руки, словно пытаясь добраться до промерзшей  земли  и
вцепиться в нее ногтями.
   Три охотника нашли ее перед рассветом. Они принесли ее в гостиницу, и
лекарь, который всю ночь ухаживал за Кези, был единственным, кто не спал
в этот ранний час. Маэв уложили на скамью возле  дверей.  Опасаясь,  что
Маэв может быть не столько ранена, сколько больна,  охотники  отошли  от
нее подальше и встали рядом с  койкой,  на  которой  завернутый  в  меха
тревожно спал Кези. Лекарь осмотрел ее язвы и  заставил  выпить  немного
вина. Когда ее ресницы затрепетали, он спросил ее, что случилось.
   - На меня напали, - прошептала Маэв.
   - Кто? Волки?
   - Нет. Это был человек, и одно его дыхание опалило  мою  кожу,  в  то
время  как  его  когти  рвали  мое  тело...  Он  заразил  меня  какой-то
колдовской болезнью. Мы  все  знаем  этого  человека...  -  Несмотря  на
болезнь ее голос звучал по-прежнему уверенно  и  властно.  Ее  спасители
внимательно прислушивались. - Это был Джонатан, - закончила Маэв.
   - Видел кто-нибудь Джонатана прошлой ночью? - спросил лекарь.
   Охотники затрясли головами. Один из них покосился на Кези и сказал:
   - Его дочь упоминала о серебряном тумане. Может  быть,  это...  -  Он
замолчал, так как из своей комнаты спустилась Сондра, готовая приступить
к своим утренним заботам. Ее одежда была в беспорядке, а глаза  припухли
со сна. Увидев посторонних, она откинула назад волосы и  поправила  свое
рабочее платье.
   - Что-нибудь произошло? - спросила она, заметив их серьезные лица.
   - А где Джонатан? - с невинным видом спросил  лекарь  и  добавил  еще
более легкомысленно: - Он нам нужен, чтобы помочь перенести Кези.
   - Он спустится через несколько минут, но я могу пойти поторопить его,
- предложила Сондра.
   - Не нужно. В какой он комнате?
   - Последняя по коридору направо.
   Маэв откинулась на подушку, притворяясь ослабевшей, в то время как со
скрытой радостью она наблюдала за  тем,  как  охотники,  перешептываясь,
взбираются вверх по ступеням. Затем до  нее  донесся  удивленный  вскрик
Жона, встретившегося с охотниками в коридоре, и короткий шум возни.
   "Охотники  недооценили  юношу",  -  подумала  Маэв,  прислушиваясь  к
испуганным воплям наверху. В следующую секунду все четверо  во  главе  с
доктором скатились вниз по ступеням лестницы, сбивая друг друга  с  ног,
спасаясь от огненных шаров, которые преследовали их по пятам.  Из  своей
комнаты выскочил на шум Андор. Заглянув в холл, он сразу попятился назад
и вернулся с простыней, которой принялся сбивать пламя. К тому  времени,
когда пожар был потушен, Джонатана и след простыл.
   Маэв видела, как он убегал.
   - О да, я просто превосходная лисичка,  -  одними  губами  прошептала
она, поправляя пожелтевшим пальцем свои все еще прекрасные волосы.
   * * *
   Сидя в пещере возле отца и ожидая его пробуждения, Джонатан  думал  о
пылающем "Ноктюрне", об Андоре с  его  простыней.  Ему  вдруг  пришло  в
голову, что все заклинания, которые  он  выучил,  были  смертоносными  и
опасными. Таков был его собственный выбор: он мог бы выучить  и  другие.
Теперь Жон пытался овладеть заклятьем, при помощи  которого  можно  было
метать молнии. Сила, которой он надеялся овладеть, пугала его.  Если  он
недостаточно  хорошо  сосредоточится  или  ошибется,  читая  заклинание,
молния может поразить его самого. Это было самое опасное  время:  колдун
должен быть полностью уверен  в  своих  способностях,  чтобы  преодолеть
инстинкт самосохранения.
   Проснувшись ночью, Моргот сразу почувствовал запах гари, исходящий от
одежды сына, и заметил ожог у него на руке. Жон рассказал ему  все,  что
он натворил в поселке, а затем с горечью сказал:
   - Мне нельзя было бежать. Я должен был остаться и объявить, что  Маэв
лжет. Ивар и Андор защитили бы меня.
   - А вместо этого ты напал на них. Жон кивнул.
   - Теперь мне нельзя возвращаться в Линде.  Я  был  таким  дураком!  -
признал он.
