жидании новых шуток.
   И тут в один голос арлекины на противоположной части сцены закричали:
   - Покончим с Красными носами!
   - Покончим с Синими щеками! - ответил им хор арлекинов возле Эдивы.
   Девочка возбужденно закивала в знак согласия.
   - Арлекины боятся даже мышей! - крикнули Синие щеки.
   - Мыши боятся нас, арлекинов, - ответили им Красные носы.
   - Бей арлекинов! - крикнули Синие щеки. И кавалерия  приготовилась  к
нападению.
   - Убей мышь! - закричали арлекины.
   И началась свалка. Линии смешались,  кавалерия  врезалась  в  пехоту,
каждый из воинов комически размахивал саблей, старая  угодить  сопернику
по голове. Один из пехотинцев ударил по резвой лошади, и  она  распалась
надвое.
   Выкрикивая глупые лозунги, арлекины боролись друг  с  другом,  тузили
противников, визжали и завывали. Раненые громко и смешно стонали, одежда
многих  окрасилась  кровью  -  ножи  проткнули  баллончики  с   краской,
укрепленной на шее.
   Толпа хохотала. Эдива возбужденно вскочила со своего места.
   Пока пехотинцы бились друг с другом, всадники никак не могли отыскать
своих противников, наконец с воплем "Ага!"  они  принялись  тузить  друг
друга, пока все лошади не распались надвое.
   Зрители аплодировали. Возле Эдивы кто-то болел за  арлекинов,  громко
крича:
   - Красные носы! Вперед! Нападайте!  На  сцене  продолжалось  шуточное
побоище, то те, то другие побеждали, наступая и вынуждая  противников  к
бегству. Песок окрасился  красной  краской,  кругом  валялись  фальшивые
головы и руки.
   Эдива аплодировала, кричала вместе с толпой.
   Наконец, в живых осталось только  двое  арлекинов,  они  стояли  друг
против друга среди тел своих собратьев, наставив друг на друга блестящие
сабли.
   - Умри, глупая Синяя щека! - провозгласил  один,  занося  оружие  для
удара.
   - А я не Синяя щека! - воскликнул второй, начав  вращать  саблей  над
головой. - Я Красный нос!
   Второй арлекин удивленно смотрел на противника, крутя головой,  чтобы
уследить за кругами сабли.
   - Нет, это я Красный нос, идиот!
   Первый остановился, посмотрел на  врага,  видимо,  в  глазах  у  него
двоилось и троилось.
   - Да, у тебя красный нос. Целых три красных носа.
   - И у тебя есть один, - отозвался второй. - Один плюс два будет  три.
Значит, у каждого из нас по три красных носа.
   - Но если у нас у  обоих  красные  носы,  то  зачем  нам  драться?  -
воскликнули после некоторого раздумья оба вместе.
   Несколько секунд они подозрительно оглядывали  друг  друга,  а  потом
захохотали и обнялись, фальшивые головы покатились  с  плеч,  а  рубашки
окрасились красной краской. Теперь  вся  посыпанная  песком  арена  была
залита красным.
   Сцена  замерла.  Толпа  несколько  минут  сидела   молча,   а   потом
разразилась аплодисментами. Эдива села  на  место  и  тоже  захлопала  в
ладоши.
   Война арлекинов закончилась.
   Когда аплодисменты замерли, на сцену выбежала  женщина.  В  руке  она
несла ярко зажженный факел. На поле комической битвы она замедлила  шаг,
как  будто  была  не  уверена,  на  что   наступает.   Наконец   женщина
остановилась в центре сцены, укрепила факел на торчавшей из земли  палке
и поклонилась все еще возбужденной толпе.
   - Я Мария - слепая жонглерша! - объявила она.
   Эти слова всколыхнули  новый  шквал  аплодисментов,  а  в  это  время
арлекины понемножку начали вставать,  собирая  с  песка  свои  фальшивые
части тел и оружие.
