Не может быть, чтобы это были наши отважные землепашцы,  -  заметил
гном. - Они никогда не выходят из домов после захода солнца, если  могут
этого избежать. Слишком много тварей, подобных нам  с  вами,  бродит  по
округе под покровом темноты.
   Сот тоже расслышал стук деревянных колес по дороге и  грохот  конских
копыт, который доносился со стороны поселка. В  темноте  показались  два
фонаря, которые раскачивались и подмигивали,  а  грохот  приближающегося
экипажа стал громче.
   - Карета! - определил Сот,  всмотревшись  во  мрак  своим  немигающим
взором. - Два вороных, черных как смоль. Однако  я  не  вижу  никого  на
козлах!
   - Оу-еу! - воскликнул гном. - Проклятье!
   Он бросился к деревьям.
   - Говорил я вам? Эти подлые вистани!  -  гном  разразился  невнятными
ругательствами и исчез в лесу.
   - Что это? - спросил Сот у Магды, вытаскивая из ножен меч.
   Девушка не успела ответить, так как черная  карета  подкатила  к  ним
совсем близко и остановилась  на  дороге  напротив  разрушенной  церкви.
Вороные кони нетерпеливо рыли копытами утоптанную и твердую  как  камень
глиняную дорогу, всхрапывая и вскидывая точеные головы. На козлах кареты
не было кучера, который направил бы бег коней, и ничья рука не коснулась
дверцы, которая сама собой отворилась в знак приглашения.
   - Карета Страда! - наконец сумела прошептать Магда. -  Совсем  как  в
легендах! И он прислал ее за вами!
   - За нами, Магда, - поправил ее Сот. - Не думаешь же ты, что я  брошу
свою очаровательную проводницу на половине пути?
   ГЛАВА 6
   Граф Страд фон Зарович стоял перед  массивным  очагом,  положив  одну
руку на каминную полку. В очаге пылало несколько поленьев,  однако  свет
пламени едва освещал сухощавую фигуру самого графа,  не  говоря  уже  об
огромной, напоминающей пещеру комнате, которую он  занимал  в  настоящее
время. С рассеянным видом  граф  перелистывал  книгу  стихов.  С  каждой
страницей, которую он переворачивал, его злобный  рот  растягивался  все
шире в глумливой  улыбке,  а  пожелтевшая  бумага  шуршала  под  тонкими
пальцами все громче.
   - Ах, Сергей, ты все-таки был совершенно безнадежным романтиком...
   Этот сборник стихов  был  написан  много  лет  назад  младшим  братом
Страда,  Сергеем,   и   все   стихотворения   в   нем   были   посвящены
одной-единственной женщине - его  возлюбленной,  Татьяне.  Причиной  же,
вызвавшей на лице графа эту странную улыбку, были вовсе не  стихи,  хотя
они были такими же, как и все, что было создано  руками  Сергея  за  его
трагически короткую жизнь, - прекрасными, исполненными душевной  чистоты
и сердечности. Граф улыбался тщете всех этих любовных клятв и признаний,
облеченных в безупречную поэтическую форму. Священная клятва  так  и  не
связала влюбленных в супружестве. Страд знал это лучше, чем кто бы то ни
было, потому что он собственноручно убил своего брата в тот день,  когда
тот должен был сочетаться браком с Татьяной.
   Его всепожирающее желание во что бы то  ни  стало  добиться  если  не
любви  этой  девушки,  то  ее  тела,  заставило  Страда  денно  и  нощно
размышлять о том, как ему завоевать нежную,  хрупкую  Татьяну.  Мысль  о
том, что она должна выйти замуж за его безнадежно наивного  брата,  лишь
подливала масла в огонь  сжигавшего  его  желания.  Целыми  днями  он  в
прескверном настроении метался по  коридорам  и  комнатам  своего  замка
Равенлофт, надеясь хоть издалека увидеть  свою  желанную.  По  ночам  он
корпел над  колдовскими  книгами,  вопреки  всему  надеясь  отыскать  то
единственное заклинание, которое навсегда приворожит к  нему  ее  чистое
сердце.
   В  конце  концов  безответное  желание  подвигнуло  Страда  заключить
договор с силами тьмы.  Печатью,  скрепляющей  договор  высоких  сторон,
должен был стать акт братоубийства. Свою сделку Страд заключил  в  день,
когда Сергей должен  был  жениться  на  Татьяне,  и  последнюю  точку  в
договоре поставил острый как бритва кинжал убийцы.