   Моргот улыбнулся. Протянув руку, он стер со щеки Жона пятно сажи.
   - Тебе нужно было  увидеть,  что  могут  твои  заклятья.  Это  только
естественно, - ласково сказал он. - Что касается возвращения в Линде, то
ты не просто вернешься туда: наступит день, когда ты будешь править этим
поселком и всеми окрестными землями в придачу. Когда  мы  освободим  мою
армию из плена Полотна, ты поведешь ее. Ничто не  сможет  устоять  перед
нашими объединенными силами, сынок.
   - Откуда ты знаешь, что все те, кто был пойман  Полотном,  пойдут  за
нами? - спросил Жон.
   -  Они  сами  поклялись  служить  мне.  Я  должен  освободить  их!  -
торжественно объявил Моргот. Заметив сомнение на лице Жона, он  добавил:
- Твоя мать тоже там. И Вар. И еще многие-многие другие порядочные люди,
навсегда обращенные в рабство из-за одной минутной слабости.  Освободить
их будет только справедливо.
   Джонатан согласно кивнул.
   - Да, - сказал он, скрывая свои сомнения.
   Потом он смотрел, как Моргот открывает свою волшебную книгу в золотом
переплете, так не похожую на те, которые Джонатан уже изучил.
   ГЛАВА 16
   - Лео мертв, - сообщил Ивар Доминику, усевшись со Стражами в  большом
холле крепости.
   - Я так и подумал, когда увидел, что  ты  идешь  один.  Мы  поступили
необдуманно, отпустив его одного, - скорбно ответил Доминик.
   - Я видел головешки, оставшиеся от его тела, и  его  тень  на  земле.
Если бы вы послали двоих, двоих бы вы и потеряли.
   - Кто убил Лео? - спросил Доминик и отчаяние в его голосе  подсказало
Ивару, что он уже знает ответ.
   - Джонатан. Это мог быть только Джонатан. А теперь, когда  я  сообщил
вам самое худшее, позвольте мне рассказать вам обо всех  других  ужасных
событиях в Линде.
   - Сколько волков напало на эту семью? - спросил Доминик,  когда  Ивар
закончил свой печальный рассказ.
   - Девочка говорит, что три. Кто-то сильно искусал отца девочки.  Судя
по его описанию, с ними была Маэв.
   - Это не очень похоже на лисью повадку. Она просто готовит  оборотней
для... для одной цели, и эта цель висит в  нашей  часовне,  -  задумчиво
проговорил  Доминик.  -  В  следующее  полнолуние   они   нападут.   Жон
обязательно будет с ними, и Жон, и то чудовище, которое он освободил.
   - Для чего они станут ждать? - удивился Ивар.
   - Потому, что в полнолуние мы все сосредоточены на часовне и  гораздо
более уязвимы, чем в другое время.
   - И еще, чтобы отомстить, - прибавил Маттас. - Выпустить на нас  души
Полотна - эта месть вполне в духе Моргота.
   Ивар вернулся мыслями к Сондре. Жон любил девушку,  в  этом  Ивар  не
сомневался. Какие бы другие жестокости он ни совершил,  Ивар  не  думал,
что он причинит вред своей любимой. Однако грядущая битва, которая скоро
начнется у стен крепости, определит будущее Линде.
   - Полнолуние наступит скоро. Пожалуй, я  останусь  и  помогу  вам,  -
сказал Ивар и успокаивающе положил руку на плечо Доминика.
   Следующие два дня Ивар отдыхал, используя свою силу  лишь  для  того,
чтобы укрепить могущество церемониальных одежд, шестов и ножей  братьев,
а  также  для  того,  чтобы  запереть  ворота   крепости.   Он   наложил
дополнительное заклятье, укрепляя старинные двери, ведущие  в  крепость,
надеясь на то, что если запирающее заклятье, окружающее крепость,  будет
сломано, заколдованные двери продержатся достаточно  времени,  чтобы  он
успел восстановить его.
   В ночь  полнолуния  плотный  туман  окружил  крепость,  прижимаясь  к
каменным стенам и взбираясь по ним вверх. Он закрыл серебристой  пеленой
утесы, возвышающиеся над дорогой и ниже ее, так  что  крепость  казалась
единственным крошечным островком в безбрежном  море  тумана.  Оставшиеся
четверо Стражей сразу собрались во дворе крепости, вымощенном камнем,  а
Ивар взобрался на башню и стоял там на той  самой  площадке,  с  которой
когда-то давно Лейт смотрела на Гхенну и Линде.