   - Правильно! - крикнула им Мария. - Уносите свои бесполезные обрубки!
Это Карнавал, а не кладбище! Только оставьте головы и кинжалы.  Все-таки
мне надо чем-то жонглировать.
   Подозрительно оглядываясь на артистку, арлекины потянулись  к  выходу
со сцены. Теперь Эдива не обращала внимания  на  окровавленных  клоунов,
она не отрываясь смотрела на слепую женщину.
   Мария сделала несколько шагов  по  сцене,  подобрала  три  деревянных
головы и сразу начала жонглировать ими.
   - Война  -  вот  настоящее  жонглирование,  -  провозгласила  она  со
зловещей улыбкой. - Каждый генерал  хочет  получить  голову  другого.  -
Аудитория ответила одобрительным ропотом.  Мария  вытянула  вперед  одну
руку, продолжая жонглировать второй. Она указала пальцем на толпу. -  Не
волнуйтесь, им еще хуже.
   Пока все три головы  были  в  воздухе,  Мария  быстро  наклонилась  и
подняла с пола руку, приветственно помахала ею  в  воздухе  и  отправила
вслед за деревянными головами.
   - Естественно, сторона, у которой больше армия, всегда выигрывает.  У
побежденных покатятся головы! - объявила она, и  три  деревянных  головы
безвольно покатились по окровавленному песку.
   Она поймала фальшивую руку, пожала ее, как будто та была настоящей, и
спросила грубым мужским голосом:
   - Как поживаешь?
   Толпа расхохоталась и зааплодировала, а Мария подобрала  три  руки  и
продолжала жонглировать ими.
   - Теперь все  генералы  договорились  друг  с  другом  убивать  своих
солдат. Очень редко, когда им надоедает жизнь, они выходят на  поле  боя
сами.
   Не переставая подбрасывать руки, то убыстряя, то  замедляя  ритм,  то
добавляя к трем рукам четвертую, то уменьшая количество до  двух,  Мария
продолжала:
   - Люди сами создают себе лейтенантов, которых  потом  можно  казнить,
наказав за чужие проступки. Но как только гибнет  не  солдат,  а  мирный
человек, начинается настоящая война. - Она отбросила от себя руки, и они
упали далеко на окровавленный песок. - Именно  это  происходит  тут,  на
Карнавале  Л'Мораи,  -  теперь  голос  слепой  женщины  был  убийственно
серьезным. Эдива почувствовала, как по спине у нее побежали  мурашки.  -
Кто-то убивает наших людей. Может быть, это маньяк-одиночка, может быть,
армия маньяков. Как бы то ни было, но за  несколько  лет  погибла  целая
армия артистов. Этот человек, или люди, начал войну.
   Мария прошла вперед и снова взяла в руки факел. Теперь Эдива увидела,
что это не один факел, а целых шесть небольших.  Воткнув  три  в  песок,
Мария начала подкидывать  три.  Три  языка  пламени  рисовали  в  темном
воздухе магические и причудливые круги, распространяя вокруг себя  запах
смолы и черный дым.
   - Естественно, основная проблема любой войны -  тела,  оставшиеся  на
поле боя. Что с ними делать?  Нельзя  же  просто  отбросить  их,  как  я
сделала с руками и головами. Если ты  будешь  жонглировать  трупами,  то
руки у тебя окрасятся кровью, а тела все равно упадут на землю.
   Мария быстро поймала одной рукой все три факела, и подняла  остальные
три. Теперь она жонглировала шестью огоньками, которые взлетали к самому
полотняному куполу над ареной. Когда толпа  разразилась  аплодисментами,
Мария улыбнулась.
   - Конечно, некоторых можно похоронить, но когда покойников становится
слишком много, земля может переполниться трупами.
   Эдива, как завороженная, смотрела на  факелы,  которые  взлетали  над
сценой. На лице Марии не отражалось ни малейшего напряжения, было видно,
что ей совсем нетрудно заставлять огонь летать.
