флаге... И взгляды всех, кто был на площади, пересеклись на светлейшем. Почуяв недоброе, Эрд обернулся...
     Все, кого накрыл серый туман, исчезли. Вместе с туманом. Площадь за спиной Эрда была пуста.

***

     - О Владыка Судеб! - проговорил Данил. - Как же так?
     - Мы опоздали, - спокойно произнес Сантан. - Но ты должен это видеть.
     Прекрасной Орэлеи больше не было. Не было ее вишневых садов и воздушно-легких храмов. Не было ни великолепных дворцов, сложенных из желтого и белого мрамора, ни фонтанных каскадов. Кровь и пепел смешались в бассейнах увеселительных парков. Кровь и пепел запятнали солнечные площади. Данил видел, как один за другим ползут вверх страшные возы погребальных команд. Тысячи мертвых, десятки, сотни тысяч. Хуридиты не щадили никого и ничего. Орэлея. Драгоценный камень Аркиды. Как Данил любил этот город! Как любил его каждый, хоть раз ступивший на его площади! Все, что невозможно убить, сожжено, все, что невозможно сжечь, осквернено и изуродовано. Данил увидел на мостовой две отрубленные женские руки: одну - из мрамора, вторую - из плоти.
     - Посторонись! - сердито крикнул погонщик.
     Железный обод раздавил мрамор, а затем размазал по мостовой то, что было когда-то живым. Волы равнодушно повлекли повозку дальше. Они уже принюхались к крови. Привыкли. Людям - труднее.
     - Когда-то жили в Конге такие существа, соххоггои, - сказал Сантан.
     Данил бросил на него быстрый взгляд.
     - Нил говорил, они были нелюди, вроде магхаров.
     Сантан покачал головой.
     - Нет, друг мой, они не были магхарами. Они - слуги, пережившие хозяев. Всего лишь слуги, верные и преданные, благородный Данил. И это самое страшное, воин. Слуги, взявшие то, что им не принадлежит, и возомнившие, что хозяину это понравится. А потом пришел хозяин, и ему это совсем не понравилось.
     Сантан засмеялся. Данил смотрел на него с ужасом. Разум его отказывался воспринимать слова спутника. Поверить в то, что этому магу с лицом восемнадцатилетнего юноши ведомы времена до Эпохи Перемен. И не просто ведомы.
     - Смотри, воин, - сказал Сантан. - Смотри и запоминай. Это избавит тебя от вредной жалости.
     И Данил смотрел до тех пор, пока не понял: хватит.
     Повернувшись к своему спутнику, светлорожденный вынул меч, коснулся губами клинка.
     - Клянусь именем Повелителя Судеб, - произнес он. - Клянусь, что не успокоюсь, пока последний хуридский монах не отправится в Нижний Мир!
     Мимо катились погребальные возы, прошагал отряд воинов-моряков. Черный пепел прилип к их лицам. Никто из них не обратил внимания на человека с мечом в руке.
     - Хорошо, - сказал тот, кого называли Освободителем. - Теперь ты в руках Судьбы. А сейчас пойдем, пора мне позаботиться и о благословенном Конге.
     Ангтъянская гавань горела. Горели башни форта, горели торговые суда, горели военные корабли, малые и большие. Горел флагман Южной эскадры и еще два больших боевых корабля Империи. Они сражались до последнего, но сто шесть кораблей - слишком много даже для флагмана Южной эскадры. Почернел и обуглился Белый Меч Асенаров. Почернела и обуглилась кожа светлейшего Эрда. Лежать им вместе на желтом песке залива Данхен. Не такой уж плохой конец для старого воина и его меча.
     Когда с тремя имперскими кораблями было покончено, эскадра Владыки владык в три залпа сокрушила все, что могло оказать сопротивление на море, а затем пятьдесят тысяч солдат гурамиди сошли на берег. Сошли и двинулись к дворцу Владыки Конга, устилая просторные улицы Ангтъяна трупами тех, кто не успел бежать.
     Три тысячи конгаев собрались во дворце. Все, кого удалось собрать Эйрис. Будь дворец Владыки крепостью наподобие той, что стояла в Далаанге, может быть, его и удалось бы отстоять. Но дворец, построенный Тилодом Зодчим, не мог противопоставить врагам ничего, кроме красоты. А красота сама нуждается в защите.
     Гурамиди с ходу обломком колонны вышибли резные двери, опрокинули дворцовую стражу и, разделившись на несколько десятков отрядов, рассыпались по дворцу. Кое-где они встречали сопротивление. Кое-где им даже приходилось отступать. На некоторое время. Но не прошло и часа, как последних защитников подняли на копья, и теперь никто уже не мешал захватчикам предаться самой веселой из солдатских игр - грабежу.
     Эйрис среди убитых не было. Черные Охотники из личной стражи Владыки позаботились о ней по-своему. Шесть всадников стояли на холме в десяти милях от дворца. Причем руки одного из всадников были крепко привязаны к луке высокого седла. Эйрис не пыталась освободиться, ей было все равно. Пятеро смотрели на дорогу. И через четверть часа увидели небольшой отряд, скачущий на запад.
     Только половина Черных Охотников сопровождала Эйрис-Харрок. Вторая половина задержалась приготовить последний подарок Харрок, Возжигающей пламя.
     И еще раньше, чем оба отряда соединились, полыхнуло огненное зелье в подвалах ангтъянского дворца. И Черная Эйрис смотрела на огонь, охвативший лучшее из творений его мужа, и улыбалась. Потому что очень многим гурамиди огонь этот заменит пламя погребального костра.
     И тут один из Охотников негромким возгласом привлек к себе внимание. Нечто, не поддающееся описанию, возникло в воздухе над синим заливом Данхен.
     - Что это? - спросил самый молодой из Охотников.
     Никто ему не ответил. Но спустя всего лишь десять ударов спокойного сердца, когда огненный демон выдохнул, ответ узнали все. Демон выдохнул - и один из больших кораблей гурамской эскадры, крутобокий четырехмачтовик с отделанным бронзой портами баллист, вспыхнул и за долю мгновения превратился в белый легкий пепел. Демон выдохнул еще раз - и еще один корабль обратился в летучий прах. И еще.
     Черные Охотники переглянулись. Приятно убедиться воочию, что старейшины говорили правду: демоны дышат чаще, чем люди.