   Убив брата, Страд стал  повелевать  такими  силами,  какие  не  могут
привидеться и в кошмарном сне, однако даже с их помощью ему  не  удалось
завладеть  любовью  Татьяны.  Когда  он  открыл  ей  свое  желание,  она
предпочла покончить жизнь самоубийством, лишь бы ни минуты не быть в его
объятиях.
   Страд с треском захлопнул книгу. Бедная Татьяна и не подозревала, что
четыре столетия спустя после ее смерти Страд все еще обитает в  замке...
и все еще желает ее.
   Страд бросил книгу в огонь, и ее древние сухие страницы  почернели  и
занялись. Поглядывая в очаг, граф нетерпеливо мерил шагами  пространство
комнаты.
   Да, Темные Силы, с которыми он заключил сделку много лет назад,  дали
ему многое в обмен на жизнь брата.  Он  не  чувствовал  усталости  и  не
страшился старости и немочи. Он правил Баровией на протяжении жизни пяти
поколений людей. Большую часть  своего  времени  граф  отдавал  изучению
магического  искусства  и  весьма  преуспел.  Темные  секреты,   которые
открылись ему, дали Страду власть над живыми и над мертвецами.
   Баровия,  страна,  которой  фон  Заровичи  правили  несколько  веков,
вынуждена была платить за  кровавые  преступления  графа,  уравновешивая
победы графа мерой своих страданий. Вскоре после смерти Сергея весь край
очутился в темном мире Туманов. Очень скоро Страд обнаружил,  что  не  в
силах пересечь границу своей страны и оказаться в соседнем  государстве,
хотя у него оказалось достаточно власти и могущества для того, чтобы  не
позволить сделать это никому другому.  Он  стал  абсолютным  властителем
своего королевства, однако  это  была  пустая  победа.  Немногочисленные
крестьяне, ремесленники и торговцы, населявшие редкие  деревни  Баровии,
давно уже не отваживались перечить своему господину, поэтому каждый  раз
Страд с нетерпением ожидал появления в пределах своей страны  достойного
соперника, такого, каким был лорд Сот.
   - Любопытно, как себя  чувствуют  сейчас  мои  гости,  -  пробормотал
Страд, подходя к окну и глядя на  освещенную  луной  дорогу,  которая  с
трудом  карабкалась  на  крутизну  утеса,  где  стоял  замок  Равенлофт.
Неподалеку от моста через реку Ивлис он заметил фонари  своего  экипажа,
которые медленно приближались к замку.
   Страд закрыл глаза и сконцентрировал свое внимание. Точно так же, как
карета без кучера подчинялась  его  воле  на  любом  расстоянии,  разумы
сидящих внутри пассажиров должны были открыться ему, чтобы  он  читал  в
них, как в открытой книге стихов Сергея. Сначала граф обратился к мыслям
молоденькой девушки вистани. Как он и ожидал,  разум  ее  был  затуманен
ужасом, однако часть ее  интеллекта  продолжала  сопротивляться  страху.
Свое мужество девушка черпала  в  легендах  и  сказках  своего  племени,
которые она лихорадочно перебирала в уме, однако страх не так легко было
преодолеть, и граф рассудил, что этим он еще  воспользуется,  тем  более
что для девушки у него был приготовлен небольшой сюрприз.
   В сравнении с лордом Сотом Магда не представляла для  графа  никакого
интереса. В конце концов, она была одной из пешек  в  его  игре.  Рыцарь
Смерти же безусловно заслуживал более  тщательного  изучения,  и  Страд,
очистив от мыслей свой мозг, втиснулся в сознание рыцаря.
   Поверхность  сознания  Сота  оказалась  укрыта  таким  же   удушливым
туманом,  каким  были  окружены  поселок  и  замок  Страда.  Большинство
разнообразных эмоций и чувств, которые расцвечивали мысли обычных людей,
- любовь, алчность, благоговение  -  либо  напрочь  отсутствовали,  либо
молчали. Страд предпринял попытку проникнуть в разум пришельца поглубже,
однако его окатила такая горячая волна бурлящей ненависти и  бессильного
плотского желания,  что  Страд  был  потрясен  и  его  ищущий  разум  на
мгновение отступил.
   Когда граф снова возобновил свое осторожное путешествие  по  глубинам
сознания  Сота,  его  особенно  сильно  потрясло  абсолютное  отсутствие
страха. Любой из пришельцев, который хоть что-то знал о господине  замка
Равенлофт, обязательно  испытывал  перед  встречей  с  ним  как  минимум
тревогу и беспокойство, но только не бессмертный рыцарь. Страд,  могучий
повелитель Баровии, ничем  не  омрачал  мыслей  восставшего  из  мертвых
чудовища. На мгновение граф задумался, уж не глупца ли  он  видит  перед
собой, однако скрытая мощь, которую он ощутил, подсказала ему,  что  это
далеко не так.
