?
   - Мы с Рихтером уверены, что вы,  должно  быть,  уже  подхватили  это
таинственное заболевание, -  ровным  голосом  проговорил  Торис,  слегка
покраснев от того, что ему пришлось немного покривить  душой.  -  Но  не
беспокойтесь. Я знаю одного жреца из Гундарака - эта страна  расположена
к северу от нас. Если вы позволите мне отвезти вас туда, он вылечит вас,
а потом составит и пошлет подходящее лекарство для Казимира.
   - Почему Казимир не едет сам? - спросила Юлианна.
   - Долгое путешествие  может  убить  его.  Юлианна  прикусила  губу  и
отвернулась.
   - Когда мы отправляемся?
   - Сегодня ночью.
   * * *
   Казимир, с трудом переставляя ноги,  медленно  поднимался  по  склону
глинистого холма.  Лунный  свет  освещал  последние  грязно-серые  языки
тающего снега на северной стороне, а ночной воздух  звенел  от  журчания
тысяч весенних ручьев. Казимир на минуту остановился, упираясь  в  землю
залепленными грязью башмаками, затем скрипнул зубами и проворчал:
   - Весна.
   - Приветствую  тебя,  о  несравненный  Мейстерзингер!  -  раздался  с
вершины холма знакомый голос. Вздохнув, Казимир поднял голову  и  увидел
черный силуэт Геркона Люкаса, четко выделяющийся  на  фоне  черно-синего
неба. Бард снял с головы свою широкополую шляпу и изящно поклонился:
   - На кого будем сегодня охотиться, мой господин, на человека  или  на
зверя?
   Выдрав  ботинки  из  липкой  грязи,  Казимир   закончил   подъем   и,
приблизившись к менестрелю, раздраженно сказал:
   - Какая мне разница, на что охотиться? И у людей и  у  животных  есть
кровь. Впрочем, мне кажется, что за прошедшие месяцы  мы  убили  слишком
много людей. Ты не находишь?
   Повесив шляпу на обломанный ствол сухого дерева, Люкас вздохнул.
   - Пожалуй, ты прав, однако охота на оленей  кажется  мне  не  слишком
любопытной. Бедные животные даже не сопротивляются.
   - Если ты жаждешь борьбы, - возразил Казимир, - то  люди  -  тоже  не
твоя добыча. Несмотря на  свою  репутацию,  люди,  как  правило,  бывают
совершенно беспомощны и позволяют убивать себя совершенно покорно,  даже
не пытаясь спастись.
   - Ты сегодня в дурном настроении, как я погляжу, - заметил Люкас. - И
виноват в этом наверняка твой  дурацкий  храм,  который  ты  продолжаешь
финансировать вопреки всем моим предостережениям.
   - Нет, - коротко возразил Казимир.
   - Я знаю, что болтливый дурачок, которого ты назначил жрецом,  плетет
против тебя заговор, - небрежно уронил Люкас.
   - Тебя неверно информировали, - проворчал Казимир.
   - Тогда из-за чего же  ты  в  таком  скверном  расположении  духа?  -
настойчиво спросил Люкас, и в свете луны засверкали его кинжальные зубы.
- Почему ты, среброустый проповедник роскошного храма Милила, чувствуешь
себя таким потерянным и несчастным в самом сердце своей империи?
   - Не знаю.
   - Стало  быть,  -  улыбнулся  бард,  -  ты  все-таки  признаешь,  что
настроение у тебя - не из лучших?
   Казимир не ответил, только несколько  раз  шумно  вздохнул,  стараясь
изгнать из легких застоявшийся воздух.
   - Как насчет того, чтобы поохотиться сегодня на медведя? - спросил он
после непродолжительного молчания.
   Люкас,  застигнутый  врасплох  неожиданной  сменой  темы,  замялся  и
ответил не сразу.
