енно  шагнула   вперед,
протянула  руку  и  коснулась  мягкой  шерсти,  покрывшей  ее  все   еще
человеческое лицо.
   - Сними с шеи  цепочку,  -  певуче  сказала  она,  не  сводя  с  меня
фиолетовых глаз.
   Мои руки тряслись, но я сделала  то,  о  чем  она  просила,  положила
серебряного волка на столик у своей кровати. За цепочкой  последовали  и
мои одежды, я ступила в лунный свет, и она взяла меня за руки.
   - Меняйся, но не забывай, кто ты есть. Вспомни об  этом,  прежде  чем
сделать выбор, - прошептала она и снова стала меняться.
   Через мгновение передо мной стояла крупная серебряная лисица - подняв
морду, она выжидательно смотрела на меня.
   Я сделала, как она просила, подавив крик, когда боль пронзила все мое
тело. И через несколько мгновений я ощутила прилив удовольствия от  мощи
собственного  -  теперь  уже  волчьего  -  тела.  Я  последовала   через
распахнутое окно за Маэв - в пахучую ночь. Тени змеились вслед за  мной,
я мчалась вперед, в первый раз не чувствуя  вины,  через  туманные  леса
Тепеста.
   ГЛАВА 6
   Я надела амулет, как только кончилась ночь, и вновь сняла его,  когда
село солнце. Это стало  моим  ритуалом,  и  одни  сумерки  следовали  за
другими. Я и Маэв охотились на оленей и гоблинов в густых лесах Тепеста,
забирались в заснеженные горы, окружавшие озеро Кронов,  и  возвращались
домой до того, как ночь пронзал первый луч рассвета.
   Мы стали забираться все дальше, уходили  за  южную  границу  Тепеста.
Однажды ночью мы добрались до  горы,  на  которой  Стражи  хранили  свое
Полотно. Я хотела повернуть назад, но Маэв забралась  на  самую  высокую
вершину и долго смотрела на крепость. На следующее  утро  она  принялась
расспрашивать меня о монастыре. Я сказала, что мало помню обо всем этом,
утаив от нее мрачные тайны замка.- лучше не говорить с ней об этом.
   - Легенды говорят, что стены защищены и никто не может войти туда,  -
ответила она, отлично поняв - я  тем  самым  признала,  что  побывала  в
замке.
   - Полотно там, так? Оттуда вы его и украли, да?
   Я не стала отвечать. По-моему, в этом не было необходимости.
   - Я пойду туда, - заявила она.
   - Оно защищено. Ты не сможешь войти.
   Она перестала расхаживать по комнате, на  лице  ее  отразилась  целая
буря чувств, которые я не могла полностью понять.
   - Ответь мне на один вопрос. Это там тебя заразили?
   - Нет. Когда я шла в крепость, на меня набросился волк.
   Она на это ничего не сказала, лишь посмотрела на мои обнаженные руки.
Шрамы отчетливо показывали, что  мне  пришлось  пережить.  Она  перевела
взгляд на мое лицо, как будто ища ответа.
   - Мы живем хорошо, Маэв, - сказала я. -  Ты  хочешь,  чтобы  все  это
кончилось?
   Она приблизилась ко мне, подняла мой подбородок,  заставила  смотреть
прямо в глаза.
   - Завтра ночью - полнолуние. Ты пойдешь со мной в крепость, войдешь в
ворота и возвратишь Полотно. Я приказываю тебе, дитя мое, и ты  сделаешь
все, о чем я попрошу.
   Меня поразило, с какой готовностью я хотела подчиниться,  но  все  же
воля моя не была полностью подавлена. Я любила ее как  сестру,  и  этого
было достаточно, чтобы не дать ей погибнуть. Я сказала  ей  об  этом,  а
потом спросила, что она собирается делать, если завладеет Полотном.
   Вопрос был вполне естественным.  Но  она  ответила  не  сразу.  Когда
наконец она заговорила, ее гнев свидетельствовал, что это правда.
