мне понравиться, берите.
   Собравшиеся закивали головами,
   - Отлично, молодцы. Доклад мне - до начала  завтрашнего  парада.  Как
всегда, первый, кто доставит то, что  мне  понравится,  получит  ночь  в
городе за мой счет. - Он засвистел и зажег трубку от  голубого  огонька,
зажегшегося на указательном пальце. - Свободны.
   Люди, отдавая приветствия капитану, выходили через главную дверь,  не
пользуясь трапом, ведущим в  рулевую  рубку.  Дюмон  встал  и  затянулся
душистым дымом. Наступало полуденное время. Деревья  были  тихи,  их  не
трогал освежающий бриз. Зеленые  глаза  Дюмона  заскользили  по  богатым
домам на юге, перешли на топи. Перед ним было неизвестное для него и его
корабля место. Он с нетерпением ждал завтрашнего дня.
   - Что меня ожидает? - прошептал он, обращаясь к особнякам,  деревьям,
к воде и трущобам. - Что я обрету?
   ГЛАВА IV
   - Войдите, - отозвалась Ларисса, затыкая пробкой небольшой  графин  с
синей росписью.
   Вошла Касильда, одетая в костюм Розы для парада...  Ее  гардероб  был
образчиком моды Ришемюло - родины Дюмона. Ее  облегало  платье  розового
цвета с глубоким вырезом,  выгодно  обнажавшее  ее  формы.  Волосы  были
подвязаны кружевами. Ее ореховые глаза блестели  из-под  густого  грима.
Лицо было подкрашено под тон платья.
   Ларисса увидела ее в зеркало и улыбнулась, завершая макияж:
   - О Касильда, тебе так идет костюм Розы.
   Касильда округлила глаза, и обе девушки рассмеялись. В  "Удовольствии
пирата" она играла роль приторно  красивой  девушки,  снискавшей  любовь
страдающего Флориана, освободив его от чар злой  Морской  Леди,  которую
играла Ларисса. Касильда улыбнулась подруге:
   - Если бы я не двигалась, как  корова,  я  предпочла  бы  твою  роль.
Ларисса засмеялась:
   - Единственная причина, почему я получила эту роль,  потому  что  мой
голос похож на голос простуженной вороны.
   Это утверждение было не от  скромности  -  пение  Лариссы  напоминало
кудахтанье, поэтому она очень редко пела.
   "Морская Леди" поднялась, закончив  одевание.  Касильда  с  восторгом
оглядела ее, хотя она видела ее в этом костюме сотни раз.  Ларисса  была
очаровательна даже в самом простом обличье, но как Морская Леди она была
неотразима.
   Костюм облегал ее тело, весьма мало оставляя простора  для  фантазии.
Воланы синей ткани едва прикрывали ее стройную фигурку.  В  волосы  были
вплетены ракушки. В целом она  производила  впечатление  властной  леди,
слегка не от мира сего. Впечатление усиливалось ее белой гривой. Публика
неизменно встречала ее появление на  сцене  глубоким  вздохом.  Внезапно
Касильда трезво спросила:
   - Так ты появишься? Вчера ты была расстроена.
   Поколебавшись, Ларисса кивнула.  Ее  смелые  слова  Дюмону  после  их
беседы были простой бравадой. Покинув каюту опекуна, танцовщица  провела
остаток дня и ночь в  постели.  Касильда  навещала  ее  после  обеда,  и
Ларисса объяснила  ей  ситуацию.  Касильда  отнеслась  сочувственно,  но
целиком не могла разделить положение подруги. Этого не  смог  бы  никто.
После ухода Касильды Ларисса попыталась заснуть. Однако  вновь  услышала
барабанную дробь, от которой не спасала даже подушка на ухо. К  счастью,
ночью наступила тишина.