   Ивар был одет в серый плащ Стража, а  в  руках  держал  посох  и  все
необходимое, что понадобится ему  для  наложения  заклятий,  которые  он
помнил. Ожидая нападения, Ивар думал о тех, кого Моргот  уже  прикончил,
об их посиневшей коже и негнущихся членах, застывших,  как  от  сильного
холода.  С  чем  ему  придется  биться  сегодня  ночью?  Как  долго   он
продержится, прежде чем противник сумеет высосать жизнь и из его тела?
   Стражи начали читать заклинания и молитвы перед  дверьми  часовни,  в
которой пока было тихо. Казалось, они не обращают никакого  внимания  на
полную тишину, повисшую над крепостью. В тишине этой чудилось тревожное,
предгрозовое ожидание.  Даже  беспокойный  зимний  ветер  стих,  умолкли
горестные  стоны,  которые  постоянно  слышались   из   стен   крепости.
Серебристый туман продолжал сгущаться.
   Ивар поглядел на узенькую серебряную ленту  дороги,  которую  еще  не
успела поглотить пелена  тумана,  и  увидел  на  ней  стремительный  бег
вервольфов, грациозных и молчаливых. Оборотни спешили к крепости.
   Кези и его дочь твердили о трех волках. Ивар увидал четырех. Джонатан
тоже был с ними. Какое-то колдовство помогло ему мчаться так же  быстро,
как и они, легко и  плавно.  Гибкие  языки  тумана  курчавились  над  их
головами, приближаясь к крепости вместе со стаей.
   У Ивара оставалось не так уж много времени.  Он  бегом  спустился  во
двор и встал там позади запертых крепостных ворот. В  задумчивости  Ивар
теребил пальцами  свой  широкий  пояс.  К  поясу  были  подвешены  кусок
веревки, стеклянный стержень в чехле из волчьего меха, мешочек с  серой,
мешочек с фосфором и белое птичье перо. Заклятья,  которые  ему  удалось
припомнить, оказались не слишком сильными, и их было  так  мало!  Он  не
соперник даже мальчишке...
   Сердце Ивара забилось  чаще.  Откинув  на  спину  капюшон  плаща,  он
приподнял посох и приготовился достойно встретить конец.
   Оглянувшись  на  монахов,  Ивар  увидел,  что  все   четверо   стоят,
повернувшись к нему спинами, решительно сосредоточив все  свое  внимание
на дверях часовни.  Маттас  вел  службу,  остальные  вторили  ему.  Ивар
заметил, что простертые руки Маттаса  дрожат,  а  слова  молитвы  звучат
тише, чем когда-либо. Голоса  монахов  тоже  показались  ему  не  такими
громкими, как обычно.
   Что-то  почувствовало  их  страх  и  неуверенность,  почувствовало  и
усилило. Поняв,  что  сомнение  было  навязано  ему  его  могущественным
противником, Ивар попытался его преодолеть. Выпрямившись,  он  расправил
плечи, а его решимость окрепла, когда он напомнил себе, что тоже кое-что
может.
   Атака началась внезапным шквалом энергии, которую скорее  можно  было
ощутить, нежели увидеть. Еле слышным громом он прокатился над крепостью,
над стенами окружившего ее тумана. Тяжелый гул сотряс ворота крепости, и
толстое дерево прогнулось вовнутрь, уступая пульсирующим ударам снаружи,
частым  и  ровным,  как  сердцебиение  чудовищного   существа,   которое
управляло этими невидимыми силами. Ивар торопливо наложил на ворота  еще
одно заклятье,  укрепив  древнее  дерево,  и  обернулся,  только  теперь
почувствовав, как другая сила пытается проникнуть  сквозь  заколдованные
стены часовни. Ивару нужна была помощь  Доминика.  Он  уже  открыл  рот,
чтобы позвать монаха, и в это время Полотно проснулось!
   Пойманные Тканью твари никогда не вели себя так  буйно,  как  сейчас,
когда надежда на освобождение вдохновляла их на самые отчаянные  усилия.
Они бились в двери и раскачивали камни стен с  такой  яростью,  что  вся
часовня тряслась, но двери  сдерживали  их  бешеный  напор,  укрепленные
усилиями Стражей и их верой,  которая  с  началом  атаки  не  только  не
ослабела, но даже стала сильней.