   Снова улыбнувшись, Мария сказала:
   - Впрочем, если их сжечь, то не останется  ничего,  кроме...  ничего,
кроме пепла и костей. Можно похоронить  свое  дело  в  небе,  оно  уйдет
навсегда, развеется вместе с ветром. Там можно похоронить  целую  нацию,
она исчезнет без следа, как  будто  ее  и  не  было  на  земле.  Тысячу,
миллион, шесть миллионов... Скольких можно похоронить без остатка?
   - Твои факелы гаснут! - крикнул Маркус. Эдива вспыхнула  и  прошипела
брату:
   - Теперь ты замолчи.
   - Гаснут? - переспросила  Мария.  -  Спасибо,  что  сказали,  молодой
человек.
   Маркус цыкнул  на  сестренку,  но  Эдива  уже  не  обращала  не  него
внимания,  она  влезла  на  скамейку,  чтобы  получше  рассмотреть   все
происходящее на сцене.
   Между бросками факелов, Мария вынула из-за пояса бутылочку с маслом и
подбросила ее вверх. Толпа ответила восхищенным "О-о-о-о!"
   - Теперь она жонглирует семью предметами, -  пробормотала  Эдива,  не
веря своим глазам.
   Мария пояснила:
   - Я специально прихватила с собой масло,  чтобы  воспользоваться  им,
когда факелы начнут догорать.
   Она взяла немного масла в рот и отбросила бутылочку  прочь,  а  когда
поймала первый факел, брызнула на него изо рта  блестящей  жидкостью,  и
огонь разгорелся с новой силой. Она повторила  эту  процедуру  еще  пять
раз, и теперь все факелы горели как новенькие. Несколько раз у  нее  над
головой взметался столб пламени - так вспыхивали капельки масла.
   Эдива издала восторженный вопль, а  зрители  ответили  на  мастерство
жонглерши восторженными аплодисментами.
   Мария улыбнулась и крикнула в зал:
   - Ну что - вам нравится? Толпа ответила недружным да. Мария  покачала
головой.
   - Что вы сказали?
   Да на этот раз прозвучало стройнее.
   - Что-что? - переспросила Мария как могла громко.
   - Да!
   Мария отбросила от себя один из факелов, и  он  с  шипением  упал  на
окровавленный песок. Снова поднимая пузырек с маслом,  слепая  жонглерша
спросила:
   - Неплохой способ очистить поле брани от мертвецов, не правда ли?
   - Да!
   - Я тоже так думаю, - спокойно согласилась она. Мария вылила  остатки
масла в рот, поглубже вдохнула  носом,  взяла  в  рот  последний  факел,
высоко подняла голову  и  выплюнула  фонтан  масла,  который,  достигнув
пламени, превратился в столб огня.
   Пылающие капли взлетели к самому полотняному  куполу  над  сценой.  И
вдруг столетняя ткань вспыхнула, и через секунду весь купол  уже  пылал,
вздымая ало-желтые языки к ночному небу. Теперь весь  воздух,  казалось,
был наполнен огнем.
   - Погребальный костер зажжен! - провозгласила Мария. -  Бегите,  пока
можете, люди Л'Мораи!
   * * *
   Мария кинулась к выходу со сцены. В ушах у нее шумел  огонь,  который
охватил всю арену. Его гулу вторили крики толпы и шум бегущих ног.  Люди
рвались к выходу.
   Мария выставила вперед дрожащие руки. Сейчас - в толпе и  сумятице  -
ее было очень легко убить, ей надо было вести себя осторожнее. Но тут ее
изящной руки коснулась другая - маленькая ручка,  -  и  тонкий  ласковый
голос прорвался сквозь рев пожара.
   - Великое представление, Мария! - счастливым голосом произнес  Вэлор,
помогая слепой найти дорогу среди огня и дыма. - Ты всколыхнула всех.
