и танцевать?" - задумалась Сондра.  Весь  поселок
был как одна большая семья, и многие поселяне дружили с Джонатаном.  Как
они будут чувствовать себя, медленно сжигая  Жона  на  костре,  как  они
поступали с гоблинами? Неужели они верят, что его боль  и  пронзительные
крики доставят  радость  уснувшему  зимой  краю?  Их  чувства  могли  бы
обрадовать только Моргота.
   Как раз под окном ее комнаты была крыша летней веранды; ее  наклонная
поверхность была покрыта снегом и льдом. Стоит только Сондре ступить  на
нее, и она сорвется с края крыши. Свободное падение с такой высоты  было
бы опасным, но у нее нет ничего, из чего можно было бы сделать  веревку.
Ей не дали даже простыни, а одежда - как резонно полагала Сондра  -  еще
могла ей понадобиться.
   Воткнув черенок ложки между ставнями так, чтобы они выглядели  плотно
закрытыми, Сондра подошла к кровати, на которой лежал только  соломенный
тюфяк. Только при помощи зубов ей удалось проделать дыру в  его  плотном
чехле, после чего она сумела разорвать плотную ткань на длинные полосы и
связать из них веревку. Затем, стараясь  производить  как  можно  меньше
шума, Сондра пододвинула кровать к окну.
   Прошло несколько часов,  прежде  чем  мужчины  на  площади  закончили
работу и ушли, забрав инструменты.  Притихшее  село  дремало  под  своим
снежным покрывалом, и Сондра наконец отважилась выбраться из окна.
   Снег под ее ногами немедленно подался и съехал с покатой крыши единым
пластом, обрушившись вниз с глухим стуком. Следом  посыпались  сосульки.
Большинство из них попали в сугроб,  но  некоторые  ударились  о  резные
перила  веранды,  произведя  громкий   звук,   словно   запоздалый,   но
настойчивый путешественник постучал в гостиницу.
   Соблюдать тишину больше не имело смысла,  гораздо  полезнее  было  бы
поторопиться.  Сондра  оттолкнулась  от  стены  и,  на   глаз   прикинув
расстояние, сползла с края крыши, крепко держась за веревку.  Подгнившая
ткань не выдержала ее  веса,  и  Сондра  тяжело  упала  в  снег.  Острая
сосулька немедленно вонзилась ей в бедро  и  Сондра  с  трудом  сдержала
крик, когда ледяная пика, которую она пыталась вытащить, сломалась у нее
в пальцах. Впрочем, она надеялась, что острый обломок, застряв в  бедре,
скоро сам растает от тепла ее тела.
   Она сделала это, она была свободна!
   Низко пригибаясь, Сондра захромала вдоль  стены  гостиницы.  Парадная
дверь распахнулась, и из гостиницы вышло двое  мужчин  с  факелами,  при
помощи  которых  они  освещали  себе  путь.  Оборванный  конец  веревки,
раскачивающийся на ветру, привлек их внимание, а обломанные  сосульки  и
следы Сондры на снегу рассказали им, что здесь произошло.  Пока  мужчины
таращились на следы, Сондра успела юркнуть за  угол  здания.  Вскоре  из
гостиницы послышались тревожные крики, которым ответили  удары  колокола
на деревенской площади. Не пройдет и нескольких минут, как  вся  деревня
отправится за ней в погоню.
   Раненая нога сильно болела, и Сондра подумала о том,  что  не  сможет
состязаться с мужчинами в беге. Она надеялась лишь  на  то,  что  задняя
дверь в кухне окажется незапертой и что в кухне в это  время  никого  не
будет. Выйдя на хорошо утоптанную  дорожку,  на  которой  не  оставалось
следов, Сондра скользнула в дверь и заперлась  изнутри.  Вытерев  плащом
прилипший к ногам снег, Сондра пересекла кухню и  скрылась  за  потайной
дверцей, которая вела в подземную пещеру.
   В  коридоре,  в  котором  оказалась  Сондра,   тонкие   лучи   света,
пробивающиеся сквозь трещины в каменной кладке из гостиной, освещали  ей
путь, однако  на  ступенях  винтовой  лестницы  царила  кромешная  тьма.
Прижимаясь  спиной  к  стене,  Сондра  осторожно  спускалась,  нашаривая
ступеньки здоровой ногой и подволакивая раненую. На первой  же  площадке
она собиралась присесть и отдохнуть, ожидая, пока наверху все успокоится
и мужчины перестанут охотиться за ней, однако ей показалось, что  кто-то
спускается вслед за ней, кто-то, кто отлично знает дорогу. Вот скрипнула
под ногой  ступенька,  другая,  послышалось  еле  слышное,  сдерживаемое
дыхание.