   - Нам  придется  забраться  довольно  далеко,  чтобы  найти  медведя,
вышедшего из зимней спячки. Что касается меня, то я  не  видел  медведей
вот уже несколько лет. Что, если нам направиться  на  север,  к  границе
Гундарака?
   Казимир снял плащ и кивнул, повесив его на дерево.
   - Пожалуй.
   Это слово, произнесенное негромким шепотом, включило  в  его  усталом
теле таинственные механизмы трансформации.
   * * *
   Два огромных волка быстро бежали  на  север  сквозь  частый  лабиринт
темных деревьев. Снега в лесу было больше, но тропы уже совсем растаяли,
и их широкие мощные лапы расплескивали по сторонам грязь и лужицы мутной
воды. Люкас бежал впереди,  в  восторженном  предвкушении  взъерошив  на
загривке густую серую шерсть. Казимир следовал за ним,  и  комки  грязи,
вылетавшие из-под задних лап Люкаса, прилипали к его собственной жесткой
шерсти. Казимира это, впрочем, не заботило. Это была не его охота.
   Несколько раз они пересекали сладкий след оленей и косуль, но  Люкас,
не сворачивая, мчался все дальше.  Казалось,  что  он  целиком  поглощен
идеей охоты на медведя. Найдя дорогу на Гундарак, он ни разу не сбился с
пути, хотя бежали они параллельно дороге в полумиле от нее, ни  разу  не
замедлил ход, чтобы понюхать черную грязь или прислушаться к испуганному
шороху между деревьев. Его неуклонный стремительный бег прервался только
раз, когда он почуял на дороге запах одинокого путника.  Но  даже  тогда
Люкас остановился ровно на столько времени, сколько  потребовалось  ему,
чтобы растерзать злосчастного пешехода.
   Они без труда преодолели расстояние в  пятнадцать  миль,  разделявшее
Гармонию и Скульд, когда Казимир вдруг  почувствовал  свежий  след  двух
людей, недавно проехавших по дороге верхом на лошадях. У  него  не  было
никакого желания убивать людей сегодняшней ночью,  однако  он  уже  стал
уставать от бесцельной непрерывности их бега. Убийство сулило  ему  лишь
приятое разнообразие.
   Казимир ускорил  свой  бег  и,  обогнав  Люкаса,  нырнул  в  глубокую
каменистую канаву, которая отделяла их от дороги. Повернув нос по ветру,
он верхним чутьем уловил запах коней и людей. Тогда он легко  перемахнул
через  ручей,  несущийся  по  дну  оврага,  и  стал  натужными  скачками
взбираться по противоположному склону. Его лапы взрывали жирную  влажную
почву, и из-под мшистого покрова взлетали вверх фонтанчики  талой  воды.
Люкас следовал за ним по пятам.
   Наконец Казимир вскарабкался на безлесный  склон  оврага.  Чуть  ниже
лежала дорога на Гундарак, похожая на глубокую ножевую рану, рассекавшую
лес. Широкое полотно дороги было изрезано  колеями  и  изрыто  глубокими
ухабами, наполненными водой. Двое всадников медленно пробирались  вперед
между лужами, и копыта коней жирно  чавкали  в  размокшей  глине.  Люкас
нагнал Казимира в тот самый момент, когда тот готов был ринуться вниз на
всадников.
   И тут ему в ноздри ударил знакомый запах. Это была Юлианна.
   Сначала он почувствовал легкий аромат ее тела, затем  учуял  приятный
запах Ториса. Казимир снова втянул  носом  воздух,  надеясь  на  ошибку,
однако никакой ошибки не было.
   - Твой приятель-жрец подозревает тебя, - сказал за его спиной  Люкас.
Казимир метнул на него  испуганный  взгляд  и  увидел,  что  бард  успел
превратиться в человека. - Все так, как я говорил, Казимир. Он интригует
против тебя, однако боится за жизнь внучатой племянницы Кляуса.
   Казимир снова перевел взгляд на дорогу.
