не  исчезла  среди
домов на окраине деревни, и,  прячась  в  тени,  осторожно  спустился  с
пригорка к калитке сада. Без труда открыв сломанный засов, он проник  во
двор и, выломав ставень, забрался в дом.
   Внутри было  темно  и  пусто,  сладко  пахло  мускусной  настойкой  и
экзотическими духами. В неярком зимнем свете,  который  проникал  в  дом
сквозь  сломанный  ставень,  он  разглядел  несколько  шелковых  шарфов,
свисающих с вешалки у двери, хрустальные  кубки  на  столике  и  бутылку
дорогого вина из облачных ягод.
   Первым делом он выпил вино, выпил прямо из горлышка, так  что  липкая
алая жидкость потекла у него по подбородку. Держа  недопитую  бутылку  в
руке, он стал рыться в содержимом многочисленных коробочек, сложенных на
трельяже под зеркалом. Среди украшений действительно попадались  золотые
монеты, и Миша ссыпал их в кожаный мешок, который  он  принес  с  собой.
Подумав, он опустил в мешок и украшения.
   "Свадебные подарки", - подумал  он  и  рассмеялся.  Поднеся  к  губам
горлышко бутылки, чтобы сделать последний глоток,  он  заметил  какую-то
темную тень, которая заслонила льющийся из окна свет.  Повернувшись,  он
увидел стоящую у окна Маэв.
   - Интересно, где ты собирался продать эти безделушки, вор? - спросила
Маэв, входя.
   Миша попытался ответить, но Маэв с такой силой толкнула его на стену,
что весь дом задрожал. Бутылка выпала у  него  из  рук  и  разбилась  на
каменном полу. Маэв пугала его так же сильно, как и Андор, но  она  была
женщиной и не могла сравниться с ним в силе. С  яростным  рычанием  Миша
бросился на Маэв, сбил с ног и вместе с ней упал  на  пол,  придавив  ее
своим телом.
   Он свирепо молотил ее тяжелыми кулаками, но Маэв яростно  отбивалась.
Тогда Миша подобрал с пола отбитое горлышко бутылки и с  размаху  всадил
его ей в лицо, выдавив один глаз и сильно порезав рот. Маэв вцепилась  в
него с удвоенной силой. Миша снова и снова всаживал в нее острое стекло,
но раны, которые он наносил, - ужасные раны -  затягивались  у  него  на
глазах. Миша в отчаянье продолжал атаковать,  но  сам  слабел  от  своей
неистовой атаки, так что в конце концов Маэв сильным движением  сбросила
его с себя.
   Осколок бутылки выпал из Мишиных рук. Лежа на полу, он тяжело  дышал,
глядя, как Маэв встает и, пошатываясь, идет к нему.  Последние  царапины
исчезли у нее на руках и на лице, когда она потянулась к нему.
   - Ты хотел ограбить меня? Мне следовало знать, что ты не годишься  ни
на что другое, кроме как стать дичью. Зима нынче суровая,  и  гоблины  с
радостью подберут то, что останется после меня, -  голос  Маэв  был  так
мелодичен, что страшная угроза прозвучала, как пение.
   Миша ничего не мог возразить; он лежал на полу опершись на  локоть  и
пытался  отдышаться.  На  лице  Маэв   появилось   какое-то   загадочное
выражение.
   - Мои слуги рассказали мне  обо  всех  слухах,  обо  всех  глупостях,
которые ты говорил об обитателях гостиницы. Может  быть,  Ивар  разрешит
мне снова приходить туда, когда узнает, как я поступила с тобой.
   Ухватив юношу под мышками, Маэв без усилий поставила его на ноги.
   - Кто-нибудь видел, как ты вошел сюда?
   Миша испуганно затряс головой. С шелковистым смешком Маэв указала ему
на стул.
   - Сядь! - велела она, приказывая ему, словно псу.
   Миша подчинился, уверенный в том, что любая попытка спастись означает
для него скорую и лютую смерть.
   - Знаешь ли ты, что я такое, Миша?
   Это был один из тех вопросов, о  которых  Миша  не  осмеливался  даже
задумываться. Он снова покачал головой.
   - Скоро ты это узнаешь.
   Миша тупо уставился на нее, ожидая немедленного преображения. Маэв же
взяла кусок ткани, намочила его и  принялась  смывать  с  лица  капельки
засохшей крови. Затем она уселась напротив него со злобным и мстительным
выражением на лице.
   Когда смотреть в ее мерцающие глаза стало совершенно невыносимо, Миша
нарушил молчание:
   - Что это мы делаем?