   - Кто здесь? - одними губами шепнула Сондра, но ей никто не ответил.
   Сондра подумала о том, что если  опять  придется  драться,  то  надо,
чтобы шум не услышали в комнате наверху. Она спустилась по ступеням  еще
на один пролет, на ходу  сбросив  свою  накидку  и  скрутив  ее  жгутом.
Положив жгут на  ступеньку  позади  себя,  она  двинулась  дальше.  Одна
ступенька, другая...
   Позади нее раздался женский испуганный вскрик и шум  падения.  Прежде
чем Сондра успела прижаться к стене, чье-то тело с размаху ударило ее  в
спину, сбив с ног. Вместе они покатились по ступеням, остановившись лишь
на следующей площадке.
   - Это ты, Дирка? - прошептала Сондра.
   Ответом ей было неясное и быстрое движение  во  мраке,  что-то  легко
коснулось ее волос, и сталь  ударилась  и  зазвенела  о  камень  над  ее
головой. Сондра наугад пнула нападавшего ногой и, перекатившись на  бок,
поползла вниз.
   Хриплое дыхание Сондры выдавало врагу ее местонахождение, но  и  тот,
кто напал на нее, тоже дышал часто и тяжело. Она не  могла  видеть,  кто
преследует ее, но абсолютный мрак  скрывал  и  ее  лицо.  Быстрым  шагом
Сондра  спустилась  на  балкон,  который  окаймлял  половину  пещеры   и
заканчивался еще одним, последним лестничным пролетом. Там она  присела,
прижавшись спиной к стене и  прижав  колени  к  груди,  прислушиваясь  к
скрипу ступенек.
   Плотная ткань хлестнула ее по ногам, а лезвие ножа рассекло  кожу  на
плече. Сондра, упершись спиной, ударила сразу обеими  ногами,  и  чье-то
тело, перевалившись через перила балкона, полетело вниз.
   Падение оказалось не смертельным, хотя,  падая  с  такой  высоты,  не
мудрено было сломать себе шею. Спустившись в пещеру, Сондра первым делом
зажгла факел и увидела Дирку, распростершуюся на каменном полу.  Ее  нож
валялся в дальнем углу пещеры, так что она не могла до него  дотянуться.
Сондра подобрала нож и заткнула его за пояс, затем нашла  на  ступеньках
свой плащ и, смочив его края  водой  из  кувшина,  который  Ивар  всегда
держал под рукой, подошла к Дирке и стала промывать рану на ее голове.
   Открыв глаза, Дирка не сразу поняла, где она находится, и только  при
виде Сондры лицо  ее  стало  приобретать  осмысленное  выражение.  Дирка
попыталась приподняться, застонала и больше не двигалась.
   - Ты - сестра моей матери, и мы обе одиноки... - прошептала Сондра, и
в этих словах были все вопросы, которые она хотела задать, но на которые
у нее не было времени.
   - Мне пришлось самой убить моих девочек, - простонала Дирка,  мучимая
жестокой болью. - Я должна была бы любить тебя  как  дочь...  как  дочь,
которой у меня никогда больше не будет... вместо этого я уступила  своей
обиде и попыталась убить тебя...
   - Тсс-с, тише. Это Моргот заставил тебя. Теперь нам нужно  спрятаться
до тех пор, пока мужчины не прекратят поиски. Тогда мы спасем Жона.
   - Дитя мое... ты  не  поняла...  Ты  нужна  была  Морготу  живой.  Яд
предназначался для стражника, но я дала его  тебе.  Он  хотел,  чтобы  я
привела тебя сюда, но я попыталась ослушаться, и теперь он  явится  сюда
за мной и за тобой.
   - Тогда давай выберемся отсюда вместе. Если  нас  поймают,  тогда  мы
расскажем старейшинам все, что нам известно.
   - Они не поверят нам.
   - Постараемся убедить их. Ты можешь идти?
   Дирка попробовала сесть, но застонала и снова замерла неподвижно.
   - Ноги не двигаются... - прошептала она.
   - Тогда я пойду и позову мужчин.
   - Моргот идет сюда. Я чувствую его. Слушай! Слышишь?
   Но Сондра ничего не  слышала.  Легкий  испуг,  который  она  ощутила,
показался ей всего лишь отзвуком страха Дирки, однако этот испуг  никуда
не исчезал, напротив - он разрастался, обретая реальность, пока не зажил
внутри нее своей собственной жизнью. Сондра с  шумом  втянула  воздух  и
посмотрела на Дирку.