   Теперь Ларисса встала, выдвинула один  из  ящиков  комода  и  достала
серебряный медальон. Погладив волосы в  медальоне,  она  вспомнила  Обри
Хелсона. Всегда, когда  она  вспоминала  отца,  ее  обуревали  печаль  и
негодование. Отец Лариссы был  добрым,  но  слабым.  Она  запомнила  его
пьянство и картежный азарт. Восемь лет назад он оставил Лариссу,  и  его
место занял Дюмон. Восемь лет назад появилась на  свет  Ларисса  Снежная
Грива.
   Ее воспоминания прервал свисток.
   - Уже? - простонала Ларисса, хватая накидку, под которой  она  хотела
скрыть свой костюм во время парада. Касильда открыла  дверь  и  шутовски
поклонилась, пропуская подругу.
   * * *
   - Итак, - произнес Дюмон, - парад скоро начнется,  прошу  отчитаться.
Быстро! Драгонейс покачал головой:
   - Ничего интересного, капитан. Если что-то и есть, то  оно  чертовски
хорошо скрывается.
   - Дикие суеверные мошенники, - раздался  голос  Джахедрина.  -  Много
разговоров о природных богатствах от животных  до  привидений  и  разных
вещей в топях. Народ боится этих топей, - подчеркнул он.
   Драгонейс кивнул:
   - Да, говорят, что в топях живет Хозяин мертвых.  Большей  частью  он
живет один. Если не ходить в топи, то ничего не случится. Однако  иногда
топи переходят в наступление.
   Дюмон нахмурился. Ялик, который он направил в  топи,  запаздывал.  Он
надеялся, что с ним ничего не случилось. - Кажется, нам следует заняться
болотом, - ухмыльнулся он. Наступило неловкое молчание.
   - У "Двух зайцев" хорошее пиво, - решился на высказывание Тейн.
   Дюмон засмеялся, разрежая обстановку:
   - Хорошо. Это важная информация.  Хорошо  поработали,  ребята.  Идите
поешьте.
   Дюмон не сердился: если они ничего не  нашли,  то  не  от  недостатка
усердия.
   Когда члены команды удалились, он поднялся в рулевую рубку. Со своего
наблюдательного  пункта  Дюмон  с  удовлетворением  отметил,  что  парад
артистов начался. Он собрал такое количество народа, что, казалось, весь
город вышел посмотреть.
   В первых  рядах  шли  жонглеры,  пожиратели  огня  и  другие  артисты
традиционных жанров, за ними шел Сардан с мандолиной. Дюмону было видно,
что разборчивые дамы среди публики, на которых не произвели  впечатление
представители традиционных жанров, поддались чарам молодого певца. Дюмон
был уверен, что в Порт-д-Элуре,  как  и  везде,  Сардан,  играющий  роль
безрассудного Флориана, будет пользоваться успехом у молодых женщин.
   Следующим с  надменным  видом  следовал  Джелаар,  намеренно  задевая
зрителей,  расступавшихся  перед  ним.  Он  принимал  обличье   грифона,
феникса,  единорога.  Люди  раскрывали  рты  и  аплодировали.  Путь,  по
которому он шел, превращался в сельскую дорогу, окаймленную цветами.
   С радостными  восклицаниями  шествовали  акробаты,  за  которыми  шли
хористки и кордебалет, одетые сходно с Лариссой. Ларисса и Касильда  шли
вперед, чтобы подготовиться к выступлению  в  сцене  второго  акта,  где
Морская Леди пленяет добродетельную Розу.
   Направившись к трапу, Дюмон  боковым  зрением  увидел  возвращающийся
ялик.  В  нем  был  только  один  человек.  Разглядеть,  кто   это,   не
представлялось возможным из-за большого  расстояния  до  ялика.  Капитан
выругался: ялик возвращался в неподходящее время, когда проходил  парад.
Он взглянул на толпу и с облегчением увидел,  что  зеваки  отхлынули  от
припортового района.
