овительствует бог. Ронзангтондамени было лестно, но тоскливо. Хотя Санти больше не улетал на драконе, они редко оставались наедине. А сейчас она и вовсе покинута. С ней - лишь несколько слуг да шестеро воинов из бывших стражей соххоггоев. Да еще Нил, заключенный в Хранителе Жизни.
     Ронзангтондамени сделала глоток, вытянула длинные ноги. Ей нравился этот дом с просторными террасами и голубой крышей, и эта комната с расписными пленками на окнах, с резными панелями из теплого желтого дерева. Ей нравилось следить за своим чувством к Санти и за самим Санти, за тем, как он из нежного юноши постепенно превращался в истинного чародея. Ее малого дара предвидения было недостаточно, чтоб узреть его будущее. Но Ронзангтондамени отчетливо осязала в Санти огромную, совершенно незатронутую область Силы. Осязала тем легче, что подобное же чувствовала и в себе. Ронзангтондамени это не страшило. От матери к матери уходили ее корни в Древность. И корни эти были глубже, чем сам Урнгур, глубже даже, чем сила Доброго Бога Хаора. Вот почему весть об уходе Покровителя была так спокойно принята Женщинами Урнгура. Не от Хаора их Сила. Полагаясь на мудрость и власть Могучего и Величайшего, Женщины позволяли своей собственной власти спать. И так проходил за веком век, тысячелетие за тысячелетием. Но каждая Женщина Урнгура знала: сила спит в ней, как спит огонь внутри горы. И сила эта, породившая гору, могла поднять эту гору еще выше, но могла и обратить в тучу пепла, в груду опаленных камней. Потому, не ужасаясь, не страшась собственной врожденной власти, не спешили Женщины пробуждать ее, оставляли в тишине и покое от рождения до смерти. Так было... Ронзангтондамени допила вино и подумала: чем больше у человека силы, тем меньше у него счастья. Это потому, что ревнива Судьба.
     Обода колес повозки были по гурамскому обычаю покрыты старыми шкурами, из-за жесткости не годившимися для обуви и одежды, но недостаточно крепкими, чтобы стать кровлей щита. А между ободом и шкурой были проложены скрученные жгуты соломы. Поэтому повозка не стучала и не гремела, а катилась хоть и с шумом, но не с таким, что слышен за полмили. Однако ж эти предосторожности были излишни. Город Банем в этот день обезлюдел. Все отправились грабить захваченное Владение.
     Шестерка упряжных псов тянула повозку, крытую серой паутинной тканью, а правил ею человек в обычной одежде, типичный конгай из простонародья, и потому в опустевшем городе серый фургон, хоть и с не по-конгайски покрытыми колесами, внимания не привлек.
     Повозка остановилась. Возница отложил длинную палку, которой правил упряжными, и тут же задремал. А из повозки один за другим выбрались девять человек в длинных плащах с капюшонами. В восьми угадывались воины, девятый же, длинный, тощий, наводил на мысль о старом сухом дереве. Он шел впереди, остальные - следом.
     Оказавшись у дверей нужного дома, все девять остановились. Вперед выступил один из воинов. На голову его тоже был накинут капюшон, который оттягивало навершие шлема, а лицо обросло рыжей клочковатой бородой: воин не был конгаем.
     Рыжебородый дернул шнур гонга, и дверь почти тотчас отворилась. В проеме стоял слуга, из местных, но за спиной его маячил широкоплечий латник с желтой кожей и редкой бородкой, выдававшими в нем тайца.
     Бородач, ни слова не говоря, толкнул слугу в грудь, и тот, отлетев к стене, ударился затылком и сполз на пол.
     Страж-воин пронзительно свистнул и мгновенно выхватил меч.
     Из-за головы бородача высунулась длинная трубка, фыркнула - и ядовитая стрелка воткнулась в лоб стража. Он умер мгновенно.
     Девятеро ворвались в дом.
     - Все обыскать! - по-гурамски, пронзительным голосом выкрикнул высокий. - Убивать всех, кроме большой женщины!
     И двинулся к лестнице, уводившей на второй этаж.
     А по ней сверху уже сбегал воин, в расстегнутой куртке, с мечом в руке.
     Высокий дернул головой, и капюшон упал.
     Худое лицо - кости, обтянутые кожей, - подобное лику мумии. Только глубоко посаженные глаза горят, как угли. Воин невольно остановился.
