годня вечером.
   Как  завороженный,  следя  за  ее  пальцами,  мясник  снова   кивнул,
опускаясь назад на подушку.
   - И какая удача ждет меня сегодня вечером?
   - Да, вы узнаете, как все пройдет, -  отозвалась  женщина,  голос  ее
дрогнул, а на губах заиграла улыбка. - Но сначала мы должны узнать  ваше
прошлое.
   Она положила изящную руку на ящик,  в  котором  была  заключена  рука
оракула. Губы  ее  что-то  произнесли  на  ухо  оракулу.  Тот  один  раз
вздрогнул, а потом  успокоился,  глаза  его  расширились  и  уперлись  в
мясника. Он прошептал что-то нечленораздельное, Сатина выслушала,  глядя
на его губы, а потом кивнула.
   Мясник с любопытством подался вперед:
   - Что он сказал?
   Не поворачиваясь, Сатина прошептала:
   - Вы человек крови и жестокости.
   - Конечно, - отозвался Доминик, поглаживая лысеющую голову, - я  ведь
мясник.
   - Больше того, - продолжала Сатина, вслушиваясь в бормотание оракула.
- Вы и людей убиваете.
   - Да. Иногда, когда мне приходится  заступать  на  охрану  города,  -
отозвался мясник удивленно. - А что в этом плохого?
   Оракул снова задрожал, и какие-то стоны и крики сорвались с его  губ.
Сатина отпрянула, а оракул продолжал биться в своей черной  клетке,  как
раненый зверь.
   - Он видит ножи и кровь,  -  произнесла  она.  От  ужаса  голос  стал
громче. - Множество убитых. Сотни... или тысячи.
   - Довольно! - прорычал мясник, ударяя в пол  тяжелым  каблуком  своих
грубых башмаков.
   Сатина замолчала, дрожа и со страхом глядя на него.  Жестокая  улыбка
искривила губы Доминика, сложив руки вместе, он спросил:
   - А сегодня? Как все будет сегодня?
   - Боюсь, не слишком хорошо, - раздался тонкий голосок из-за занавеса.
А потом и сам Моркасл выступил вперед. Теперь он оказался между  Сатиной
и мясником.
   Доминик побледнел, сжал руки  в  кулаки,  вскочил,  но  вдруг  увидел
великана, который загораживал ему выход из комнаты.
   - Месье Доминик, - проговорил Моркасл, - вы  арестованы  за  убийства
Панола, Банола, Борго и многих сотен артистов Карнавала.
   Мясник метался между  двумя  мужчинами,  теперь  Сатина  была  уже  в
безопасности, а Доминик с трудом  улыбнулся,  снова  блеснул  серебряный
зуб.
   - Это шутка, да?
   - Боюсь, нет, - на этот раз голос  был  женским,  но  исходил  не  от
Сатины. Оглянувшись, Доминик увидел в  бархатном  проеме  темный  силуэт
Марии, едва заметный среди  карнавального  хлама.  Она  вышла  вперед  к
свету, сейчас ее юная красота особенно контрастировала с пустыми  белыми
глазами. В руках женщина держала поблескивающие кинжалы.
   - Мы нашли  отпечатки  ладони,  -  произнес  фокусник,  делая  шаг  к
мяснику, - без указательного пальца. Нашли следы башмаков и следы работы
ножа на затылке каждой жертвы.
   - О чем вы говорите? - прохрипел мясник.
   - Думаю, вы знаете, о чем, - отозвался  Моркасл,  делая  еще  шаг.  -
Последним доказательством будет шрам на спине.
   Не успел мясник двинуться, как сильная худая  рука  Гермоса  схватила
его за  воротник.  С  громким  треском  лопнул  шелк  на  спине.  Гермос
раздвинул две половинки рубашки, и глаза его мрачно загорелись. На спине
мясника красовался свежий порез, тянувшийся от правого  плеча  к  левому
бедру.
