еще раз торопливо кивнул, и Ивар резко приказал ему:
   - Поклянись своими силами, что сделаешь все, как я тебе сказал.
   - Силами своими клянусь, - сказал юноша.
   - Отлично, -  Ивар  напряженно  улыбнулся  и  развернул  книгу  таким
образом, чтобы она была видна его ученику. - А теперь покажи мне, что ты
уже умеешь. Готовься столько времени, сколько тебе необходимо.
   Джонатан пробежал глазами свою книгу заклинаний, собирая все, что ему
было нужно для  колдовства.  Ему  никогда  не  приходилось  пользоваться
своими умениями в полную силу - Лео, похоже, боялся этого. Теперь же  он
приступил к выполнению задания почти с удовольствием. Крошечный огонек в
очаге  разгорелся  сильнее,  и  его  цвет  изменился,  превратившись  из
ярко-желтого сначала в красный, а потом - в  темно-голубой.  С  кончиков
его пальцев сорвались огоньки и зажгли несколько свечей на столе,  затем
вызванный им ветерок потушил их. Огонь в очаге тоже погас. Жон  протянул
руку к возникшему на поверхности стола фосфорическому сиянию и, подняв в
воздух  щепотку  огня,  слегка  на  нее  подул.  Немедленно   магические
блуждающие огоньки заплясали на темном полу и медленно вплыли  в  темную
пасть очага, заставив огонь в нем снова  вспыхнуть.  Фигура  Жона  стала
выше, потом ниже, он ссутулился, как будто согнутый годами,  и  наконец,
утомленный представлением, закрыл свою книгу  и  уронил  руки  на  стол.
Когда он взглянул на Ивара, на губах его  играла  довольная,  но  робкая
улыбка, которая становилась все шире, особенно  после  того,  как  юноша
заметил, что лицо Ивара повторяет его собственное выражение.
   Волшебник вытянул над столом руку  и  прикоснулся  к  шраму,  который
оставил на щеке юноши амулет Доминика.
   - Это - знак огня. Он  появился  у  тебя  одновременно  с  именем.  В
некоторых местах его могут принять за печать.
   - Печать добра?
   -  Власти  и  могущества.  Одно  могу  сказать:  учить   тебя   будет
удовольствием, и может быть, однажды настанет такой день, когда я  смогу
научиться у тебя чему-то новому...
   Позже,  когда  Джонатан  лежал  в  своей  постели,  предвкушая  много
счастливых часов, которые он проведет в пещере, он рассмеялся, зарывшись
лицом в подушку, чтобы приглушить звук.  Наконец-то  он  нашел  учителя,
который  отнесся  к  нему  с  уважением.  Наконец-то  он  будет  учиться
по-настоящему. Важнее этого для него ничего не было.
   * * *
   В  последующие  недели  Ивар  и  Жон  много  работали   в   давильне,
присматривая за темно-красным и янтарно-желтым вином  в  чанах,  которое
как раз заканчивало бродить. По ночам оба спускались в пещеру и  подолгу
занимались там. Наконец, когда белое вино было  разлито  по  бутылкам  и
отправлено через Тепест в Нова-Ваасу, а тягучее  красное  -  перелито  в
бочки, где оно должно было выстаиваться и набирать крепость, они  смогли
уделять обучению Джонатана гораздо больше времени.
   Жон оказался блестящим учеником. Скорость, с которой юноша  запоминал
во всех деталях несложные заклинания, заставила Ивара предположить,  что
его ученик так же легко может справиться и с более сложными  магическими
формулами. При этом юноша все так же увлекался заклятьями огня и  света.
Любое заклинание, касающееся этих двух предметов, надолго  привлекало  к
себе его внимание, в то время как к остальным, вне зависимости от  того,
насколько хорошо он их выучил, он относился гораздо более  прохладно.  И
все же Ивар то и дело напоминал себе о том, что  юноше  удалось  вызвать
волков,  что  было  делом  нелегким  даже  при   обстоятельствах   менее
трагичных, почти невозможным, если принять во  внимание  тот  факт,  что
подобные твари редко встречались в этих краях.
   - Скажи мне, при помощи каких слов тебе  удалось  вызвать  волков  на
помощь моей дочери, - попросил он.
   Жон замялся, и  Ивар  понял,  что  он  собирался  солгать,  но  потом
испугался быть пойманным на лжи.
   - Это сделал не я, - признался Жон, избегая встретиться  взглядом  со
своим учителем. -  Я  просто  бродил  по  лесам  и  заметил,  как  волки
выслеживают меня.