   Наконец Страд решил, что узнал все, что можно было узнать, выудить из
мощного водоворота мыслей чужестранца, и уже приготовился к тому,  чтобы
покинуть его разум. Он уже потихоньку  пятился  от  фонтана  раскаленной
ненависти и злобы,  когда  какой-то  посторонний  импульс  заставил  его
заколебаться.  Поездка  в  карете  всколыхнула  что-то  на   самом   дне
невообразимого мозга Рыцаря Смерти, возможно, -  событие  столь  давнего
прошлого, что и сам Сот не помнил о нем.
   С извращенной  радостью  эротомана,  подглядывающего  через  окно  за
постельными сценами, граф задержался в мозгу Сота и стал наблюдать.
   Сот стоял на коленях в огромном зале, и колени его немилосердно  ныли
после долгих часов пребывания в столь неудобном, унизительном положении.
Зал был битком набит рыцарями из всех трех  орденов  воинов  Соламнии  -
Рыцарями Короны, Рыцарями Меча и Рыцарями Алой Розы Без  Изъяна.  Каждый
из них вытягивал шею и вставал на цыпочки,  насколько  это  вообще  было
возможно проделать в доспехах, стараясь увидеть склоненное  лицо  своего
падшего собрата. Их равнодушно-любопытные лица  рассердили  Сота,  и  он
заставил себя поднять голову и встретиться взглядом почти со всеми,  кто
стоял вокруг него в первом и втором ряду. То, что все они не выдерживали
его взгляда и  первыми  отводили  глаза,  принесло  ему  даже  некоторое
удовлетворение. Их приглушенное перешептывание казалось ему  похожим  на
то, как женщины перешептываются на базарной  площади,  а  надраенные  до
зеркального блеска доспехи пахли так же, как надушенные платки кавалеров
из Каламана.
   В конце зала появились руководители всех трех рыцарских  Орденов.  От
него их отделял длинный стол, на котором словно покрывало лежали  черные
розы.  Мрачные  цветы  заранее  свидетельствовали  о  том,  каков  будет
приговор Совета, однако Сот был уверен, что принятый в  Соламнии  ритуал
судилища  чести  будет  исполнен  до  последнего  пункта   и   во   всех
подробностях. Это не они стояли на коленях в  доспехах,  и  не  их  ноги
онемели от боли.
   - Высокий Суд находит, что тебе не удалось оправдаться и опровергнуть
выдвинутые  против  тебя  тяжкие  обвинения,  Сот.  Суд  объявляет  тебя
виновным в прелюбодеянии с эльфийской женщиной Изольдой, в том,  что  по
твоему наущению была убита твоя законная супруга леди Гадрия, а также  в
десятке других, чуть менее значительных проступков, -  печально  объявил
лорд Рэтлиф. Подняв со стола один из цветков, глава Ордена  Розы  бросил
его в лицо пленнику.
   Колючий стебель хлестнул Сота по лицу, но он даже не  поморщился.  "Я
не доставлю вам этой радости", - подумал он со злобой.
   Лорд Рэтлиф поднялся и огласил приговор падшего рыцаря:
   - В соответствии с Мерилом лорд Сот Дааргардский, Рыцарь Розы, должен
быть с позором проведен по  улицам  Палантаса.  Затем  он  отправится  в
темницу, где и проведет время до полудня  завтрашнего  дня.  Назавтра  в
полдень он должен быть казнен смертью за  преступления,  совершенные  им
против чести Ордена.
   Грубые руки схватили лорда Сота за плечи, а сержант  выдернул  меч  у
него из ножен и передал оружие лорду Рэтлифу. Глава Ордена  взял  меч  и
повернул его так, что острие смотрело прямо в грудь Сота.
   - Средством правосудия должен стать меч самого виновного!
   Далее воспоминания Сота меркли. Он смутно помнил, как рыцари  в  зале
бросились  к  нему.  Все  смешалось,  и  Страду  приходилось   прилагать
значительные усилия, чтобы нить воспоминаний снова  не  канула  в  озеро
кипящей ненависти.