     - Умри! - сказал ему человек с лицом мумии и, вытянув левую руку, сделал кистью ввинчивающее движение.
     Воин коротко вскрикнул, и сердце его остановилось.
     Маг перешагнул через сползшее по ступенькам тело и стал подниматься наверх. А внизу, за его спиной, уже звенело железо.
     Телохранитель вбежал в комнату Ронзангтондамени. Меч его был окровавлен, глаза - безумны.
     - На нас напали! - выговорил он, тяжело дыша.
     Женщина Урнгура мгновенно оказалась на ногах:
     - Кто?
     - Не знаю! Сражаются, как демоны! Беги, госпожа! - воскликнул он, схватив Ронзангтондамени за рукав платья.
     На миг Ронзангтондамени поддалась его порыву, но, сделав пару шагов, опомнилась.
     - Нет! - отрезала она. Бежать? Ей?
     - Нет! - И оттолкнув стража, вышла из комнаты на террасу.
     Там было пусто. Крики и лязг оружия слышались из Зала Церемоний. Женщина Гнона бесстрашно двинулась туда. Воин с мечом шел за ней по пятам.
     Ронзангтондамени коснулась рукой дверной завесы, но не откинула ее, услышав за спиной глухой удар и стон.
     Она быстро обернулась. Ее страж оседал на пол. Из горла его торчала узкая головка арбалетного болта.
     Убийца соскочил с перил на террасу и, отшвырнув арбалет, кинулся к Ронзангтондамени.
     Женщина Урнгура выбросила вперед руку - нападавший замер, словно наткнулся на стену.
     - Мхад ше атма! - произнесла она на священном языке урнгриа. - Ты - дерево!
     Лицо человека окаменело. Он застыл, не в состоянии шевельнуться.
     В Зал Церемоний Ронзангтондамени вошла слишком поздно: трое ее телохранителей были уже мертвы. Погибли и двое нападавших. Трое остальных бросились к Ронзангтондамени.
     Женщина Урнгура вскинула вверх руки, пропела короткую фразу, и воины застыли, будто скованные холодом.
     Перешагнув через труп убитого магом стража, Ронзангтондамени начала подниматься по лестнице...
     Прозрачный Саркофаг с телом Нила стоял посреди комнаты, источая нежное сияние. Мощный-как-Пламя, сосредоточив на нем огненный взгляд, пробормотал заклинание. Исходящий от Хранителя Жизни свет стал чуть более голубым. Складка, пересекающая бугор над переносицей мага, углубилась. Он пробормотал еще три заклинания, одно за другим. Ничего.
     Мощный-как-Пламя ощутил поднимающийся внутри гнев, и сила его возросла. Длинные узловатые пальцы вспыхнули огнем того же цвета, что и сияние Хранителя Жизни. Десятки крохотных молний метнулись от рук мага к прозрачной стенке Саркофага.
     Стенка замерцала. Перезвон хрустальных колокольцев наполнил комнату. Но Саркофаг не открылся. Мощный-как-Пламя с шипением выпустил воздух. Трель оборвалась, мерцание прекратилось. Большое тело Нила по-прежнему плавало внутри, в зеленой сердцевине Хранителя Жизни.
     Маг уловил чужое присутствие и обернулся.
     В двух шагах от него, скрестив на груди руки, сузив глаза, стояла Женщина Гнона.
     С минуту маг и Ронзангтондамени молча смотрели друг на друга. Длинное высохшее лицо мага не выражало ничего. Мощный-как-Пламя осторожно прощупывал Женщину Гнона, а Ронзангтондамени прощупывала его. Им не нужны были слова. Им не нужно было даже глядеть друг на друга...
     Они ударили одновременно, разом, как прыгают, схватываясь в воздухе, разъяренные парды.
     И маг оказался сильнее. Власть его сдавила Ронзангтондамени, как клешня сдавливает раковину. Скорлупа, хрустнув, рассыпалась, и воля мага вонзилась в нежную мякоть. Сердце Женщины Гнона затрепетало, и разум оставил ее. А ловец сжимал все сильнее, пока не нащупал в глубине жемчужину.
     Пальцы с жадностью схватили ее, чтобы выдернуть, вырвать наружу, разрывая плоть...
     И будто расплавленный свинец наполнил кости рук мага! Со звериным воплем он отпрыгнул назад, ударившись спиной о прозрачную глыбу Саркофага. Черная дрожь била его. Его сила и Сила Женщины Гнона питались от общего корня! И мгновение назад он чуть не осквернил этот корень!
