трупонос! - гаркнул он одному из солдат. - Дом наш знаешь?
     - А то! - солдат тут же отпустил ноги жреца, которого нес, и его напарник, едва не упав, разразился потоком ругательств.
     - Заткни пасть, червяк! - беззлобно бросил ему солдат.
     И, радуясь поводу увильнуть от неприятной работы, рысцой подбежал к начальникам.
     - Возьми пустой воз, положи на него этих двоих и вези к нам! Скажешь брату... Ничего не говори, сам сообразит! Пшел!
     Солдат со всех ног бросился к ближайшей упряжке.
     - Где ж их господин? - задумчиво проговорил первый хогран. - Мясник-то мог и собственного бога выпотрошить!
     - Ты все же не болтай! - урезонил его второй. - Как-никак он сирхар и Верховный Жрец. Все слышит и видит, говорят! Бессмертие дарует опять-таки. Сам же видел!
     - Видел-то видел, да где они теперь, бессмертные? С тех самых пор и пропали. Может, давно уж померли: шутка ли - мечом насквозь пропороть! Нету - и весь разговор!
     - А ты все же не болтай, брат! - обеспокоенно проговорил второй хогран.
     Наполненные возы один за другим отъезжали от Дома Сирхара. Хозяин не показывался.
     Братьям надоело смотреть на изрубленные тела жрецов. Они вынули мечи и затеяли шутливый поединок.
     Солнце коснулось вершин Большого Хребта.
     В небе глубокого синего цвета, намного выше привлеченных запахом смерти зубастых ургов, парил бронзовый дракон.

