голову назад. - Она лжет, друг мой, но это еще не самое плохое. Хуже то, что она колдунья. Силу ее мне не оценить - из-за ее полного невежества...
     - Это как? - удивился Виг.
     - Все равно, что проверять прыткость парда, спутав ему лапы, - пояснил жрец. - Но чтоб выкинуть меня из своих мыслей, ее силенок хватило.
     - Выходит, это она начудила в горах? - сказал командующий.
     - Глупости! От того колдовства на сто миль разило волшебством Алчущих. При том что творил его настоящий мастер. Хотел бы я, чтоб ты был прав. Думаешь, мне по сердцу мучить женщину? Но я должен знать все, что знает она. И быть уверенным, что все сказанное - правда. Если ты знаешь другой способ - назови.
     Командующий продолжал хмуриться: он не знал другого способа.
     - А ты уверен, что колдунья позволит себя пытать?
     - Ну, уж с этим-то я управлюсь, - не без самодовольства заявил Турфанг. - Надо отделить истину от фантазии. А уж в фантазии ей не откажешь.
     - Что да, то да, - согласился Виг. - Эта шутка о светлорожденном...
     Как ни надеялся командующий на сотрудничество пленницы, но кое-какие меры он принял заранее. Например, велел растопить печь и прибраться в пыточном подвале. Уж месяца три не пользовались: плесени, небось, наросло на палец. Палач, десятник, потерявший ногу в стычке с хуридскими контрабандистами, передвигался на своей деревяшке проворней, чем иной на двух ногах. Ремесло свое палач знал туго: навостришься за пять лет. Виг его ценил. Хорошего заплечных дел мастера найти трудно. Даже за двойное жалованье.
     Когда командующий и его друг спустились в застенок, все уже было готово. Воздух согрет, плесень и грязь убраны. Пленница томилась в уголке под присмотром двух охранников.
     Командующий уселся в деревянное кресло подальше от очага.
     - Начинай, - кивнул он палачу.
     В подземелье было жарко и душно. Здесь не было ни лежащих рядком клещей, ни хитроумных машин для истязания плоти. Каменный пол чисто вымыт. И все-таки Ниминоа сразу поняла, что это за место. И ей стало горько. От того, что конгаи оказались ничуть не лучше хуридских монахов. Яркий огонь горел в открытой печи - Ниминоа щекой чувствовала его тепло. Огонь - друг. Мускулистый мужчина с наголо обритой головой, в кожаном фартуке возился у очага. Из одной штанины вместо ноги торчала подбитая толстой кожей деревяшка.
     Ниминоа посмотрела на его лоснящуюся от пота спину, потом на равнодушные гладкие лица солдат конгаев. И решила - не даст себя мучить. Хватит! Огонь горел в очаге и источал силу. Пусть только попробуют!
     По лестнице спустились седой и тощий. Солдаты вытянулись. Седой уселся в кресло, тощий - на скамью.
     - Начинай, - сказал седой палачу.
     Солдаты вытолкнули Ниминоа в центр, к вмурованным в пол кольцам. Над головой раскачивались на цепях еще два кольца.
     - Раздевайся, - по хуридски скомандовал палач.
     Ниминоа не шевельнулась.
     Одноногий чуть заметно пожал плечами и сделал знак солдатам...
     Ниминоа прикрыла глаза. Первый, кто к ней прикоснется...
     - Отойдите от нее! - быстро сказал Турфанг.
     Солдаты посмотрели на командующего. Виг кивнул, и они отодвинулись от пленницы.
     - Я сам, - жрец подошел к Ниминоа и медленно, как в танце, положил руки на плечи хуридитки...