   - Рассказать тебе, как обращалась со мной семья отца после его смерти
- после того, как его сожгли? Они избивали меня за малейшую  оплошность,
как будто это я была повинна в участи родителей. Хотя они знали,  что  я
не могу выходить замуж и рожать детей из-за своего проклятия, они  силой
отдали меня мужчине,  которого  я  почти  не  знала.  Он  был  столь  же
жестоким, как и они. Да, я отомщу им всем. Я выпущу существа с  Полотна,
околдую их так же, как жителей этого городка. Я поведу их на Картакасс и
прикажу уничтожить моих врагов.
   - Ты не можешь заходить так далеко. Полотно  сначала  уничтожит  тебя
саму. У него есть сила для этого.
   - Завтра идем в крепость.
   - Ты пойдешь одна.
   Она уставилась на  меня,  но  мой  взгляд  был  таким  же  сильным  и
неумолимым, как и ее собственный. Я думала, что этот безмолвный поединок
характеров продолжится, но непонятно почему она просто пожала плечами  и
ушла. В последующие ночи мы охотились в горах на востоке,  не  пересекая
границы. Она больше не заговаривала  о  Полотне,  даже  не  упоминала  о
крепости.
   Дитя, росшее во мне, делало мое тело все более неловким. И все  же  я
продолжала охотиться с Маэв до того дня, как ребенок впервые зашевелился
во чреве. Это спокойное, уверенное  напоминание  о  жизни,  существующей
внутри меня, вызвало ощущение вины  и  неожиданный  всплеск  материнских
инстинктов. Я надела амулет и, хотя Маэв умоляла меня  присоединиться  к
ней,  отказалась  снимать  его.  Мой  ребенок  был  важнее  моих  ночных
развлечений, важнее Маэв, даже важнее моей собственной жизни.
   * * *
   Маэв стала охотиться в одиночку. Ее не было по несколько дней,  я  же
проводила время, сидя  в  тени  сада,  тяжелея  и  становясь  все  более
благодушной. Когда Маэв была дома, она спала, как кошка на  солнышке.  Я
ходила на цыпочках, стараясь  не  тревожить  ее,  иногда  отправляясь  в
трактир, чтобы пообедать и поболтать с Андором и Диркой. Я была одинока,
но не хотела признаваться Маэв в этом. Теперь, став частью  ее  мира,  я
понимала все ее желания и не могла отказать ей в них.
   Однажды, когда Маэв какое-то время не  было,  к  нашему  дому  пришел
лудильщик. Его звали Фиан. У него были такие  же  иссиня-черные  волосы,
как у Маэв, такие же фиолетовые глаза. Я спросила, не картаканец ли он.
   - Картаканец и цыган в придачу, - ответил он. - И гоним повсюду.
   Я  дала  ему  работу.  Занимаясь  своим  делом,  он  поведал  мне   о
Картакассе. К тому времени, как были  запаяны  два  чайника,  уже  зашло
солнце. У него не было денег на ночлег в трактире,  и,  боясь,  что  его
могут растерзать гоблины, я предложила ему провести  эту  ночь  в  нашем
саду. Вполне естественным казалось, что я разделила с ним ужин, а  потом
выпила его вино. Оно было таким сладким, таким густым, полным  ароматов.
Проснувшись, я обнаружила,  что  он  лежит  рядом.  Потом  я  лежала  на
кровати, он готовил завтрак. Принеся еду, он налил мне еще  один  стакан
своего чудесного напитка.
   Возвратившись, Маэв  тут  же  стала  принюхиваться,  втягивать  носом
воздух в комнате.
   - Здесь кто-то был? - спросила она. Я кивнула.
   - Кто?
   Я рассказала ей. Когда я сказала, как его звали,  она  заволновалась,
встревожилась, проверила свои драгоценности, а потом  предположила,  что
его подослали из Картакасса, чтобы шпионить за ней.