Конец четвёртой части

Часть пятая
МЕРТВОЕ НЕБО

     И даровал Неизъяснимый немногим из них способность творить волшебство. И иные искусства даровал, о коих нынче помнят или забыли. И стали люди сильны. Стали некоторые из них как боги. И возомнили себя выше богов. И забыли Неизъяснимого. И стали для братьев своих страшнее демонов. И даже боги были бессильны, ибо исходила мощь повелителей магов из первозданных алчущих бездн.
     И разгневался Неизъяснимый. И встал над миром День Гибели, коей еще называют Эпохой Перемен, ибо длился не день, не год и не век. Ибо что для Неизъяснимого час, то для человека вечность. И пали повелители-маги. Воды поглотили дворцы их и земли их. И стерлась память о них.
     Гурамская легенда

     Сантан покатал между пальцами вишневую косточку.
     - В конце концов, любой город можно отстроить, - сказал он. - А вот вернуть из Нижнего Мира твоего мужа - возможно ли это?
     Эйрис смотрела на того, кто когда-то был ее сыном, и кожей чувствовала исходящий от него холод. И она почти верила: ему под силу вернуть жизнь Тилоду. Вернуть ему плоть, сгоревшую на погребальном костре.
     - Нам всегда приходится выбирать, - задумчиво произнес Сантан.
     Вишневая косточка на его ладони раскололась, выпустив крохотный зеленый росток.
     - Предположим, нам придется выбирать между спасением Ангтъяна и спасением его зодчего. Ты, мать, безусловно, выбрала бы Тилода. А он сам?
     Вопрос прозвучал неожиданно резко, как щелчок спущенной тетивы.
     Эйрис посмотрела вниз. Дворец все еще горел. Третий день. Некому было гасить пожар. Да и незачем. Что выбрал бы Тилод? О, Эйрис-Охотница знала ответ. Она подняла взгляд. Ах, как похожи эти зеленые глаза на глаза Тилода! Его глаза на ее собственном лице. И еще этот холод.
     "Он играет мной, - подумала она. - Никто не может вернуть к жизни развеянный пепел".
     Она смотрела в бездонные глаза и видела вчерашний кошмар. Огненного демона, затмившего солнце, и вспыхивавшие один за другим гурамские боевые корабли. Вспыхивавшие так легко, словно сплетенные из тростника игрушечные лодочки. И хлопья белого пепла, плывущие по воде. Как лепестки мертвых цветов.
     "А если он действительно может?"
     С трудом Эйрис отвела глаза. Теперь она смотрела на запыленные носки своих верховых сапог. Вдруг ей захотелось выхватить кинжал и вонзить его прямо в черное сердце мага. Она так ярко представила, как узкий клинок входит в грудь, как окровавленный кончик разрывает куртку пониже левой лопатки, а в зеленых глазах появляется недоумение человека, постепенно осознающего, что сейчас умрет...
     Эйрис снова подняла глаза и увидела: удар и смерть - только в ее воображении. Она могла бы убить человека, но человек уже убит. Там, в горах Хох. Погребен в толще расплавленного камня. А убить мага, такого мага, не под силу даже Черной Охотнице Эйрис.
     - Так что выбрал бы Тилод? - спросил Сантан, и Эйрис стало ясно: он видит все ее мысли и они для него - не более чем порхание медовниц над цветочной клумбой.
     - Тилод выбрал бы город, - твердо ответила Эйрис.
     - Что ж, это правда, - согласился тот, кто был ее сыном.
     Зеленый росток втянулся внутрь вишневой косточки. Скорлупа срослась.
     - И это правильный выбор. С точки зрения Зодчего. Цена названа. Прощай, Эйрис. Повелительница Нижнего Мира Кала будет милостива к тебе. - Улыбнувшись одними уголками рта:
     - Я попрошу ее об этом.