   - Ждем ночи, - ответила Маэв, нежно проводя кончиками пальцев по  его
руке. Рука Миши дрожала.
   - Но до ночи еще несколько часов,  -  Миша  попытался  улыбнуться.  -
Может быть, у тебя есть вино?
   - Есть. На полу, - Маэв перебросила через плечо свои  длинные  темные
волосы и принялась собирать с пола осколки стекол.
   Миша  подпрыгнул,  ударил  ее  ногой  в  подбородок  и,  когда   Маэв
опрокинулась на пол, метнулся к дверям. Одна из рук Маэв  сомкнулась  на
его лодыжке, и Миша тяжело упал  на  каменный  пол.  Отбитое  бутылочное
горлышко немедленно прижалось к его шее.
   - Сядь на место, Миша. Попытаешься еще раз - и я вырву тебе глаза.
   Миша подчинился. В хмуром молчании он  наблюдал,  как  серый  квадрат
света из окна бледнеет и исчезает на ковре. Вместе с  ним  таяли  и  его
надежды. Наконец стало настолько темно, что  Маэв  зажгла  лампу.  В  ее
свете стало отчетливо видно, что в одной руке она держит нож, а в другой
- песочные часы.
   - Мы сыграем с тобой в одну игру, Миша. Сейчас ты  выйдешь  отсюда  и
побежишь, но не в поселок, а из него. Когда время  в  часах  пройдет,  я
последую за тобой.
   - А если я откажусь?
   - Это моя охота, Миша. Ты либо  сыграешь  в  эту  игру,  либо  умрешь
сейчас, и умрешь очень болезненно. Чуть позже взойдет луна, она  осветит
тебе дорогу. Если ты побежишь хорошо и быстро и  будешь  делать,  как  я
скажу, обещаю убить тебя быстро. Может быть, тебе даже удастся спастись,
но в этом я очень сомневаюсь.
   С этими словами Маэв перевернула часы, открыла дверь и протянула Мише
нож, держа его рукояткой вперед. Миша схватил нож и выбежал  в  открытую
дверь.  Маэв  стояла  на  крыльце  и  смотрела  ему   вслед.   Достигнув
Тиморийской дороги,  Миша  заколебался,  затем  повернул  и  помчался  в
поселок.
   Маэв этого и ожидала. Радостно засмеявшись, она запрокинулась назад и
издала низкий, мрачный вой. В следующую  минуту  двое  из  ее  стаи  уже
откликнулись на зов. Ее сделка с Мишей закончилась. Маэв подняла руки  к
лицу и вдохнула его запах, ставший особенно едким от страха. Раздеваясь,
она подумала о том, что пытка должна доставить ей удовольствие.
   Впервые она заметила, как Миша наблюдает  за  ее  домиком,  несколько
дней назад. Зная о том,  что  несколько  слов,  сказанных  ему  украдкой
кем-нибудь из ее слуг, могли направить его алчность  в  другую  сторону,
она все же позволила ему проникнуть  к  себе.  Зима  выдалась  долгой  и
одинокой, и желание вновь ощутить вкус человеческого мяса  все  росло  и
росло. В последний раз она охотилась на человека так давно,  что  теперь
даже три ведьмы не осудили бы ее за одну ночь развлечений.
   Последние песчинки упали в узкое горло часов. Огромный волк спустился
по
   ступеням крыльца и понюхал воздух.
   * * *
   Мише нередко случалось по ночам бродить по улицам Линде,  но  никогда
еще он не оказывался ночью один в густом лесу. Теперь  все  его  мрачные
выдумки, которыми он пугал ребятишек, вернулись  к  нему  самому  и  его
страх многократно усилился. Страшные тени мерещились ему впереди и сзади
и со всех сторон. Только остановившись, он смог разглядеть двух  крупных
волков, которые обнажали кривые клыки, готовясь напасть. Миша  попытался
обойти их, но волки снова отрезали ему дорогу в поселок.  Он  уже  видел
маленький дом матери, а яркий свет гостиницы бил ему прямо в глаза. Миша
открыл рот, чтобы позвать на  помощь,  и  волки  придвинулись  ближе.  С
криком ужаса Миша развернулся и помчался в холмы к востоку  от  поселка.
Волки молча бежали по сторонам.
   Миша полагал, что полчища голодных гоблинов доберутся до него гораздо
раньше Маэв, однако в лесу было удивительно тихо, как  будто  все  твари
узнали об охоте и предпочли держаться подальше. У него  был  нож,  и  он
надеялся, что, если Маэв настигнет его, нож послужит ему оружием. Он  не
стал гадать, какое обличье будет иметь Маэв,  напав  на  него.  В  любом
облике она была просто женщиной, пусть и могущественной, но  всего  лишь
женщиной.
