авила меня осознать это.
Закончив подсчеты, я остановился. Оставался пустяк.
- Я вынужден настаивать, чтобы ты переночевала в замке, - сказал я. -
Когда темно, дороги слишком опасны, а возможности замка в настоящий момент
ограничены. - Я вел себя осторожно и вежливо, опасаясь, что она не захочет
спать в непосредственной близости от моих слуг.
- Мне будет достаточно лунного света. Я доберусь.
- Твой пони убежит от волков?
Она взглянула на трясущееся животное, потом на темный лес. Я припомнил,
что в некоторых его частях даже яркое полуденное солнце редко проникало
через спутанные кроны деревьев. Несмотря на то, что я мог приказать всем
волкам в округе не приставать ни к ней, ни к ее пони, для нее будет лучше
остаться здесь. При дневном свете и то рискованно лазить по горам Гакис, а в
темноте она наверняка собьется с пути... упадет... Нет. Я не хочу, чтобы это
случилось снова.
- Иди сюда. - Она последовала за мной. Я подвел ее к двери сторожевой
будки и открыл ее. Внутри пахло пылью, мы спугнули нескольких птиц,
построивших гнезда у самой крыши, но в целом здесь было сухо и безопасно.
- Тут хватит места и для тебя и для твоей лошадки. Волки в горах Гакис
славятся своей жестокостью, но я еще е слышал, чтобы кто-нибудь из них
прогрыз стену, сложенную из дубовых бревен. У тебя есть еда?
Она кивнула.
- И вода.
- Очень хорошо. Оставайся здесь. Может быть, я вернусь к утру, а может
быть и нет. В любом случае ты будешь в деревне. - Опять-таки, если ей очень,
очень повезет.
- Да, повелитель. - На ее лице можно было прочесть множество вопросов, но
что-то внутри нее, видимо, предостерегло ее от необдуманных слов.
Она взяла своего пони за уздечку и втащила его в домик, а я поскорее пошел
прочь, слившись с темнотой, прежде чем я мог забыться и превратить ее
везение в ее беду.
Как только дорога свернула на север, я распрямил крылья, поднялся высоко
над землей и помчался на восток по направлению к деревне, напрямик, срезая
углы и игнорируя повороты, за минуту покрыв часы пешего путешествия. Я летел
больше, как птица, а не как летучая мышь. Я расправил крылья и легко парил в
воздухе.
Да, я слишком, слишком долго сидел взаперти. Ночь была ясной и холодной,
дул слабый ветерок и я без усилий справлялся с его напором. Полет
взбудоражил мое воображение, наполнив его разнообразными картинами того, что
ждало меня впереди. Сегодня я буду танцевать вместе со звездами, завтра
побегу наперегонки с моими братьями - волками или поплыву легким дымком в
такие места, куда никогда не ступала нога человека. Чуть заметное
беспокойство овладело мною; настало время отказаться от неподвижности и
искать приключений.


*     *     *

Миновав деревню и древние ворота Баровии, я сконцентрировался на
разнообразных природных указателях и опозновательных знаках. Умение летать
еще не означало, что я хорошо знал местность. То, что кажется знакомым на
земле, выглядит совсем иначе с высоты тысячи футов птичьего полета. Замок
все время маячил у меня за спиной, на него я буду ориентироваться по пути
домой. А пока, внимание! Как бы не пропустить то место, где на Дагмар и ее
братьев напали разбойники.
За воротами старая Свалическая дорога и река Ивлис резко поворачивали на
север, огибая один из уступов гор Гакис. Эта была такая же высокая скала,
как и та, на которой стоял замок, и на ней тоже можно было бы построить
прекрасную крепость. Честно говоря, однажды я поручил архитектору и целой
команде инженеров проверить, как осуществить мой план, и узнал то, что знали
предыдущие поколения: гора была слишком неустойчивой, чтобы выдержать какое-
нибудь строение. Ее испещренная трещинами верхушка постоянно осыпалась,
сбрасывая валуны в Ивлис.
Здесь, около реки, полдюжины мерзавцев, улюлюкая, выскочили из-под
деревьев и атаковали маленькую экспедицию. Битва была жаркой, но короткой.
Воришки, похоже, интересовались только деньгами... или браться Дагмар
заставили их дважды подумать, прежде чем взять что-нибудь еще. Они убежали
вниз по дороге, хотя не имели никакого права вообще ходить по моей земле.