Глава первая

     ...Сантан легко разломил капсулу пополам и расправил узкую бумажную полоску. Прочитав, молча протянул ее Данилу.

***

     Крылатая Змея - светлейшему Володу. Для Большого Совета.
     Начало - на шестой день третьего месяца осени. Участвуют Турам, Хурида, тайдуанские Алчущие. В Хуриде уверены: Конг и Империя не смогут драться. Почему, в Святом Братстве не знают: так сказал Наисвятейший. Опасаются только Урнгура, но рассчитывают на помощь гурамиди и чародеев. Это все.
     Данил поднял глаза.

***

     - Не верю! - проговорил он. - Почему Империя и Конг не смогут драться? Это же чушь!
     Сантан покачал головой. Лицо его вдруг показалось Данилу совсем старым.
     - Завтра на всех башнях Конга поднимут белые флаги, - сказал он.
     Данил не понял: он плохо знал обычаи Конга.
     - Траур, - сказал Сантан. - Вчера, в шестой день третьего месяца осени, умер мой отец, Тилод Зодчий. Но это далеко не все, Данил, сын Волода.
     Завтра флот Хуриды подойдет к Орэлее. До самого последнего момента он будет скрыт от человеческих глаз магией Алчущих. Хуридиты сожгут город и отступят раньше, чем подоспеют Императорские войска. Южная эскадра, предводительствуемая флагман-капитаном Алевом...
     - Алевом? - удивился Данил. - А что с адмиралом?
     - Адмирал Эрд получит известие о смерти Тилода и поспешит на похороны в Ангтъян. Через не сколько дней, защищая Ангтъян от солдат Гурама, адмирал Эрд будет убит, а Ангтъян сожжен. Днем позже гурамский флот будет уничтожен подошедшей с севера конгайской эскадрой, и еще через три дня армия Конга высадится на гурамский берег, а Южная эскадра, потеряв почти две трети кораблей, уничтожит сторожевые башни Воркарской гавани и начнет бомбардировку Воркара.
     Ровный, спокойный голос мага почему-то вызвал в сознании Данила образ ткацкого челнока. Но от этого смысл сказанного казался еще более ужасным.
     - ...подстрекаемый Алчущими, наместник Тайдуана объявит об отделении восточной части Империи, а полчища магхаров сметут десятитысячный заслон Северной стражи и ворвутся в Хольд...
     - Это невозможно... - прошептал Данил. - Это же конец Мира...
     - Не то чтобы конец Мира, но возвращение Времени Смут - наверняка, - сказал Сантан. - И все будет именно так, если...
     - Если?
     - Если кое-кто не опередит время.
     Данил с надеждой посмотрел на мага.
     - Собственно, мы с тобой это уже сделали, - сказал тот, улыбнувшись. - Почти.