***

     - Вот теперь ты мне больше по душе, Неуязвимый! - издевательски сказал Ди Гон, озирая скованного Нила.
     Великан не ответил. Ди Гон вернул ему ощущение тела, но ничего, кроме боли, это сыну Биорка не принесло.
     - Скоро ты станешь моим! - Колдун похлопал Нила по втянутому животу. - Но сейчас я хочу кое-что узнать! - Ди Гон отошел на пару шагов, чтобы посмотреть великану в глаза. - Ты понимаешь меня, мой друг?
     Серые глаза Нила не выражали ничего.
     - Я видел, - продолжал Ди Гон, буравя сына Биорка маленькими глазками, - как Дитя покинуло вас. Кто был с ним? Кто велел ему уйти?
     Нил молчал. Он чувствовал, как маг пытается проникнуть в его мысли, но хоть это было Ди Гону не по силам.
     - Не хочешь сказать мне такую малость? - притворно удивился колдун. - Не хочешь? Ну, ничего! Я сумею тебя разговорить... Неуязвимый!
     Нил молчал. Взгляд его скользил по гобеленам, висящим на стенах комнаты. Скользил, ни на чем не останавливаясь, но все замечая.
     Это были собственные покои Ди Гона. Альков, маленький бассейн с фонтаном, мозаичный пол, два каплеобразных окна.
     Над головой Нила нависала исполинская мраморная голова. Кугурр. В каменные челюсти вмуровано кольцо, к которому цепями были прикованы руки северянина. А ноги Нила - к кольцам в огромных передних лапах. Издали могло показаться, что выглядывающая из стены каменная кошка держит его. Короткие цепи были достаточно прочны, чтобы удержать хоть самого живого кугурра. Будь у сына Биорка прежняя сила, можно было бы попытаться, но теперь...
     Ди Гон взял Хлыст. Он отступил еще на пару шагов, и огненная лента вырвалась из короткого жезла. Длинный колеблющийся язык пламени, меняющий цвет от голубовато-белого до ярко-красного, с узким, будто взлохмаченным кончиком. Хлыст то замирал, то начинал извиваться, как живое существо. Он плясал, удлинялся, укорачивался. Не рука - мысль колдуна управляла им. Когда огненный язык завис в ладони от лица Нила, обдавая его жаром и запахом грозы, Нил почувствовал уважение к создателям такого оружия.
     Колдун уловил эмоцию пленника, но принял ее на свой счет.
     - Я слушаю тебя, друг мой! - произнес он голосом, в котором великан узнал собственные интонации. Нил молчал.
     - Кто это был?
     Нил молчал.
     - Не хочешь, - покачал головой Ди Гон.
     Кончик Хлыста коснулся груди великана. Как раз напротив сердца.
     Кожа в месте прикосновения мгновенно почернела, зашипев, как жир на жаровне. Вокруг вздулся пузырь, и запах горелого мяса и волос тошнотворной вонью наполнил комнату.
     Впервые с того момента, как Нил лишился Дара, знакомая ухмылка растянула губы великана. В сузившихся глазах вспыхнул насмешливый огонек.
     - А ты дурак, Катышок! - проговорил он. - Как тебе только пришло в голову пытать меня?
     - Поговори еще! - Колдун убрал Хлыст, но не выглядел обескураженным. - Я рад, что ты не откусил себе язык! Что же до Катышка, Неуязвимый, то он умер и не обидится. А хочешь ты знать, что ждет тебя? - Лицо колдуна перекосилось от злобы.
     - Не откажусь.
     - Ты не умрешь!
     - Не могу в это поверить! - насмешливо отозвался Нил.
     - Поверишь! Душу твою... я отдам тому, чье имя ты присвоил, Неуязвимый! Душу! А тело, тело я оставлю себе! Ты понял меня? Ты станешь моросом! Моросом, Нил Биоркит! Будешь служить мне, подавать мне вино, убивать моих врагов! И твоих друзей, кстати! Нравится? Зато ты снова станешь Неуязвимым, мой друг! Правда, от тебя будет немного вонять! Но я потерплю. А первое, что ты сделаешь, Нил-морос, ты знаешь? Первое: я пошлю тебя к твоей фьёль! Я, знаешь ли, не люблю фьёльнов, противны они мне! А ты любишь, Неуязвимый! Потому пойдешь отрежешь ее очаровательную головку и принесешь мне! А лучше принеси мне ее живой, Нил Биоркит! Хочу позабавиться с ней! Никогда не держал в руках настоящей живой фьёль! А ты хочешь позабавиться с ней, Нил Биоркит? По глазам вижу: хочешь! А? Боишься? Ссышь, плосколицый? Правильно! Но, когда я сделаю тебя моросом, ты не будешь бояться! Ничего не будешь бояться! Чего бояться моросу, если он уже морос?
     Нил с каменным лицом прослушал весь монолог, а когда черный маг оборвал речь дребезжащим смешком, покачал большой, покрытой запекшейся кровью головой:
     - Ты больше, чем дурак, Катышок, Темная Лапка. И мне жаль тебя, а потому я скажу, кто увел твоего демона.
     - Кто? - спросил весь напрягшийся Ди Гон.
     - Тур!
     - Ты врешь! Ты видел его?!
     - Я его позвал. Можешь мне не верить! - Нил ухмыльнулся. - Лучше бы тебе не верить, а то скверно будешь спать!
     - Не верю! Я сам знаю, кто это был! Странник! Он увел Дитя, но побоялся остаться, чтобы попробовать вот этого! - Колдун потряс Хлыстом. - Но он еще попробует, если не угомонится! И демон жив, я чувствую!
     - Это был не Трой, - спокойно сказал Нил. - Троя я знаю. И ты его знаешь. И знаешь, что это был не он, иначе не паясничал бы передо мной. А насчет мороса... Что ж, попробуй, Катышок! Маг ты серьезный. Но со мной тебе не совладать. И все же попробуй!
     - Попробую, не сомневайся! - пообещал Ди Гон. - Сегодня не тот день, а завтра, клянусь головой Хаора, ты станешь моим! А до завтра будешь висеть здесь. А чтобы ты не донимал меня болтовней, молчи!
     И Нил онемел.
     - Уж с тобой я как-нибудь справлюсь, - проворчал колдун и вышел.