     Маг послал зов и, когда на него откликнулись, стал жадно впитывать энергию содрогающимся телом.
     Ронзангтондамени стояла неподвижно, смежив веки, сомкнув губы большого рта. Ни следа страдания, подобного испытанному магом, не отразилось на ее смуглом лице. Женщина словно спала.
     Рыжебородый здоровяк вбежал в комнату, за ним появились остальные.
     Увидев, что с Мощным-как-Пламя ничего не случилось, он облегченно вздохнул.
     - Пеха остался внизу! - доложил он. - Стережет дверь! Остальные убиты. Эти парни бились, как кугурры! Без тебя запросто порешили бы нас! - Рыжебородый поглядел на Саркофаг, а потом на застывшую фигуру женщины.
     - Вот ведь колдунья! - пробормотал он, сотворив охранительный знак.
     - Зачаровала вмиг, несмотря на твое слово! Войди она на полминуты раньше, ее парни нашинковали бы нас, как мясо для пирога!
     - Все в воле Судьбы, - сказал маг. - Сейчас она не опасна. Не трогать!!! - закричал он, когда один из воинов протянул к Ронзангтондамени руку.
     От мощного рыка воин так и подскочил.
     - Баразан! - обычным голосом произнес маг. - Все мертвы?
     - Кроме нее! - Бородач кивнул на Женщину Гнона.
     - К ней - не прикасаться! - строго сказал маг. "Хорошо бы и эту взять с собой! - подумал он. - Но никакой силы не хватит, чтобы укрыть ее от видящих".
     - Подгони повозку к задней двери и погрузи в нее это, - Мощный-как-Пламя указал на Саркофаг.
     - А управимся? - с сомнением произнес Баразан. - Эта штука быка на три потянет, не менее! Может, ты, хозяин...
     - Справитесь! - отрезал маг. - Он намного легче, чем кажется. Живо, пока я не запустил вам в кишки червей!
     Шестеро воинов поспешно взялись за Саркофаг и действительно без труда оторвали его от пола.
     Маг снова обратил взгляд к Женщине Гнона.
     "Как она прекрасна!" - подумал он, глядя сквозь окутывающий Ронзангтондамени пылающий Кокон Силы.
     И вздрогнул, вспомнив о боли, которую только что испытал.
     - Велика мощь Ушедших! - пробормотал он и покинул комнату.

***

     Первое Владение не доставило никаких хлопот. Объяснялось это тем, что Властитель его, соххоггой, был стар и, вдобавок, ослабел умом. Так что войско Санти вошло во Владение, не обнажив мечей. Не то чтобы слуги и стража их приветствовали, нет! Иметь хозяином выжившего из ума старика было для них истинным подарком. Никто из челяди ни в чем себе не отказывал. Среди соххоггоев не принято вмешиваться в чужие дела. На Владение никто не покушался. Скорее всего, сородичи старика и не знали об истинном положении дел.
     По распоряжению Санти дряхлому Властителю сохранили жизнь и позволили мирно завершить ее, поселив в одной из комнат дворца. Остальными же комнатами немедленно занялся предприимчивый Рех.
     А вот со вторым Владением дело обстояло иначе. Хотя стражи его и обещали не вмешиваться, но прямо предать своих хозяев они не смогли. Четверо Властителей - отец, мать и двое взрослых сыновей - принадлежали к сильной Ветви, а само Владение велико, богато и охранялось тремя сотнями стражей. Оповещенные о возможном нападении Властители приняли все необходимые меры. Конечно, они не могли превратить ограду Владения в крепостную стену, но выставили дозорных и заперли ворота. Как-то прознав о приходе Иллана и Вига, они пообещали стражникам тройной куш, если нападение будет отбито.
     Войско Санти составляли две с половиной тысячи воинов. Причем лишь тысяча с небольшим, - обученные солдаты. Шансы на успех и на поражение были примерно равны. Санти колебался. Эрд, Иллан, Виг уговаривали рискнуть. К воинам присоединился и Рех, чуявший, что богатства этого Владения огромны.
     Зато против был Ратсай, командующий пешими воинами. "Многие погибнут!" - утверждал он. И погибнут зря, потому что совсем скоро, как он полагал, под рукой Санти будет втрое больше воинов.
     Санти принял сторону Ратсая.
     И выбор был счастливым.
     Не прошло и часа, как разведчики донесли: по дороге движется большое войско - три тысячи всадников.
