подходя к маленькому домику  и
внимательно вглядываясь в темное окно.
   Он решил не связываться с тяжелой и  большой  шпагой  и  вынул  из-за
пояса кинжал. "Маловат для рта", - так он говорил об этом ноже во  время
своих представлений.
   Поднявшись по  ступенькам,  Борго  взялся  за  дверную  ручку.  Дверь
распахнулась. Внутри была тьма,  лишь  слабый  свет  уличных  фонарей  и
факелов проникал через зашторенные окна.
   "Слепой девушке не нужно много света,  -  подумал  Борго.  -  Мне,  к
счастью, тоже - глаза у меня, как у кошки".
   Он всмотрелся в темное пространство и не заметил непрошеного гостя, а
потому уверенно вступил внутрь. Длинная тень коротенького тела вползла в
дом, падая на жалкую, но аккуратную мебель. Кровать и стул были пусты...
   Тут позади Борго раздался металлический звук, карлик замер,  хватаясь
за шпагу и не выпуская кинжала.
   Но шпаги на поясе не было.
   А потом пол вагончика затрясся от тяжелых шагов.  Борго  развернулся,
цепляясь за стол. В слабом отсвете фонарей он  увидел  блестящее  лезвие
собственной  шпаги,  направленной  прямо  на  него.  Вскрикнув,   карлик
отступил, но клинок уже вошел ему в горло, он рухнул на кровать, а дверь
сзади бесшумно захлопнулась.
   * * *
   - Хочу напомнить уважаемому  суду,  -  заявил  Брюсин,  появляясь  на
помосте и останавливаясь напротив Марии, - что  мы  слышали  не  столько
рассказ слепой жонглерши, сколько  сказку,  которую  сочинил  Л'Арис.  А
теперь, моя дорогая, мы хотим услышать правду. Вы вернулись со  сцены  в
свой вагончик и обнаружили на  собственной  кровати  мертвое  тело.  Это
верно?
   - Да, - ответила Мария.
   Брюсин театральным жестом вынул из кармана шелковый носовой платок  и
положил его перед Марией.
   - Юрист Л'Арис  тоже  показывал  этот  кусок  ткани  с  очень  четким
кровавым  следом  ладони,  где  не  хватало  указательного  пальца.   Он
действительно взял его в вашем вагончике?
   - Да, конечно, - подтвердила Мария.
   - Ложь, - гордо бросил Брюсин, набрасывая платок ей на плечо. - Ложь,
ложь, ложь. - Он вынул из-за спины, где держал его в руке, мятый льняной
обрывок, который представил суду Л'Арис.  -  Вот  ткань,  о  которой  вы
говорили, милая. - Помахивая уликой,  Брюсин  спросил:  -  Насколько  вы
слепы, дорогая Мария?
   - Я могу слышать, что вы весите примерно двадцать стоунов.  Я  слышу,
как вы почесываете выбритый подбородок.
   - Насколько вы слепы? - повторил вопрос Брюсин.
   - Совершенно! - ответила Мария.
   - Понятно, - ответил Брюсин, отступая назад. - Значит, вы никогда  не
видели ни отпечатков пальцев на постели и стенах, ни  потоков  крови  на
потолке? Значит, вы не видели следа ботинка на полу? Не видели вы и лица
человека, который оказался в вашей комнате?
   - Конечно, нет! - бросила Мария. - Но я пометила его ножом...
   - Поправьте меня, если я ошибусь, -  сердито  перебил  ее  Брюсин.  -
Прошлой ночью вы  сказали  Совету,  что  у  предполагаемого  убийцы  нет
указательного пальца на левой руке, тогда  как  у  Доминика  не  хватает
пальца на правой.
   - А как насчет царапины на спине?