     Спина Ниминоа стала влажной. Не потому, что в подвале жарко. Она видела, как сгорают люди. Ей было страшно. Конгай смотрел ей в глаза.
     "Не тронь меня!" - мысленно попросила она.
     Кажется, тощий услышал ее. Но ему было наплевать. Он протянул руки... И Ниминоа решилась.
     Пламя в печи угасло, померкли факелы - Ниминоа вдохнула, вобрала силу огня - и выдохнула! Прямо в костлявое лицо конгая.
     И ничего не произошло. Факелы запылали, как прежде, пламя в очаге ожило, накинулось весело на сухое дерево.
     Турфанг покачал головой, затем сделал знак солдатам, и те принялись за дело. Пленница не сопротивлялась. Скорее всего, у нее просто не осталось сил. Жрец вернулся на свое место, подмигнул Вигу: видишь, кое-что я умею.
     - Набедренную повязку оставить, - бросил командующий. Он кое-что знал о морали Хуриды и не собирался унижать пленницу сверх необходимого.
     Хуридитку привязали к кольцам, палач провернул ворот - по конгайски смуглое тело пленницы вытянулось. Но не настолько, чтобы причинить боль.
     - Ах, какая красотка, - сказал один солдат другому.
     Шепотом, но Виг услышал.
     - Караул свободен, - рявкнул он, и солдаты покинули подвал.
     Приказ их не огорчил. Смотреть, как истязают женщину, не велико удовольствие. Они же не омбамту.
     Турфанг подошел к пленнице, присел на корточки, проверил ремни на лодыжках. Хороши: мягкие и прочные. Ноги девушки пахли страхом. Жрец выпрямился, провел ладонью по гладкой напрягшейся спине, определяя силу тела. Пленница вздрогнула, попыталась отстраниться. Хорошее тело, здоровое. Выдержит не один десяток ударов. Жаль портить такое совершенство. Турфанг представил, как вздуваются рубцы на этом нежном животе, как лопается тонкая смуглая кожа... Власть Быкоглавого! У Турфанга всегда было прекрасное воображение. На то он и маг. Но он умел и обуздывать чувства.
     - Я не сержусь на тебя, - сказал он ласково - Поверь, твой дар не спасет от боли. Назови имя Алчущего - и тебе не придется страдать.
     Пленница молчала.
     Турфанг отошел от нее, кивнул палачу. Одноногий взял кнут из специально обработанной бычьей кожи, пропустил его между пальцев, проверяя. Таким кнутом можно перешибить позвоночник. Если умеючи. Или вырвать клочок из шелкового полотна. Палач несильно взмахнул рукой - кнут свистнул и обвился вокруг пленницы. Девушка пронзительно вскрикнула. Красная полоса вспухла поперек ее спины пониже лопаток.
     Турфанг поднял руку - и второго удара не последовало. По щекам девушки катились слезы.
     - Назови нам имя Алчущего, назови нам имя своего спутника, - мягко произнес жрец. - Рас скажи нам правду и тебя не будут мучить.
     - Светлорожденный Данил Рус, - прошептала девушка.
     Турфанг покачал головой:
     - Не лги нам, колдунья. Все равно придется сказать правду. Но...
     - Достойнейший!
     На лестнице стоял начальник караула.
     - В чем дело? - недовольно спросил Виг.
     Сотник вытянулся, приложил ладонь ко лбу в знак скорби.
     - Что? - выкрикнул командующий, вскакивая.
     - Достойнейший... По зеркальной связи... передали... - сотник задохнулся, закашлялся.
     Виг схватил его за плечи:
     - Что?!
     - Беда, - выдохнул сотник. - Беда, достойнейший, умер...