***

     Две ночи тому назад Санти приснился странный сон.
     Он увидел себя на вершине поросшего голубой травой холма. Внизу, слева от него, текла река, справа тянулись уходящие вверх холмы, а за ними - горы, вершины которых тонули в плотных облаках.
     Слева от Санти - воин, держащий сиреневый стяг с гербом. Герба не разглядеть, потому что - безветрие, и шелковое полотнище обвисло на коричневом полированном древке.
     На Санти - полные доспехи воина, но привычное к тяжести тело не замечает их.
     Позади, за спиной Санти, в двадцати длинных шагах сомкнутыми рядами стоят воины. Его воины. Лучшие. Ветераны. А впереди, локтях в ста, - другое войско. Он видит только первую шеренгу, потому что дальше начинался склон.
     Войско. Серые плащи и поблескивающие острия копий.
     От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.
     В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.
     Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился:
     - Туринг Свант Улайвсон приветствует Данила, сына Асхенны!
     Каждое слово, казалось, повисало в неподвижном воздухе.
     - Данил, сын Асхенны, приветствует Сванта Улайвсона, туринга!
     Санти не узнает собственного голоса, низкого и мощного, как боевая труба.
     Воины за спиной ударяют в щиты рукоятями мечей, и воздух над холмом вздрагивает, как от удара грома.
     - Я, туринг Свант Улайвсон, вручаю тебе, Данил, сын Асхенны, в знак великой благодарности и уважения, которое народ мой заявляет твоему народу, сей дар!
     Длинный предмет, который туринг держит в руках, завернут в плотную алого цвета ткань. Вагар медленно разворачивает ее, и Санти видит меч в белых, как молоко, ножнах. Без единого узора или украшения.
     - Прими! - говорит туринг и протягивает меч Санти.
     Юноша видит свои руки в толстых кожаных рукавицах, с нашитыми сверху полосками металла. На левой - боевой браслет с четырьмя шипами. Руки эти принимают меч, и Санти наклоняет голову в знак благодарности.
     Вагар отвечает таким же поклоном, и за спиной Санти рукояти мечей второй раз ударяют в стальные щиты.
     - Принимаю и благодарю! - произнес губами юноши тот же мощный голос.
     - Сними рукавицу, Данил, сын Асхенны!
     Санти стягивает латную рукавицу с правой руки и кладет ладонь на белую шершавую рукоять.
     Санти глядит на руку и удивляется - это его собственная рука. Немного более жилистая и смуглая, но его, Санти.
     - Пусть меч увидит свет! - восклицает вагар. - Луч солнца еще не касался его. Пусть клинок увидит свет в твоей руке, благородный Данил!
     Движением, привычным, как вздох, Санти-Данил выхватывает меч. Гул за спиной: воины увидели и узнали клинок. Светлое, с серебристым отблеском, лезвие из бивня хармшарка. Оно белее, чем те два клинка, которые он, Данил-Санти, видел прежде. Но это, без сомнения, он, драгоценный бивень. Воистину это - Дар! Понятно, почему на ножнах и рукояти нет отделки.
     - Ты взял меч, сделанный отцами наших отцов! - провозгласил туринг. - Ты удостоен! Бессмертен меч сей. И сила богов, заключенная в нем, бессмертна. Твой род, Данил, сын Асхенны, да будет так же бессмертен и неизменен, дабы хранить его вечно! Нет магии, что сможет опутать сына рода твоего, сжимающего сей меч. Сила богов, живущая в мече, охранит твою волю и твою руку, а рука да свершит остальное! Я, туринг Свант Улайвсон, говорю: ты, сыновья твои, сыновья сыновей твоих - друзья наши по крову и крови! Будет так!
     - Я, Данил, сын Асхенны, говорю: будет так!
     Данил-Санти вскидывает меч над головой и в третий раз ударяет гром.
     Вагар поворачивается и идет к своим, а затем все серое войско спускается с холма к реке, где удерживаемые якорями, подняв прямоугольные серые паруса, стоят вагарские дракены.
     Весла вспенивают воду, и дракены скользят вверх по реке. Санти вкладывает меч в ножны и поворачивается к войску...