   Крепко держа его за руку, Мария бежала вслед за карликом.  Испуганная
криками, она с трудом подавляла в себе желание  забиться  куда-нибудь  в
угол и спрятаться.
   - Все в порядке? - спросила слепая нервно.
   - Да, -  ответил  Вэлор,  сразу  становясь  серьезным.  -  Мы  встали
цепочкой у выхода из арены, чтобы помочь людям  выбраться  с  Карнавала.
Ребята прочесывают палатки  и  сцены,  чтобы  к  утру  на  Карнавале  не
осталось ни одного горожанина.
   Мария удовлетворенно кивнула. Теперь они  уже  оказались  в  каменном
доме, которым заканчивалась арена, и когда она заговорила  вновь,  слова
гулко отдались в высоких каменных стенах.
   - Все артисты с нами?
   - Да, - подтвердил Вэлор, оглядываясь на толпу спорящих арлекинов.  -
Мы только что сказали обо всем клоунам. Они  последние.  Остальные  ждут
здесь с самого заката. Их убедили татуировки. Раньше мы думали, что  они
есть только у силача, да еще у нескольких человек.
   Когда они вышли из коридора,  холодный  ночной  воздух  охладил  лицо
Марии - воздух долины, ароматный, наполненный  запахами  трав,  дымом  и
криками горожан, которые бежали прочь от Карнавала.
   - Сколько еще пройдет времени, прежде чем они все уйдут отсюда?
   Вэлор замедлил шаги, вглядываясь в главную дорогу,  которая  была  со
всех сторон окружена артистами с  факелами  и  фонарями.  В  этом  ярком
желтом  свете  поблескивали  кинжалы  и  топоры,  бросавшие   отраженные
отблески на лица испуганных людей.
   - Самое большее четверть часа.
   - А где Гермос?
   Вэлор указал Марии на боковую аллею.
   - Он с артистами у Кукольника. Они пытаются вытащить старого  негодяя
из его норы.
   - Отведи меня туда, - быстро попросила слепая, -  а  потом  приготовь
еще бутылочек с маслом.
   - Пять, шесть?
   - Тридцать или сорок.
   * * *
   - Великий Кин-са! - прошептал Гермос,  глядя  на  толпу,  в  отчаянии
топтавшуюся у жилища Кукольника. Несмотря на все угрозы, просьбы,  крики
и предупреждения, Кукольник отказывался выйти из своего  убежища.  Двери
были открыты, окна пусты.
   Было и несколько тел. Самые нетерпеливые артисты решили  ворваться  в
дом Кукольника, но едва они выбили толстые стекла  и  попытались  влезть
внутрь, как мертвыми повисли на подоконниках. Толпа в  ужасе  отступила,
догадавшись, что дом окружает какой-то магический ореол зла.
   Кукольник не выходил на улицу, а  те,  кто  попадал  внутрь,  тут  же
умирали.
   - Какое новости? - раздался голос Марии,  которая  взяла  Гермоса  за
руку.
   Гермос улыбнулся, и широкая улыбка появилась на его  вытянутом  лице.
Рыжеволосый Вэлор, который привел Марию, пробирался  назад  через  толпу
артистов.
   - Не слишком удачно, - отозвался великан.
   Мария кивнула.
   - Вэлор сказал, что Кукольник не выйдет на улицу.
   - Трое уже убиты. Они  попробовали  проникнуть  внутрь,  -  рассказал
Гермос.
   - Что? - переспросила Мария, поднимая к нему испуганное лицо. - Трое?
Был ли он убийцей или нет, в любом случае он стал им.
   Держа  Гермоса  за  руку,  Мария  направилась   к   домику,   артисты
расступались, чтобы дать им дорогу.
   - Какой у нас теперь план, Мария? -  выкрикнул  маленький  акробат  с
надеждой.