Глава четвертая

     Тилод Зодчий проснулся в дурном настроении. Это всё сон. Самого сна Владыка Конга не помнил, но ощущение осталось отвратительное.
     Слуга появился, словно по волшебству. Иногда у Тилода возникало ощущение: постельничий наблюдает за ним, спящим, в замочную скважину.
     Вода для омовения, бодрящий напиток, массажистка. Час утренних процедур, призванных укрепить силы Владыки Конга, который давно уже разменял седьмой десяток.
     Завтракал Тилод вдвоем с женой. Скромно, как рекомендовал лекарь. В последние годы Тилод здорово прибавил в весе. А вот над Эйрис годы, казалось, не властны. Жена Владыки оставалась такой же стройной. Нет, конечно, никто не дал бы ей двадцати, но уж никак не больше пятидесяти. Лишь один недостаток у супруги Тилода: всего одного сына подарила она мужу. И больше у нее детей не было. А взять наложницу Тилод категорически отказывался. Раньше. Теперь, может быть, и согласился бы, да поздно. Единственная надежда - Сантан. Но сына Тилод Зодчий не видел почти тридцать лет.
     После завтрака Тилод отправился в город. Сопровождали его жена и дюжина телохранителей из Черных Охотников. Тилод не любил пышной свиты, а для охраны этого вполне достаточно.
     Кортеж Владыки выехал из дворца, чьи белые острые башни, казалось, вот-вот устремятся в небо, в город, утонченная красота которого в Мире успела стать нарицательной. Хотя построен он был совсем недавно. Вернее, возрожден. Обновленный Ангтъян. Древняя столица Конга. Прекрасное дитя Тилода-Зодчего.
     Ангтъян невелик. Меньше Фаранга, а в сравнении с Сарбуром - совсем крошка. Зато к столице сходятся все дороги Конга, а в его просторной гавани никогда не бывает меньше сотни кораблей.
     Кортеж выехал на площадь Ветра. Всадники спешились. С трех сторон площади - утопающие в садах павильоны с цветными многоступенчатыми крышами. С четвертой - причудливо изгибающаяся балюстрада из розового мрамора. Такого чистого, что кажется прозрачным. Ниже балюстрады - море. Изумрудное зеркало залива Данхен.
     Людей на площади было немного, и все они, завидев кортеж Владыки, деликатно отошли к павильонам. Каждому ангтьянцу известно: Тилод-Зодчий приезжает на площадь Ветра размышлять. Как же можно тревожить в этот час любимого Владыку!
     Тилод неторопливо проследовал к балюстраде, оперся грудью на гладкий, теплый, как живое тело, мрамор, задумался, глядя на корабли. Эйрис остановилась в трех шагах позади, телохранители - подальше. Прошел час. Владыка Конга пребывал в неподвижности. Солнце уже заметно припекало. Последний месяц осени в Конге - не то что где-нибудь на севере Империи.
     Эйрис посмотрела на солнце.
     "Пора", - подумала она.
     Хушенскому посланнику назначено к началу второй стражи. Обидится, если заставить ждать сверх положенного этикетом. А отношения с Гурамом и так натянутые.
     Эйрис подошла к мужу, положила ему на плечо руку.
     - Тилод...
     Владыка Конга не шевельнулся,
     - Тилод!
     Вялое плечо подалось, Тилод Зодчий повернулся к жене... и рухнул навзничь на светло-серые пятиугольные плиты площади Ветра. Эйрис успела поймать его голову прежде, чем затылок ударился о камень. Бессмысленная предосторожность. Неподвижные глаза слепо глядели вверх и не видели ни жены, ни высокого прозрачного неба. Владыка Конга Тилод Зодчий был мертв.

***

     Виг отпустил сотника, сделал три шага к лестнице, остановился, поглядел на Турфанга.
     - Как же так? - проговорил он.
     - Все мы умрем, - спокойно ответил жрец. - Не думай о мертвых, думай о живых.
     Виг кивнул.
     - Пошли наверх, - сказал он.
     - Достойнейший! - воскликнул палач. - Что прикажешь делать с этой?
     Ответил Турфанг:
     - Отвяжи и накорми. И держи ее подальше от открытого огня, если не хочешь поджариться. Мы побеседуем с ней позже.

***

     Южная эскадра Империи вышла в море Зур на четвертый день третьего месяца осени. Ближе к полудню дозорный на мачте флагмана крикнул, что прямо по курсу - конгайская почтовая шекка. А еще через час командующий эскадры светлейший Эрд Асенар узнал: его друга Тилода Зодчего больше нет среди живых. К вечеру того же дня большая часть эскадры, как и предполагалось, совершила полный поворот и взяла курс на север. Флагман же в сопровождении еще трех кораблей продолжал идти на юг. Адмирал Эрд пожелал в последний раз взглянуть на своего друга. Кроме того, здесь, в южных водах, именно он, Эрд Асенар, олицетворял Империю. А Империи тоже следовало отдать последний долг правителю, не одно десятилетие бывшему ее другом.
     Еще один друг Тилода-Зодчего узнал о смерти Владыки Конга значительно позже. Впрочем, получи он весть вовремя, это ничего бы не изменило. Страж Севера Нил Биоркит во главе десятитысячного войска спешно двигался на запад. А навстречу ему безумной волной катились орды магхаров. Что-то произошло там, на Проклятых землях. Позднее маги постараются выяснить, что именно. Но сейчас армия Нила должна была стать тем камнем, о который разобьется смертоносный вал. Такое уже случалось: порождения Проклятых земель врывались в пределы Империи, натыкались на копья ее стражей и отбрасывались назад. А потом долго хольдские патрули отлавливали и убивали уцелевших тварей. Страж Севера Нил еще не знал то, что было известно в Вагаровых горах, где спешно собравшиеся старейшины Малого Народа уже избрали туринга - военного вождя и сорок сотен, вооруженных вагаров двинулись наперерез проклятому полчищу. Практически одновременно со сторожевым войском Империи. Не ведал Нил и того, что шестеро Грунских магов призвали своих драконов и также устремились на север. Потому что знали: на сей раз вал может захлестнуть камень и покатиться дальше, неся смерть всем, кому дарована жизнь.