Привлеченный запахом высохшей крови, я быстро нашел нужное место. Огромная
лужа крови растекалась по пыльной дороге. Одному из братьев удалось убить
вора. Тело убрали с дороги и закопали на скорую руку неподалеку. Как только
Дагмар добралась до Баровии, бургомистр отправил своих людей на разведку.
Они-то и произвели захоронение, впрочем, без всяких религиозных церемоний.
Это меня вполне устраивало. Я опустился на землю и вновь оказался в
человеческом облике.
Могила была неглубокой и уже наполовину разрыта волками, которые с
энтузиазмом скребли могильный холмик, предвкушая легкую добычу. Почуяв мое
приближение, они оторвались от своего занятия и отступили назад. Я насчитал
восемь или девять взрослых животных. Поджав хвосты, они жалобно заскулили,
опасаясь моего гнева. Услышав мое приветствие, они приободрились и принялись
ласкаться у моих ног, как свора гончих, умоляя почесать их за ушком. Я
погладил кое-кого из них, а остальным приказал продолжать рыть землю. Когда
они достигли тела, я велел им убираться. Захныкав, они подчинились, но с
неохотой, обеспокоенные тем, что я собирался отобрать у них праздничное
угощение.
Я вытащил мертвеца из ямы и уложил его на спину перед собой. Он был молод
и жесткие черты его лица не разгладились даже под тяжестью земли. Но мне
было наплевать на его внешность. Меня больше занимала та скрытая информация,
которую он все еще мог мне предоставить.
Для этого потребуется сила черной магии. Но я проделывал подобное сотни
раз и носил с собой необходимые ингредиенты.
Капля крови... кусочек плоти... немного костей... все вместе с нужными
словами, и он поднялся, как один из моих слуг, возвращенный обратно, чтобы
выполнить особую задачу.
Как только он выпрямился, стеклянными глазами уставившись в пустоту, волки
быстренько ретировались в лес. Как их хозяин, я мог в любой момент позвать
их назад, но пока пусть слушаются своих инстинктов и идут себе с миром. Их
помощь больше мне не требовалась.
- Ищи своих бывших товарищей, - сказал я призраку.
Двигался он довольно медленно, но и его дружки не слишком далеко ушли. Они
разбили лагерь в миле от места преступления и даже не потрудились спрятаться
от любопытных глаз. Напротив, они ничем не отличались от обычных
путешественников - возможно, это и было их любимой маскировкой.
Во времена моего правления я подметил, что тот, кто в силу определенных
обстоятельств или собственных наклонностей жил воровством или убийствами, от
переизбытка мозгов не страдал. Бывали, конечно, исключения, и немало, но в
основном разбойники думали только о жратве и удовлетворении очередной своей
прихоти. Они были достаточно хитры, чтобы отточить и усовершенствовать
необходимые для их профессии качества и спрятаться в лесу, среди скал или
людей. Но, несмотря на это, мне они казались на удивление наивными. Они
всегда ужасно удивлялись, когда результаты разбоя оборачивались против них
же.
Вот и эти бандиты просто опешили от изумления. Тот факт, что их бывший
товарищ мертв, самым поразительным образом повлиял на их реакцию.
Они выставили часового, пока остальные спали, и он, должно быть, наизнанку
вывернулся, когда мой слуга выступил из темноты к их костру. Он подпрыгнул и
замер, как будто задумавшись над тем, что видели его глаза. Но призрак не
растворился в ночном небе, и мозг его окончательно проснулся. Он издал такой
вопль, что от него встрепенулась вся долина.
Остальными вскочили с мест и, не понимая еще что к чему, приготовились к
драке. Мой слуга стоял среди них и я отлично повеселился, наблюдая за
идиотами, когда они наконец-то обнаружили его присутствие.
Их первоначальное удивление сменилось отвращением, которое люди питают к
мертвецам, особенно тем, которых оживили колдовством. Отреагировали они
очень бурно, пустили в ход мечи и ножи. Их мишень шевелилась не так уж живо,
но то, что безоружный призрак сделал с ними, было просто потрясающим. Он
одним ударом снес голову первому напавшему на него, другому сломал руку.