   С него сорвали доспехи, но Сот упорно молчал, отказываясь  признавать
законность  позорного  судилища.  Когда  на  нем  остался  один   только
заплатанный камзол, его усадили в телегу и  в  таком  виде  провезли  по
улицам и площадям Палантаса. Несмотря  на  прохладный  день,  город  был
пропитан портовыми запахами. Пахло сырой рыбой,  пенькой,  смолой,  а  с
открытых кухонь в харчевнях доносились дразнящие ароматы жарящегося мяса
и тушеных овощей. Из кузниц тянуло едким угольным  дымом,  а  из  гавани
доносилось еле ощутимое, соленое дыхание моря. Мясники и писцы, жрецы  и
чиновники - все выползли из своих полутемных контор, чтобы поглазеть  на
падшего рыцаря, на благородного господина в ожидании позорной смерти  от
собственного меча. Соту они казались похожими на  овец  -  все  на  одно
лицо, все с круглыми  бессмысленными  глазами  и  раскрытыми  ртами,  из
которых свисает травянистая жвачка.
   - Вы, рыцари, ничем не лучше прочих жителей Соламнии! -  крикнула  из
толпы какая-то женщина.
   Зеленщик бросил в Сота перезрелой, прогнившей дыней.
   - Первосвященник прав! Даже рыцари погрязли в грехе!
   Снаряд попал  Соту  в  голову,  и  толпа  разразилась  одобрительными
возгласами.
   Сот  спокойно  стер  с  лица  липкий,  вонючий  сок  и  посмотрел  на
зеленщика. На его скуластом лице, покрасневшем  от  долгого  стояния  на
солнце за лотком со своими товарами, он увидел ненависти больше,  чем  в
глазах врагов, с которыми ему приходилось сражаться на поле брани.
   "Я  вовсе  не  безвинен,  -  твердил  себе  лорд  Сот,  пока  повозка
пробиралась по запруженным зеваками  улицам  Палантаса.  Его  внутренняя
решимость  таяла,  покрываясь  паутиной  трещин   сомнения.   -   Теперь
первосвященник из Иштара получил еще одно доказательство того, что  грех
всесилен, что он живет везде, даже в оплотах добродетели и чести, какими
являются рыцарские Ордена".
   Какая-то женщина высунулась из окна на втором этаже и  выплеснула  на
Сота  ушат  помоев.  Омерзительный  душ  заставил  его   отказаться   от
размышлений о степени собственной вины.  Жители  города  вели  себя  как
неуправляемая толпа, распоясывающаяся все больше  и  больше,  а  рыцари,
которые  должны  были  охранять  его,  не  предпринимали  ничего,  чтобы
защитить его от поползновений разнузданной черни.
   - Вы все столь же виновны, как и я! - выкрикнул в толпу Сот.
   Что-то ударило его в лицо с такой силой, что из глаз Сота  посыпались
искры. Когда туман в голове рассеялся, он увидел  юного  рыцаря  Короны,
стоящего над ним. Юноша уже поднимал  свой  защищенный  доспехом  кулак,
чтобы ударить еще раз.
   Именно  в  этот  момент  холодная  решимость  снова  овладела  падшим
рыцарем, закрыв его сердце для раскаяния и уколов совести. На протяжении
всей остальной унизительной поездки лорд Сот сидел с закрытыми  глазами,
закрыв свои уши для потоков оскорблений и брани,  которыми  его  осыпали
жители Палантаса. Снова и снова лорд Сот твердил себе:
   "Придет время, и я заставлю вас дорого заплатить за унижение. Вы  еще
горько пожалеете о том, что насмехались надо мною
   сегодня".
   * * *
   Дракон с окровавленными  кривыми  когтями  стоит  над  телом  упавшей
женщины. Молодой человек с лицом искаженным ужасом,  обороняется  против
одного из воинов-скелетов из свиты Сота, но падает с отсеченной головой.
Танис Полуэльф, наконец-то показывая свою истинную душу, в панике  бежит
прочь по прямым как стрела улицам Палантаса. Сеется  и  сеется  с  небес
черный кровавый дождь из ран крылатых драконов...
   Уголком  сознания  Сот   уловил   какую-то   темную   тень,   которая
перемещалась по самой границе видимости. Посреди  ясных  картин  славной
победы мелькала какая-то темная, расплывчатая тень. Что-то постороннее и
могучее вторглось непрошеным в его сознание.
   Рыцарь  Смерти  нахмурился.  "Уничтожу  всякого,  кто  предаст  меня,
уничтожу всякого, кто помешает мне вернуться на Кринн", - снова и  снова
повторял Сот, пока карета  с  грохотом  тащилась  вверх  по  каменистой,
крутой дороге.