   - У него есть... - Слова Гермоса были прерваны быстрым ударом, мясник
со всей силы  ударил  его  кулаком  в  живот.  Гермос  со  стоном  упал,
загораживая своим долгим телом выход из комнаты.
   Моркасл прыгнул Доминику на  спину,  набрасывая  ему  на  шею  связку
разноцветных платков. Стягивая со всей силы узел, фокусник наблюдал, как
лицо  мясника  краснеет.  Но  ему  удалось  рвануться  вперед,   Моркасл
перелетел через мясистое плечо,  упал  на  спину  и  вскрикнул.  Доминик
рассмеялся.
   Поворачиваясь на его зловещий смех, Мария откинула бархатный полог  и
метнула в Доминика кинжал. Тот впился в его огромное плечо. Смех сменили
стоны, Доминик тут же попытался вырвать нож из  окровавленной  раны,  но
его уже сжимали жилистые руки великана.
   Гермос изо всех сил пытался повалить мясника на  пол,  держа  его  за
горло. Блеснул серебряный зуб. Доминик зарычал и вцепился зубами в кисть
великану. Великан закричал от боли, откатился на спину, и ударил мясника
ногами. Тот, взревев, как дикий зверь, выхватил наконец кинжал из руки и
всадил клинок в живот Гермосу. Тот  нечеловечески  закричал,  а  Доминик
встал, обнажал окровавленные зубы в отвратительной усмешке. Он  метнулся
к  оракулу,  ударил  огромным  ботинком  в  чахлую   грудь   темнокожего
прорицателя,  оракул  откинулся  назад,  черное   кресло   хрустнуло   и
повалилось, а Доминик бросился к стене палатки, прорезал бархат и пропал
в шумной ночи, наполненной криками артистов и зрителей.
   Держась за бархатную стену, Моркасл подобрался к  истекающему  кровью
великану и встал перед ним на колени. Сатина подвела к Гермосу и  Марию.
Остальные жены, увидев, что мясник убежал, заполнили бархатную  комнату,
причитая на непонятном мелодичном языке.
   - Назад, леди, назад! -  воскликнул  Моркасл  в  отчаянии,  раскрывая
одежду на животе великана и вглядываясь в страшную рану  на  животе.  Он
осторожно вытянул кинжал и  теперь  пытался  закрыть  порез  тканью.  Та
немедленно пропиталась кровью.
   Длинные узкие пальцы Гермоса схватили волшебника  за  плечо,  великан
печально и торжественно посмотрел на Моркасла.
   - Пойди поймай его, - прохрипел он.
   - Что? Не будь дураком, - ответил Моркасл, оглядываясь на  прорезь  в
ткани палатки, в которой исчез мясник. - Ты ранен.
   Теперь плеча фокусника коснулась ласковая рука Марии.
   - Я помогу ему, Моркасл. Иди.
   Волшебник оглядел своих товарищей,  на  его  лице  мешались  страх  и
задумчивость. Потом он встал, сжимая  зубы,  и  направился  к  дырке,  в
которую сбежал Доминик. Раздвинув бархатные  края,  Моркасл  выглянул  в
пеструю карнавальную ночь и исчез.
   Он сразу оказался в плотной толпе на главной  аллее  Карнавала.  Люди
текли рекой в сторону арены, но мясника нигде  не  было  видно.  Моркасл
сжал кулаки и ринулся в толпу,  рыская  глазами  по  лицам.  Крестьянин,
купец, аптекарь, худенькая девочка с косичками, член Совета...
   - Черт, - пробормотал Моркасл, и  на  него  нашло  трусливое  чувство
освобождения. Но, собравшись с духом, он перебежал аллею,  взобрался  на
старую сцену и стал разглядывать толпу с высоты.
   Наконец в самом начале  зрительского  потока  Моркасл  заметил  спину
Доминика. Он бежал, и неприкрытые рубашкой мышцы спины ходили ходуном, а
царапина от плеча до бедра налилась от усилия кровью.