   - Прекратите! - прорычал  Брюсин.  -  Жандармы  сказали,  что  вы  не
упоминали о шраме до тех пор, пока Доминика не  схватили,  они  говорят,
что вы вообще ничего не говорили  до  тех  пор,  пока  подозреваемый  не
оказался у вас в руках. Неудивительно, что он так  хорошо  соответствует
описанию! Вы  просто  подогнали  улики  под  моего  подзащитного!  Мария
скрипнула зубами:
   - А как же кровавый отпечаток на моей простыне?
   - Если это правда, - язвительно бросил Брюсин, -  то  жандармы  могут
отыскать любые отпечатки на простынях женщины вроде вас.
   Это  заявление   исторгло   презрительно-сладострастный   смешок   из
колышущейся толпы, смех, который эхом  пробежал  по  каменным  коридорам
здания  Совета.  Брюсин  снял  платок  с   плеча   слепой   и   произнес
торжественно:
   - Вопросов больше нет. Вы исключаетесь.
   Мария сжала губы:
   - Надейтесь, что он не захочет убить  кого-нибудь  из  тех,  кого  вы
любите.
   Оттолкнув его протянутую для помощи руку,  она  ощупью  спустилась  с
помоста и направилась к своей скамье.
   Брюсин отступил,  брезгливо  вытирая  руку,  до  которой  дотронулась
слепая, а потом, сложив платок, убрал его в карман серого камзола.
   Под мрачными сводами раздался женский голос:
   - Л'Арис, приведите своего второго свидетеля.
   Юрист встал и поклонился, лицо его было немного бледным в ярком свете
фонарей и факелов.
   - Я вызываю мсье Моркасла.
   Он сделал волшебнику знак выйти  на  трибуну,  и  тот,  поднявшись  с
места, направился к помосту. Моркасл чувствовал себя странно беззащитным
без черного плаща, который так перепачкался и смялся за  ночь,  что  его
пришлось оставить в камере. Добравшись до трибуны, он встал перед  залом
и положил руки на камень справедливости,  который  вдруг  превратился  в
ярко-зеленый. В зале раздался шепот.
   - Люди Л'Мораи, откройте свои глаза, уши  и  умы,  чтобы  услышать  о
втором преступлении, - начал  Л'Арис,  снова  указывая  на  Доминика.  -
Приготовьтесь вместе со мной представить  то,  как  произошла  трагедия,
унесшая жизни близнецов Панола и Банола. Месье Моркасл, расскажите нам о
той ужасной ночи.
   Моркасл кашлянул и начал:
   - Первое, что я помню, относится к  тому  моменту,  когда  я  положил
голову на гильотину...
   * * *
   Панол сидел на стуле на покрашенной в белое  сцене,  дожидаясь,  пока
толпа внизу умолкнет. Он бросил взгляд на  своего  близнеца.  Банол  был
одет в точную копию одежды брата, чтобы полностью соответствовать образу
разговаривающей куклы чревовещателя. Ему были приделаны  даже  фальшивые
ноги.  Костюм  работал  -  кажется,  никто  среди   зрителей   даже   не
догадывался, что это не манекен, а  живой  человек  из  плоти  и  крови,
который был соединен с братом единой нижней  частью  туловища.  Впрочем,
скоро им предстояло узнать об этом.
   - Ну и ну,  -  выкрикнул  Панол,  когда  смех  замер,  -  значит,  ты
считаешь, что у меня грязная одежда?
   - Посмотри! Птичка  плюнула  тебе  на  рубашку,  -  отозвался  Банол,
передвигая искусственные ноги и указывая на грязь на плече брата. - И на
шляпу тоже!
   Панол снял грязную шляпу и уставился на пятно. Выражение ужаса на его
лице вызвало веселое возбуждение зрителей.
   - Это всего лишь шляпа, а не рубашка, - обиделся Панол.
   - Какая тебе разница,  -  весело  бросил  Банол,  заставляя  зрителей
хохотать. - Главное, что это была птичка, и скажи спасибо, что коровы не
летают!
   Панол повернул к нему нарочито глупое лицо.