   Волна интереса прокатилась по толпе.
   - Вывести отсюда всех обычных людей и  связать  Кукольника,  -  резко
ответила Мария. - Что же до деталей... Позже станет ясно.
   Толпа вокруг иронически захихикала.
   Теперь Мария и  великан  оказались  у  самого  вагончика  Кукольника,
позади шумела толпа артистов. Слепая выпустила руку великана,  приложила
обе ладони к губам и крикнула:
   - Выходи, Кукольник! - Голос ее дрожал от гнева. - Артисты  Карнавала
Л'Мораи обвиняют тебя в бесчисленных преступлениях.  Выходи,  тебя  ждет
суд, суд гораздо более справедливый, чем суд жителей Л'Мораи!
   Крики замерли, все  ждали,  что  будет  дальше.  Никто  не  вышел  из
вагончика.
   - Последний шанс! - продолжила Мария. -  Суд  уродов  или  суд  огня!
Выбирай!
   Она отсчитала десять ударов сердца. На пороге никто не появился.
   Тут кто-то дотронулся до локтя слепой.
   - Мы приготовили пятьдесят бутылочек  с  маслом,  миледи,  -  сообщил
Вэлор.
   Мария улыбнулась. Она взяла протянутую карликом сумку, достала оттуда
три сосуда, подожгла их и со зловещим смехом бросила на крышу вагончика.
Бутылки тут же лопнули, заливал все кругом опасной жидкостью.  Четвертую
бутылку Мария вылила на стены дома.
   - Давай остальные, Вэлор, - скомандовала она. - Скажи всем остальным,
чтобы делали то же, что и я.
   Рыжий карлик кивнул и вернулся в толпу. В это время Мария, бросив  на
землю пятую пустую бутылку, крикнула:
   - Чего ты боишься больше, Кукольник, - людей или огня?
   Она приложила руку к уху, чтобы не  пропустить  ответ,  но  слышались
лишь  звуки  бьющихся  сосудов  и  шум  артистов.  Она  пожала  плечами,
отряхнула руки и повернулась к артистам:
   - Сожжем здесь все до основания.
   ГЛАВА 12
   С криком триумфа Вэлор выхватил у одного из арлекинов зажженный факел
и бросил его на крышу дома Кукольника. Черные стены старого  загона  уже
занялись алым пламенем, и в черное со  всполохами  огня  небо  потянулся
чернильный столб дыма. Похлопав в ладоши, арлекин взял за руки  стоявших
рядом клоуна и акробатку и закричал нараспев:
   - Долой нормальных! Да здравствуют уроды!
   Пылающая доска, упавшая с крыши, заставила артистов разомкнуть руки и
разбежаться в стороны. Расхохотавшись, Вэлор тоже отступил, потом  снова
нашел руку акробатки  и  закричал:  -  Вперед!  Вы  все  можете  в  этом
поучаствовать!
   Акробатка вырвала у него узкую ладонь  и  пригладила  темные  волосы.
Вэлор заметил, что под черной маской, которая была  на  ней  надета,  ее
глаза расширились от ужаса.
   - Вперед! - продолжал кричать карлик, хватая вторую руку  девушки.  -
Тиран мертв! Да здравствуют уроды!
   Сначала нерешительно, но потом  все-таки  немного  увереннее  женщина
сделала несколько шагов, стараясь не испачкать  в  пыли  и  копоти  свои
беленькие балетные тапочки. Нахмурившись, Вэлор подбодрил ее:
   - Иди же!
   - Шелк испортится, - ответила акробатка, но все-таки сделала  колесо,
не пожалев своих  нарядных  перчаток.  Темные  волосы  описали  круг,  а
испуганное лицо осветила веселая улыбка.
   - Долой нормальных! Да здравствуют уроды! - объявила она.