   Дюмон спустился на  главную  палубу,  заслоняя  глаза  от  заходящего
солнца. В ялике возвращался Бринн. Рыжий моряк упорно греб,  механически
работая  веслом.  Дюмон  увидел,  что  его  одежда  порвана  и   отчасти
окровавлена.
   Позади капитана неслышно как тень встал Драгонейс. Они  вместе  стали
наблюдать за яликом.
   Бринн был уроженцем  Инвидии.  Жители  этой  страны  славились  своей
трусостью. Бринн был явным исключением среди  инвидийцев.  Он  отличался
ледяным спокойствием. Бринн  присоединился  к  команде,  когда  плавучий
театр остановился в порту Карине. Его жестокость использовалась  Дюмоном
во  многих  экспедициях  в   прошлом.   Капитан   знал,   что   холодное
самообладание Бринна было непоколебимым. Но на этот раз что-то  сдвинуло
его. Бринн дрожал. Его тело было  покрыто  многочисленными  ранами.  Его
обычно спокойные глаза выражали ужас. Он не предпринимал никаких попыток
причалить к судну.
   Драгонейс спустился вниз и начал привязывать  ял  к  кораблю.  Бринн,
казалось, не замечал его. Дюмону  потребовалось  окликнуть  его  дважды,
прежде чем он отозвался:
   - Капитан?
   - Бринн, что случилось с тобой? Где остальные?
   Бринн  не  отвечал,  а  только  облизывал  губы.  Дюмон  и  Драгонейс
обменялись взглядами, затем капитан сердито сказал:
   - Черт возьми, я приказал тебе отчитаться. Исполняй,  или  я  выброшу
тебя к обитателям топей!
   Угроза сработала. Глаза сосредоточились на окружающем:
   - Они схватили их, сэр! Сначала пропал Филипп, затем... - он задрожал
и отвернулся, - затем Кандрикс... Но он вместе с  Астыном  поймал  их  и
доставил на ялик.
   Бринн замолчал. Драгонейс затряс его. Вздрогнув, матрос продолжал:
   - Однако в воде это схватило их. Оно пыталось схватить и меня,  но  я
отталкивался как сумасшедший. Я держал их...
   Самое удивительное, что в его глазах появились слезы.
   Дюмон покачал головой, затем протянул руку, помогая Бринну  подняться
на палубу из ялика. Капитан вздохнул, он понял,  что  сейчас  он  ничего
толкового не добьется.
   - Иди в ванную комнату. Драгонейс организует ванну для тебя,  а  Брок
накормит. Не выходи из каюты, пока я не приду. Понял?  -  Драгонейсу  он
добавил: - Не выпускай его никуда и не допускай  к  нему  никого,  кроме
Брока.
   - Пойдем, - сказал полуэльф необычно мягким голосом, - горячая  ванна
вернет тебя к жизни.
   Заковыляв за Драгонейсом, Бринн пробурчал:
   - Такие дела... людям делать... ужасно...
   Капитан  прислушался  к  бормотанию  сломленного  человека,  а  затем
обратил свое внимание на коробку, лежащую на  дне  ялика.  Осторожно  он
сошел в ял и тронул  коробку  сначала  ногой,  а  потом  рукой.  Никакой
реакции, но она показалась Дюмону  теплой.  Заходящее  солнце  не  могло
нагреть ее так. Он взял коробку и поднялся с ней  на  палубу.  Оттуда  с
коробкой он поднялся в свою каюту.
   Дюмон положил коробку на стол и некоторое время изучающе  смотрел  на
нее. Она оставалась теплой. Он закрыл  глаза  и  запел.  Заклинание  это
удивило бы многих: это была  мелодия  из  "Удовольствия  пирата".  Каюта
Дюмона, как и весь корабль, имела надежную защиту от чар. Но он не хотел
рисковать. Содержимое коробки довело Бринна до его нынешнего  состояния.
Окончив колдовать, Дюмон открыл глаза. Коробка выглядела без  изменений.
Он приоткрыл крышку.