   - Он еще не рассказал ей о твоем проклятье, - продолжал Люкас.  -  Он
даже сам не очень в этом уверен. Тем не менее твой жрец везет Юлианну  в
безопасное место, прежде чем поднять оружие против тебя.
   Казимир  затрясся,  а  в  сердце  его  забурлил  гнев.   Он   пожелал
преобразиться в  чудовище,  полуволка-получеловека,  и  через  считанные
секунды уже стоял на задних ногах, шипя и брызгая слюной.
   - Я убью его прежде, чем он успеет отнять ее у меня!
   Люкас схватил Казимира за чудовищную верхнюю конечность.
   - Сдержись, Казимир.  Если  ты  нападешь  на  жреца,  Юлианна  только
пришпорит свою лошадь и доскачет до Гундарака.  Тогда  ты  потеряешь  ее
навсегда. Есть другой способ, и это - еще один мой урок.
   Люкас торжественно повернулся  к  дороге  и  поднял  вверх  обе  руки
наподобие дирижера перед  хором.  Затем  он  сложил  ладони  и  медленно
опустил руки перед собой.
   В близлежащем лесу зазвучала какая-то не то музыка, не то песня.  Она
начиналась негромко, ритмично, напоминая звук, который производит  вода,
стекая с ветвей деревьев. Затем к этому ритму присоединился низкий  гул,
негромкий, но такой могучий,  что  Казимир  скорее  ощущал  его,  нежели
слышал.
   Только после этого, перекрывая  грозное  гудение,  зазвучала  робкая,
неторопливая мелодия,  рожденная  ветром,  которая,  казалось,  шла  ото
всюду, от каждого дерева и от каждого пучка прошлогодней травы.
   На дороге внизу Юлианна попридержала коня, вслушиваясь в песню  земли
и леса. Жеребец Ториса  прошагал  еще  несколько  шагов,  а  потом  тоже
остановился. Теперь уже оба путешественника неподвижно сидели в седлах и
внимательно вслушивались в непонятный звук. Поводья в их руках  свободно
провисли.
   Казимир обернулся к  Геркону  Люкасу.  Бард  слегка  улыбался  одними
губами. Когда он заговорил,  голос  его  оказался  жалким  и  слабым  по
сравнению с могучей музыкой.
   - Видишь ли, Казимир, до тех  пор,  пока  ты  отвергал,  сражался  со
свирепым зверем, живущим внутри тебя, ты был  неспособен  действовать  и
оттого - несчастен. Теперь ты стал много  сильнее.  Тебе  еще  предстоит
почувствовать, насколько могущественна эта сила, однако попробовать, что
она собой представляет, ты можешь уже сейчас.
   Казимир почувствовал, как по спине  его  пробежал  холодок,  и  снова
посмотрел на дорогу. Торис и Юлианна, обмякнув, повисли  на  шеях  своих
скакунов.  Молодой  Мейстерзингер  обеспокоено   покосился   на   своего
наставника, но бард лишь небрежно махнул рукой.
   - Я не причинил им вреда. Магическим способом я верну их обратно в их
собственные кровати. Утром они проснутся и решат, что все это был только
сон. Однако не скоро им придет в голову снова попытаться бежать.
   Казимир  ничего  не  сказал,  спокойно   прислушиваясь   к   мелодии,
заполнившей  собой  наступившую   вдруг   тишину.   Чудовище   понемногу
отступало, и тело его  снова  вернулось  в  человеческое  обличье.  Лишь
только превращение закончилось, Казимир опустился  на  колени  прямо  на
мокрую траву. Люкас стоял в десятке шагов от него,  продолжая  неотрывно
смотреть на дорогу. Проследив за его взглядом, Казимир увидел на  опушке
леса двух коней без всадников, которые мирно паслись.
   Не в силах справиться с дрожью в голосе, Казимир спросил:
   - Какими еще возможностями ты обладаешь, мастер Люкас?