   - А знаешь, почему птичка выбрала именно меня? - Он наклонил  голову,
чтобы все увидели, что на лысине у него нарисованы красные бычьи глаза.
   - Почему птица выбрала тебя?  -  невинно  переспросил  Банол,  трогая
красную картинку. - Не имею понятия!
   Отталкивая  его  руку,  Панол   все   старался   извернуться,   чтобы
рассмотреть свою испорченную одежду, а  в  это  время  Банол  плюнул  на
шляпу, и возле первого пятна тут же появилось второе.
   - Вот видишь, и вторая прилетела. Посмотри!
   Панол заморгал, поднес шляпу к самому лицу и стал  ее  рассматривать,
принюхиваясь.
   - Эй, да она пахнет чесноком! Разве  птицы  едят  чеснок?  -  объявил
Панол. Банол пожал плечами.
   - Может, они это делают, чтобы отгонять комаров.
   Панол бросил шляпу на пол и внимательно посмотрел на брата.
   - Птицы не едят чеснок! - заявил он. - А ты ешь!  Ты  все  время  ешь
чеснок!
   - А ты ешь ворон, - испуганно заметил Банол. - Может, поэтому ты  так
и привлекаешь птиц.
   - Может быть то... может  быть  се...  может...  ничего!  -  закричал
Панол, хватая брата за шею и встряхивая его. - А может, это ты плюнул на
меня?
   - Плюнул на тебя? - с театральным ужасом переспросил Банол. - С какой
стати мне на тебя плевать? Я тебя очень люблю!
   - Может быть, - на минуту задумался Панол, - но все-таки ты  на  меня
плюнул.
   - Наверное, я слишком многого ждал от тебя! - провозгласил Банол.
   - Думаю, да! - ответил Панол, покрепче сжимая худую шею партнера.
   - Подожди! - умоляюще завопил Банол. - Как я мог на тебя  плюнуть?  Я
ведь кукла, манекен! Куклы не плюются!
   На лице Панола появилось сконфуженное выражение, и он ослабил хватку.
   - Думаю, ты прав, маленький очаровашка.
   - Конечно, я прав, - снова уверенно заверещал Банол. - Я выструган из
дерева. И все, что я делаю, я делаю по твоей указке.
   Панол глупо кивнул и подтвердил:
   - Да.
   - Значит, ты сам заставил меня плюнуть на себя! - с триумфом закричал
Банол. - И, наверное, ты сам скоро превратишься в манекен!
   - Подожди, - снова возмущенно перебил его  Панол.  -  Я  не  манекен!
Посмотри! У меня есть ноги! - Он сел на стул и замахал в воздухе ногами.
   - Правда? - изумился Банол, откидываясь назад, как сделал только  что
его партнер. - Может, у меня тоже есть ноги. -  Его  фальшивые  ноги  не
двинулись с места, но настоящие ноги Панола снова задергались.
   Вдруг Панол замер и сложил руки на груди.
   - Эй, а почему это я двигаюсь, когда я  не  двигаюсь?  -  спросил  он
удивленно.
   Толпа  замерла,  а  ребенок  в  первом  ряду  широко  открыл  рот  от
изумления. Банол продолжал махать ногами брата.
   Панол выпрямился, бросил шляпу на пол и начал расстегивать рубашку.
   - Давай-ка все-таки посмотрим, у кого из нас  есть  ноги,  -  сердито
объявил он.
   Танец прекратился.
   - Не делай этого! - закричал в притворном страхе Банол.  -  Лучше  не
надо! - Он попытался схватить  партнера  за  руки,  чтобы  тот  перестал
расстегивать пуговицы, но ловкие пальцы продолжали работу.
   Полы рубашки раскрылись, открывая безволосую  грудь  и  живот.  Панол
оттянул пояс брюк.
   Какая-то женщина в первых рядах вскрикнула.
   И  тут  в  ярком  свете  фонарей  вся  толпа   увидела,   что   живот
раздваивается, из него вырастает маленькое тело Банола.