   Из коробки показался яркий свет. Впечатление было очень приятным,  но
Дюмон прикрыл крышку. Чувство удовольствия пропало. Его сердце  забилось
сильнее, капитан вновь приоткрыл крышку и заглянул  внутрь.  Там  быстро
мерцали десятки огоньков. Их свет  коснулся  его  лица.  Внезапно  перед
взором Дюмона заиграли давно забытые картины прошлого. Он вспомнил  свои
детские прогулки с отцом по зеленым полям. Это  было  время,  когда  еще
жива была его младшая сестра  Жанна-Мария,  когда  путь  Дюмона  не  был
отягощен тенями.
   Наполняясь радостью, он бессознательно приподнял крышку.
   Затем, превозмогая  чары,  он  захлопнул  ее,  увидев,  что  один  из
"светлячков" попытался вырваться наружу. Он раскатисто захохотал. Какова
находка! Он  не  имел  ни  малейшего  представления,  что  являли  собой
крошечные существа, но уже знал, как регулировать приятные ощущения, ими
вызываемые.
   - Молодец, Бринн! - произнес он, думая, что  жизни  трех  матросов  и
психическое  расстройство  четвертого  стоили  такой  цены.  Если  Бринн
очухается, он будет вознагражден такой ночью в городе, которую он  долго
будет вспоминать.
   Бережно взяв драгоценную коробку в руки, он направился  к  гардеробу,
положил коробку внутрь, закрыл дверь и при помощи магии  запер  ее.  Его
любопытство побуждало его к  изучению  неизвестных  существ,  но  солнце
садилось, и он должен был подумать о сегодняшнем спектакле.
   * * *
   Рыночная площадь Порт-д-Элура была ничем не примечательна.  Она  была
правильной квадратной формы, окаймленная  частными  лавками  с  грязными
проходами между ними. Неровная каменная  мостовая  заставляла  пешеходов
держаться периферии. В центре было некое  подобие  бассейна,  в  который
вели сточные канавки. Вода с крыш стекала  в  бочки.  Все  было  разумно
устроено, но не более того.
   Неряшливый рынок был до неузнаваемости преображен Джелааром. На месте
серой мостовой был шелковистый  белый  песок.  Кипарисы  превратились  в
пальмы. Ряд торговых лавок выходил на открытый океан.  Одна  из  женщин,
увидевшая этот рай, открыто рыдала.
   На берегу как мертвый лежал Флориан. Укладываясь, Сардан позаботился,
чтобы его поза подчеркивала его широкую грудную клетку  и  узкие  бедра.
Роза красиво рыдала подле распростертого тела.
   Ларисса наблюдала сцену,  сжимая  в  руке  кулон,  висевший  на  шее.
Украшение представляло собой  серебряный  овал,  в  который  был  вделан
изумруд. Кулон выглядел как глаз, который, будучи покрыт рукой,  сообщал
носителю его свойство невидимки. Сейчас Ларисса была невидимкой.
   Годами Дюмон собирал подобные вещицы магического свойства,  используя
их для вящей славы "Мадемуазель". "Глаз", как  его  называл  Дюмон,  был
одним  из  самых  ценных  предметов  коллекции.  Он  использовался   для
получения  эффекта  внезапного  появления  на  сцене,  что   производило
оглушительное впечатление. Танцовщица вслушивалась в пение Касильды. Она
внутренне молилась за ее успех, говоря: "Ты это можешь".
   Надежды мои померкли, Как свет любимых  глаз,  Пропали,  как  сон  на
рассвете...
   Голос Касильды набирал силу, но внезапно она осеклась. Произошло  это
незаметно  для  непосвященных,  но  Ларисса  знала,  что   ей   придется
успокаивать подругу после спектакля. Она  заняла  исходную  позицию  для
роли и сняла руку с "Глаза".