   - Сегодняшний наш урок закончен, - холодно ответил бард.  -  Ты  тоже
слышал эту песню, и проснешься в своей постели так же,  как  и  они.  Но
только в отличие от них, Мейстерзингер, ты будешь точно знать,  что  это
был не сон.
   ГЛАВА 13
   Сквозь налившиеся свинцом веки Казимир смотрел на спящую Юлианну.  Ее
темные  волосы  аккуратными  кудрями   лежали   на   подушке,   обрамляя
светлокожее, словно выточенное из благородной кости  лицо.  Под  одеялом
слегка поднималась и опадала грудная клетка. При каждом неслышном  вдохе
девушка слегка вздрагивала, будто  от  холода,  и  Казимир,  поднявшись,
укрыл ее еще одним одеялом.
   Отвернувшись  от  кровати,  Казимир  выглянул  в  окно.  За   стеклом
простиралось до самого горизонта бледное небо и преследовали друг  друга
беспечные воробьи.  "Только  вчера,  -  думал  Казимир,  следя  за  ними
глазами, - только вчера Юлианна пыталась покинуть меня".
   Один из  воробьев  уселся  на  подоконник  прямо  за  окном,  неловко
подпрыгивая на холодном камне, словно  холод  пронизывал  его  трехпалые
скрюченные лапки. Затем он легко коснулся клювом стекла.
   "Наверное, мне нужно было отпустить ее сейчас... - подумал Казимир. -
Сейчас, когда моя болезнь стала необратимой".
   Теперь ему стало не  до  воробья.  Казимир  нахмурился,  и  лицо  его
помрачнело. Он знал, что никогда у него не хватит сил отпустить  Юлианну
от  себя.  Только  она  стояла  между  его  сегодняшними   мучениями   и
окончательной гибелью.
   "Пока она у меня  есть,  -  подумал  Казимир,  снова  повернувшись  к
девушке, - у меня есть силы жить дальше".
   Он еще долго сидел у ее кровати,  заложив  ногу  на  ногу  и  сплетая
пальцы на своем колене. Ему хотелось разбудить ее, прикоснуться  к  ней,
чтобы убедиться - она никуда больше  не  ускользнет  от  него.  В  конце
концов Юлианна пошевелилась и повернула голову. Длинные шелковые ресницы
затрепетали, и лучи солнца вспыхнули в изумрудной зелени ее глаз.
   Увидев Казимира, она испуганно заморгала. Усевшись  на  кровати,  она
натянула одеяло до самих ключиц и неуверенно улыбнулась. Тот, прищурясь,
смотрел на нее неподвижным взглядом.
   - Что привело вас ко мне  в  столь  ранний  час,  мастер  Казимир?  -
спросила  она,  скромно  поводя  плечами.  По-видимому,  она  вовсе   не
собиралась обсуждать с ним то, что он непрошеным и незваным вторгся в ее
спальню.
   - Ты видела сон, - ровным голосом ответил Казимир.
   - Да? - задумалась Юлианна, и на лбу ее появилась легкая морщинка.
   - Да.
   Девушка странно поглядела на него.
   - Пожалуй что так.
   - Расскажи, что тебе снилось, Юлианна.
   При звуке ее имени  на  плечах  девушки  показалась  "гусиная  кожа".
Юлианна натянула одеяло еще выше и отвернулась.
   - Я как-то не очень отчетливо помню, - призналась она после недолгого
размышления и снова посмотрела Казимиру в глаза. -  Мне  снилось  что-то
вроде путешествия.
   - Куда ты ехала? - спросил Казимир.
   - Не знаю, - пожала плечами Юлианна и, подумав  еще,  добавила:  -  В
этом мой сон тоже был не очень отчетлив.
   - Откуда ты выехала?
   - Отсюда. - Почему?
   Юлианна поудобнее устроилась на подушке.
   - Это же был просто сон!
   Взгляд Казимира немного смягчился. Убрав руки с колена, он наклонился
вперед.
