рно, я должен стареть - уже холодная  ночь  впереди,  а
он, рядом, лишь рассвет. Никогда раньше я не хотел иметь семью.  Теперь,
когда появился Сергей, я мечтаю о женщине рядом и  ребенке  на  коленях.
Шестой месяц Луны, 350 год.
   Неожиданно умер Первосвященник Кир, и Сергей настоял, чтобы я объявил
в  этот  день  всеобщий  траур.  Сергей  теперь  должен   занять   место
Первосвященника - честь, которая просто вскружила парню голову. Ему  еще
не позволено надеть рясу, ведь он еще не рукоположен, но  ему  позволили
надеть медальон священника - довольно симпатичную безделушку, к  которой
Сергей отнесся с большим, быть может, даже слишком большим трепетом".
   * * *
   Сейчас 350 год баровийского календаря. Граф Страд фон Зарович смотрел
на реку Ивлис, двумя рукавами струящуюся через горы и Свалические  леса,
зная, что он - единственный и бесспорный хозяин всего  того,  что  видит
сейчас.
   Эта мысль не приносила удовлетворения  -  мало  что  радовало  его  в
последние дни.
   Несколько лет назад возникло такое  движение,  раздутое  перепуганным
бургомистром одной из деревушек -  превратить  день  рождения  графа  во
всенародный   праздник.   Бургомистр   думал   таким   образом   вернуть
расположение графа, обнаружившего, что от него утаивают часть  собранных
налогов.  Но  бургомистр  избрал  неверную  тактику.  Страд  никогда  не
праздновал свои дни рождения.  Он  однажды  назвал  их  в  шутку  "днями
смерти". С тех пор тема  была  закрыта.  Юность  Страда  минула  и  была
наполнена лишь сражениями и убийствами.
   Несчастный бургомистр убит - голова одним уверенным ударом меча  была
отделена от его тела. С тех пор о  днях  рождения  графа  Страда  вообще
никто не говорил.
   В этот день Страд вернулся в  свой  кабинет,  взял  дневник,  который
впервые начал вести после завоевания этой земли.
   "Я ненавижу живущих в Баровии! Они тупы и не знают  меры  ни  в  чем.
Неужели Сергей этого не видит?
   Он взял привычку ходить в деревню, как он  говорит:  "сделать  что-то
доброе для этих людей". Там к нему относятся как к юному божеству. Народ
бросает цветы под  копыта  его  лошади,  они  совсем  оглушили  мальчика
воплями восторга. Ничего хорошего из этого не выйдет. Сергей должен быть
над народом, здесь, в замке Равенлофт, как настоящий  фон  Зарович.  Ему
нечего болтаться в крестьянской грязи.
   В дверь кабинета постучали.
   - Войди, - сухо произнес Страд.
   Это оказался Сергей. Его красивое лицо пылало, кудрявые темные волосы
растрепались.
   - О, Страд, я должен рассказать тебе, что случилось сегодня!
   - Должен ли? - ответил его брат,  неохотно  отодвигая  книгу.  -  Что
вообще может случиться в этой жалкой деревне, что  будет  интересно  фон
Заровичу?
   Страд нахмурился, когда Сергей подтащил к нему поближе свой стул.  Он
никогда не думал, что такой энтузиазм и простота  подходят  члену  семьи
правителя страны. Сегодня  же  Сергей  вел  себя  просто  несносно,  как
сумасшедший щенок. Наверно,  и  впрямь  случилось  что-то  из  ряда  вон
выходящее.
   - Я встретил девушку.
   Страд подождал, но, очевидно, это было все, что  хотел  сообщить  ему
Сергей. С неодобрением старший брат процедил, вновь обращаясь  к  своему
дневнику.
   - Бог мой, Сергей, если ты будешь  вламываться  ко  мне  всякий  раз,
когда захочешь "спасти" кого-нибудь из местных шлюх...
   - Если бы ты не был моим братом, я убил бы тебя  за  такие  слова!  -
вскочил разгневанный Сергей. - Я встретил ее, она занимается тем же, чем
я. Она помогает людям, она... Ты никогда не видел ее. Я скоро приведу ее
сюда, и ты сам все увидишь.
   - Нечего таскать сюда всяких шлюх! - Ты  не  смеешь  так  говорить  о
Татьяне!
   - Ах, у проститутки есть, оказывается, имя!
   С видимым усилием Сергей подавил вспышку ярости. Он  неловко  сел  на
место, помолчал, потом заговорил уже спокойнее.