Разбойники стали осмотрительнее, но их обуял страх - верный признак, что они
проиграли сражение.
Часовой не принимал участия в схватке. Я понял, что он намеревался
рискнуть, предпочитая ужасы ночного леса этой угрозе. Он пятился к поляне,
на в последнюю минуту я сбил его с ног и, размахнувшись, шмякнул о толстый
ствол дерева.
Задав бандитам перцу, мой слуга почти исчерпал свои возможности. Из двух
оставшихся бандитов один был то ли в отключке, то ли тяжело ранен и не в
силах двигаться, а второй явно собирался дать деру, хотя и продолжал
атаковать своего бывшего дружка. Он отрубил ему руку по плечо и остолбенел,
увидев, что она ползет за ним вдогонку. Это перепугало его больше всего на
свете.
Я мог бы еще долго развлекаться, глядя на его судорожные попытки убежать
от нее, но ночь близилась к концу. Я отозвал волшебство, оживившее труп, и
он опрокинулся на спину, погрузившись в свое обычное состояние
неподвижности. Я шагнул вперед и временно дал заснуть единственному
дееспособному разбойнику.
Позже, когда они пришли в себя, связанные по рукам и ногам и целиком в
моей власти, я стоял над ними как верховный судья. И я проследил, чтобы они
по полной программе ответили за все причиненные ими несчастья. В другие
времена им бы грозило острое лезвие меча - обычное наказание для воров. Но
как вершитель судеб на моей собственной земле я мог, когда и где нужно,
вносить изменения в существующие порядки. Кроме того, я считал, что эти
отбросы общества недостойны благородной смерти от меча. Поэтому я приподнял
первого бьющегося в истерике бандита и с наслаждение мразорвал ему горло.
И напился.
Его кровь с восхитительным привкусом страха и моей радости огненным
смерчем промчались по моему телу, обдав его жаром, как горячая ярость
сражения.
Когда я покончил с одним, я принялся за второго. Он визжал и вырывался, но
я крепко держал его, пока в нем не осталось ни капли.
Не надо ограничивать себя, не надо стараться не убить. Сегодня я утолю
свою жажду, дабавив к своей мощи их силу.


*     *     *

Через какое-то время после пиршества я взялся за другую работу, испытывая
незнакомое удовольствие от того, что раньше я бы поручил выполнять младшим
чинам моей армии.
Я разыскал похищенное золото вместе с другим добром: эта банда, видимо,
уже давно промышляла на дорогах. Я разбровал монеты рядом с покойниками,
предоставив каким бы там ни было мусорщикам самим разобраться с ними.
Что касается денег, такое обращение могло показаться кому-то
расточительным. Я потратил столько усилий, чтобы вернуть налоги Иммола, что,
должно быть, создалось впечатление, что я позарез в них нуждался. Но это не
так. Плевать я хотел на их жалкие гроши. Меня возмущало, что кто-то так
бесстрашно посмел взять их, презрев мои приказы. Я лишился армии, которой
командовал, но я-то по-прежнему здесь. И я сохраню законы, которые мы
установили на этой земле. Я - и правитель и судья. И я не потерплю никаких
вторжений со стороны и надругательства над порядком и законностью.
Эти воры, уже обезглавленные (их головы торчали на длинных деревянных
шестах, подальше от волчьих зубов), послужат хорошим уроком всем, кто вдруг
надумает заняться их ремеслом. Я проковырял в песке около дороги небольшие
ямки и воткнул в них палки, затем на кожаной куртке, снятой с одного из
бандитов, начертал кровью вместо чернил мое предупреждение. Очень скоро
местный бургомистр получит соответствующие инструкции и установит здесь что-
нибудь более долговечное, а пока сойдет и это.
Я повесил разбойничью одежку на перекладину между палками. На ней было
написано:
"Воры, берегитесь! Я, Страд, иду за вами по земле".
Подойдя к берегу Ивлис, я смыл запах своей работы с лица и рук. Я вел себя
осторожно, чтобы не упасть в смертоносный поток (из книг по черной магии я
узнал, что вода перестала быть моим другом и могда нанести только вред, если
я буду настолько глуп, что погружусь в нее по самое сердце). Я закончил
омовение и взмыл ввысь, торопясь обратно в замок.