   Публика  издала  вздох  облегчения,  когда   перед   ними   появилась
прекрасная Морская Леди. Ларисса прикрыв глаза отдалась музыке и роли.
   Рауль Дюмон наблюдал за ней, смешавшись с толпой. Это всегда сообщало
ему особые  силы.  Эта  роль  раскрывала  ее  грацию  и  красоту.  Дюмон
плотоядно улыбнулся. Сегодня он завладеет ею, если, конечно, этот  идиот
Джек правильно сыграет свою роль.
   Ларисса  изогнулась  в  прыжке.  Белая  грива  ее   волос   живописно
распушилась. Она поколдовала над  Флорианом,  и  тот  поднялся.  Молодая
женщина чувствовала, что роль ей удается. Музыка становилась одним целым
с ее существом. Но где-то в подсознании гнездилось чувство, заставлявшее
ее механически исполнять движения.
   Неожиданно она вновь услышала барабанную дробь. Зловещий ритм  сбивал
ее с заученных движений.  Она  оступилась  и,  хотя  публика  ничего  не
заметила,  она  сильно  удивила   коллег-артистов.   Ларисса   танцевала
безупречно и обычно никогда не сбивалась.
   Завершив  свою  партию,  Ларисса  прикрыла   рукой   "Глаз".   Будучи
невидимой, она подбежала к  большому  кипарису  и  прислонилась,  тяжело
дыша. Для не было ничего  важнее  танца.  Конечно,  барабаны  объективно
сбивали, но она как профессионал не могла, не имела права поддаваться на
их ритм.
   Ощущая свое бессилие, она ударила кулачком по стволу дерева. Ей стало
страшно больно, и это усилило ее недовольство собой.
   - Деревья не любят такого обращения. Это вряд  ли  хорошо  для  вашей
руки, - послышался голос из-за спины.
   Вздрогнув, Ларисса обернулась. Она оказалась лицом к лицу  с  молодым
человеком, который с улыбкой смотрел на  нее.  Она  было  подумала,  что
нечаянно сняла руку с кулона, но нет - ее рука прикрывала "Глаз". У  нее
от удивления перехватило дыхание.
   - Вы меня видите? - спросила она.
   - Конечно вижу. Как бы иначе я узнал, что вы ударили по дереву?
   Лариссе показалось, что он наслаждается ее растерянностью, но  вместе
с тем он ничем не выказывал какого-либо злого умысла.
   Ларисса была крайне смущена и продолжал глядеть на незнакомца. Он был
просто загляденье.  Его  одежду  составляли  просторная  белая  рубашка,
жилет, бриджи и кожаные полуботинки: все простое и функциональное. Юноша
был высок ростом и хорошо сложен, хотя не мускулист.  Густые  каштановые
волосы прекрасно  сочетались  с  глазами.  Лицо  отличалось  правильными
чертами, но что-то в глазах и уголках рта говорило  о  том,  что  он  не
очень серьезно относится к самому себе.
   Ларисса обнаружила, что она тоже  улыбается.  Она  уже  открыла  рот,
чтобы спросить, каким образом  он  может  пересилить  волшебные  чары  и
видеть ее -  невидимую  для  всех,  как  вдруг  обнаружила,  что  музыка
прекратилась. Вторично за один вечер она допустила ошибку. На  этот  раз
она не вышла на  финальный  поклон.  Она  быстро  выбежала  на  сцену  и
присоединилась  к  Касильде   и   Сардану,   принимавшим   оглушительные
аплодисменты. Публика была явно довольна.
   Кланяясь, она поискала в публике капитана, но, увидев его,  съежилась
как от холода. Он не улыбался, его глаза приобрели цвет нефрита.
   Она поняла, что он заметил ее оплошности. Это не предвещало  хорошего
продолжения вечера. Она украдкой взглянула на то место, где  только  что
стояла. Юноша исчез, она странным образом почувствовала  себя  одинокой.