   - Брат, ты знаешь, как я люблю тебя. Я прошу не называть  Татьяну  ни
шлюхой, ни проституткой, никаким  другим  плохим  словом,  выходящим  за
рамки приличий. Она - низкого происхождения, это  так,  но  она  -  само
совершенство. Я никогда не видел такой светлой души.  Страд,  она  будет
моей. Я хочу жениться на ней.
   - Глупости. Во-первых, она не того рода. И, во-вторых, - он  нагнулся
вперед, дотронулся до амулета, висевшего  на  груди  Сергея,  -  ты  уже
имеешь обязательства. Забыл?
   - Ты знаешь, что мать и отец не особенно жаждут,  чтобы  я  продолжал
свое служение. Обычай, что  младший  брат  становится  священником,  это
просто традиция. Не закон!
   - Раньше ты был согласен. Сергею пришлось кивнуть:
   - Был. И сейчас согласен. Если бы мне  было  предначертано  следовать
этому пути, боги конечно же не позволили бы мне  так  полюбить  Татьяну.
Когда ты встретишь ее, ты тоже полюбишь. Ну и потом, какая разница, если
я женюсь! Ты - наследник, после тебя - Струм. Видишь, - он умиротворяюще
улыбнулся, - и у младшего брата есть свои преимущества.
   - Сергей, - сказал Страд, начиная терять терпение, -  женись  на  ком
хочешь. Если нашел какую-то оборванку в деревне и сможешь ее отмыть так,
чтобы слуги не воротили нос,  можешь  жениться  хоть  завтра!  А  теперь
оставь меня, я очень занят.
   Сергей нахмурился. Его ясные голубые  глаза  пристально  смотрели  на
Страда.
   - Я знаю, нас разделяет много лет. Я знаю, ты  считаешь  меня  совсем
маленьким и глупым. Я всегда восхищался тобой, брат, но никогда  не  мог
понять, почему ты такой жестокий, ведь ты выиграл столько войн,  одержал
столько побед. Вся жизнь складывалась тебе на пользу, приносила удачу.
   - Сергей...
   - Проклятье, Страд! Никто лучше меня не знает, сколько ты сделал  для
всех нас. Ты положил конец войне, длившейся  несколько  десятилетий!  Ты
добыл для нас мир. Ты сделал свое дело, сделал  прекрасно.  Я  не  смогу
испытать такую гордость. Я не смогу выиграть войну. Я лишь могу  жить  и
делать то, что считаю правильным, здесь, в это мирное время.
   Юноша порывисто встал:
   - Мне жаль, что вся твоя юность прошла на поле брани, но  в  том  нет
моей вины.
   Страд посмотрел ему вслед, покачал  головой.  Бывало,  он  совершенно
разочаровывался в Сергее - а иногда восхищался им.
   Сергей был последним и самым ярким цветком на ветви фон Заровичей. Он
был утешением и  любимым  сыном  родителей,  пока  Страд  не  переставал
сражаться вдали от дома, а Струм, занятый своими  делами,  отделился  от
семьи. Сергей возмужал, не зная своего самого старшего  брата,  а  когда
Страд обосновался в Баровии и позвал туда всю  семью,  самый  старший  и
самый младший братья встретились в первый раз.
   На первый взгляд это было настоящее чувство  братской  любви.  Сергей
почитал Страда - отважного героя, блестящего победителя,  и  Страду  это
нравилось. А почему бы и нет? Это было так приятно принимать от  Сергея.
Умного, смешливого, отличного партнера для поединков. Страд любил Сергея
так, как только может любить стареющий воин.
   В замке Равенлофт не настало  райского  покоя.  Страд  хотел  вернуть
молодость.  Он  не  только  любил  Сергея,  он  хотел  быть  Сергеем   -
двадцатишестилетним, перед которым в жизни  открыты  еще  все  дороги  и
который стоит еще в самом начале пути. Молодость Страда была принесена в
жертву богам войны, и теперь, в сорок пять, у  него  было  слишком  мало
дорогих сердцу воспоминаний. Ни семьи, ни близких друзей. Он не придумал
такого закона, который бы изменил мир, не завоевал такой земли,  которая
дала бы ему новую жизнь. Это  будет  хороший  урок  Сергею,  когда  дочь
какого-то крестьянина,  копающегося  в  земле,  захомутает  его,  горько
подумал Страд.
   Он взял перо и четкими жирными буквами вывел:
   "При всей любви, что существует между  нами,  Сергей  иногда  здорово
злит меня".
   Пятью днями позже, когда суженая Сергея вышла из  кареты  и  смущенно
огляделась вокруг, Страд почувствовал досаду.