   Прошло некоторое время, и Миша заметил, что больше не слышит тяжелого
бега преследовавших его волков. Он попытался было убедить  себя  в  том,
что ему удалось убежать от них, но тут до его слуха донесся новый  звук.
Кто-то в одиночку шел по его следам. Если это Маэв, то перед схваткой  с
ней ему необходимо отдышаться. Миша прислонился спиной к куче  камней  и
стал ждать нападения.
   В тени деревьев появилась лиса. Просто лиса. Лисица уселась ниже него
на склоне холма и подняла вверх умную мордочку. Миша облегченно вздохнул
и внимательнее всмотрелся в  великолепного  зверя.  За  эту  серебристую
шкурку можно взять немалые деньги. Возможно даже...
   Внезапно его сердце забилось быстрее, чем когда он мчался через  лес.
В лунном свете он разглядел, что лисьи когти выкрашены в красный цвет, и
на его глазах лапы зверя стали удлиняться,  превращаясь  в  человеческие
руки с тонкими пальцами и накрашенными ногтями!
   - Маэв? - прошептал Миша.
   Она атаковала, вырвав нож из его руки и прокусив ему запястье  своими
острыми лисьими зубами. Затем  она  отпрянула  и  позволила  ему  бежать
дальше, пока он не остановился в другом месте, чтобы перевести дух.
   Ущербная  луна  успела  подняться  в  зенит  и  снова  опуститься   к
горизонту, когда Маэв надоела эта игра. Запястье одной руки  юноши  было
сломано и кровоточило, на другой руке недоставало трех пальцев. Падая на
снег - а теперь Миша  падал  очень  часто,  -  он  вскрикивал  от  боли,
вскакивал на ноги и пробегал несколько ярдов,  прежде  чем,  ослабев  от
страха и от потери крови, снова падал.
   На просторной поляне в лесу, залитой лунным светом,  Маэв  вышла  ему
навстречу и поднялась на задние лапы. Ее конечности выглядели почти  как
человеческие, но лицо оставалось лисьей мордой, а  тело  поросло  густым
серебристым мехом. Миша не сопротивлялся, когда Маэв подошла  к  нему  и
сложила его окровавленные руки у него же  над  головой.  Длинная,  узкая
морда скользнула под подбородок Миши, и горячее дыхание обожгло шею.
   - Оставь меня в живых, Маэв! Позволь мне служить тебе...
   Острые зубы впились ему  в  горло,  и  Миша  упал  навзничь,  а  Маэв
оседлала его.
   Бледный туман, заклубившийся между деревьями и закрывший на  миг  лик
луны помешал Маэв немедленно прикончить жертву. Туман  подкрался  ближе,
закружился мерцающей воронкой и медленно превратился в фигуру  человека.
Маэв внезапно почувствовала, как ее  собственная  сила  куда-то  уходит,
исчезает, течет, как песок в часах.  Помимо  своей  воли  Маэв  сбросила
обличье лисицы и осталась обнаженной на холодном ветру.
   Серебристые  волосы,  светлые  глаза,  мерцающие  серебром  в  лунном
сиянии...
   - Джонатан? - шепнула Маэв, хотя незнакомец выглядел гораздо старше и
был слишком матерым, чтобы оказаться Жоном.
   - Я ощутил его страх и его боль. Тебе нужна плоть, мне  нужна  жизнь.
Мы поделим его, -  сказал  мужчина,  опускаясь  на  колени  возле  Миши,
который неподвижно  лежал  на  снегу,  широко  раскрыв  глаза.  Рот  его
округлился от ужаса. Руки мужчины закрыли глаза Миши.
   - Угощайся, - пригласил он Маэв, касаясь губами лба юноши.
   Силы вернулись к Маэв так же  быстро  как  и  пропали,  и  она  снова
превратилась в подобие лисицы. Крепко упершись задними  лапами  в  снег,
Маэв своими человеческими руками задрала тунику юноши и впилась  острыми
зубами в мягкую плоть на животе. Ей  не  было  необходимости  указывать,
чтобы она причиняла своему врагу сколь возможно сильную  боль,  так  как
она и так заживо пожирала его. Серебряный лорд явно одобрял ее старания,
и Маэв впервые за многие годы захотелось сделать  все,  что  было  в  ее
силах, чтобы доставить удовольствие кому-нибудь другому. Почему - она не
спрашивала ни его, ни себя.  Его  могущество  и  сила  были  достаточной
причиной.