   - Это не манекен! - закричал мужской голос. - Это два урода!
   Шум  отвращения,  ужаса  и  гнева  пробежал  по   толпе.   Мальчишки,
устроившиеся на деревьях, чтобы  лучше  видеть  происходящее,  принялись
кидать в артистов огрызки яблок.
   Панол, привыкший к  такому  приему,  встал  со  стула,  чтобы  быстро
сбежать со сцены. Он отступил назад, прикрывая своего  близнеца-паразита
могучей рукой нормального человека.
   Занавес  позади  треснул  и  в   образовавшуюся   дырку   просунулась
мускулистая рука, которая схватила артиста за ногу. Панол упал на сцену,
зацепившись за стул, который с грохотом  повалился  рядом  с  ним.  Рука
потащила его по грубым доскам. Панол  кричал  и  пытался  вырваться,  но
хватка была крепкой. Человек волок его по Аллее уродов.
   Неожиданно тьма  заслонила  звездное  небо.  Перед  Панолом  возникла
огромная темная фигура с занесенным ножом. Нож легко вошел в  податливую
плоть. Тело несколько раз вздрогнуло и замерло.
   Банол был еще жив.
   * * *
   - Еще одно чувствительное и лживое "воспроизведение преступления"  из
уст Л'Ариса, - констатировал Брюсин.
   Моркасл вздохнул и сказал: - Оно не лжи...
   - Перевернутый стул  и  отпечаток  ботинка,  -  перебил  его  адвокат
обвиняемого. Прохаживаясь мимо Моркасла,  он  покачивал  головой.  -  Вы
утверждаете, что мой подзащитный - друг многих в этом зале  и  гражданин
Л'Мораи - совершил убийство,  потому  что  вы  нашли  брошенный  стул  и
отпечаток ноги?
   - Да, но...
   - Согласно вашей истории,  Панол  и  Банол  исчезли  перед  десятками
свидетелей, но ни один из них не готов подтвердить вашу версию?
   Моркасл улыбнулся и стер пот со лба.
   - Наверняка они думали, что это  часть  представления.  Но  мы  нашли
тела...
   - Вы нашли тела!  -  объявил  Брюсин,  резко  поворачиваясь  и  тыкая
пальцем в волшебника. - Вы и слепая женщина! Еще до того,  как  кто-либо
узнал, что артисты пропали, вы уже побывали на их могиле. Как вы  можете
это объяснить?
   - Зачем мне лгать? - в отчаянии спросил Моркасл. Зеленый  цвет  камня
потемнел. - Зачем мне просто так обвинять Доминика?
   - Страх, - ответил Брюсин, и голос эхом прокатился по залу. - Вот что
означает зеленый  цвет  камня.  Вы  боитесь  жителей  Л'Мораи,  а  Мария
ненавидит их. Все уроды боятся нас и ненавидят нас,  потому  что  у  нас
есть все, чего нет у них. Моркасл покинул трибуну.
   - Мне нечего больше сказать.
   Брюсин покачал головой и несколько раз, пока волшебник шел  к  своему
месту на высокой скамье, повторил:
   - Страх. Страх.
   ГЛАВА 7
   - Уважаемый Совет и достойные граждане города, - начал Брюсин,  когда
Моркасл, как побитая собака, вернулся на свое место. -  Я  пригласил  не
двух свидетелей,  как  высокочтимый  юрист  Л'Арис,  а  десять  человек,
которые готовы подтвердить полную невиновность моего подзащитного.
   Он поставил ногу на каменное возвышение и повернулся лицом к судьям.
   - Но в отличие от Л'Ариса у меня нет желания  попусту  тратить  время
уважаемых граждан, когда невиновность Доминика настолько очевидна. - Это
заявление вызвало громкие аплодисменты, и некоторые из сидящих  в  конце
зала потянулись к выходу. - Обвинители доказали только  то,  что  у  них
гнилая кровь и лживые души. - Хлопки повторились.