По пути домой Дагмар, возможно, будет здесь проезжать и согдрогнется. А
может быть и нет. Они познакомилась с моими стражниками во дворце, а
смотреть на них куда страшнее, чем на эти безобидные останки. У нее был
сильный характер.
Так как, когда мы распрощались, я пошел вниз по дороге, мне показалось
разумным вернуться тем же путем на случай, если она подглядывала за мной. Но
мне нечего было опасаться; дверь домика была заперта. Я приложил к ней ухо и
услышал ровное дыхание крепко спящей женщины.
Ее пони - проклятое животное - опять учуял меня и его пыхтение и стук
копыт разбудили ее. До меня донесся глухой тревожный вздох, затем шорох,
когда она поднялась и подошла к двери. Я подумал о неком театральном
представлении, когда актеры, разделенные перегородкой, непроизвольно
повторяют движения друг друга.
Она приоткрыла дверь, в руке у нее блеснул нож. Женщина обладала не только
мужеством, но и строптивым нравом.
- Повелитель побывал в какой-то переделке? - спросила она, убирая нож.
Луна катилась к горизонту, но еще довольно высоко стояла в небе, и при ее
всете Дагмар могла меня разглядеть. Моя одежда не была такой же чистой и
аккуратной, как когда мы расстались.
- Не совсем так. Я разыскал разбойников, отомстил за твоих братьев и
забрал деньги Иммола.
- Так быстро? Но они были за сотни миль к востоку.
Я неопределенно пожал плечами.
- У меня свои дороги.
- Колдовство?
- Можно и так сказать.
Она хоткла перекреститься, но на этот раз сдержала себя. Еще чуть-чуть и
она бы рассмеялась. Жаль. Мне бы хотелось посмотреть на ее улыбку.
- Спасибо, повелитель. Все жители Иммола благодарят тебя.
- Всегда пожалуйста.
И в этот момент она наконец-то улыбнулась и не разочаровала меня. Как я и
подозревал, ее улыбка была просто очаровательной.
- Слухи, которые ходят о моем повелителе, оказались правдой, - добавила
она.
Я сощурился.
- Какие слухи? Деревенские сплетницы насчет меня особо не церемонились.
- О том, что вы храбрый защитник всех, кто попал в беду.
Да, возможно. Был им. Давным-давно. Ее лесть была чуть-чуть излишне
заметной, но не чрезмерной. Однако тщеславие тут было не при чем. Я осознал,
что определенно нравился Дагмар, иначе бы она попросила не мешать ей спать.
Но когда я ей это предложил, она ответила, что сейчас меньше всего думала о
сне.
"Так, так, - пронеслось у меня в голове. - Невзирая на разные истории,
которые она, несомненно, слышала, и двуногих чудовищ, которых она видела
собственными глазами, она не желала просто так попрощаться со мной. Женщины
всегда поражали меня своей уникальной способностью не замечать недостатком
мужчины, если только они находили его привлекательным. С другой стороны, и
мужчины страдали от той же болезни. Но в случае Дагмар недостатков просто не
было."
- Ты носишь траур, - заметил я. - По кому?
- По старшей сестре моей матери. Она умерла от лихорадки прошлым летом.
- Печально. У тебя большая семья?
- Очень большая.
- Муж?
- Он умер восемь лет назад, - произнесла она тоном, сразу прояснившим наши
отношения.
Я никогда не отказывал женщинам, а уж такой откровенной просьбе и подавно,
тем более что в моих силах было удовлетворить ее. Я напился, так что с этой
стороны ей ничто не грозило - по крайней мере, сегодня ночью. Но если я не
ошибался, - а по-моему, я правильно понял, - одна ночь была всем, чего мы
оба по-настоящему хотели.
Луна спряталась за вершину горы, укрывая нас тенью, как теплым бархатным
одеялом.



                                 ЧАСТЬ 3
Глава 7.
Шестое полнолуние, 398

"Я слишком долго откладывал это дело, - думал я. - Подонок, дожно быть, уже
сдох".
Такое определение во всех его прямых и переносных значениях относилось к
Лео Дилисния.
Около пятидесяти лет прошло с той кровавой ночи, когда он попытался
захватить власть и стать правителем Баровии. Те, кого он в спешке бросил на
произвол судьбы, сполна заплатили за свои преступления, но их хозяину
удалось скрыться от правосудия. Ему еще предстояло понести заслуженное
наказание. Если он был жив.