***

     Данил открыл глаза и не увидел неба. А между тем лицо его обдувал ветер, а ладонь чувствовала землю и траву на ней. Первое движение - к поясу. Данил вздохнул с облегчением: меч на месте. И руки-ноги тоже. Ровный свет, свежий воздух. Больше ничего. А между тем Данил лежал на спине и смотрел вверх. Светлорожденный прислушался... Ничего необычного. Кроме тишины. Незнакомый запах. Приятный. Данил осторожно перевернулся на живот. Теплая земля, ровно поросшая серо-зеленой тонкой травой, легкий туман. Вставать Данил не спешил. Лежащий привлекает меньше внимания. Неплохо бы знать, где он. И как сюда попал. Последнее воспоминание - полет в черную бездну. Все, что раньше, помнилось смутно. Вроде бы его пригласил какой-то чародей. Куда и зачем? Вопросов явно больше, чем ответов. Данил выждал еще минуту. Вроде никто не собирался на него нападать. Светлорожденный встал. Все, что дальше двадцати шагов, поглощала дымка. Ждать или идти? Для Данила выбор был очевиден: он двинулся вперед. Или назад. В тумане все пути одинаковы. Странно, в воздухе не ощущалось влаги. Выходит, этот туман - не сгустившийся пар, а нечто иное? Данил считал шаги. Когда он дошел до ста тридцати, из тумана проступило нечто, напоминающее округлый бугор высотой около четырех локтей. Еще несколько шагов - и оказалось, что это не бугор, а удлиненный валун, покрытый все той же сероватой травой. Поскольку он был единственным украшением однообразного ландшафта, Данил подошел поближе и... На макушке валуна внезапно обнаружился тусклый серо-зеленый глаз на коротком рабьем стебельке. Данил не успел даже как следует удивиться, а глаз уже втянулся обратно в лунку, поверхность валуна, чмокнув, разъехалась, образовав подобие воронки, и в следующее мгновение светлорожденный оказался внутри, в полной темноте, сдавленный со всех сторон так, что, даже будь здесь воздух, вдохнуть Данил все равно не смог бы... А еще через мгновение ловушка раскрылась и светлорожденного выплюнули (самое подходящее слово) наружу. Совершенно ошеломленный, Данил сидел на траве и глядел, как из земли уходит ввысь серая колонна, унося на своей вершине хищный валун, который побрезговал отужинать благородным потомком Русов.
     Боковым зрением Данил уловил сбоку какое-то движение. Он быстро повернулся. Воистину это был час неожиданностей. В двух шагах Данил увидел себя, сидящего на корточках и наблюдающего за поднимающейся из земли колонной.
     Второй "Данил Рус" негромко прищелкнул языком.
     - Не обижайся, - сказал он, не поворачиваясь.
     "Не обижайся?" Светлорожденный ничего не понимал. Но, оказалось, обращаются не к нему. Серая колонна остановилась и, помедлив немного, начала втягиваться обратно.
     Человек повернулся к Данилу, и сын Волода Руса понял: не так уж они похожи. Просто в жилах обоих течет кровь Асхенны.
     - Прости за неприятные мгновения, - сказал человек. - Я не мог прийти сразу. Но не беспокойся, ничто здесь не причинит тебе вреда, Данил Рус!
     - Где я? - спросил светлорожденный.
     - У меня в гостях.
     - Не соблаговолишь ли ты в таком случае на звать свое имя, достойный?
     Человек улыбнулся, и Данилу показалось - его собеседник совсем юн, куда моложе светлорожденного.
     - В прежние времена друзья звали меня Сантан.