   - Даже если я останусь жива, я не протяну долго,  дитя  мое.  Мне  не
хочется лежать здесь и беспомощно ждать его прихода. Ты не  знаешь,  что
он такое, Сондра.  Не  знаешь,  что  он  со  мной  сделает.  Если  я  не
безразлична  тебе  чуть-чуть,  хоть  самую  малость,  ты   должна...   -
заговорила Дирка, задыхаясь от боли и страха, - ты  должна  сделать  то,
что должно быть сделано.
   Сондра подняла нож и приготовилась нанести Дирке смертельный  удар  в
шею. Дирка шепнула: - Прости...
   - Однажды, - ответила Сондра, но, прежде чем  нож  опустился,  воздух
вокруг них  замерцал.  Какая-то  сила  вырвала  нож  из  руки  Сондры  и
отшвырнула ее прочь от Дирки. Девушка почувствовала, как страшный  холод
коснулся ее тела и проник внутрь, грозя заморозить, остановить сердце.
   -  Моргот!  -  еле  слышно  воскликнула  Сондра.  Его  тело  медленно
появлялось в воздухе прямо перед ней. Колдун был одет в белый плащ, полы
которого раздувал волшебный ветер. Впереди, на самой груди Моргота висел
амулет из черного железа. Брелок был выполнен в форме черепа,  и  желтые
камни в его глазницах,  казалось,  сверлили  Сондру  свирепым  взглядом.
Серебристые волосы и  бледная  кожа  Моргота  светились  холодным  белым
светом, а в  глазах  плясали  огоньки  факелов.  Он  был  так  похож  на
Джонатана, что, когда он улыбнулся и назвал ее по имени, Сондра невольно
потянулась к нему, но опомнилась и метнулась к ступенькам.
   - Моргот! - крик Дирки эхом повторил шепот Сондры. Моргот обхватил ее
руками за талию и резко приподнял с пола. - Ты ослушалась меня.
   - Отпусти Сондру, Моргот. Она бесполезна для тебя.
   - Молчи! Она - невеста моего сына.
   - У тебя может быть другой сын, ты сам так сказал. Ты  обещал  своего
ребенка мне.
   Нажатием руки Моргот сломал ее позвоночник о  колено,  и  ноги  Дирки
ожили, затанцевали в агонии. Дирка открыла рот, чтобы закричать,  но  он
заглушил крик, накрыв ее губы своими губами. Он целовал ее так  же,  как
прежде, страстно и глубоко, но на этот раз он пил ее  дыхание  вместе  с
жизнью, медленно и жестоко. Когда тело Дирки обмякло  в  его  руках,  он
небрежно бросил его на пол и, наклонившись над ней, стал  ощупывать  его
руками, отыскивая и высасывая из Дирки последнее тепло жизни.
   Закончив, он поднял голову и посмотрел на Сондру. Лицо у Моргота было
почти счастливым, поскольку на некоторое время его голод был утолен.
   - Дочь моя, - проговорил он, протягивая к ней руку, - пойдем со мной.
   Сондра отрицательно замотала головой и попыталась позвать на  помощь,
однако  непонятное  слово,  произнесенное  Морготом,  и   быстрый   жест
заставили ее молчать. Светлые, как и у Жона, глаза Моргота сузились.
   - Я был добр с тобой ради него. Идем.
   Руки Моргота снова протянулись к ней, и Сондра ударила  его  в  лицо.
Моргот хрюкнул от боли. Этот звук убедил Сондру в том, что Моргот вполне
реален, раз может чувствовать боль от физического удара. Она брыкалась и
царапалась изо всех сил, но он  сумел  прижать  ее  к  себе.  Последовал
быстрый взмах кулака, и Сондра потеряла сознание от  сильного  удара  по
голове.
   Она не чувствовала, как Моргот, превратив  ее  во  что-то  маленькое,
протаскивал ее сквозь широкую расселину в  стене  пещеры,  сквозь  узкий
коридор, ведущий в сталактитовую пещеру, где  на  стенах  перемигивались
яркие огни. Когда Сондра  снова  открыла  глаза,  Моргот  держал  ее  на
коленях,  сидя  на  возвышении  у  края  бассейна,  промывая  водой   ее
израненные ноги и руки, исцарапанные острыми камнями в  тоннеле,  стирая
кровь полосками ткани,  которые  он  отрывал  от  ее  превратившегося  в
лохмотья платья.
   Увидев, что она пришла в себя, он  крепко  схватил  ее  за  волосы  и
запрокинул ее голову, заставив глядеть себе в глаза.
   - Ты собиралась отправиться к Стражам, не так ли? И  ты  думала,  что
эти усталые старики сделают хоть что-нибудь, чтобы спасти моего сына?