   Моркасл открыл рот, чтобы  закричать,  но  ему  не  хватало  дыхания,
сердце тяжело билось, а с губ срывалось одно слово:
   - Убийство... Убийство... Убийство... В глазах  фокусника  потемнело,
Доминик уже почти скрылся из виду.
   - Убийство... убийство... убийство.... Наконец его легкие наполнились
холодным ночным воздухом, и он завопил:
   - Убийца! Остановите его! Мясник Доминик убийца!
   Толпа вокруг Моркасла вздрогнула и  отпрянула,  на  всех  лицах  были
написаны страх и шок.
   Моркасл сошел с арены и бросился, расталкивая всех, по аллее.
   - Остановите мясника! Остановите убийцу Доминика!  -  Люди  бросались
прочь, освобождая фокуснику дорогу.  -  Помогите  мне!  -  взывал  он  к
испуганным горожанам,  задыхаясь.  -  Остановите  этого  человека  -  он
убийца!
   Ему отвечали пустые глаза и испуганные гримасы.
   Где-то впереди мясник уже почти достиг конца Карнавала -  палаточного
городка, где размещались новоприбывшие артисты.  Отличное  место,  чтобы
спрятаться. Отличное место для нового убийства.
   Указывая на мясника, Моркасл отчаянно выкрикнул:
   - Остановите его! Неужели никому нет дела?
   Он бежал все медленнее и медленнее,  ноги  болели,  наконец  фокусник
остановился и, наклонившись вперед, начал  глубоко  втягивать  воздух  в
ноющие легкие.
   Кто-то тронул его за плечо. Это был Арку -  мальчик-леопард,  руки  и
ноги у него были покрыты пятнистой шкурой, а юное стройное тело  поросло
рыже-черным мехом.
   - Что случилось? - спросил он взволнованно.
   Болезненная улыбка осветила лицо Моркасла.
   - Ты можешь бежать, малыш?
   - Быстрее, чем лань, - гордо ответил  Арку,  потягиваясь  на  изящных
лапах.
   - Беги! Беги и поймай вон того  человека  в  разорванной  рубашке,  -
сказал Моркасл, показывая на удаляющегося мясника.
   Арку взволнованно кивнул, издав зубами  странный  клацающий  звук,  а
потом, опустившись на четыре лапы, кинулся по  аллее.  Когтистые  ступни
едва касались земли,  когда  он  ловко  лавировал  между  зрителями,  те
расступались,  а  Арку  коротко  посмеивался,  наблюдая   их   испуг   и
отвращение.
   Где-то впереди мясник обогнул изгородь и скрылся между вагончиками  и
домиками артистов.  Арку  замедлил  бег  и  зарычал.  Его  животный  рык
заставил  посетителей  Карнавала  содрогнуться,  рыжая  с  черным  шкура
вспыхивала,  как  пламя.  В  четыре  прыжка  он  оказался  у   изгороди,
отделявшей  артистический  квартал,  оска-лясь,  мальчик  принюхался,  а
потом, встав на задние, лапы вскарабкался  на  белый  забор  и  спрыгнул
сверху на песочную дорожку.
   Аллея была пуста. Глаза Арку сузились, он снова принюхался, вдыхая  в
себя букет обычных карнавальных запахов - дыма, песка, рыбы, холста,  но
среди них ясно выделялся необычный - пот, кровь и тревога.
   Именно по этому следу и пошел мальчик-леопард, и запах становился все
ближе и ближе. Встав на задние лапы, Арку замер на аллее,  прислушиваясь
к ветру. Крики толпы утихли, оставляя позади него лишь испуганный  шепот
и отдаленный рокот Карнавала. Но был и еще один  звук,  отличающийся  от
остальных - звук быстрых, но тяжелых шагов. Шагов большого человека.