***

     Палач несильно взмахнул рукой - кнут свистнул и обвился вокруг пленницы, Ниминоа пронзительно вскрикнула. Красная полоса вспухла поперек ее спины пониже лопаток.
     Турфанг поднял руку - и второго удара не последовало.
     По щекам девушки катились слезы.
     - Назови нам имя Алчущего, назови нам имя своего спутника, - мягко произнес жрец. - Расскажи нам правду - и тебя не будут мучить.
     - Светлорожденный Данил Рус, - прошептала девушка.
     Турфанг покачал головой.
     - Не лги нам, колдунья. Все равно придется сказать правду.
     - Это и есть правда! - прогремел над головами конгаев яростный голос.
     Виг вскочил на ноги, его меч с шелестом вышел из ножен. Турфанг отреагировал более спокойно: просто повернулся и поглядел на вошедшего.
     - Данил! - вскрикнула Ниминоа.
     - Освободитель?.. - прошептал Виг, отказываясь верить собственным глазам. Рука, держащая меч, опустилась.
     - Я, Данил Рус, светлорожденный Империи, - северянин прыгнул с лестницы на пол, еще в воздухе выхватив меч. - И клянусь мощью Тура! - Одно стремительное движение - и холодный клинок коснулся шеи Турфанга. (Данил безошибочно опознал наиболее опасного противника.) - Если вы, ублюдки шелудивых крыс, посмеете причинить боль этой девушке...
     - Спокойней, благородный господин, - произнес Турфанг с похвальным хладнокровием. - Допустим, ты действительно светлорожденный Данил Рус. Но ни закон Конга, ни закон Империи не дают тебе права приказывать нам... - Пальцы Турфанга тем временем шевелились, вычерчивая заклинание. - Эта девушка - хуридитка, захваченная солдатами, незаконно проникшая на землю Конга. Она...
     - Даже и не думай, колдун! - свирепо прорычал Данил. - Ну-ка, руки в стороны! Один чародейский фокус - и твоя голова покатится по полу! Одноногий! Отвяжи девушку! Поживей!
     Лицо Вига покраснело от гнева.
     - Кто бы ты ни был! - прорычал он со свирепостью не меньшей, чем у Данила. - Тронь его - и я самолично тебя прикончу! И пусть хоть сам Владыка Тилод...
     - Тилод умер, - холодно произнес Данил. - И если ты не перестанешь валять дурака, умрут еще очень многие.
     - Ты лжешь, - вдруг севшим голосом произнес Виг.
     Но командующий сам не верил своим словам. На редкость убедительно звучал голос северянина. Никаких сомнений в том, что перед ним светлорожденный Империи, у Вига уже не осталось. И не только из-за отрывистого хольдского акцента. Сходство с Освободителем - убедительнейшее доказательство. Кровь Асенаров.
     - Убери меч, - сухо сказал Турфанг. Он точно знал: северянин сказал правду. - Убери меч. Клянусь благосклонностью Быкоглавого, я не воспользуюсь магией. Но еще раз повторяю: твои права не распространяются на хуридитку. В остальном же...
     - Нет, колдун, распространяются, - усмехнулся Данил. - Эта девушка - моя обрученная невеста.
     - Чем ты это можешь доказать? - осведомился жрец.
     - Своим словом.
     Турфанг скептически поднял бровь.
     - Вот что, колдун, - спокойно произнес Данил. - Твой приятель уже обвинил меня во лжи. Я его прощаю. (Виг нашел в себе силы промолчать.) Но если и ты усомнишься в моем слове - умрешь. И раз ты такой законник, то должен знать, что такое смертельное оскорбление и по праву Конга, и по праву Империи.
     - Я верю тебе, - быстро сказал Турфанг.
     Ровный тон светлорожденного подействовал на жреца куда сильнее, чем гнев.
     - Я тебе верю. Палач, освободи девушку. И помоги ей одеться.
     - Турфанг! - сердито воскликнул Виг.
     - Да, - отозвался жрец. - Убери меч, я знаю, что делаю. Кстати, светлорожденный Данил, Турфанг - это мое имя. Я жрец Тура Быкоглавого, и мне не нравится, когда меня зовут колдуном. А тот, кого ты изволил назвать моим приятелем, - командующий Виг, комендант-капитан Ангбиона, Бронзовый Дракон и Распорядитель северо-восточной области Черногорья.
     - Это хорошо, - кивнул Данил. - Мне как раз нужен кто-то, способный принимать решения. Сколько у тебя солдат, командующий? Тысяч двадцать наберется?
     Виг не успел ответить.
     - Достойнейший!
     На лестнице стоял начальник караула.
     - В чем дело? - недовольно спросил капитан-комендант.
     Сотник вытянулся, приложил ладонь ко лбу в знак скорби.
     - Достойнейший... По зеркальной связи... передали... - сотник задохнулся, закашлялся.
     - Умер Владыка Тилод, - сказал Турфанг. - Мы уже знаем.
     - Значит, это правда, - мрачно сказал Виг. - Ну, светлорожденный Данил, что ты еще скажешь?
     - Я спросил, сколько у тебя людей?
     Виг бросил взгляд на Турфанга, тот кивнул.
     - Тысяча, - ответил командующий.
     - Проклятье, - странный северянин всерьез огорчился. - И это все... командующий?
     - Этого хватает, чтобы держать хуридитов на поводке, - отрезал Виг.
     - Но не хватит, чтобы взять их на поводок по ту сторону гор! - не менее сердито заявил Данил.