   Девушка была красива - действительно совершенство, как и  уверял  его
Сергей. Она оказалась высокой, с длинными, густыми каштановыми волосами,
спадавшими ей на спину и плечи. Ее простая одежда  не  скрывала  высокой
груди и тонкой талии. Кожа была  золотистой  от  загара.  Сергей  крепко
держал ее за руку, искрясь гордостью и любовью. А когда Татьяна  подняла
глаза на будущего супруга, в теплом взгляде светилась преданность. Страд
как-то выдержал все церемонии и даже долгий торжественный  ужин.  Однако
сердце его навсегда похитила  эта  прекрасная  жемчужина,  пришедшая  из
долины.
   Ее неподдельная прелесть еще больше осложняла  положение.  Она  часто
брала Страда под руку, когда  они  шли  рядом,  называла  его  "брат"  и
"старший" с большим почтением. Откуда ей было знать, что  тот  ненавидит
теперь своего брата всем сердцем.
   Иногда графу даже казалось, что она тоже любит его, но всякий раз эта
хрупкая иллюзия рушилась,  когда  она  смотрела  на  Сергея.  Тогда  она
чудесным образом наполнялась любовью лишь к нему. Все радовались,  глядя
на юную пару - столь очевидной была их взаимная любовь. Все, кроме графа
Страда фон Заровича.
   Он продолжал мечтать, что она полюбит его, и  мечты  эти  становились
все настойчивее и темнее по мере того, как шло время и приближался  день
свадьбы. Он перерыл множество книг заклинаний, но не  мог  найти  ничего
подходящего для своей цели. Страд осунулся, засиживался  за  книгами  до
рассвета, все искал что-то, хоть что-нибудь, что могло помочь ему.
   Однажды днем он решил развеять свои мысли игрой на  органе.  Отчаяние
охватывало его, когда музыка эхом отдалась в его душе. Его пальцы летали
по клавишам,  мощные  аккорды,  вызванные  к  жизни  его  переживаниями,
немного помогали успокоить мятущийся рассудок.
   Из задумчивости его вывели голоса, доносившиеся из зала.  Он  оборвал
игру - хрупкий покой души рассыпался вдребезги. Нахмурившись,  он  очень
недовольным пошел посмотреть, в чем дело. Это был не столь уж  спокойный
день, как могло показаться.
   Смех и веселая болтовня заполняли тихие залы, когда охотники и  гости
проходили в обеденный зал. Когти собак постукивали  по  каменному  полу,
звери возбужденно лаяли, размахивая хвостами.
   - Страд! - Сергей бросился навстречу брату. - Ты  пропустил  отличную
охоту!
   - И правда, старший брат, даже ты смеялся бы от радости, если бы  нам
удалось оторвать тебя от книг, - поддержала его улыбающаяся Татьяна.
   Страд улыбнулся ей в ответ, хотя и через силу:
   - Книги - хорошая компания. А охота на лис - пустая трата времени.
   - Ну,  эта  бы  тебе  понравилась!  И  никогда  не  догадаешься,  что
случилось потом в трактире! - Сергей схватил брата за руку и  потащил  к
столу, где проворные слуги откупоривали  бутылки  с  вином  и  наполняли
хрустальные бокалы. Сергей быстро вложил в  сильную  руку  Страда  бокал
рубиновой жидкости.
   - Сергей! - Лицо Татьяны стало почти такого же цвета, как и вино, она
с коротким  смешком  доверчиво  прижалась  головкой  к  груди  Страда  -
совершенно бессознательно. - Пожалуйста, старший брат, не  разрешай  ему
рассказывать!
   Страд прикрыл темные глаза, стараясь не  выдать  того  смятения,  что
охватило его. Эх, сейчас головка Татьяны покоится на его груди,  но  ему
никогда не добиться ее любви! Не в силах сдержать себя, он поднял руку и
крепко обнял ее.
   Но вдруг милое тепло в его  груди  пропало.  Сергей  высвободил  свою
невесту, привлек к себе и покрыл ее лицо поцелуями, не обращая  внимания
на ее смущение.
   - Она преподала мне отличный урок, Страд.
   - Боги знают, тебе многому надо учиться, - проворчал граф, и ревность
ядом разлилась по его телу.
   - Мы заказали по пинте пива вместе с деревенскими в трактире. И вдруг
один здоровенный волосатый наглец сгреб бедную Татьяну.  Просто  схватил
ее. И прежде чем мы опомнились, он попытался...
   - Что?
   Слово само выскочило из губ Страда. Ярость  охватила  его.  Остальные
участники охоты подались назад. Граф и так славился  дурным  нравом,  но
эта ярость на побагровевшем лице превосходила все то, с чем  приходилось
сталкиваться самым невезучим. Даже Татьяна испугалась и крепче прижалась
к будущему супругу. Лишь Сергей, беспредельно  любивший  брата,  остался
невозмутим. Он продолжил рассказ.