   Многолетние  бдения  подготовили  их  к  этой  ночи.  Ивар  попытался
последовать их примеру, несмотря на то, что  его  внимание  рассеивалось
между тяжелыми  ударами,  сотрясающими  ворота,  и  воплями  запертых  в
часовне тварей. Он  подумал  об  оборотнях,  зомби,  обо  всех  убийцах,
разбойниках и грабителях, которые балансировали на грани бытия в тенетах
полужизни Полотна. Потом он вспомнил о Лейт. Может быть, там, в  паутине
Полотна обитали и другие подобные ей  души,  крошечные  островки  добра,
окруженные морем зла? Он почувствовал сожаление при мысли о  том,  какую
злую шутку сыграла судьба с Лейт и с ее сыном. Первая  атака  окончилась
так же неожиданно, как и началась. Отчаяние и неуверенность улетучились,
тяжелый гул прекратился, твари в часовне замолчали. Однако эта тишина не
обманула Стражей, они не расслабились, они ждали, волнуясь сильнее,  чем
даже во время первого нападения,  не  зная,  каким  еще  образом  Моргот
продемонстрирует свою ужасную силу.
   Вторая атака началась совершенно бесшумно. Ивар почувствовал  слабину
в запирающем стены заклятье, и крепость накрыли  потоки  огня.  Заклятье
сдерживало языки ревущего пламени, так что они не попадали внутрь двора,
но шедший от него жар опалил лицо и руки Ивара, причиняя  боль  и  мешая
сосредоточиться.  Потом  пламя   опало,   и   защитное   поле   заклятья
распрямилось, словно ветка, с которой сорвался пласт снега. Затем ворота
крепости снова прогнулись внутрь, однако на этот раз ничто не  билось  в
них снаружи. Непреодолимая и  безжалостная  сила  навалилась  на  них  и
продолжала давить, так что доски начали лопаться  примерно  на  середине
высоты створок и от них стали отлетать длинные щепки.  В  следующий  миг
ворота должны были поддаться.
   Ивар со своей стороны подпер ворота магической силой своего заклятья,
заставив древнее дерево выпрямиться. В тот же самый  миг  сила,  давящая
снаружи, пропала и ворота с треском вылетели наружу. Протяжно завыл один
из волков-оборотней.
   Запирающее заклятье по-прежнему удерживало нападающих от того,  чтобы
ворваться во двор, но теперь Ивар впервые  увидел  их  всех.  Серебряный
лорд был очень похож на Джонатана лицом, но  черты  его  были  грубее  и
мужественнее.  С  чувством  собственного   превосходства   и   спокойной
уверенности Моргот сверху вниз смотрел на усталого Ивара. Закусив  губу,
Ивар изгнал из своей души сомнение и сосредоточился на словах  и  жестах
защищающего заклятья.
   За спиной Ивара продолжали свою  молитву  Стражи.  Перед  ним  Моргот
начал готовить свое заклинание. С каждым словом, которое он  произносил,
стена окружающего крепость тумана начинала трепетать.
   Ивар не обладал и десятой долей могущества Моргота. До тех пор,  пока
сохраняется запирающее заклятье вокруг крепости, ни одно его  заклинание
не смогло бы преодолеть этот барьер и  поразить  Серебряного  лорда.  На
всякий случай Ивар прочел заклинание, при  помощи  которого  можно  было
метать во врага огненные стрелы, не договорив одного  последнего  слова,
выжидая   подходящего   момента,   когда   заклинанием    можно    будет
воспользоваться.
   "Это будет скоро", - подумал Ивар. Его чары начинали  поддаваться,  и
фигуры волков и человека исказились, словно он  смотрел  на  них  сквозь
водопад. Языки серебряного тумана  Моргота  стали  просачиваться  сквозь
трещины и прорехи в магическом барьере.
   Дыра ворот внезапно расширилась, и Ивар с ужасом увидел,  что  Моргот
поставил  перед  собой  Джонатана  и  подталкивал   его   вперед.   Ивар
заколебался: даже теперь он продолжал любить Джонатана.  Как  же  сможет
победить добро, если первым же своим атакующим заклинанием он  прикончит
юношу?
   Ивар прикусил губу, и  слова,  которые  должны  были  прикончить  его
ученика, так и не сорвались с его языка. Вместо этого Ивар снял с  пояса
обрезок веревки и стал читать заклятье, при помощи которого он собирался
закрыть брешь в обороне, образовавшуюся прямо напротив ворот.  Именно  в
этот момент запертые в часовне души атаковали с удвоенной яростью, грозя
развалить  здание  по  кирпичу.  Пето  вскрикнул,  Маттас  запнулся   на
полуслове. Обернувшись, Ивар  увидел,  как  по  стене  часовни  побежала
трещина.
   - Держись! - приказал он и резким рывком  затянул  на  веревке  узел,
использовав свое заклинание для  того,  чтобы  укрепить  стены  часовни.
Ворота крепости оказались открытыми.