   Арку снова опустился на четыре лапы и кинулся  вниз  по  аллее  к  ее
дальнему концу, к заброшенной палатке. Два легких прыжка, и он  оказался
на крыше. Теперь перед Арку расстилался весь  Карнавал,  но  взгляд  был
направлен  на  серо-белый  полосатый  шатер  шагах   в   пятидесяти   от
заброшенной палатки. Из него на мгновение показалась мускулистая рука, а
потом снова исчезла внутри.
   Арку бесшумно спрыгнул на землю и начал красться к полосатому  шатру,
как кошка. Лапы двигались с неслышным ритмом, еще несколько  прыжков,  и
он оказался у полосатой стены.  Полотняная  крыша  прогнулась,  а  остов
хрустнул, когда леопард  взобрался  на  верхушку  шатра.  Полотно  стало
медленно опускаться, а внутри раздался человеческий крик.
   Леопард наблюдал за тем, как бьется в холщовых  сетях  чье-то  мощное
тело, а потом, прорезая когтями ткань, вцепился в него.  Мясник  страшно
сопротивлялся, стараясь вырваться из сильных лап животного, но Арку  без
труда прижал Доминика к земле.
   - Спокойно, - прорычал он.
   * * *
   - Сюда,  -  показал  Кукольник,  махнув  черным  рукавом  плаща  двум
жандармам, которые переминались в воротах палаточного городка,  а  потом
первым ступил внутрь. Большие  ботинки  оставляли  на  песке  отчетливые
следы.
   Капитан Молду  -  жандарм,  который  был  выше  и  старше  напарника,
несколько  раз  оглянулся  перед  тем,  как  последовать  за  владельцем
Карнавала. Палаточный городок затопила толпа, факелы  горели  над  всеми
палатками и вагончиками. Капитан тронул своего коллегу за плечо и указал
на сборище:
   - Не слишком приятное зрелище.
   Лейтенант Рензен кивнул, поправляя саблю на поясе, а потом сделал шаг
за начальником, вытирая вспотевший лоб холодной дрожащей рукой.
   Три палатки были сметены толпой, одна упала на землю. Мрачные горящие
глаза артистов наблюдали за жандармами, которых Кукольник вел  к  самому
центру городка. Лейтенант Рензен пытался не замечать уродов,  всех  этих
трехногих мужчин, бородатых женщин, безруких акробатов, детей с  козьими
головами...
   - Вот они, - провозгласил Кукольник, указывая на небольшую  группу  в
центре расступившихся артистов.
   Слепая женщина, мальчик-леопард и фокусник в дешевом плаще держали на
земле мясника Доминика.
   Рензен, вынимая саблю, крикнул:
   - Ну-ка пустите его, уроды!
   -  Подождите,  -  гневно  ответила  слепая,  выступая  вперед   перед
жандармами. - Этот человек убийца.
   - Чепуха, - отозвался лейтенант,  складывая  руки  на  груди,  -  это
Доминик - мясник.
   - Конечно, мясник, - отозвался фокусник, стараясь  удержать  Доминика
на земле. - Он совершил тут, на Карнавале,  три  убийства.  У  нас  есть
доказательства, чтобы обвинить его.
   - Какие доказательства? Посмотрим, - потребовал лейтенант Рензен.
   - Он убил шпагоглотателя Борго в  моем  вагончике,  -  начала  слепая
женщина, - и оставил на стенах множество кровавых отпечатков ладони.  На
них не было указательного пальца. Жандарм выплеснул на них  ведро  воды,
но они все еще видны.
   - Есть следы, совпадающие со следами этого человека.
   - Но они могут  быть,  например,  и  моими,  -  отозвался  лейтенант,
наклоняясь и показывая свою подошву.
   - И мы можем показать  вам  целое  кладбище  в  лесу,  неподалеку  от
Карнавала. Он убил сотни из нас, и никто никогда не замечал, потому  что
мы считали, что артисты просто уезжают, - продолжила Мария.
   - Откуда известно, что это все совершили не  вы  сами?  -  со  смехом
спросил лейтенант.
   - Мы покажем вам и следы, и кладбище...