   - Он попытался ударить ее головой об пол, - закончил  Сергей.  -  Ну,
конечно, мы с этими парнями, как только пришли  в  себя,  оттащили  его,
вышвырнули из трактира и хотели хорошенько намять  бока,  чтобы  он  это
надолго запомнил, но Татьяна не дала.
   Страд недоуменно посмотрел на девушку. Она  зарделась,  но  выдержала
его взгляд. Боги, что за глаза.
   - Она сказала, что знает этого мужика,  что  они  росли  вместе.  Она
сказала, что он так разозлился  потому,  что  ей  посчастливилось  выйти
замуж за фон Заровича, а его семья помирает от  голода.  И  знаешь,  что
потом сделала моя голубка?
   Сергей гордо улыбнулся Татьяне, крепче обнял ее за плечи.
   - Она сняла все украшения, что были на ней,  и  отдала  этому  парню.
"Купи еды своим детям, - сказала она ему. - И пока я жива, твоя семья не
будет голодать". И это чучело,  здоровенный  косматый  мужик,  настоящий
медведь, Страд, зарыдал, как ребенок, и целовал Татьяне руки.  Ну  разве
она не чудо?
   Охотники оживленно загудели, засмеялись, и был поднят тост за будущую
супругу Сергея.
   - Татьяна, ты вела себя глупо, - грубо сказал  Страд.  В  ее  взгляде
появилась боль, хотя она продолжала счастливо улыбаться. Он  не  обратил
на нее внимания, повернулся к Сергею.
   - А ты, брат, поступил еще хуже. Ты  замарал  имя  нашего  семейства.
Замарал в грязи этого вонючего поселка. Ты  должен  был  прикончить  эту
собаку на месте. Если бы мой слуга поступил так, как ты,  я  бы  нещадно
выпорол его. К сожалению, ты мой близкий родственник, и я  не  могу  так
поступить с тобой. Поверь, я сожалею об этом. Извини меня.
   Он вышел из обеденного зала, швырнув свой бокал на пол. Он удалился в
мертвой тишине. Все были в замешательстве, никто не знал, что и сказать.
Первой заговорила Татьяна.
   -  Бедный  Страд.  Думаю,  мы  должны  пожалеть  его  и  быть  с  ним
поласковее.
   - Милая моя, - ответил Сергей, целуя ее в голову. - Наверное, ты, как
всегда, права.
   Скрипя зубами, Страд излил свой гнев на страницы дневника:
   "Я должен что-то найти, какое-то заклинание, какое-то зелье,  которое
сделает так, что этот ангел станет моим. Я должен! Я отдам все, лишь  бы
заполучить эту женщину!"
   Страд еще не ложился спать, а уже настало утро. Он глубоко  вздохнул,
потер слипающиеся глаза. Все его уставшее тело ныло,  требовало  отдыха,
покоя хотя бы сегодня.
   Усилием воли граф все же  стряхнул  сонливость.  Если  он  не  найдет
какой-нибудь волшебный способ сделать Татьяну своей, жестоко  сказал  он
себе, у него впереди будет бессчетное число ночей, проведенных в  полном
одиночестве. Дрожащими от усталости руками Страд  взял  еще  одну  книгу
заклинаний, тяжело опустился в кресло, начал листать.
   Он переворачивал страницу, когда заметил, что два листа слиплись.  Он
нахмурился. Почему он раньше этого не заметил? Что еще за тайны на  этом
развороте, которых он пока не знает? Его охватило странное волнение,  он
теперь окончательно  проснулся.  Осторожно,  боясь  повредить  старинный
пергамент, он разъединил страницы и заулыбался, все отказываясь поверить
собственным глазам.
   Быстрым летящим почерком на пожелтевших от  времени  страницах  рукой
давно позабытого колдуна было  выведено:  "Заклинания  для  приворожения
сердец".
   Он быстро прочитал заклинание. Ничего особенного, обычные  магические
фразы и ингредиенты. Шерсть летучей мыши - ну, это проще простого  найти
в этой проклятой дыре, рог  единорога  -  если  он  не  ошибается,  этот
драгоценный порошок где-то был у него. И тут случилось нечто любопытное.
   На мгновение взор Страда  затуманился.  Он  снова  нетерпеливо  потер
уставшие глаза.
   - Что такое?  -  пробормотал  он,  когда  вновь  посмотрел  на  слова
заклинания и обнаружил, что список ингредиентов изменился.