Теперь, когда я мог действовать, ожидание злило меня... но мне приходилось
терпеть и ждать. Я расхаживал по спальне, то заложив руки за спину, то
размахивая кулаками у себя перед носом.
Я слишком долго откладывал это дело. Куда подевались эти годы?
Ибо они действительно ушли в некуда и их уже не вернуть. Я перестал
бояться времени и, занятый тысячью потрясающих проектов в своем дворце,
подзабыл, что оно творило с другими. Вот так и получилось, что, когда я
наконец-то собрался навестить главу семьи Вочтеров, я оказался
неподготовленным к встрече с Ловиной Вочтер, уже не хрупкой, болезненного
вида девочкой, какой я ее запомнил, а солидной энергичной женщиной, недавно
отметившей свое пятидесятилетие. Между старым образом, сохранившемся в моей
памяти, и реальностью, стоящей передо мной, не было ничего общего.
Она протянула мне руку:
- Добро пожаловать, лорд Василий.
Я слегка коснулся ее кожи кончиками пальцев.
- Я польщен и растроган, леди.
Распросив меня о здоровье и предложив мне чего-нибудь освежающего с
дороги, на что я ответил вежливым отказом, она указала на стул. Мы сидели в
гостиной, загроможденной старомодной мебелью, которая мало изменилась с тех
пор, как ее отец служил мне. На стенах висели знакомые, чуть-чуть выцветшие
от старости гобелены с изображением войн и сражений; больше стало только
цветочных горшочков и всяких там подушечек - чувствовалось влияние Ловины.
Присев на край дивана, она вдруг подскочила, как будто передумав.
Полуобернувшись, она запустила в подушки руку и выудила оттуда пестренько
одетую куклу с глазами-пуговицами и пришитой улыбкой.
- Понятно, мои внучки играли здесь, - произнесла она печально. Десятилетия
назад ее любезный муж взял себе имя Вочтер, чтобы не оборвалась нить семьи.
Очевидно, эта ветвь их рода оказалась плодоносной. В конце концов она
устроилась на диванчике, положив куклу на колени и рассеянно поглаживая нити
ее волос.
- Итак, сэр, могу я узнать, зачем вам понадобилось видеть меня?
- Я прибыл сюда как посланец Страда фон Заровича, - сказал я без длинных
предисловий, обязательных по этикету.
Несмотря на то, что она вправе была ожидать появления гонца из замка
Равенлофт, услышав мои слова, она застыла как истукан. Глаза ее остекленели,
затем, встретившись с моими, сверкнули голубыми молниями. Я глядел на нее с
непроницаемым лицом, надеясь, что она не вспомнит меня; однако такую реакцию
вызвало всего лишь одно мое имя. Репутация замка и его непопулярного теперь
владельца с каждым днем становилась все отвратительнее. Сам и пальцем не
пошевелил, чтобы опровергнуть многочисленные слухи и сплетни, так как
давным-давно убедился на собственном опыте, что сколько ни доказывай людям
их ошибки, они только окончательно решат, что были правы. Ловина, однако, не
выказывала никаких признаков страха, хотя я и почувствовал его... или что-
то, напоминающее кровожадность или сильный голод.
Ловина то и дело поглядывала на меня, оценивая мельчайшие детали моего
туалета, от скроенного по фигуре дорожного костюма до добротных, немного
запыленных сапог для верховой езды. Я потратил уйму времени на свою
внешность и теперь не сомневался, что Ловина не заметит во мне ничего
необычного. Волосы я зачесал так, чтобы спрятать остроконечные уши, и даже
умудрился обстричь ногти, так как в некоторых официальных ситуациях
считалось неприличным не снимать перчаток.
Она перестала изучать меня и, не меняя позы, сдержанно кивнула.
- Тогда мне оказана великая честь, сэр.
- Леди очень добра. Лорд Страд шлет вам и вашей семье наилучшие пожелания
и, правда, с некоторым опозданием, свои соболезнования в связи со смертью
вашего прекрасного отца. О нем помнят как об отличном человеке и бесстрашном
воине.
- Благодарю, - ответила она в замешательстве. Виктор Вочтер скончался
около двадцати шести лет назад и я послал им письмо, которое было не вполне
уместным, так ка кл