   Кратко описав волков, он продолжал:
   - Когда я услышал, как девушка с воплями промчалась мимо, я вышел  на
поляну и увидел Сондру. Волки пошли за мной.  Я...  я  стал  говорить  с
ними, и они, похоже, прислушивались. Честное слово, я не знаю,  было  ли
тут какое-нибудь заклинание...
   - Сондра говорила, что ты позвал волков.
   - Я не говорил ей этого, впрочем, я этого и не отрицал.
   - И ты не отрицал этого потом, когда я расспрашивал тебя.
   - Мне известно достаточно заклинаний огня, чтобы уничтожить гоблинов.
Я так бы и поступил, если бы волки не опередили меня.
   - Ты беспокоишься о  Сондре?  Именно  поэтому  ты  солгал?  Она  тебе
нравится?
   - Я еще слишком молод для этого, но когда я увидел ее в лесу, лицом к
лицу с этими тварями, я... - он неуверенно замолчал.
   - Она не спасовала перед опасностью, не так ли?
   Джонатан кивнул.
   - Большинство юношей в Тепесте женятся до  того,  как  им  исполнится
семнадцать. Если бы ты спросил, я позволил бы тебе стать женихом Сондры.
   Его ученик вспыхнул и так неловко заерзал на стуле, что Ивар понял  -
его инстинкт его не подвел.
   - Пока не нужно, - ответил Жон.
   Это был благоразумный ответ, но он странным образом  опечалил  Ивара,
так как он стремился учить кого-то, кто принадлежал бы к  его  семье.  О
нем самом говорили, что  он  обладает  своими  волшебными  способностями
только потому, что такими же способностями обладал его  отец.  На  самом
деле Ивар даже не помнил своего отца. На  самом  деле  именно  его  мать
помогла ему постичь азы волшебства.
   Ивар потянулся и зевнул.
   - Что-то я устал, - сообщил он юноше,  собираясь  уйти.  -  Продолжай
пока заниматься сам. Ты вполне способен заниматься самостоятельно.
   Жон остался в пещере один.  Некоторое  время  он  пытался  магическим
способом стереть  несколько  слов,  начертанных  на  лежащем  перед  ним
пергаменте, впрочем, без особого рвения. Он не видел в  этом  заклинании
никакой пользы. Оно не защитит его, не даст ему нового знания и,  скорее
всего, отнюдь не увеличит, а напротив  -  уменьшит  его  могущество.  Он
подозревал, что Ивар заставил его выучить это заклинание только лишь для
того, чтобы  посмотреть,  насколько  дисциплинированным  окажется  новый
ученик. Наконец ему удалось заставить буквы на пергаменте поблекнуть,  и
он с легким сердцем перенес дальнейшие упражнения на  завтрашний  вечер,
когда его разум будет острее и восприимчивее.
   Закрыв  свою  колдовскую  книгу,  он  положил  ее  рядом  с  толстыми
фолиантами и свитками Ивара, затушил огонь в очаге и задул свечи. Он уже
столько раз поднимался в гостиницу по этой винтовой лестнице, что теперь
ему не было нужды светить себе под ноги.
   Узкий проход, которым  заканчивались  ступеньки,  выходил  в  коридор
сразу за одной из стен обеденного  зала.  Очутившись  в  этом  коридоре,
Джонатан услышал, как за стеной Ивар и Андор говорят о  нем.  У  Стражей
были свои тайны, может быть, и у этой  семьи  тоже  есть  свои  секреты?
Джонатан остановился и с любопытством прислушался.
   - Джонатан должен  найти  себе  какое-то  дело,  помимо  того,  чтобы
заниматься с тобой, - послышался  голос  Андора,  -  иначе  люди  начнут
интересоваться, что он тут делает.  Уже  начались  кое-какие  разговоры.
Большую часть из этих слухов запустила, конечно, Маэв, как будто  она  и
так не причинила парню немало беспокойства.
   - Жон сказал мне, что он не вызывал волков. По его словам,  они  сами
пошли за ним. Вожаком этих волков был огромный черный зверь.
   - Неужели этой проклятой ведьме не достаточно жизни его матери?! -  с
горечью заметил Андор.
   - Лейт сама выбрала, как ей поступить. Никто не принуждал ее.
   - А Жон знает, что с ней случилось?
   - Он считает, что она умерла родами. Так лучше для него.
   Что все это могло значить? Может быть, его мать была  убита?  Мужчины
за стеной упоминали  Маэв,  и  Жон  припомнил,  что  ей  не  разрешалось
появляться в "Ноктюрне". Его разум быстро связал Маэв с  его  матерью  и
столь же быстро отверг эту идею. Это не  заставило  бы  Стражей  солгать
ему.