   - Они пришли ко  мне,  -  неожиданно  вмешался  Кукольник.  -  Пришли
сегодня утром и сообщили эту новость. Я поверил им,  лейтенант,  и  лорд
Одью тоже поверил. Думаю, вы сделаете то же самое.
   Глаза Рензена сузились, пока он оглядывал лица артистов.
   - Это серьезные обвинения. Вам придется отправиться с нами в  Л'Мораи
и все доказать. Я назначу слушание Совета, чтобы судить его.
   Черты лица слепой окаменели.
   - Когда нам надо ехать?
   - Сегодня.
   ГЛАВА 5
   Гермос лежал  на  полу  в  палатке  ведьмы,  глядя  на  гипнотическое
кружение света и тени у себя над головой. Ноги упирались  в  один  конец
вагончика, а голова - в другой. Вокруг него толпилось множество людей, и
все рассматривали его полуживое тело.
   Первый раз им удалось посмотреть на великана сверху вниз.
   Сама ведьма возилась с какими-то растворами и порошками,  и  шелковые
рукава ее рубашки порхали над великаном.
   - Дайте-ка ему немного воздуха! - воскликнула она наконец,  отодвигая
рукой столпившихся артистов. - Назад, ребята. Ему нечем дышать.
   Она вылила  ему  на  грудь  какую-то  вязкую  темную  жижу  и  начала
растирать ее костлявыми  руками.  Те,  кто  не  отошел  раньше,  тут  же
отпрянули. Гермос задрожал, ноздри у него затрепетали, а в носу щекотало
от отвращения. Он подозрительно посмотрел на ведьму,  чьи  цепкие  руки,
разрывая окровавленную ткань, подбирались к ране на животе.
   - Не беспокойся, Гермос. Запах сейчас пройдет, этот бальзам поднимает
дух, - сказала она, показывая кривые зубы.
   - Так я и знал, что до этого дойдет,  -  раздался  хриплый  голос  из
толпы в дверях палатки.
   Артисты расступились, удивленно глядя на женщину в дверях. Там стояла
слепая жонглерша Мария, а рядом с ней - Моркасл. Несмотря  на  невидящие
глаза, похожие на вареные яйца, Мария отлично  поняла,  что  происходит.
Она шагнула к великану, расталкивая артистов, нос безошибочно привел  ее
к Гермосу, и она тут же опустилась рядом с ним на колени.
   - Что это такое? - спросила она.
   - Бальзам, - с трудом отозвался Гермос. - Он поднимает дух.
   Мария покачала головой и улыбнулась:
   - Бальзам?
   Она наклонилась вперед и принялась соскребать пахучую  мазь  с  груди
великана и бросать ее на пол. Таинственным шепотом она пробормотала:
   - Могущественный Кин-са! Если бы у нас был настоящий целитель!
   - Я и есть настоящая целительница, - обиделась ведьма.
   Мария потрогала повязку на животе великана и,  почувствовав,  что  та
вся пропитана бальзамом, сказала:
   - Придется снова перевязывать. Она вытерла перепачканные руки о  юбку
и стала разматывать бинт.
   Моркасл встал рядом с ней на колени.
   - Подожди. У меня есть кое-что, что действительно поможет ему.
   Он поднял компресс с раны и пробормотал:
   - Хм. Глубокая рана. - Достал из кармана металлическую фляжку и налил
в колпачок коричневой жидкости. - Держись,  приятель,  и  постарайся  не
прикусить язык. Будет больно.
   Гермос со всей силы сжал кулаки, и Моркасл вылил колпачок в рану,  но
великан все-таки не выдержал  и  страшно  закричал.  Подождав  несколько
минут, волшебник осторожно начал перебинтовывать рану, а потом бросил на
Марию серьезный взгляд и сказал:
   - Боюсь, он никуда не сможет поехать. Мария опустила  руки  на  плечи
Гермосу.
   - Он прав, Гермос. Но ты не беспокойся. Мы обвиним этого мясника.