   - Неужели я так уродлива, что никто не захочет  меня  просто  так?  -
спросила я, обидевшись на такие слова.
   - Нет. Ты даже не представляешь, какой красавицей ты  стала.  А  этот
Фиан, похоже, из тех, кто может охмурить любую без всякого вина. Как  ты
думаешь, что ты могла рассказать ему в те часы, что не можешь  вспомнить
сейчас? - В последних  словах  явно  слышался  гнев.  Она  сдержалась  и
продолжила уже мягче: - У меня есть могущественные враги в Картакассе. Я
постоянно настороже. Я не могу расслабляться, пока они не уничтожены.  Я
надеялась... ладно, спрошу твоего лудильщика, если он появится снова.
   Зимним вечером - я была уже  на  шестом  месяце  беременности,  -  из
сумерек вновь появился Фиан. Я возвращалась из трактира и вдруг  увидела
его высокую фигуру у нашей двери. Я прибавила шагу и  тут  увидела,  что
Маэв втащила его внутрь,  как  паук  затягивает  муху  в  свою  паутину.
Вопросы у нее будут не из приятных, решила я. Лучше, пожалуй, мне  и  не
знать, что он ответит ей. Я отправилась на центральную площадь,  уселась
на каменную скамью напротив трактира. На холмах  перекликались  пастухи,
звон колокольчиков легким эхом разносился по долине - скоро стада должны
были возвращаться с пастбищ.
   Какое мирное место, но для Маэв нет покоя даже здесь. Я старалась  не
вспоминать о Фиане. Через некоторое время я решила  возвращаться  домой.
Уже совсем  близко  подойдя  к  нашему  домику,  я  услышала,  как  Маэв
выкрикивает мое имя, - я бросилась в комнату, на секунду задержалась  на
пороге,  почувствовав,  что  внутри  идет  схватка,  -  голос  Маэв  был
испуганным.
   Шкаф был перевернут, одно из резных кресел разломано.  Маэв,  зажатая
сильными руками Фиана, пыталась совершить перемену,  но  всякий  раз  он
повторял какие-то заклинания и ей не удавалось  обернуться  зверем.  Она
слабела. Я не знала, чего  добивается  Фиан,  но  была  на  ее  стороне.
Скользнув к кровати, я вытащила из-под матраса нож. Стараясь не касаться
Маэв серебряным лезвием, я глубоко воткнула лезвие в плечо Фиана.
   Он взвыл от боли. Его  хватка  ослабла,  и  Маэв  удалось  вырваться.
Подхватив с пола собственный кинжал, Маэв бросилась на мужчину.
   Он отступил в дальний угол комнаты. В этот момент Маэв бросила оружие
на пол и стремглав бросилась в распахнутую дверь.  В  отчаянии,  уже  не
боясь, что кто-нибудь может увидеть ее,  она  на  ходу  срывала  одежду,
мчалась вперед, на бегу превратилась в лису и скрылась  среди  деревьев.
Повернувшись, я увидела, что Фиан вытягивается и его тело превращается в
огромного серого волка. Выпрыгнув в окно, он помчался вслед за  ней.  На
полу осталась кровь, но, похоже, я ранила его не сильно.
   Маэв не смогла убежать от него, не смогла защититься без моей помощи,
когда  он  схватил  ее.  Я  сорвала  амулет  и  через  мгновение,  зажав
деревянную рукоятку серебряного кинжала между зубами, помчалась - уже на
четырех лапах - вслед за ними.
   Долгие месяцы без превращений замедлили мой бег, но не  мои  чувства.
Хотя я быстро потеряла их из виду, я чувствовала их свежий сильный запах
на сухой земле и не теряла следа.