***

     Санти лежал на животе, подперев ладонями подбородок, и задумчиво глядел на Ронзангтондамени потемневшими изумрудными глазами. Он только что закончил говорить и теперь просто смотрел на озабоченное лицо Женщины Гнона.
     - Это все? - спросила она.
     - Ты теперь знаешь столько же, сколько и я, - сказал юноша. - Ты все еще хочешь помочь?
     Лицо Ронзангтондамени окаменело. "Ты ее оскорбил!" - пришла мысль Этайи.
     - Я не уверен, что ты сможешь помочь, и я совсем не хочу принести тебе беду, Ангнани! - быстро сказал юноша. - Мне ведь не безразлично, что с тобой будет! Позволь мне не жалеть о том, что я тебе все это рассказал!
     - Он прав, Генани, сестра! - подтвердила Этайа. И, мысленно, Санти: "Молодец!"
     Ронзангтондамени посмотрела на нее, потом снова на Санти. Она думала. Но недолго. Урнгрийка подняла руку и выпятила нижнюю губу.
     - Я - Женщина Гнона! - надменно сказала она. - Через четыре часа здесь будет триста всадников! А через двенадцать часов - тысяча. А если этого мало - десять тысяч! У меня достаточно сестер в Урнгуре!
     - Но в твоем селении меньше мужчин... - начала Этайа.
     - Я отзову их из Королевских хогр! То же сделают и другие! - Она хлопнула в ладоши. Появился слуга.
     Ронзангтондамени бросила ему несколько слов на урнгриа. Брови слуги полезли на лоб, но он кивнул и вышел.
     "Она сделала это", - сообщила Санти Этайа.
     - Через четыре часа у тебя будет триста солдат! - заявила урнгрийка. - Что еще?
     Свист рассекаемого крыльями воздуха заставил их посмотреть вверх.
     Над домом кружил бронзовый дракон. Он опускался. Широкие треугольные крылья гнали ветер, от которого заговорила листва на фруктовых деревьях. Вытянув когтистые лапы, дракон искал место, чтобы сесть. Крыша дома не казалась ему достаточно прочной. Глаза Санти вспыхнули: он никогда не видел дракона вблизи.
     Наконец бронзовый решился, замахал крыльями и вцепился когтями в загнутый край крыши. Край выдержал. Дракон, наклонив голову, оглядел сидевших внизу людей, потом опустил одно крыло, свесив его почти до самой земли, и по нему скатился мальчишка. Он упал на спину в мягкую поросль клумбы. Дракон толкнулся вверх и, часто ударяя крыльями воздух, стал подниматься в небо.
     Мальчишка вскочил, отряхнулся и отвесил поклон:
     - Я - Гестион! Приветствие! - воскликнул он. - Учитель послал меня!
     - Приветствие и тебе, летающий на драконах! - быстро оправившись от удивления, сказала Ронзангтондамени. - Ты - маг?
     - Ученик мага! - вмешалась Этайа. - Иди к нам, дружок! Что сказал тебе Учитель?
     - Он сказал... Можно я сяду?
     - Садись.
     - Он сказал: Прекрасная из солнцеволосых! Помоги!
     - Больше ничего?
     - Только это.
     - Где он сам?
     - В западных горах. Так он сказал.
     - О чем он? - спросил Санти.
     - Он - ученик Троя-Странника. Просит помочь Нилу. И прислал дракона.
     - Дракона? Почему же ты тогда отпустил его? - обратился Санти к мальчику.
     - Я его не отпускал! Он сам улетел! - недовольно ответил Гестион.
     - Не тревожься! - сказала фьёль. - О драконе сказал сам дракон. Это я отпустила его. Если я позову, он придет. Но я не позову.
     - Почему, Этайа?
     - Я не могу вмешиваться, - Санти показалось, что он уловил в голосе фьёль сожаление. - Чтобы не пробудились другие.
     - А я? - спросил Санти. - Я - могу?
     - Ты можешь. Но это не твое. То, что ждет побежденного, - хуже смерти! - И мысленно: "Это не шутка, Туон! Твое будущее сейчас - как круги на воде. Я боюсь за тебя, Туон!"
     Санти заколебался. Обе женщины смотрели так, словно от его решения зависела их жизнь. Но ни одна не взялась бы ответить за него.
     - Этайа, ты знаешь, где Нил?
     - Да. На одном из верхних уровней Дома Сирхара! - мысленно она показала ему место.
     - Дракон! - сказал юноша. - Позови дракона! Я смогу управлять им?
     - Я смогу! - торопливо проговорил Гестион. Он один не сомневался в выборе Санти. Потому что был всего лишь на полдесятка лет младше юноши.
     - Позови дракона, Этайа!
     - Санти! - с мольбой в голосе сказала Ронзангтондамени. - У меня только восемь телохранителей! Подожди четыре часа!
     "Этайа, покажи мне Нила!"
     "Только его глазами".
     "Как можешь!"
     "Смотри!"
     - Я не буду ждать!
     - Поднимайтесь на крышу! - сказала Этайа. - Я позвала дракона!

***

     - Сирхар!
     Ди Гон обернулся так резко, что отшатнувшийся жрец едва не упал.
     - Я приказал не беспокоить меня в Храме! - рявкнул колдун.
     - Но, сирхар, ваша... Приближенная Королевы! Она настаивала! Она велела передать: к дому Женщины Гнона уже дважды прилетал бронзовый дракон!
     - Тысяча демонов! Почему не доложили сразу?
     - Я... Мы... Мы боялись, сирхар!
     - Дурак! Впрочем, нет, все правильно. Я доволен! - Он похлопал по щеке окончательно растерявшегося жреца. - Проследи, чтобы все было готово к Приношению! - И поспешил к выходу из подземелья.