   Магда испуганно ахнула, и какой-то пронзительный звук вывел  Сота  из
состояния близкого к трансу, в которое он впал.  В  последние  несколько
минут Сот почти не обращал внимания на  дорогу  и  теперь  с  удивлением
заметил, что карета находится довольно высоко в горах.
   - Где мы? - спросил Сот, хотя ответ был очевиден.
   Они достигли замка Равенлофт.
   Во  мраке  ночи,  словно  часовые,  маячили  две  привратные   башни,
сложенные из грубо отесанного гранита. Между ними на ржавых цепях  повис
выдвижной деревянный мост,  который  перекрывал  собой  ров  устрашающей
глубины. Под ветром мост шатался, и цепи зловеще лязгали и  стонали.  На
противоположной стороне рва возвышался сам  замок,  защищенный  зубчатой
стеной, сложенный из того же серого камня, поросшего мхами  и  покрытого
бурыми пятнами лишайников. Со стены  пялились  на  пришельцев  безглазые
изваяния устрашающих химер.
   Лишь только вороная упряжка ступила на мост, старые  бревна,  отмытые
дождями и непогодой чуть ли не добела, возмущенно заскрипели, однако  их
протестующий визг был пустой угрозой. Экипаж благополучно преодолел ров.
При их приближении  стальная  решетка,  закрывающая  проход,  с  мрачным
скрежетом уползла вверх, открывая доступ  ко  внутреннему  двору  замка.
Стоило только лошадям оказаться  в  знакомом  месте,  как  они  привычно
замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.
   - Прибыли, -  заметил  лорд  Сот,  когда  дверца  кареты  сама  собой
отворилась перед ним. Легко и быстро он выбрался из экипажа  и  оказался
во дворе.  Одного  взгляда  ему  оказалось  достаточно,  чтобы  подробно
рассмотреть и запомнить окружающую обстановку.
   Когда-то давно замок Равенлофт был, должно быть,  роскошным  дворцом.
Его слегка заостренные крыши и горделивые башни до сих пор могли служить
образцом строительного искусства, однако дикий плющ и  непогода  нанесли
серьезный  урон  первозданной  красоте  этого  места.  Однако   не   это
интересовало Сота прежде всего. Он увидел,  что  высокие  двойные  двери
самого замка стоят распахнутыми настежь, и изнутри льется во двор мягкий
голубоватый свет.
   - Идем, - приказал лорд  Сот.  Магда  заколебалась,  затем  отпрянула
назад и вжалась в мягкий бархат сидений.
   - Твой господин ждет, - добавил Сот ледяным голосом.
   Магда взяла себя в руки и  выбралась  из  экипажа.  Лишь  только  она
соскочила с подножки на землю, дверца  за  ней  захлопнулась  и  вороные
рванули  в  галоп.  Описав  по  двору  широкую   дугу,   пустая   карета
прогрохотала по подъемному мосту и растворилась в темноте.
   Вистани  первой  вошла  в  замок.  За  дверями  оказалась   крошечная
прихожая, которая была не намного  шире  дверей.  Под  высоким  потолком
скорчились четыре  дракона,  высеченные  из  красного  камня.  Они  были
выполнены с таким искусством, что казалось, готовы вот-вот броситься  на
вошедших. Во всяком случае, их глаза, сделанные из  драгоценных  камней,
сверкали угрожающе, словно живые.
   - Ваше сиятельство?! -  робко  позвала  вистани.  Двери  во  двор  со
скрипом затворились.
   - Дешевый трюк,  на  который  способен  любой  шарлатан  на  базарной
площади, - с презрением заметил Сот.
   Не дожидаясь приглашения, он дерзко прошел в  следующую  за  прихожей
залу.
   Эта комната была огромной, и несколько факелов в стальных  подставках
едва рассеивали тьму. В зале не было никакой мебели, и никакие  гобелены
не расцвечивали унылых каменных стен. Сводчатый потолок,  украшенный  по
периметру все теми же химерами и гарпиями, зарос серой паутиной. Забитые
копотью от факелов паучьи  сети  колыхались,  отбрасывая  на  украшенный
осыпавшимися фресками купол причудливые, фантастические тени. Справа  от
входа  за  стреловидной  аркой  виднелась  соседняя,  совсем   небольшая
комнатка. В стену прямо напротив входа  были  вделаны  массивные  двери,
обитые позеленевшей бронзой, а по левую руку от вошедших уходила куда-то
вверх широкая, но пыльная