   Затем в голове его возникла вторая,  еще  сильнее  обеспокоившая  его
идея. Может быть, его мать до сих пор жива. Если так, то почему  она  до
сих пор не пришла к нему? Так он стоял в темноте и боялся  даже  дышать,
чтобы Ивар не обнаружил его здесь, плачущим в темном  коридоре.  Выждав,
пока мужчины прошли в  кухню,  Жон  справился  со  своими  чувствами  и,
приведя себя в порядок, вышел к ним.
   - Теперь, когда вино процежено и разлито, мы думали о том,  чем  тебе
можно было бы заняться в Линде, - сказал Андор.
   Жон прикинулся удивленным.
   - Охота, - в конце концов решил он. - С  людьми  мне  тяжело,  а  вот
охотиться...
   Андор улыбнулся, подумав о деревенских девушках, которые в  последнее
время зачастили в гостиницу в неурочные часы,  надеясь  мельком  увидеть
Джонатана или услышать, как  он  поет,  перебирая  струны  лютни.  Затем
улыбка исчезла с его лица, когда  он  припомнил  о  том  неудовольствии,
которое стало проявляться все чаще и чаще  в  высказываниях  деревенских
парней, которым не по нраву пришелся их новый соперник. Особенно  злился
Миша, разъяренный  тем,  что  Сондра  перестала  находить  приятным  его
общество.
   - Тебе нелегко с людьми не потому, что ты не умеешь с ними  общаться,
просто у тебя слишком мало опыта. Но это пройдет, - подбодрил он  юношу.
- Я считаю, что по крайней мере одна  охотничья  команда  захочет  взять
тебя с собой.
   Захочет! Жону приходилось видеть, как  они  охотятся.  Глупцы!  Глаза
юноши заблестели ледяным блеском, а губы превратились в белую бескровную
линию.
   - Я буду охотиться один. Я всегда так охотился, - заявил он.
   - Только не в Тепесте. Слишком много охотников  бесследно  исчезли  в
здешних чащах.
   - Перепела, белки, кролики - я могу охотиться  на  них  с  пращей  на
выгонах и не слишком удаляться от поселка.
   Жон сосредоточил свое внимание на  Андоре,  мысленно  приказывая  ему
согласиться, и поэтому он  не  слишком  удивился,  когда  Андор  кивнул.
Способность внушать, так же как и магические способности, была у него  с
рождения. Люди обычно делали все, что он просил,  как  здесь,  так  и  в
крепости. С беспокойством он  выслушал  наставления  Андора,  касающиеся
опасностей одиночной охоты, но ничто не могло заставить его  передумать.
Слишком много накопилось вопросов, которые требовали  ответов,  и  найти
эти ответы мог только он сам.
   - Я начну завтра, в полях вокруг поселка, - сказал Жон,  когда  Андор
закончил.
   Ивар покачал головой.
   - Ты начнешь здесь и сейчас, - сказал он, указывая пальцем вниз,  где
была  пещера.  -  Среди  моих  свитков  есть  два,  перевязанные  черной
ленточкой. Прежде чем ты  в  одиночестве  отправишься  бродить  по  этим
холмам, прочти оба.
   Этой ночью Джонатан почти не  сомкнул  глаз  и  поднялся  задолго  до
рассвета. Когда он спустился по винтовой лестнице в пещеру,  он  спугнул
крысу, которая с громким писком скрылась в  тоннеле,  которым  никто  не
пользовался. Джонатан всегда удивлялся  тому,  что  грызуны  не  портили
свитки Ивара и не портили еды, которая оставалась на столе.  Крысы  были
настоящим бедствием в библиотеке Лео, но Ивар, по всей видимости,  нашел
способ управлять их примитивными мозгами. Свитки уже  лежали  на  столе,
приготовленные Иваром, и Жон, протерев глаза и запалив  свечи,  принялся
читать.
   Первый манускрипт рассказывал о трех ведьмах, которые - как считалось
- жили в Тепесте. Часть этой истории уже была известна Джонатану от Лео,
но этот текст был  гораздо  более  подробным.  Могучие  волшебницы,  они
принимали форму соблазнительных незнакомок или  возлюбленных,  заманивая
ничего не подозревающих  путешественников  в  свои  сети.  Эта  история,
однако,  вовсе  не  испугала  Жона,  наполнив  его  решимостью  поскорее
овладеть  еще  большими  знаниями,  чтобы  стать   неуязвимым   для   их
колдовства.