Люди из толпы пришли поздравить артистов.  Дюмон,  приблизившись,  молча
протянул руку. Ларисса так  же  безмолвно  отдала  ему  "Глаз".  Он  был
чрезвычайно заботлив в отношении сокровища.
   - Что случилось с тобой? - спросил он,  пряча  "Глаз"  в  специальную
сумку.
   - Прости меня, дядя. Меня отвлекли барабаны.
   Лицо Дюмона стало каменным:
   - Какие барабаны? Те, что так расстроили тебя раньше?
   Ларисса с  удивлением  посмотрела  на  него.  Барабанная  дробь  была
слышна, несмотря на человеческие голоса и звуки  цикад.  Неужели  он  не
слышит?
   -  Эти  барабаны!  -  она  кивнула  в  направлении  топей.  Дюмон  не
смягчился.
   -  Ошибки  может  допустить  каждый,  -  сказал  он,  стараясь   быть
терпеливым. - Но тебе пора понять, что никаких  барабанов  нет.  С  меня
достаточно этих пустых объяснений.
   Ларисса не могла уразуметь этого.  Она  явственно  слышала  призывные
звуки, а он утверждал, что ничего не слышит. Она хотела продолжить спор,
но была перебита мэром Фокелейном:
   - Капитан Дюмон! Какое величественное представление! Сколько талантов
на борту плавучего театра!
   - Благодарю вас, мэр Фокелейн, - ответил  Дюмон.  -  Познакомьтесь  с
моей воспитанницей - Ларисса Снежная Грива. Дорогая Ларисса, это  -  мэр
Бернар Фокелейн.
   Довольный Фокелейн взял руку Лариссы и  запечатлел  на  ней  слюнявый
поцелуй:
   - Спасибо за доставленное  удовольствие,  мадемуазель.  Ваша  Морская
Леди незабываема! Такой грации я пока не  видел!  Капитан,  вы  с  вашим
плавучим театром должны остаться здесь в Порт-д-Элуре подольше.
   Дюмон откликнулся на комплимент:
   - Будет большой честью для нас. Артистам здесь тоже понравилось.
   Он оглядел море голов, освещенных факелами.  Иллюзия  островного  рая
исчезла,  но  впечатление  от  спектакля  осталось.  Во  всяком  случае,
рыночная площадь не выглядела столь безнадежно.
   Смешавшись  с  артистами,  жители  Сурани,  казалось,  потеряли  свою
настороженность.
   -  Остается,  конечно,  вопрос  о  расходах,  -  сказал  Фокелейн.  -
Население страны небогато.
   Дюмон засмеялся: - Я вижу хорошо  одетых  людей,  украшения,  богатые
дома.
   - Мы обмениваемся товарами, услугами. Думаю, медный грош...
   Ларисса позволила себе проигнорировать продолжение беседы на  деловые
темы. Она вслушивалась в барабанную дробь. Никто, кроме нее, не  обращал
внимания на дополнительный шум. Может быть, сураняне привыкли к нему.  А
как обстояло дело с приезжими?
   Касильда болтала с молодым человеком приятной наружности. Сардан  был
в центре хихикающих девушек. Никто  не  ощущал  неудобства.  Ларисса  не
видела в толпе приятного молодого человека, увиденного ею ранее. Куда он
мог подеваться?
   Ларисса   почувствовала   мягкое   прикосновение   к   своей    руке.
Распрощавшись с Фокелейном, Дюмон обратился к ней:
   - Где ты была?
   - Нигде. Чем кончились переговоры с мэром?
   - Серебряная монета с посетителя плюс  снабжение  нас  на  протяжении
всего пребывания. Но не бери в голову это.  Ночь  слишком  тепла,  чтобы
проводить ее в толпе. Не прогуляешься ли со мною?
   Ларисса улыбнулась в ответ, узнавая прежнего Дюмона. Она приняла  его
руку, сжав ее. Капитан уводил ее с бурлящей рыночной площади.  Некоторое
время они шли молча