   Ивар снова повернулся лицом к Морготу. Вервольфы  пробирались  сквозь
брешь в защитном поле. Ивар схватил стеклянный  стержень,  потер  его  о
меховые ножны и нацелил  палец  на  ближайшего  оборотня.  Ослепительная
молния метнулась из его пальца, яркая и сверкающая, как ртуть. Забившись
в переплетении раскаленных добела  нитей  вервольф  скорчился  и  завыл.
Вторая  молния  настигла  оборотня,  который  только-только  протиснулся
сквозь ворота. По двору  поплыл  тошнотворный  запах  паленой  шерсти  и
горелого мяса.
   Третий волк, миновав Ивара долгим прыжком, ворвался в круг Стражей  и
вцепился мощными челюстями в  руку  Гектора.  Пето  бесстрашно  вцепился
руками в  жесткую  шерсть  на  морде  чудовища,  и  оборотень,  выпустив
Гектора,  одним  движением  лязгнувших  клыков  откусил  Пето  кисть.  В
образовавшейся свалке Маттас оступился и  упал,  ударившись  затылком  о
каменную стену часовни.
   Воспользовавшись тем, что благодаря заклятью Ивара часовня  некоторое
время не нуждалась в его  присмотре,  Доминик  загородил  Маттаса  своим
телом. Зажав в руке амулет, он вытянул вторую  руку  прямо  над  головой
волка.
   - Прочь! - приказал он оборотню.
   Волк зарычал и остановился, однако властный приказ  Доминика  не  мог
пересилить  страх  оборотня  перед  своим  новым   господином,   который
загораживал ворота крепости. В отчаянье опустив лобастую голову и поджав
хвост, ликантроп продолжал надвигаться на монаха.
   Доминик ждал молниеносного броска,  но  волк  двигался  неуверенно  и
медленно, и он воспользовался этим.  Схватив  свой  посох  с  серебряным
наконечником, он словно копьем поразил волка в грудь.
   Четвертый, самый громадный зверь  проник  в  крепость.  Жажда  крови,
которой так долго не давали вырваться на свободу, была сильна в нем  как
никогда. Могущество нового господина только  подхлестнуло  его.  Тем  не
менее волк не нападал до тех пор, пока Моргот не приказал ему  броситься
вперед. Ничего не  соображая  от  ярости  и  сжигавшего  его  страстного
желания, оборотень прыгнул на Ивара, стараясь перекусить горло.
   Ивар был готов к этой атаке. Молния чуть  было  не  сорвалась  с  его
пальцев, но невесть откуда взявшийся Джонатан воскликнул:
   - Нет! - подкрепив свои слова единственным  жестом.  Между  Иваром  и
летящим в  воздухе  вервольфом  образовалась  невидимая  преграда.  Волк
ударился о нее со  всего  размаха  и  неловко  упал  на  землю,  а  Ивар
попятился и остановился,  только  уперевшись  спиной  в  стену  часовни.
Почувствовав опору, Ивар пристальнее вгляделся в волка. Когда магическая
преграда Жона исчезла, Ивар опустился на колени рядом с телом  зверя.  -
Андор! - позвал он.
   Волк стал медленно меняться, его плоть потекла как  вода,  а  жесткая
серая шерсть клочьями отваливалась от тела и таяла.
   - Андор! - позвал Ивар еще  ласковее,  и  вот  у  него  в  руках  уже
появилось тело раненного мужчины.
   Ивар подтащил Андора  поближе  к  дверям  часовни,  где  под  защитой
заклятья укрылись Стражи. Глаза его быстро обежали  вокруг  -  он  искал
Джонатана. Юноша уже куда-то сбежал, и Ивар сосредоточил  свое  внимание
на фигуре Моргота. Она расплывалась, вытягивалась и наконец растворилась
в воздухе. Лишь только он исчез, туман, несколько отступивший  во  время
битвы, снова придвинулся вплотную к стенам крепости, отрезав Стражей  от
внешнего мира.
   Весь двор крепости был  забрызган  кровью.  В  воздухе  сильно  пахло
горелым. Они выиграли эту битву, но выиграли  дорогой  ценой:  Пето  был
едва жив, Маттас так и не пришел в  сознание  и  еле-еле  дышал,  Гектор
ослаб от потери крови. Только один из Стражей не получил никаких увечий,
а ночь только-только началась. Ивар, не уверенный в том, в самом деле ли
битва закончилась или они просто получили короткую  передышку,  бросился
перевязывать раны  Стражей,  пока  Доминик  в  одиночестве  стоял  перед
часовней, повторяя м