   Сондра не отвечала. Она не знала ответа.
   - Когда настанет время, именно я спасу его. До тех пор ты  останешься
со мной. Как сказал мне мой сын, ты прекрасна и в своем чреве ты  носишь
наше будущее. Твой сын будет обладать невероятной властью и могуществом.
   -  Твой  внук?  -  удалось  спросить  Сондре,  хотя  губы  с   трудом
шевелились, а язык отказывался повиноваться.
   Моргот не ответил, только поглядел на  нее  своими  светлыми,  словно
металлическими, глазами. Сондра вспомнила историю матери Жона и  способ,
каким он был зачат. Страшная мысль забрела ей в голову, и от этой  мысли
внутри у нее все похолодело.
   Моргот догадался, о чем она  думает.  Появившаяся  у  него  на  губах
улыбка отнюдь не успокоила Сондру.
   * * *
   На следующий день  после  пленения  охрана  возле  сарая,  в  котором
помещалась клетка Жона,  удвоилась.  На  лицах  мужчин  Джонатан  увидел
растерянность и страх, в их приглушенных голосах звучало сомнение,  а  в
глазах подчас мелькала слабая тень сострадания.
   Моргот нанес еще один удар.
   Один из стражников заговорил было о темных  силах,  которые  Джонатан
мог призвать  для  спасения  своей  жизни,  однако  двое  его  товарищей
возразили, что две новые смерти могли с  тем  же  успехом  оказаться  на
совести существа, о котором рассказывал на допросе Джонатан.
   - Кто погиб? - спросил Жон.
   - Дирка и Сондра, обе исчезли из гостиницы.
   Джонатан  опустил  лицо,  чтобы  скрыть  горе,  которое  он  не  смел
выставлять напоказ.
   - Это моя вина, - пробормотал он еле слышно.
   Чья-то грубая рука протянулась сквозь прутья клетки и, ухватив его за
волосы, заставила Жона посмотреть на своих тюремщиков.
   - Видите его слезы? - проворчал один из стражников. - Всем  известно,
что он любил Сондру.  Значит,  эта  штуковина  все  еще  разгуливает  на
свободе, как он и говорил. Я вам  точно  говорю,  следующим  может  быть
любой из нас.
   - Даже если парень и  убийца,  -  поддержал  его  товарищ,  -  мы  не
покончим со злом, предав  его  огню.  Зло  продолжает  жить  и  выжидает
удобного момента.
   - Посмотрим, что будет, когда этот вот превратится в  кучку  золы,  -
вмешался в разговор еще один мужчина. - Не жалейте его.  Я  видал  такие
слезы, это слезы вины.
   - Маэв единственная свидетельница. Я ей не верю.
   - А дочка Кези? Она говорила о серебристом мехе, о серебряном тумане.
Взгляните на его глаза, и вам все станет ясно. Попробуйте теперь сказать
кому-нибудь, что его там не было.
   Спор среди стражников продолжался, но их сомнения не  могли  отменить
или отсрочить жертвоприношение - по крайней мере до тех пор, пока у  них
не было никого, кто мог бы быть принесен в жертву вместо Джонатана.
   День  накануне  праздничной  ночи  казался   Джонатану   бесконечным.
Стражники оставили дверь сарая открытой, чтобы Жон мог видеть, как  идет
подготовка к празднику - на площади  расставлялись  столы  для  вечерней
трапезы, а у костра запасались кучи хвороста и  сушеного  навоза,  чтобы
жарить пищу. Отдельной поленницей были сложены толстые, сухие дрова  для
финального костра, который станет апофеозом сегодняшней ночи.
   Отвернувшись от площади, Джонатан просунул руку сквозь решетчатое дно
своей клетки  и,  зарывшись  пальцами  в  теплую  соломенную  подстилку,
устилавшую пол сарая, начал тихо молиться, чтобы Моргот не явился за ним
сегодня. Если он появится, все собравшиеся на праздник будут обречены, а
в первую очередь будет обречен он сам.
   Солнце начинало клониться к закату, и над долиной повисло напряженное
ожидание. Стало очень тепло, словно на дворе стоял  жаркий  августовский
полдень, а не холодная зима. Когда солнце  село,  знойная  духота  стала
настолько осязаемой и плотной, что Джонатан окончательно убедился в том,
что весь поселок  заколдован.  Жители  Линде  никак  не  реагировали  на
неожиданное тепло, словно не замечая того, что все они оказались в самой
середине страшной бури, вот-вот готовой разразиться над долиной.