***

     Дракон мягко опустился на плоскую крышу Дома Сирхара, спугнув обосновавшихся здесь ургов. Разжиревшие падалыцики с недовольным шипением снялись и закружились над драконом и теми, кого он принес.
     Гестион спрыгнул на обшитую железом крышу.
     - Как мы попадем внутрь? - спросил он.
     - Я, а не мы! Ты останешься здесь! - Санти внимательно разглядывал поверхность крыши, ища люк. Лицо мальчика приняло обиженное выражение.
     - Почему? - спросил он.
     - Потому что, если мы оба уйдем, дракон улетит! Ты, кстати, сумеешь удержать его?
     - Конечно!
     Санти попытался сам настроиться на дракона, но его теперешние мысли были слишком тревожны, и дракон занервничал, почувствовав их.
     Гестион велел зверю наклонить голову и положил ладонь на мигательную перепонку, затянувшую глаз. Дракон успокоился.
     Круглая крыша, огражденная парапетом в три локтя высотой, понижалась к центру. Там было отверстие для стока дождевой воды, затянутое сеткой. Санти оно не подходило.
     "Здесь должны быть люки!" - думал он, обходя крышу по спирали.
     И он нашел люк, не один - целых шесть. Но открыть их оказалось непросто. Крышки люков были утоплены вровень с поверхностью крыши и герметично закрывали отверстия. Щели были настолько тоненькими, что зацепиться невозможно. Санти попытался поддеть их ножом, но только обломил кончик лезвия.
     Юноша задумался. Возвратиться ни с чем он не мог. И времени у него оставалось немного: дракон - слишком заметная штука. Наверняка сирхар уже спешит сюда, даже если Этайа не ошиблась, сказав, что в башне его нет. Что за чушь лезет в голову? Фьёль не могла ошибиться! Дракон... Дракон...
     Взгляд Санти упал на огромные лапы, заканчивающиеся острыми изогнутыми когтями.
     - Гестион! - позвал юноша. - Ты можешь попросить его сковырнуть вот это? - Он тронул ногой крышку люка.
     - Попробую, - сказал мальчик не слишком уверенно. И позвал дракона, который неловкими прыжками приблизился к нему.
     Некоторое время они "беседовали", потом, наклонив треугольную голову, дракон принялся изучать поверхность крыши.
     - Он понял! - обрадовался Гестион.
     Дракон поскреб лапой люк. На ржавой крышке остались глубокие царапины. Бронзовый перенес тяжесть тела на основание хвоста, поднял лапу и обрушил ее на крышку.
     Крышка со звоном вылетела из гнезда и, упав, откатилась к ограждению. Дракон, переваливаясь, отошел на несколько шагов.
     Санти заглянул в дыру: железная лестница спиралью уходила во тьму. Четыре сломанных запора болтались по краям отверстия.
     - Я пошел! - сказал юноша.
     Гестион поднял сжатый кулак. Санти ответил тем же и нырнул в люк.
     Лестницей не пользовались давно. Ступени покрылись толстым слоем мягкой пыли. Санти старался двигаться тихо и осторожно, но вряд ли у него это получалось. В отличие от Нила и вагара, он не видел в темноте, а то внутреннее зрение, которым он недавно научился пользоваться, здесь почему-то не открывалось.
     Он смутно ощущал каменное тело башни, наполненное чем-то вязким, пористым... Не на физическом уровне, конечно. Здесь Санти был полностью отрезан от остального мира. Магия Дома Сирхара как бы запечатывала тех, кто оказывался внутри.
     Мелкая пыль щекотала ноздри. Подошвы негромко звякали о ступени. Санти держался рукой за шест, вокруг которого "вилась" лестница. Он пытался считать ступеньки, но сбился. Сверху, с крыши, через открытый люк, до него доносились звуки: шаги Гестиона, скрежет драконовых когтей, хриплые вопли ургов. Внизу, там, куда спускался Санти, было тихо.
     Лестница кончилась, и Санти едва не стукнулся лбом о дверь. Ощупав ее, он убедился, что дверь заперта. Санти обследовал тесное помещение, в котором оказался, и нашел решетку. За ней - пустое пространство.
     Когда, взявшись за прутья, Санти как следует потянул, решетка подалась и образовалась щель, достаточная, чтобы юноша смог в нее протиснуться.
     Он оказался в тоннеле квадратного сечения, уходящем влево и вниз под углом градусов двадцать. Выбора не оставалось, и Санти начал осторожно спускаться. Слабый ветер все время дул ему в лицо. Тоннель оказался достаточно просторным, чтобы можно было идти, не задевая стен и только чуть-ч