   Он видел, как буквы, извиваясь и  поворачиваясь,  сами  обращались  в
новые слова. Встревоженный Страд отбросил книгу, она с  громким  хлопком
упала на стол.
   - Это очень старая книга. Ты должен обращаться с  ней  осторожнее,  -
раздался голос, от которого волосы у Страда зашевелились.
   Он вскинул голову, быстро  обернулся,  оглядел  комнату.  В  кабинете
никого не было.
   - Кто здесь? - требовательно спросил он.
   - Ты должен знать, - вновь донесся голос -  полный  скрытой  радости,
казалось, он исходит со всех сторон. Он доходил  до  слуха  Страда,  как
иссохший лист с шелестом опускается на могильную плиту. - Ты звал  меня.
Я услышал твою мольбу. Я пришел, чтобы дать тебе то сердце, которого  ты
добиваешься.
   - Покажись, - потребовал Страд. Голос низко и сухо рассмеялся:
   - Ты не вынесешь моего вида.
   Страд вдруг поверил холодному шепоту, и какая-то часть  его  отчаянно
рвалась убежать прочь  из  кабинета,  от  этого  мертвого  голоса,  ядом
проникавшего в его тело, оставить Татьяну Сергею.
   - Нет, - прошептал Страд. - Она будет моей.
   - Начнем?
   - Я-я еще не готов, - запинаясь, пробормотал граф, пытаясь  собраться
с мыслями.
   - Тебе не нужно готовиться. Заклинание  оказалось  здесь  только  для
того, чтобы... вызвать у тебя интерес. Как ты, несомненно, заметил,  оно
постоянно изменяется. Как рассудок любого смертного.
   - Кто ты?
   При этом вопросе голос стал громче, загремел, подобно раскатам  ветра
в штормовую ночь. Он смеялся, летал в воздухе и наконец припечатал графа
почти ощутимой тяжестью.
   - Я - тот кошмар, что хоть раз мучил любое живое существо. Я  -  мрак
мыслей об убийстве и предательстве, страхе и насилии, боли и страданиях.
Я - то слово, что убивает душу. Я - тот нож, что убивает тело. Я - яд на
дне бокала, петля на шее вора, крик безумца и вопль пытки. Я  -  ложь  и
обман. Я - смерть и нечто пострашнее смерти. Ты знаешь меня, граф  Страд
фон Зарович. Мы с тобой старые, старые знакомые. Ты и я.
   Страд дрожал, но голос его остался ровным:
   - Ты пришел... за мной?
   - Я пришел на твой зов, - замогильный голос вздохнул и вновь стал еле
слышен, как последний шепот умирающего. -  Ты  хорошо  помог  мне  стать
сильнее. Ты получишь за это награду. За муки  из-за  невесты  брата,  за
потерянную юность. Я уберу соперника с  твоего  пути,  и  ты  больше  не
будешь стариться... если сделаешь, как я скажу.
   Мгновение  граф  колебался.  Это  создание  предлагало  искушение,  в
которое он отказывался верить. Татьяну.
   Страд кивнул:
   - Что я должен сделать? ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   "О боги! Боги! Что за ужасы и чудеса были описаны  здесь  сегодня.  Я
пишу, а руки мои трясутся, но от скорби или радости, я не знаю. Я должен
записать все, что произошло и произойдет,  как  можно  подробнее,  чтобы
перечесть,  когда  рассудок  мой  успокоится,  когда  я  смогу  все  это
осознать..."
   За час до свадебной  церемонии,  вскоре  после  наступления  сумерек,
Страд мягко постучал в дверь Сергея.
   - Входи, - раздался голос брата.
   Страд вошел, улыбаясь. Сергей выглядел шикарно. Яркая  голубая  форма
офицера,  украшенная  эполетами  и  рядами  медалей,  была  вычищена   и
отглажена  прилично  случаю.  Черные  сапоги  начищены  до   блеска,   а
платиновый медальон священника, висевший у  него  на  шее,  ослепительно
сверкал при каждом движении.
   Сергей  только  что  кончил  начищать  шпагу   и   теперь   торопился
пристегнуть ее к поясу. Посмотрел  в  зеркало  на  вошедшего.  Когда  он
встретился взглядом со Страдом, его рот растянулся в широкой улыбке.
   -  Я  не  был  уверен,  что  ты  придешь  сюда!  -   сказал   Сергей,
поворачиваясь и протягивая к Страду руки.
   Граф замешкался, но потом обнял его.
   - Я не знаю, злишься ли ты еще из-за того происшествия с Татьяной.
   - Нет, братец. Я был уж слишком груб и жесток.  Я  пришел  просить  у
тебя прощения.
   В ярко-голубых глаза