   Тело у нее в пасти становилось все холоднее и холоднее. Маэв  подняла
голову и отодвинулась, глядя, как призрак приканчивает жертву,  извлекая
из нее последние капли жизни.
   Она ожидала похвалы, но мужчина - если таков был его подлинный  облик
- всего лишь довольно холодно посмотрел на нее и шепнул:
   - Забери тело туда, где его найдут.
   - А потом? - спросила Маэв, но серебристое видение уже начало  таять,
растворяться в лунном свете и через минуту пропало совсем.
   Маэв понюхала воздух и обнаружила  какой-то  приторно-сладкий  запах,
который сильнее всего ощущался на застывшем лбу Миши. Если у  привидения
есть запах, значит, это не бесплотный дух, а некое существо,  обладающее
могуществом,  равного  которому  не  было  ни  у  кого  в  Тепесте,   за
исключением, быть может, трех ведьм. Она  найдет  и  очарует  его.  Маэв
знала, что это  будет  нелегко,  но  ее  уловки  никогда  раньше  ее  не
подводили.
   Однако сейчас ее ждала работа. Приподняв тело за ноги, Маэв поволокла
его вниз по холмам и бросила его у самых дверей гостиницы.
   Тонкий серп луны коснулся верхушек деревьев. До  рассвета  оставалось
всего несколько часов, а Маэв не хотела, чтобы следы  Серебряного  лорда
стали трудноразличимыми. Бросив на окоченевшее  тело  последний  взгляд,
Маэв побежала вверх по холмам, туда, где она в последний раз
   видела загадочного человека.
   * * *
   В подземной пещере сына Моргот  уселся  на  пол.  Его  тело  довольно
гудело,  наслаждаясь   поглощенной   жизнью   и   вчерашним   открытием.
Оказывается, в этом краю тоже есть  силы,  которые  он  может  заставить
служить своим целям. Женщина, которую он встретил в лесу, была первой из
многих, кого он отыщет и использует как свою ударную силу, пока  ему  не
удастся освободить заключенные  в  Полотне  души.  Что  за  находка  эта
ведьма! Красивая. Умная. Исполненная ненасытной  жажды  крови,  по  силе
почти равной его собственному  неутолимому  голоду.  Сегодня  ночью  она
отыщет его, он знал это наверняка. Ожидая ее прихода, он перебирал в уме
все способы, какими она сможет послужить ему.
   Маэв не разочаровала его. Она нашла его даже быстрее, чем он  ожидал,
пробравшись на четырех лисьих лапах сквозь узкую щель в скалах.
   - Женщина, - произнес Моргот, и лисица превратилась в человека.  Маэв
не пыталась подняться, просто уселась на пятки  и  стала  с  восхищением
оглядываться по сторонам. Ей нравились и сама пещера, и свет, который ее
наполнял, - свет, который шел из самих стен.
   И он ей тоже нравился.
   Вытянув вперед руку, Моргот назвал свое имя. Не вставая с колен, Маэв
приблизилась к нему и поцеловала кончики его пальцев.
   - Я все сделала, как ты хотел, - прошептала она. Ее голос был так  же
красив, как и ее прекрасное тело.
   - А если я попрошу большего?
   - Я сделаю все, что ты захочешь,  -  Маэв  еще  раз  поцеловала  руку
Моргота и приложила ее тыльной стороной к своей щеке, благодарная ему за
то, что он не вырвал своей ладони.
   - Расскажи мне о силах, которые есть в этом краю, - приказал Моргот.
   И, несмотря на то что она явилась сюда,  чтобы  выведать  его  тайны,
Маэв рассказала ему о трех колдуньях, о гоблинах,  о  мужчинах,  которых
она очаровала, чтобы потом превратить в оборотней, готовых  служить  ей.
Когда она закончила, Моргот улыбнулся.
   - Останься здесь со мной на весь день, - предложил он.  -  Завтрашней
ночью мы отыщем твою стаю и поохотимся вместе.
   Маэв, восприняв его  слова  как  приглашение,  рассмеялась  игриво  и
погладила его по ноге. Моргот спросил:
   - Ты ведь бесплодна, не так ли?
   - Да, - ответила Маэв.
   В прошлом такой ответ всегда играл Маэв на руку. Но не теперь. Моргот
оттолкнул ее и улегся на узкой койке,  прижав  колени  к  груди.  Шепнув
несколько слов, Моргот сделал  рукой  непонятный  жест,  и  вокруг  него
появился сверкающий хрустальный цилиндр. Его тело сморщилось, как пустой
винный мех,  и  вскоре  превратилось  просто  в  высушенную,  сморщенную
оболочку, наполнить которую жизнью мог только закат солнца. Маэв, больше
потрясенная  тем,  что  ее  отвергли,  нежели   чудесным   превращением,
совершившимся  на  ее  глазах,  попыталась  выбраться  из   пещеры,   но
обнаружила, что проход,  сквозь  который  она  попала  сюда,  магическим
способом заперт. Повернувшись к  тому,  что  осталось  от  Моргота,  она
спросила:
   - Можно мне уйти и вернуться перед закатом?