   Фиан был ранен. Я ожидала, что Маэв будет рассчитывать на мою помощь,
повернет и заляжет. Но она направилась к востоку,  двигаясь  параллельно
дороге на Тимори, потом пересекла дорогу и продолжала бежать  по  южному
берегу озера Кронов. Несомненно, она  хотела  измотать  Фиана  перед  их
последней схваткой. Мне было достаточно лишь следовать за ними и помочь,
только если это понадобится, а  не  бросаться  в  бой,  рискуя  поранить
своего неродившегося сына.
   Лес становился все гуще. Река делала  крутой  поворот  в  сторону  от
дороги.   Какое-то   врожденное   животное   чувство   подсказало    мне
остановиться, прижаться к земле и ползти через  подлесок.  Запахи  моего
любовника и моей подруги влекли меня вперед, я не обращала  внимания  на
другой,  пугающий  запах.  Но  чем  дальше  я  ползла,  тем  сильнее  он
становился, пока  я  не  поняла,  что  это  смрад  разложения.  Хотелось
развернуться и бежать подальше от этого места, но я  не  могла  оставить
Маэв и продолжала ползти.
   Взгляду открылся большой побеленный дом, показавшийся крайне опасным.
Это было  мрачное  место,  затененное  высокими  деревьями,  окружавшими
опушку. Из трубы вился плотный дым, других  признаков,  что  там  внутри
кто-то есть, я не заметила. Обегая дом  вокруг,  я  наткнулась  на  гору
костей гоблинов - ярко-белых и желтых.  Головы  были  сложены  в  другую
кучку - поменьше. Те морды, на которых еще оставалась шкура, были  столь
омерзительны, что казались еще страшнее, чем при жизни этих чудищ.  Одни
головы были темными, другие посветлее, и - я внимательнее пригляделась к
ужасной горке -  среди  них  было  несколько  человечьих  голов.  Головы
мужчин, женщин и реже - детей. Шерсть встала дыбом у меня  на  загривке.
Опасаясь,  что  убийца  гоблинов  может  заметить  меня,   я   осторожно
попятилась прочь и спряталась за деревьями. Громкий хруст заставил  меня
оцепенеть. Я в испуге замерла - мимо меня на опушку выбежала женщина.
   Маэв! Ее походка была неверной, от тела исходил густой запах  смерти.
Это была Маэв - и это была не она.
   - Фиан! - крикнула она, и в ее таком знакомом  голосе  были  вызов  и
насмешка. - Выйди ко мне в человеческом облике, Фиан. Если не боишься!
   Прошло несколько мгновений, прежде чем Фиан ответил. В обличье  волка
он вышел из кустов, поводя по  сторонам  мордой  и  вглядываясь  в  тени
деревьев. Затем, столь же быстро и изящно, как он проделал это  в  нашем
доме, он принял вид человека  и  двинулся  к  Маэв,  держа  нож  кверху,
готовый нанести удар.  Я  медленно  повернулась  в  листве,  готовясь  к
прыжку.
   Маэв шагнула к  Фиану,  подняв  руки.  Я  только  подумала,  что  она
сдается, и в этот момент Маэв бросилась на него и с нечеловеческой силой
развела ему руки в  стороны.  Сделав  это,  она  издала  победный  крик,
который повторили два хриплых вопля, донесшихся из дома.
   Свет вокруг Фиана задрожал,  образуя  прозрачную  серебряную  клетку.
Хотя он сопротивлялся и пытался вырваться,  Маэв  легко  удерживала  его
руки, пока сияние не прекратилось. С холодным смешком она отпустила его,
отступив от волшебной клетки. Его руки остались разведенными в  стороны,
зажатые сверкающими прутьями, - он изо всех сил пытался освободиться, но
не мог.
   Два ужасных призрака явились из дома и, передвигаясь на  бесформенных
конечностях, поплыли к клетке. Одна ведьма была огромного роста и  черна
как ночь, ее зубы были столь велики, что она не могла закрыть рта,  даже
не могла глотать.  Слюна  стекала  по  ее  подбородку,  длинными  нитями
свисала на балахон. Вторая ведьма была вдвое  меньше.  Желтая,  покрытая
язвами, как от проказы, она приближалась к клетке с мерзким кудахтаньем.