   Толпа расступилась, чтобы дать ей место для выступления, а мальчик  с
лицом собаки начал прыгать  в  такт  акробатке.  Сзади  него  женщина  с
бородой и мужчина  с  палочками  вместо  ног  тоже  взялись  за  руки  и
пустились в пляс.
   - Долой нормальных! Да здравствуют уроды!
   Лозунг волнами  разбегался  по  толпе,  прежде  испуганные,-  артисты
повеселели, каждый нашел себе пару,  и  вот  уже  вокруг  горящего  дома
начался танец радости и победы. Белый пепел, похожий на  снег,  падал  с
неба  на  артистов,  но  вызывал  у  них  только  новую   радость,   все
кувыркались, пели, плясали.
   Человек, у которого голова росла прямо из живота, рычал,  кружась  на
месте, какая-то из  молодых  артисток  выпрыгнула  из  своего  шелкового
одеяния и обнаженная плясала на пепелище. Человек-змея, у которого  было
два питона вместо рук, заставил змей  танцевать  в  странном  кружащемся
гипнотическом танце. Даже Каррик, человек тысячи ножей, тоже был  здесь.
Ум вернулся к нему, хотя память все  еще  не  повиновалась.  Этой  ночью
Каррик, некогда  мясник  Доминик,  веселился  вместе  со  своими  новыми
друзьями, товарищами по несчастью - уродами.
   Дым  -  черно-золотой,  таинственный  и  прекрасный  -  поднимался  к
звездам. Казалось, сам мрачный дом, охваченный пламенем, сейчас  взлетит
на воздух, вознесется к небу, а с  ним  исчезнет  и  память  о  жестоком
Кукольнике и диких убийствах. Танец и веселье продолжались, крики  стали
громче, но прежний лозунг сменился на новый:
   - Убить нормальных! Убить нормальных!
   Выпустив руку акробатки, Вэлор замедлил движение,  а  потом  и  вовсе
остановился, сердце у него громко билось в груди. Онемев, он вслушивался
в слова, которые кричали все вокруг, даже Большой мальчик и  его  вечный
спутник Клэтч, все вопили:
   - Убить. Убить. Убить....
   Вэлор не успел осознать происходящее.
   Неожиданно  окно  дома  открылось,  оттуда  вырвался  столб  пламени,
раскаленные острые  осколки  стекол  и  горящего  дерева  посыпались  на
приплясывающую толпу. Артисты отпрянули. Кто-то кричал от  боли,  другие
от страха. Некто, выбравшийся из горящего дома  и  сам  охваченный  алым
пламенем, приближался к ним тяжелыми шагами.
   Это был Кукольник.
   Его уродливое тело еще  больше  обезобразил  огонь,  остатки  черного
плаща, съеденного пламенем, свисали с костлявых плеч. Он  был  похож  на
гигантскую обезьяну - черную, мускулистую, разъяренную и  неостановимую.
Огонь почти съел его отвратительное лицо с высоким лысым лбом, щелочками
злобных глаз,  полусгнившим  носом,  длинным  обуглившимся  подбородком.
Вэлор с ужасом увидел, что огонь не пощадил ни одной части его  тела,  а
кожа почернела и сморщилась.
   Но Кукольник был жив. Он подошел к ближайшему  из  артистов,  схватил
его за горло и легко оторвал голову от тела, в то  же  мгновение  другой
рукой он схватил обнаженную  плясунью  и  прижал  ее  к  себе,  а  через
мгновение уже отбросил прочь ее почерневшее от огня тело.
   Вэлор, не раздумывая, кинулся вперед. Он не знал, что ему делать,  но
знал, что необходимо что-то предпринять. Выхватив  из-за  пояса  кинжал,
карлик с криком бросился  на  горящего  Кукольника  и  вонзил  лезвие  в
горящую плоть, которая была плечом хозяина Карнавала.
   Тяжелый кулак тут же ударил его в живот.  Вэлор  чувствовал  страшную
боль, он чувствовал запах горящих воло