     То была подмога, вызванная Исполняющими Волю.
     Начни Санти осаждать Владение, эти три тысячи ратников наверняка обрушились бы на него.
     Взяв с собой Эрда, Иллана, Вига и десяток телохранителей, Санти отправился на восток, по дороге, что вела к большому городу Кесану.
     Через полчаса они увидели передовой отряд низинного войска, направлявшийся прямо к ним.
     Командовавший отрядом сотник обменялся приветствиями с Вигом и с любопытством посмотрел на остальных.
     Армейский сотник, страж соххоггоев, воин-северянин в богатых доспехах и роскошно одетый юноша с пронзительными глазами - довольно странная компания. Но странная или нет, а задерживать ее командир дозора не стал. К тому же Эрд сразу заявил, что желает видеть командующего.
     Санти опять повезло: начальствующим над войском оказался фарангский тысяцкий Ганг.
     В сопровождении встретившего их сотника воины и Санти подъехали к колеснице Ганга, катившейся за десятью первыми сотнями.
     Тысяцкий тотчас признал Эрда, хотя видел его лишь однажды в доме Шинона. А вот Санти он не узнал, и юноше пришлось назвать себя.
     Если тысяцкий и был удивлен своими гостями, то не подал виду. Эрд был объявлен преступником, но Ганг не стал торопиться с арестом светлорожденного.
     Крытая колесница тысяцкого была достаточно просторна, чтобы вместить дюжину. Однако сели в нее только Эрд и Санти. Остальные остались снаружи.
     Сын зодчего Тилода не стал тратить время попусту, сразу начав с главного. Три минуты понадобилось ему, чтобы объяснить Гангу свою цель. Речь его была лаконична, но горяча. Ганг выслушал его, не перебивая. Тысяцкому Санти понравился. И то, что он сказал, тоже.
     Тысяцкий пригладил широкой ладонью коротко остриженные волосы, посмотрел в глаза Эрду и принял решение, не задав ни единого вопроса. Но оглашать его не спешил.
     - Не знаю, Освободитель ты или нет, - заявил он. - Я не маг и не жрец, чтобы видеть такие вещи. Время покажет, тот ли ты, о ком было сказано. Может быть, может быть... Ты молод и красив, а твоего отца Тилода воистину можно назвать Повелителем Камня. Честно говоря, я не слишком верю в легенды. Я - воин. Мое дело - не толковать пророчества, а охранять Благословенный Конг. Однако ж должен тебе сообщить: уже много лет соххоггои не правят Конгом. Хотя и обходятся нам недешево!
     - Кто же правит? - спокойно спросил Санти.
     - Исполняющие Волю!
     - Волю Великого Ангана?
     Военачальник жестко улыбнулся:
     - Отнюдь! Свою собственную! Но не будь Великого Ангана, им нелегко было бы поладить. И править было бы нелегко!
     - Тем позорнее, - так же спокойно произнес юноша.
     - Не спеши! - поднял руку Ганг. - Конечно, вред от них есть, хотя мне, например, да и большинству из конгаев они ничего плохого не сделали. Да, они пощипывают купцов, хватают путников, проходящих мимо замков. Зато купцы у нас в Конге не вмешиваются в дела воинов, как это принято нынче в Империи! - Ганг одарил Эрда ироническим взглядом. - А чернь больше работает и меньше шатается по дорогам! Соххоггои - пугало. Кроме того, люди верят, что красноглазым суждено править Конгом. И не оспаривают этого права.
     - А те, кто оспаривает, - исчезают? - язвительно поинтересовался Эрд.
     - Смутьяны будут всегда, и карать их - необходимо, - отрезал Ганг. - На этом держится власть. А суеверный страх перед соххоггоями - отличная узда для простонародья. Это как зверюга-магхар, которого держит наместник Алан. Ты вряд ли его видел...
     - Я его видел! - вставил Эрд. - Отвратительная тварь!
     - Вот именно. Никто же не станет утверждать, что этот урод правит Фарангом. Зато угроза отдать преступника этому чудовищу весьма действенна. Не будь соххоггоев, нам пришлось бы намного увеличить число стражников и тех, кто заботится о сохранении уважения к Власти. Возможно, это обошлось бы дешевле, чем красноглазые. А может, и нет. Мы узнаем об этом, если ты добьешься своего. Но запомни: любая Власть должна карать тех, кто на нее покушается. Потому что если власть падет, то это будет большой бедой не только для Власти, но и для всего народа.