   - Почему ты решила оставить меня, Юлианна?
   Девушка слегка отпрянула, выпустив из рук одно из одеял. Несмотря  на
все старания выглядеть спокойной, глаза ее расширились.
   - Мне кажется, ты придаешь снам слишком большое значение, Казимир.
   - Скажи мне! - он схватил ее за плечи.
   Теперь на  лице  Юлианны  отчетливо  проступил  страх.  Заметив  это,
Казимир выпустил ее плечи и откинулся на спинку кресла. Девушка смотрела
на него, и в глазах ее странным образом смешались тревога и забота.
   - Ты болен, Казимир.  Ты  стал  совсем  бледным  и  худым,  ты  часто
раздражаешься и сердишься без повода. И ты... стал словно немного чужим.
В Гундараке есть один жрец...
   - Никаких жрецов! - перебил Казимир и, снова подавшись вперед, закрыл
лицо руками.
   - Что с тобой, Казимир? - со внезапным возмущением спросила  Юлианна.
- Неужели ты не хочешь, чтобы тебе стало лучше?  Еще  прошлой  осенью  я
почувствовала, что с тобой творится что-то неладное,  но  ты  ничего  не
сказал мне тогда и продолжаешь таиться от меня до сих пор.
   - Прости, пожалуйста, - Казимир удрученно пожал плечами.
   Негодование в глазах Юлианны сменилось гневом.
   - Торис и Рихтер считают, что это  какое-то  злое  поветрие,  но  мне
иногда кажется, что ты пребываешь в дурном настроении  из-за  того,  что
стал Мейстерзингером, из-за смерти Густава... даже из-за меня!
   - Нет! - вскричал Казимир и подскочил. -  Никогда  больше  не  говори
так! Да, быть Мейстерзингером вовсе не легко, да, смерть Густава  далась
мне не так просто, как и тысяча других вещей, - но ты тут ни при чем! Ни
в коем случае! Ты лишь снова и снова лечила мои раны и  успокаивала  мое
сердце, Юлианна! Если ты когда-нибудь покинешь меня, я умру!
   - Хватит сладкой лести! - сердито перебила его Юлианна.
   - Это не лесть, - возразил Казимир и замолчал.
   Когда же он попытался закончить свою мысль, слова не шли  ему  ни  на
ум, ни на язык. В отчаянии от собственного бессилия он сполз с кресла  и
встал на колени возле кровати.
   - Выходи за меня замуж, Юлианна. Я не  хочу,  чтобы  когда-нибудь  ты
вдруг решила уехать. Я не хочу терять тебя.
   Девушка негромко ахнула, и  ее  раскрасневшееся  было  лицо  внезапно
побледнело. Несколько  минут  Юлианна  молча  смотрела  на  него,  затем
протянула руку и вложила свои пальцы в его ладонь.
   - Я согласна, - негромко прошептала она.
   Казимир поднес ее руку к  губам  и  поцеловал.  Потом  он  наклонился
вперед и обнял ее, а Юлианна взяла его за плечи и крепко прижалась к его
груди.  Казимир  почувствовал  запах  горячей  крови,  которая  быстрыми
толчками текла по жилам совсем рядом, под тонкой и полупрозрачной  кожей
безупречной шеи. Он сжал ее крепче, и ощутил дрожь ее  тела.  Дыхание  и
кожа девушки приобрели легкий, дразнящий аромат страха, который медленно
вползал  в  его  расширившиеся  от  возбуждения  ноздри.  Казимир  вдруг
осознал, насколько тонким было разделяющее их одеяло. Непривычно быстрый
ритм ее сердца гремел в ушах. Ему захотелось вонзить зубы в  эту  нежную
шею, прокусить ее и... Нет!!!
   Выпустив Юлианну, Казимир резко отпрянул и поднялся на  ноги,  слегка
пошатываясь. По его бледному лицу стекал пот. Юлианна села  на  кровати,
стыдливо  заслоняясь  одеялом.  Под  ним  в   свете   утреннего   солнца
угадывалась ее хрупкая и вместе с тем чувственная фигура.