   Это, должно быть, те самые ведьмы, о которых говорил Андор,  подумала
я.  Хотелось  выскочить  и  спасти  Маэв,  но  мое   тело   отказывалось
подчиниться, что-то подсказывало мне, что это - не Маэв.
   Фиан  отчаянно  пытался  втянуть  руки  внутрь  клетки,  умоляя  Маэв
освободить  его.  Явно  опасаясь  надвигавшихся  ведьм,  Маэв   какое-то
мгновение, как мне показалось, хотела помочь ему. Она снова взяла его за
руки, поцеловала их и что-то тихо прошептала  ему  на  ухо.  Мой  острый
волчий слух позволил разобрать ее слова:
   - Теперь ты будешь любить меня, муж?
   - Всегда буду, - ответил он.
   При этих словах я рассмеялась. Ее не проведешь лживыми  обещаниями  -
мою Маэв.
   В эту минуту на опушку ступила вторая Маэв - с острым ведьминым лицом
и сверкающей серебряной шкурой. А  первая  Маэв  обрела  свой  настоящий
облик.
   Существо было самым маленьким из трех ведьм. Хотя  кожа  у  нее  была
зеленой, как у жабы, а оранжевые глаза светились, как у ящерицы, она все
еще сохраняла нечто, напоминавшее о ее былой красоте.  Обходя  клетку  и
рассматривая пленника, она двигалась даже  с  изяществом.  Ее  проклятие
должно было быть самым страшным.
   - Ты будешь любить меня? - снова  спросила  она  мелодичным  голосом.
Одна рука -  тонкая,  покрытая  чешуей,  с  черными  кривыми  когтями  -
дотронулась до его ладони. Когтем второй руки она глубоко поцарапала его
запястье. Потом опустила голову и стала жадно высасывать струйку  крови,
побежавшую из раны. Подползли две другие ведьмы. Первая отняла  губы  от
раны на запястье Фиана, и та немедленно затянулась. Коротенькая ведьма с
проказой тут же глубоко впилась в руку в другом месте. Сверкающая черная
тварь дождалась своей очереди, и вот ее огромные  зубы  начали  вырывать
куски плоти из протянутой руки Фиана.
   - Это всегда большое удовольствие для нас - убить  кого-нибудь  столь
же красивого, как ты. Это даже приятнее,  что  ты  умрешь  не  сразу,  -
сказала самая низкая по-прежнему голосом Маэв. Фиан  не  слышал  ее.  Он
вопил, стонал, рычал от боли.
   - Лисичка, - позвала черная тварь, покончив со  страшным  пиршеством.
Ее глухой низкий голос больно отдавался  в  моих  ушах.  -  Иди,  возьми
награду.
   С этими  словами  она  бросила  на  землю  две  большие  связки  шкур
гоблинов. Маэв - по-прежнему в облике лисы -  подхватила  их  зубами  за
веревки и побежала прочь, трусливо поджимая хвост.
   Ведьмы были довольны  добычей,  Маэв  -  наградой.  Я  уже  не  могла
выносить крики Фиана и тоже покинула страшную опушку. Стараясь держаться
так, чтобы ветер не донес до нее мой запах, я последовала за ней к дому.
   До дома было еще довольно далеко,  когда  Маэв  остановилась,  быстро
обернулась человеком, перевязала  шкуры,  сделав  из  двух  связок  одну
большую, а оставшиеся шкуры свернув кольцом. Надев этот воротник на шею,
она вновь превратилась, но не в лису. На этот раз  я  увидела,  как  она
загнана, услышала боль в ее единственном вскрике.
   На опушке стоял волк. Огромный черный волк, так мне знакомый!