   Во втором свитке он обнаружил гораздо более любопытные сведения. Ивар
уже рассказывал Джонатану о проклятии Андора. Из свитка же он узнал, что
Андор был не единственным  существом-оборотнем  в  поселке.  Женщина  по
имени Маэв подозревалась в том, что, будучи в союзе  с  тремя  ведьмами,
поставляла им новые жертвы из числа своих доверчивых любовников. По всей
видимости, Ивар заставил Жона прочесть этот  документ  для  того,  чтобы
предостеречь юношу от этой женщины. Одна деталь особенно поразила  Жона:
в волчьем обличье Маэв превращалась в крупного  зверя  с  густым  черным
мехом.
   В этом виде он уже встречал ее - она была вожаком стаи,  которая  шла
за ним по пятам. И теперь он намеревался снова встретиться  с  ней  -  и
довольно скоро.
   ГЛАВА II "В дни между двумя полнолуниями жизнь не останавливается.  Я
ощущаю смену времен года, солнечный свет и непогоду, которая  отражается
в умах людей, окружающих меня. Мальчику снятся мрачные, тревожные сны, и
это хорошо. Мрак заставит его прийти ко мне. Скоро он станет моим... "
   * * *
   Охотничья  сноровка  Джонатана  намного  превосходила   умение   всех
остальных юношей Линде. Он обладал способностью сидеть столь неподвижно,
что его добыча не подозревала о его присутствии до тех самых  пор,  пока
камень не вылетал из его пращи. Он расставлял западни столь искусно, что
их не могли обнаружить даже самые осторожные зверьки. Именно поэтому ему
не приходилось слишком напрягаться, чтобы заслужить одобрение Андора.  В
постоялом дворе стало вдоволь разнообразной и дешевой еды,  а  коптильня
на заднем дворе была забита запасами на зиму.
   Настала   пора   собирать   осенний   урожай   зерна.   Жон   пытался
присоединиться к сборщикам урожая, но ему  никак  не  удавалось  поймать
правильный ритм косьбы, чтобы хватило сил продолжать ее  долго.  И  хотя
деревенские  охотники  довольно   ядовито   прохаживались   насчет   его
неловкости, Жон не обижался  на  их  подшучивание;  в  этих  язвительных
насмешках было какое-то новое, непонятное  дружелюбие,  которого  он  не
ощущал раньше.
   Жители Линде никогда раньше не собирали столько бушелей  зерна  и  не
заготовляли впрок столько сена. Не приходилось им и сталкиваться с  тем,
чтобы на протяжении всей уборочной страды стояла идеальная  для  полевых
работ погода, продержавшаяся на должном уровне  даже  во  время  осенней
охоты на гоблинов, вплоть до праздника урожая.
   Вокруг постоялого двора были возведены полотняные  шатры  и  палатки.
Как и дома  вокруг,  они  были  белого  цвета,  расписанные  затейливыми
цветами и гроздьями ягод. С центральных шестов свешивались  разноцветные
яркие вымпелы. Каждая семья поставила на праздничный стол цветы в вазах,
пироги и печенье, а также выставила на продажу  рукоделие  и  ткани.  По
случаю праздника в гостинице закололи свинью и зажарили ее  целиком  над
углями, присыпанными свежими пахучими травами.  Дирка  нашпиговала  мясо
луковым соусом и мазала сверху джемом из облачных ягод до тех пор,  пока
не образовалась румяная, хрустящая  корочка.  Джонатан,  выросший  среди
Стражей с их аскетическим бытом, никогда прежде не  участвовал  в  таком
роскошном пиршестве.
   После того как  трапеза  была  закончена,  остатки  свалили  на  один
длинный стол, чтобы было чем подкрепиться ночью. Остальные столы  убрали
с площади, чтобы освободить место для музыкантов и танцоров.
   Джонатан никогда прежде не танцевал, но не смог удержаться, чтобы  не
присоединиться  к  танцующим.  Волшебные  мелодии,  кружащиеся  пары   и
прикосновение теплых рук Сондры опьяняли сильнее, чем все вино  Линде  и
пироги с облачными ягодами. По мере того как ночь вступала в свои права,
на небо взгромоздилась яркая луна,  соперничая  своим  светом  с  огнями
факелов, и ее серебристое сияние постепенно поглощало оранжевые пятна их
огней.