   Казимир пятился  к  двери,  чувствуя,  как  непроизвольно  начавшаяся
трансформация выворачивает кости из суставов.
   - Казимир,  с  тобой  все  в  порядке?  -  спросила  Юлианна,  слегка
приподнимаясь на кровати.
   Молодой человек задержался у дверей.
   - Я люблю тебя, Юлианна, - прошептал  он,  затем  распахнул  дверь  и
бросился прочь.
   * * *
   - Ты должен выслушать меня, Казимир,  -  умолял  своего  друга  Торис
неделю спустя.
   Подобрав свою расшитую золотом рясу чуть ли не до колен, он вышагивал
по мраморному полу парадной залы. Мейстерзингер - темный силуэт на  фоне
широких светлых окон, выходящих в сад, - стоял в ее дальнем конце.
   - Это неотложное дело! - продолжал увещевать его Торис.
   За все время их разговора Казимир не сделал ни одного движения, никак
не проявив своего отношения к тому,  что  говорил  Торис.  Казалось,  он
целиком погрузился в созерцание садовника,  который  трудился  внизу  со
своими подручными. Только когда молодой жрец приблизился и  потянул  его
за рукав, Казимир процедил сквозь зубы:
   - Неотложных дел больше нет,  Торис.  Выпустив  подол  своей  длинной
рясы, Торис положил руку на плечо товарища.
   - Ты всегда находил для меня время, Кас. Прошу тебя, не отворачивайся
от меня теперь.
   Мейстерзингер  в  крайнем  раздражении  посмотрел  на  него,  оставив
созерцание сада. Его тонкие пальцы нервно теребили подбородок.
   - Ну хорошо, - кивнул он. - Что у тебя за срочное дело?
   - Может быть, мы хотя бы присядем? -  предложил  Торис,  указывая  на
несколько кресел, стоявших у окна.
   Казимир коротко кивнул и с мрачным видом уселся в ближайшее.
   - Выкладывай! - повторил он.
   - Понимаешь ли, Казимир... Я услышал в храме голоса...
   Взгляд серебристо-серых глаз Казимира,  устремленный  на  жреца,  был
мудр и внимателен, а говорил Мейстерзингер низким,  напоминающим  глухое
ворчание голосом.
   - И теперь ты хочешь запирать двери храма после наступления темноты?
   - Нет, - ответил с легкой улыбкой Торис. -  Эти  голоса  говорили  со
мной.
   Мейстерзингер некоторое время сидел неподвижно, обдумывая услышанное.
Наконец он повторил с озадаченным выражением лица:
   - Ты слышал голоса, которые разговаривали с тобой?
   - Да, - кивнул Торис. Потом он добавил: -  Если  быть  точным,  то  я
слышал один особенный голос, который обратился ко мне.
   - И что же сказал этот голос? - отрывисто спросил Казимир.
   - Он сказал, - а это был действительно он,  не  она  и  не  оно...  -
Прежде чем продолжить,  Торис  опустил  глаза  и  принялся  разглядывать
богато украшенный вышивкой коврик под ногами. - Он сказал, что ты солгал
мне.
   На лоб Казимира упала прядь иссиня-черных волос, закрывая  глаза,  но
он не спешил отвести их в сторону.
   - Я солгал тебе? Кто же этот таинственный "он", который называет меня
лжецом? Сказал ли он, в чем я тебя обманул?
   - Я не знаю, кому принадлежит этот голос, - твердо ответил Торис,  не
обращая  внимания  на  сарказм,  прозвучавший  в  голосе   Казимира.   -
Достаточно того, что я услышал о тебе.  Голос  сказал,  что  ты  остался
оборотнем, волколаком.
   Губы Казимира сами собой вытянулись в тонкой, язвительной улыбке.  Он
даже  сде