   Она подхватила связку и потрусила дальше, но тут я обогнала ее. Держа
в зубах нож, я зарычала и преградила ей путь.
   Что я увидела в этих черных,  диких  глазах?  Конечно,  удивление.  И
печаль. Потом Маэв превратилась в ту, кого я лучше  всего  знала,  и  ее
накрашенные губы искривились в улыбке.
   - Теперь ты знаешь, - сказала она. - Я - картаканка. На мне проклятие
и отца, и матери. Я могу превращаться, во что пожелаю.
   Я мотнула головой. Хотя я не могла говорить, мой вопрос был очевиден.
   - Ужасная троица правит в этой стране, - горько произнесла Маэв. -  И
они управляют мной. Они наложили на меня  проклятье,  и  я  не  могу  не
подчиняться им. Быть может, вскоре я  смогу  стать  достаточно  сильной,
чтобы разрушить их заклинания и наконец освободиться. И тогда  никто  не
сможет управлять мной.
   А я? Кто управляет мной? Зарычав, я прыгнула на  нее,  сбила  с  ног,
отбежала назад, в  мгновение  ока  обрела  человеческий  облик  и  вновь
бросилась на нее. Пронзительный отчаянный вопль разнесся по лесу,  когда
серебряный нож пронзил ее плоть.
   Я убила бы  ее,  если  бы  не  задержалась,  чтобы  в  последний  раз
заглянуть ей в глаза.  Прекрасные,  совершенные  и  отрешенные.  Она  не
сопротивлялась. Ужаснувшись собственной кровожадности,  я  отпрянула  от
нее, уронила кинжал и помчалась прочь.
   Лес был не страшен, когда я проводила  в  нем  целые  дни  в  волчьем
облике. Я спала под деревьями и не отличала правду от выдумки. Маэв была
моей хозяйкой и, так же как и ее мать, после моих родов она  бы  жестоко
управляла мной. Я уже знала, каким был бы ее первый приказ.
   Выбор у меня  был  невелик  и  жесток.  Я  могла  вернуться  домой  и
уничтожить  ее  -  и  свой  рассудок.  Или  уничтожить  себя  и   своего
неродившегося сына. Я направилась на юг, а потом на  запад.  Если  между
мной и Линде будут горы, власть Маэв надо мной окажется слабее,  так  же
как и ее жадное стремление украсть Полотно. Я знала, что нужно делать.
   Следующим днем я взбиралась по тропинке, поднимавшейся к крепости,  в
которой укрывались  Стражи.  И  хотя  я  была  им  обузой,  они  ласково
обращались со мной, исполняли мои желания и делали все, что  могли,  для
меня и ребенка. Они даже по очереди сидели со мной, пока я не  запретила
им это. Потом я  попросила  как-нибудь  записать  историю  Вара,  мою  и
Полотна. На этом свитке я записала гораздо больше, но  однажды  ты,  мой
сын, поймешь, почему я так поступаю. Понимаешь, мне не хватает Маэв -  я
тоскую по ней даже больше, чем если бы  просто  убила  ее.  И  когда  ты
родишься - дитя Вара или той ночи кошмаров, какая  разница?  -  я  отдам
тебя Стражам. А потом пойду в часовню и сорву Полотно со стены. Я оберну
вокруг себя невесомую ткань и почувствую, как растворяется, исчезает моя
жизнь, моя  душа,  как  тело,  рассудок  растекаются,  растягиваются  по
волокнам ткани. И хотя мне не будет покоя, мне будет хорошо с моим мужем
и другими. Не проклятой - я не думаю, что кто-то проклят, пока жив, - но
захваченной в плен, какой я была всегда,  пока  судьба  не  вынесет  мне
приговор.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ ДЖОНАТАН
   ГЛАВА 7
   "Я знал, что женщина  зачнет,  знал  с  того  самого  момента,  когда
коснулся ее дрожащего тела. После стольких голодн