   В середине празднества появилась Маэв. Жон видел ее  всего  несколько
раз, да и то мельком, и теперь он был потрясен ее  красотой.  Серебряная
прядь в ее волосах была оплетена тонкой золотой  цепочкой,  а  остальные
волосы свободно падали на плечи. Разноцветные юбки спускались  до  самой
земли  и  были  мягкими  и  тонкими,  а  полная  грудь  туго  натягивала
полупрозрачную блузу. К пальцам рук были прикреплены крошечные  кимвалы,
а к лодыжкам - маленькие  колокольчики.  Когда  она  пробиралась  сквозь
толпу, не только мужчины, но и  женщины  замирали  на  мгновение,  чтобы
посмотреть ей вслед. Над площадью воцарилась неожиданная тишина. Странно
улыбнувшись, Маэв сделала присутствующим знак встать в круг.
   - Она тоже будет танцевать! Так много времени прошло с тех  пор,  как
она танцевала в последний раз, - шепнула Жону одна из девушек, не  глядя
на него.
   Ее взгляд, прикованный к Маэв, светился искренним восхищением.
   - Ее обычный выход, - тихо проговорила Сондра, делая несколько  шагов
вперед,  так  что  они  с  Джонатаном  оказались  на   краю   свободного
пространства.
   Маэв трижды топнула своей босой ногой, приминая пыль,  затем  подняла
над головой руки, так что широкие свободные рукава ее  блузы  скользнули
вниз, упав ей на грудь. Кимвалы нежно  зазвенели,  и  Маэв,  обратившись
лицом к луне, запела. Это  была  песня,  которую  часто  пели  охотники,
слегка измененная, так что теперь она больше  напоминала  зимнюю  волчью
жалобу или брачную песню, наполненную тоской по другу,  который  поможет
скоротать холодные часы тьмы и согреет своим теплом логово до  тех  пор,
пока не наступят весенние дни.
   Пока она пела, ее руки плавно извивались, а ноги отбивали ритм.  Маэв
медленно двигалась  по  кругу,  не  отрывая  взгляда  от  ямы  в  центре
площадки, в которой горел  огонь.  Ее  руки  и  голос  плели  в  воздухе
огненную паутину, которую Жон больше чувствовал,  нежели  видел.  Сондра
придвинулась поближе к нему, и ее рука нащупала его ладонь.  Захваченный
эмоциями, он не заметил даже, что пение закончилось. Прижав руку  Сондры
к губам, он поцеловал ее и только потом посмотрел на девушку.
   - Ты так красива, - прошептал он.
   Ее губы приоткрылись, и с них  готов  был  сорваться  ответ,  но  тут
какая-то сила оторвала его от Сондры и втянула в круг.
   - Ну-ка, поглядим на тебя, - сказала Маэв, чувствительно  сжимая  его
руку. - Да ты прекрасен, как истинный картаканец. Я слышала,  что  ты  и
петь умеешь!
   Джонатан   почувствовал   себя   смущенным,   онемевшим,   потерявшим
способность двигаться.
   - Ну, конечно, ты можешь, - промурлыкала Маэв. - Ну давай, спой  нам,
и мы тебя отпустим.
   Отведя от него взгляд, Маэв посмотрела на Сондру.
   - Может быть, любовную песню? Свадебную?
   Миша воспользовался тем, что внимание его соперника  было  отвлечено.
Приблизившись к Сондре сзади, он что-то  прошептал  ей  на  ухо.  Сондра
молча отодвинулась, не отрывая глаз от лица Жона.
   Заметив соперника, Джонатан набрался смелости.
   - Хорошо! - кивнул он, забрав лютню из рук одного из музыкантов.
   Он запел простую любовную песню, которой совсем недавно  его  научила
Сондра. Он хорошо играл, а его голос - чистый, как холодные  воды  озера
Кронов,  -  соперничал  с  голосом  Маэв.  Эта  песня,  непреодолимая  и
страстная, заставила каждого  из  слушателей  неосознанно  потянуться  к
своей возлюбленной, наполнив многие глаза слезами и пробудив  в  сердцах
тоскливую пустоту.
   Незадолго до того,  как  песня  должна  была  кончиться,  Миша  снова
приблизился сзади к Сондре и прижался к ней всем телом.
   - Недаром говорится, что у злого семени приятный голос,  -  прошептал
он, и его руки скользнули с плеч Сондры на ее грудь.
   Очнувшись от своей задумчивости, Сондра вырвалась из его  объятий  и,
развернувшись, без раздумий отвесила Мише пощечину.
   Несмотря на то что затрещина вряд ли была сильнее, чем в прошлый раз,
когда  Миша  зашел  слишком  далеко,  юноша  ответил  ударом  на   удар,
неожиданно для са