   Лежа на боку и прислушиваясь к доносящимся снаружи  звукам,  Джонатан
вспомнил праздник осеннего  жертвоприношения  и  Сондру.  Он  был  полон
надежд и уверен в своей непобедимости. Теперь же для тех, кого он любил,
не имело значения, останется ли он жить или умрет. Это ничего  не  могло
изменить: Сондра, вне всякого сомнения,  уже  мертва,  уничтоженная  его
отцом; Ивар и оставшиеся Стражи умрут очень скоро. И за все  эти  судьбы
ответственность лежала на нем одном.
   В самый разгар праздничной ночи стражники сменились, чтобы каждый  из
жителей деревни сумел поучаствовать  в  торжествах.  Лишь  только  новая
группа мужчин встала на посту у дверей его сарая, до слуха Жона  донесся
веселый девичий смех, и он увидел силуэт  девушки,  закутанной  в  плащ,
которая проворно двигалась в свете факелов, целуя то одного, то  другого
стражника.  Она  направлялась  ко  входу  в  его   узилище,   и,   когда
проскользнула внутрь, она сняла капюшон. Джонатан  узнал  ее.  Это  была
Уилла, одна из подруг Сондры. Сегодня ночью должна была состояться и  ее
свадьба.
   Девушка некоторое время с беспокойством переминалась с ноги на  ногу,
ожидая пока Жон заговорит с ней. Жон молчал,  и  Уилла,  назвав  его  по
имени, смущенно извинилась  за  то,  что  разбудила  его.  Она  говорила
быстро, проглатывая слова, ни на секунду  не  умолкая,  чтобы  перевести
дух:
   - Мы... я и другие девушки тоже... мы все помним, как ты спас  Сондру
от гоблинов. Мы знаем, что ты не стал бы причинять ей вреда.  Мы  вообще
думаем, что ты никого не убивал. Вот возьми, мы хотим,  чтобы  ты  выпил
это... - с этими словами девушка вытащила из-под плаща бурдюк с вином  и
показала его Джонатану. - Это праздничное  вино.  Мы  подмешали  в  него
особое зелье. Если выпьешь немножко, то не будешь  чувствовать  боли,  а
если выпьешь все - умрешь сейчас.
   Жон снова промолчал, и Уилла поставила бурдюк к клетке таким образом,
чтобы он мог дотянуться губами до его горловины.
   - Я оставлю его здесь, ты можешь принять  решение  потом.  Просто  ты
должен знать, что кое-кто из нас не согласен со старейшинами.
   Уилла отвернулась от Жона, щурясь в свете факелов. Прозвучавшая в  ее
голосе горечь удивила его. Ему почудились слезы в ее глазах,  и  впервые
Джонатан подумал,  что  может  попытаться  предотвратить  некое  ужасное
событие. Мысленно попросив прощения у Ивара за нарушение их договора, он
сказал:
   - Не оставайся до конца праздника, - шепнул он, - уходи с площади  до
того, как начнется жертвоприношение. Возьми с собой  всех,  кто  захочет
уйти.
   И он рассказал Уилле о пещере под  гостиницей  и  о  том,  как  найти
потайную дверь. Едва ли это было действительно безопасное место, так как
пещера сообщалась с подземельем Моргота, но он не мог  придумать  ничего
лучшего.
   - Спуститесь по ступеням вниз и сидите там до утра. Может быть, тогда
беда минует вас.
   Тем  временем  праздничная  музыка  умолкла,  сменившись   назойливым
барабанным боем.
   - Вызывают пары для брачной церемонии. Я должна идти, пока  никто  не
увидел меня здесь.
   Уилла шагнула к дверям, но восклицание Жона заставило ее задержаться.
   - Подожди! Ты должна верить мне!
   - Я верю. Как только бракосочетание закончится, я  соберу  всех,  кто
захочет, и отведу в твою пещеру, - Она приблизилась к клетке,  протянула
руки, и, прежде чем она исчезла, Джонатан ощутил легкое прикосновение ее
пальцев к своим щекам.
   Староста деревни выкрикивал имена брачащихся  так  громко,  что  его,
наверное, можно было услышать в соседней долине. Джонатан  смотрел,  как
счастливые пары выступали вперед для формального  совершения  обряда,  и
думал о Сондре. Может быть, Моргот все же оставил ее в живых? Эта  мысль
ужаснула его еще больше, чем мысль о смерти любимой. Жон начал  молиться
о том, чтобы душа Сондры очутилась в более  счастливом  месте,  и  молил
судьбу о том, чтобы она позволила их душам встретиться после смерти.
   Несколько капель вина из бурдюка просочилось сквозь швы и  упало  ему
на руку. К его кисло-сладкому аромату примеши