   - Куда вы едете? - спросил великан, удивленно поднимая брови.
   - Арку поймал убийцу, - ответил Моркасл радостно. -  Знаешь,  Арку  -
мальчик-леопард. Мы едем в Л'Мораи, чтобы выступить  против  Доминика  в
суде. Не беспокойся, мы его больше не упустим.
   Мария улыбнулась и погладила великана по плечу.
   - Ты отдыхай, и лучше бы тебе перейти из палатки этой целительницы  в
свою собственную.
   Моркасл встал на ноги, помог слепой  подняться,  и  они  двинулись  к
двери. Перед тем как выйти на улицу, Мария повернулась:
   - Пожелай нам удачи, Гермос.
   - Желаю, - ответил он. Они не видели его лица  за  широкими  рукавами
ведьмы.
   - И я желаю  тебе  удачи,  -  отозвалась  Мария,  но  не  успела  она
договорить, как Моркасл покрепче  ухватил  ее  за  руку,  чтобы  она  не
споткнулась на деревянных ступеньках,  и  вытолкнул  в  холодный  ночной
воздух. От  неожиданности  Мария  даже  налетела  на  него  и  удивленно
спросила:
   - Почему ты так торопишься? Он не слышал, что...
   - Мария, нас хотят видеть,  -  перебил  ее  Моркасл,  голос  его  был
строгим и значительным. Глядя на незнакомца, он поглаживал усы.
   Человек был одет в хороший шерстяной  серый  плащ  с  белым  подбоем,
плиссированную рубашку, черные панталоны, серые носки и черные  ботинки.
Молодость выдавали большие яркие  глаза  и  пухлый  юношеский  рот,  над
которым нависал орлиный нос. Выставив вперед холеную руку, он взял Марию
за пальцы, а потом опустился на одно колено, взмахнул шляпой и поцеловал
ей руку.
   - Добрый вечер, - поздоровался он  мелодичным  нежным  голосом.  -  Я
Л'Арис - паж Совета Л'Мораи и юрист обвинителей, в  данном  случае  вас.
Когда жандармы вернулись с сообщением о том, что вы обвиняете  Доминика,
то Совет послал меня, и я в вашем распоряжении, - закончил он, грациозно
поднимаясь.
   Мария неловко подобрала руку и подвинулась поближе к Моркаслу.
   - Приятно познакомиться с вами, сэр. Но нам с другом надо торопиться.
Жандармский фаэтон ждет. - Она сделала шаг  прочь  от  юриста,  ведя  за
собой Моркасла.
   Л'Арис некоторое  время  удивленно  наблюдал  за  двумя  удаляющимися
фигурами, а потом бросился вслед за ними.
   - Простите, мадемуазель. Но я здесь не для того, чтобы обвинять  вас,
а для того, чтобы представлять вас в суде, - заявил он,  обводя  глазами
Карнавал.
   Мария резко обернулась, и широкая юбка, вздымая песочную пыль, вихрем
обвила ее колени.
   - Спасибо за предложение, сэр, но я думаю,  что  нас  будет  защищать
Кукольник.
   Удивление снова засветилось в юных глазах пажа.
   - Кукольник? Но он один  из  членов  Совета.  А  только  в  особенных
случаях...
   - Тогда мы сами за себя постоим, - вежливо ответила Мария.
   Молодой человек покраснел и опустил голову.
   - У вас ничего не получится, мадемуазель. Доминик - городской мясник.
   - Я с вами не соглашусь, юрист Л'Арис, - возразила  Мария.  -  Юристы
вроде вас всегда стоят на стороне горожан против нас - уродов.
   - Без меня у вас нет ни одного шанса, - настаивал юрист, сложив  руки
в перчатках на груди.
   Моркасл бросил  сосредоточенный  взгляд  на  подругу  и  отвел  ее  в
сторону.
   - Он может оказаться нашей единственной надеждой. Мы  не  можем  сами
вести дело и рассчитывать на  победу.  А  нам  необходимо  обв