь была обманчиво тиха. Дюмон приказал остановить  пароход  до  тех
пор, пока не будет  обследована  непосредственная  область  исчезновения
Лариссы. С этого времени не было слышно ритмического  всплеска  гребного
колеса.
   - Этого не может быть, - пробурчал он, -  Ларисса  не  волшебница.  Я
знал бы это, черт побери! - Россказни Лонда о "белых  гривах"  и  "магии
топей" противоречили здравому смыслу. С другой  стороны,  колдун  заявил
себя как сила, с которой необходимо считаться. Об этом свидетельствовали
зомби, топтавшие палубы собственного судна Дюмона.
   Сквозь все тревоги Дюмона проходила одна мысль: Лариссу надо найти.
   Он увидел проблеск света на берегу и  скомандовал  четырем  зомби  на
борту приготовиться к приему людей. Уилен, Тейн и Джахедрин поднялись на
борт. Они были в поиске почти целый день.
   - Какие-нибудь следы? - спросил Дюмон.
   Уилен и другие покачали головами.
   - Ничего, - сказал  Джахедрин.  Даже  при  свете  факела  была  видна
крайняя  усталость  на  его  лице.  -  Там  полно  опасностей,  капитан.
Достаточно одной из них...
   - Нет, - перебил Дюмон. - Я знаю,  что  она  жива.  Уил,  поспи  пару
часов. В полночь отправишься вниз по реке.
   - Слушаюсь, сэр.
   - На рассвете мы остановимся и продолжим  вновь.  Она,  возможно,  на
берегу,  и  если  мы  пройдемся  вдоль  берега...  -  Он  осекся,  круто
повернулся на каблуках и пошел в свою каюту.
   Он жестко пропел  слова  команды  и  открыл  дверь.  Джелаар  сердито
смотрел на него, прекратив магический жест. Дюмон успел  с