   - Но если все-таки уважаемый  Совет  будет  настаивать,  -  продолжал
Брюсин, - то я  готов  пригласить  своих  свидетелей.  Советники  начали
совещаться.
   Моркасл, сидевший рядом с Марией, уже понял, каким будет их  решение.
Совет не станет прислушиваться к  уродам.  Моркасл  бросил  убийственный
взгляд на Доминика, который  спокойно  сидел  на  своей  скамье.  Мясник
зловеще улыбнулся волшебнику. Его гнилые зубы раздвинулись,  между  ними
показался толстый язык, который пробежал по пухлым губам, оставив на них
влажный след. Моркасл отвернулся.
   ...Я убью вас, уроды...
   Громкий голос председателя Совета объявил решение:
   - Мы вынесем окончательный вердикт, выслушав  комментарии  сторон.  -
Толпа ответила недовольным шепотом. - Первыми выступят обвинители.
   - Если можно, достопочтенные советники, - выступил вперед Брюсин, - я
произнесу свою короткую речь первым, чтобы сэкономить  время  граждан  и
судей.
   - Прошу.
   Брюсин сложил руки на груди и начал:
   - У меня нет необходимости в  заключительном  комментарии.  Обвинения
исходят от уродов, работа которых состоит в  том,  чтобы  щекотать  наши
нервы. Одна из них - слепа, второй  -  артист-фокусник.  Одна  ненавидит
нас, как показал вещий камень, второй - боится. Аргументы и улики  обоих
против уважаемого и хорошо знакомого всем нам Доминика - слабы.
   Он сунул руки в карманы камзола.
   - Но для того, чтобы люди знали всю  правду,  я  приглашаю  выступить
члена Совета Леонида Клее. Он вместе  со  мной  был  на  так  называемом
кладбище, где, как утверждают свидетели, убийца хоронил своих  жертв.  -
Поворачиваясь спиной к залу, Брюсин сделал приглашающий жест  в  сторону
одной из старинных ниш. - Советник Клее, расскажите, что мы увидели.
   Моркасл внимательно вгляделся в полумрак, стараясь различить  в  нише
фигуру вставшего человека. Когда  Клее  заговорил,  Моркасл  понял,  что
именно он вел заседание суда.
   - Благодарю  вас,  юрист  Брюсин.  Да,  я  видел  это  предполагаемое
кладбище. Я отправился туда, чтобы осмотреть похороненные  тела.  Мы  не
нашли могил - только кости и останки, разбросанные по земле. Но это были
кости не людей, а животных, все, все до одной. Мы искали два часа, но не
нашли  ни  одной  могилы,  ни  единого  свидетельства  о  том,  что  там
похоронены люди. Там были лишь скелеты коз, волков, медведей и лис.
   Зал наполнился гулом голосов. Моркасл, побледнев, повернулся к  Марии
и Л'Арису. Юрист прошептал:
   - Все кончено. Я могу даже не произносить свое заключительное слово.
   Не успел Л'Арис остановить ее,  как  Мария  встала  и  направилась  к
трибуне. Увидев одинокую фигуру слепой, идущей по середине зала, зрители
замерли. Те, мимо кого она шла, старались отодвинуться, чтобы она их  не
задела.  Раздались  какие-то  выкрики.  Леонид   Клее   заставил   толпу
умолкнуть.
   - Вы хотите произнести заключительное слово от обвинителей? - спросил
он.
   - Да, - подтвердила Мария. Она уже  добралась  до  трибуны,  положила
руки на камень, который сначала вспыхнул красным, а потом резко побелел.
- Все обвинения сегодня исходили не от нас, а от юриста Брюсина.  Но  он
не доказал, почему мясник невиновен, а мы виновны. Советник Клее и юрист
Брюсин сообщили, что лес полон костями животных.  Говорю  вам,  те,  кто
лежит в могилах, не животные, а люди. Они могли показаться уродливыми  и
деформированными, отвратительными и гадкими, но, если не считать разницы
в форме костей и мышц, они такие же люди, как вы.