   Мумия,  казалось,  улыбнулась.  Высохшая  рука  с  громким   шелестом
шевельнулась.
   - Ступай,  прелестная  лисичка,  -  проскрежетал  Моргот.  Его  глаза
смотрели ей вслед до тех пор, пока она не вышла из
   пещеры.
   * * *
   Оборотень.  Укусы   на   шее   и   растерзанный   живот   Миши   ясно
свидетельствовали, кто был убийцей. Следы на  снегу,  очень  похожие  на
человеческие, говорили о том же. Раны были совсем свежими, и все же тело
замерзло и стало твердым как камень, как и труп матери Алдена. Твари  не
трогали тела. Довольно странно, что в последнее время тварей  вообще  не
было видно, хотя в другие зимы окрестности села буквально кишели ими.  В
лучшие времена жители деревни могли бы порадоваться отсутствию гоблинов.
Но только не теперь.
   После того  как  Миша  был  найден  мертвым,  многие  жители  деревни
припомнили драку между ним и  Джонатаном,  их  постоянное  соперничество
из-за Сондры и обвинили Жона в смерти Миши. Однако  когда  было  найдено
еще одно тело, а затем еще одно - оба замороженные и обгрызенные острыми
зубами, жители заколебались, так как в обе ночи  Джонатан  на  глазах  у
многих свидетелей пел завсегдатаям таверны. Джонатан,  естественно,  был
немедленно избавлен от всех подозрений, и поселяне в ужасе  гадали,  что
за существо, более страшное и извращенное, чем в самых мрачных легендах,
поселилось в окрестностях Линде.
   Каждый вечер залы гостиницы наполнялись народом.  Мужчины  приходили,
чтобы обсудить последние слухи об убийствах, но приводили с собой  своих
жен и детей. Оставлять их дома одних было небезопасно.  Компания  друзей
да  песни  в  таверне  стали  их  единственной  отдушиной,  единственным
средством хоть на короткое время избавиться от  постоянного,  терзающего
душу страха.
   Посетители часто просили Джонатана спеть им. Его голос утешал  их,  а
песни трогали до слез. И хотя Жону  щедро  платили  за  его  талант,  он
избегал петь в комнатах, переполненных народом, несмотря на то что  Ивар
не  советовал  ему  уединяться.  Юноша  послушно   исполнял   эту   свою
обязанность, однако Андор заметил, как в глазах Жона  появляется  страх,
стоит ему только услышать новую сплетню, хныканье детей  или  испуганный
шепот женщин, и не винил его за то, что  он  избегает  общества  жителей
деревни.
   Пятое тело. Шестое тело. Двое старейшин внезапно пропали.  Подозрение
пало на Маэв,  так  как  когда-то  обоих  довольно  часто  видели  в  ее
обществе. Несколько мужчин отправились к ее домику,  но  обнаружили  его
пустым, только на  снегу  у  крыльца  были  свежие  следы  башмаков.  На
следующий день мужчины  снова  пошли  туда  и  опять  никого  не  нашли.
Большинство селян сходились во мнениях, что следующим  будет  обнаружено
ее тело, но  многие  считали,  что  Маэв  может  быть  каким-то  образом
причастна к убийствам.
   Андор знал правду. Это он обнаружил тело Миши  и  ведьмины  следы  на
снегу вокруг. Она оставила  их  преднамеренно,  этот  знак  был  понятен
только Ивару и ему, и Андор тщательно затер  следы,  прежде  чем  кто-то
успел их заметить,  действуя  не  столько  из  преданности,  сколько  из
сочувствия  к  проклятью,  которое  объединяло  его  с  Маэв.  Ему  было
известно, что среди жителей Линде были и другие оборотни. Как и он,  они
пока справлялись со своим проклятьем, и Андору не хотелось  видеть,  как
испуганные жители Линде затравят и прикончат их, как опасных зверей.
   Андор не знал, случалось ли Маэв убивать  людей  прежде,  однако  ему
было известно, что она  часто  охотилась,  добывая  себе  пропитание,  в
обличье лисы. Он не мог обвинять ее за эти стремительные набеги, как  не
мог  осуждать  ее  за  то,  что  она  попыталась  покончить   со