     - Значит, все, кто исчезает, чтобы умереть или оказаться на Юге, - угроза Власти? - резко спросил Санти.
     - Почти все, - кивнул Ганг. - Хотя иногда страдают и те, кто неповинен! Но разве в других землях такого нет? Зато у нас есть красноглазые, и люди ненавидят их, а не Исполняющих Волю или, скажем, меня, воина Конга, как бы круто я не обходился с простонародьем! Это разумно и справедливо. Смутьяны должны быть наказаны.
     - Я был смутьяном? - напрямик спросил Санти. Ганг промолчал. Но не похоже было, что он смущен.
     - Может, смутьян - мой отец, зодчий Тилод?
     - Вот поэтому, - сказал Ганг, вздохнув, - я не выступлю против вас. И не стану защищать Владения от ваших воинов! И даже не поведу своих людей в Далаанг!
     - Но и к нам ты не присоединишься? - уже понял юноша.
     - Да. Я буду ждать, пока не пойму, что действительно лучше для Конга!
     - Иначе говоря, выждешь, пока не станет ясно, кто победит, и тогда нападешь на слабейшего? - с вызовом спросил Эрд.
     Ганг не оскорбился.
     - Разве в вашей истории такое встречалось редко? - спросил он. - Я мог бы назвать немало правителей Белой Тверди, поступавших так и воспетых в ваших балладах. Назвать?
     - Не надо, - сказал Санти. - Но я хотел бы лучше понять твои мотивы.
     - Они просты, - ответил Ганг. - Даже если ты и есть Освободитель, все равно я не могу пойти за тобой. Я - воин, и я принес присягу Великому Ангану. И не отступлю от нее, чтобы не потерять честь. Я буду по-прежнему выполнять приказы Великого Ангана.
     - Но разве ты не нарушаешь присягу, отказавшись защищать от нас Владение?
     - О нет! - Тысяцкий засмеялся. - Поддерживать порядок в стране - дело стражи, а не солдат. У меня нет приказа защищать Владения. Мне приказано пресечь враждебные действия проникших в страну урнгурцев. Разве вы - урнгурцы?
     - А если бы тебе вдруг попались урнгурцы? - осторожно спросил Эрд.
     - Я атакую, - лаконично ответил Ганг.
     Санти и светлорожденный переглянулись. "Да они похожи, как братья!" - с изумлением обнаружил тысяцкий.
     - Когда станешь лагерем, - сказал Санти, - дай знать. Я пришлю человека, который поможет тебе с продовольствием. Здесь не слишком богатый край!
     - Благодарю. - Симпатия, которую Ганг испытывал к юноше, превратилась в уважение.
     Оставив осажденное Владение на попечение войска и Ратсая, Санти, Эрд, Виг и Иллан, прихватив с собой сотню всадников Вига, вернулись в Банем. По дороге они встретили множество повозок, тянувшихся в сторону взятого утром Владения. Целые караваны повозок.
     - Что творится с нашими добрыми конгаями! - воскликнул Виг. - Весь мой Банем отправился грабить!
     - Тогда они просчитались! - сухо сказал Эрд. - Там - Рех!
     - Думаешь, он управится с этим нашествием?
     - Он управлялся и с настоящими разбойниками! Если кто-то из горожан и наполнит свою повозку, то - не бесплатно!
     Они въехали в город. У дома Вига воины спешились, лишь Санти остался в седле.
     - Я съезжу к Ронзангтондамени, - сказал он Эрду и отбыл в сопровождении телохранителей.
     - Для начала вино и орехи, достойные, годится? - предложил Виг. - Угощение будет подано через несколько минут.
     - Кстати, достойные, - произнес Иллан. - Я давно уже не прочь поговорить об имуществе соххоггоев.
     Эрд скривил губы.
     - Светлейший! - с вызовом произнес Иллан. - У тебя дюжина замков и обширные родовые земли. И треть высших военачальников Империи - твои родственники. Так?
     - Так! - согласился Эрд, уже догадываясь, куда клонит воин.
     - А у меня, Иллана из рода Харингеров, - ничего, кроме обветшавшего дома и крохотного поместья. Я столько лет служил тем, кого предпочел бы отправить в Нижний Мир, чтобы всего лишь выкупить у купчишки собственные земли!
     - Я понял, благородный Иллан! - сказал пристыженный Эрд. - Клянусь именем Тура, мы позаботимся о твоей доле! Это справедливо!
     - Благ