   Мы не животные. Мы не монстры. У нас такие же души, как и  у  вас.  И
когда такой человек, как Доминик, убивает одного из нас, он убийца. Если
бы кто-нибудь из вас, присутствующих на этом суде, хоть немного бы  знал
и любил Борго, Панола или Банола, вы бы судили по-другому. Я  прошу  вас
обвинить этого человека. Вы  видели  кровавый  след  его  руки  на  моей
простыне. Вы слушали о преступлениях, которые он совершил.  Если  вы  не
хотите, чтобы его нож  коснулся  ваших  собственных  шей,  я  прошу  вас
признать его виновным. Спасибо.
   Как только руки Марии покинули  камень,  он  сразу  потемнел,  а  она
медленно направилась к скамье обвинителей. Л'Арис встретил ее на полпути
и довел,  придерживая  под  локоть,  до  места.  Как  только  они  сели,
прозвучал глубокий голос Леонида Клее.
   - Совет примет ваши слова во внимание.
   Л'Арис наклонился к Марии и коснулся ее плеча.
   - Будем надеяться, что они услышали вас, дорогая.
   Советники недолго переговаривались между собой.
   - А теперь все слушайте приговор  двенадцати  советников  Л'Мораи  по
делу мясника Доминика, - раздался высокий голос секретаря Совета.  Толпа
смолкла, а Моркасл  оторвал  взгляд  от  страшной  фрески.  -  Тот,  кто
произнесет "да" - выскажется за роспуск собрания. Тот, кто скажет  "нет"
- выступает за продолжение слушаний.
   - Да, - крикнул советник, сидящий с левого края у стены.
   - Да, - произнес человек на соседнем кресле.
   - Да, - объявил следующий по очереди.
   - Да.
   - Четверо за роспуск, - подытожил секретарь.
   - Нет, - раздался безошибочный голос Кукольника. -  Да,  -  выкрикнул
советник Клее.
   - Пятеро из восьми за роспуск, - подсчитал секретарь.
   - Нет... нет... Нет...
   - Шесть из одиннадцати за продолжение заседания, - отметил секретарь.
   - Да, - прозвучал последний голос.
   - Шесть за роспуск, шесть за продолжение, -  подытожил  секретарь.  -
Поровну. Спорный случай.  Я  обращаюсь  за  разрешением  к  председателю
Совета - мастеру Леониду Клее.
   Мария крепко ухватилась за край деревянной скамьи, а Моркасл замер  в
ожидании последнего вердикта.
   - Спорный случай,  -  повторил  Клее,  вставая.  Его  глубокий  голос
успокоил взбудораженную толпу. - Я тоже принял  близко  к  сердцу  слова
слепой жонглерши Марии, но факт остается фактом  -  гражданина  честного
города  Л'Мораи  обвиняют  чужаки.   Свод   законов   города   даже   не
предусматривает статей на этот случай. Тем не менее - я говорю так: если
никто из честных горожан не поддержит этих неприятных обвинений, то я не
разрешу продолжения слушаний.
   Слова встретила стена молчания.
   - Никто не хочет свидетельствовать, -  заметил  мсье  Клее  с  ноткой
удовлетворения в голосе.
   Мария встала и, повернувшись лицом к толпе, выкрикнула:
   - Не бойтесь! Неужели не найдется никого, кто выскажется против этого
человека!
   Л'Арис дернул ее за руку, чтобы она села, и  громом  прозвучал  голос
Клее:
   - Тихо! Ваша выходка заставит меня прекратить заседание еще  быстрее,
чем молчание горожан!
   - Подождите! - вдруг крикнул детский голос.
   Он  раздался  из  центрального  ряда.  И   все   увидели   маленького
светловолосого мальчика, который вышел к  трибуне.  Он  весь