***

     Дракон принес Унгата в Гурам следующей ночью. И сразу улетел. Чародей отпустил его: оставшиеся до Хушена <Хушен - столица государства Гурам, расположенного на северо-западе Красного материка> десять миль он мог пройти и собственными ногами. Миновав предместья, Унгат перебрался через развалины крепостной стены и сразу оказался на узкой улочке, зажатой боками домов. Случайных прохожих здесь не было. Поэтому не было и воров. Пару раз чародею попались навстречу стражники, но Унгат отвел им глаза. А вот у Весеннего Дворца Правителя, отданного нынешним Владыкой Гурама в вечное пользование Алчущим Силы, магией пользоваться не стоило. Да и не требовалось: стража знала Унгата. Миновав погруженный в темноту сад, Унгат проник во дворец через одну из десятков малых дверей и уверенно направился в Яшмовую залу. Он ничуть не сомневался: ни в эту ночь, ни в прошлую, ни в будущую никто из властных обитателей Весеннего Дворца не станет спать.
     Их было девять, и каждый - сильнее Унгата. Разумеется, они знали о его возвращении. Унгат молча поклонился каждому и начал говорить. Когда слов оказывалось недостаточно, чародей прибегал к помощи иллюзий. Когда же и иллюзий не хватало, Унгат приоткрывал часть сознания, чтобы каждый из девяти мог воспринять информацию без искажений. Впрочем, последнее понадобилось, лишь когда Унгат повествовал о Силе, с которой столкнулся прошлой ночью.
     Закончив, Унгат опустился на бархатные подушки, и глухонемой раб тут же поднес ему чашу. Кто из девяти приказал рабу, Унгат не знал. Но знал, что чаша - хороший признак. Значит, они не считают, что он провалил дело. Да и почему, собственно, провалил? Соглядатай установлен и мертв, посланник тоже, а само послание покоится на дне моря Зур. К тому же он принес весть о Необычном. Унгат не прятал мыслей. Пусть Девятеро знают: он честен.
     И его удостоили. Первый из Девяти, Возрожденный, открыл Унгату неслыханное. Они нашли! Пятеро собратьев проникли в сердце Красной Тверди и там, в Запретных землях, отыскали, наконец, Истинную Силу. И теперь уже неважно, останется ли в живых северный Император или умрет. Теперь не флот Гурама, не монахи Хуриды и не восстание в Тайдуане или Конге решают судьбу Мира, а она, Истинная Сила. Но, конечно, ни пираты, ни гурамцы не окажутся лишними. Тем более что хуридиты уже в сорока милях от Орэлеи, а боевые корабли Гурама завтра утром выйдут из Ковровой бухты. Теперь Унгат понимал, что встретилось ему прошлой ночью. Понимал и радовался. Ему уже дали понять: его не оставят в стороне. Скоро он полетит в Конг, чтобы довершить начатое. Напоследок Возрожденный показал ему то, что творит подвластная Алчущим Сила, и сердце Унгата наполнилось ликованием от такого торжества. Воистину приближалось великое время!

***

     Драконы летели неполным клином. Мощно взмахивали огромные крылья, тянулись вперед треугольные головы. Драконы спешили. Вернее, спешили их всадники - драконы никогда не спешат. Драконы летели так близко, что всадники могли переговариваться. И они не упустили такой возможности. Ведь на земле они так и не успели обсудить и осмыслить пришедшую с запада беду. Разумеется, были пророчества. Самые мрачные. Но кто из рунских магов первой величины принимает в расчет болтовню прорицателей? Да никто. Собственное чутье и факты - вот что движет искателями мудрости. Чувственный аспект магии большинство рунских чародеев оставляли Алчущим. Как недостойное. Впрочем, находились и те, кто не разделял общих взглядов. Что ж, в Мире достаточно уединенных мест, где никто и ничто не помешает магу постигать истину так, как ему по вкусу. У шестерых, летящих вслед заходящему солнцу, разногласий в путях постижения не было. Но каждый по-своему оценивал небывалое по численности вторжение. И обсуждение разных гипотез приятно скрашивало долгий полет. А под крыльями, внизу, проплывали зеленые поля южного Хольда, перемежающиеся кудрявыми полосками леса и желтыми, похожими на грибы, скоплениями домов. Добрая ухоженная земля. Подлинная основа Империи.
     Серое облако, затмившее уходящее солнце, драконы заметили первыми, но особого внимания на него не обратили. Облако и облако. А увлеченные беседой маги и вовсе позабыли об осторожности. Они же дома, а не где-нибудь на границе диких земель. Когда один из чародеев, Скриптум Большая Рука, вдруг сообразил, что облако принадлежит к доселе не известному виду, и оповестил об этом своих соратников, было еще не поздно. Но все шестеро, вместо того чтобы, объединившись, прозреть природу