***

     Воины внесли тело Владыки Конга в алтарную храма Калы и уложили, согласно обычаю, на пол у изваяния богини. Эйрис жестом велела им уйти. Верховный жрец Калы осведомился, желает ли властительница, чтобы он приступил к обряду немедленно.
     - Нет, - ответила Эйрис, и жрец с поклоном удалился.
     Черная Эйрис осталась одна. Черная Эйрис не смотрела на мертвое лицо мужа, она смотрела на черное лицо богини смерти.
     - Ты была милостива к нам, Кала, - прошептала она. - Благодарю тебя, позволившую нам столько лет быть вместе...
     Эйрис знала: не многим из женщин досталось столько счастья, сколько ей. Потому что Судьба соединила ее с лучшим из мужчин. Навсегда. Ради него Эйрис оставила свой Народ, ради него сменила сладость и остроту Юга на безмятежность благословенного Конга. Теперь Эйрис могла бы вернуться домой. Могла остаться в Ангтъяне и править Конгом. Конгаи не любили ее так, как Тилода-Зодчего. Но, безусловно, никто, ни народ, ни наделенные властью не стали бы возражать. Из уважения к Тилоду. Однако Эйрис не собиралась повелевать Конгом. Без Тилода эта страна стала ей безразлична. И к Народу она тоже не вернется...
     - Благодарю тебя, Кала... - Эйрис, опустившись на колени, поцеловала холодные губы Тилода. - Благодарю тебя и надеюсь, что ты позволишь нам быть вместе.
     Черная Охотница поклонилась Черной Богине, легла на пол рядом с телом мужа, вытянулась, закрыла глаза и остановила сердце.

***

     Тропа была узкой, и пардам приходилось идти бок о бок. Зверь Данила время от времени недовольно рычал: слева, в шаге от него, пропасть в сто локтей, береговой обрыв. Справа поднимался почти отвесный склон, густо заросший ползуном, и синей свежей травой. Еще на двести локтей выше начинался лес.
     Тропу проложили для патрулей стражи. С нее вся береговая линия - как на ладони. И зеленая гладь моря Зур. И вражеские корабли, если они вдруг рискнут приблизиться к берегам Конга. Но сейчас в пределах видимости - ни одного боевого корабля. Пара рыбачьих лодок, вот и все.
     - Хочешь, спустимся вниз? - предложил Данил. - У меня есть веревка. Посмотри, какой белый песок там, внизу.
     Ниминоа покачала головой.
     - Ними, неужели ты боишься? - удивился светлорожденный. Он не ожидал отказа. - Не бойся. Ты просто обнимешь меня - и через минуту будешь внизу.
     - А наверх? - улыбнулась девушка. - Тоже минута?
     - Дольше, - Данил улыбнулся. - Три. Спустимся?
     - Нет.
     - Ними! Пожалуйста! Это же море! Море! Как можно смотреть на него - и не потрогать!
     "Как мальчишка! - подумала девушка. - Совсем как мальчишка!" Это было - как теплое дыхание у самого сердца.
     - Я поучу тебя плавать, - не сдавался Данил. - Мой отец будет смеяться, если узнает, что моя невеста не умеет держаться на воде.
     Ниминоа покачала головой.
     "Величайший, пусть это будет единственный мой недостаток в глазах твоего отца!" - подумала девушка.
     - Поцелуй меня.
     - Что?
     - Поцелуй меня, Данил! - голос Ниминоа дрогнул - она увидела, как потемнели глаза ее спутника.
     Но это был не гнев. Пард светлорожденного, повинуясь коленям всадника, прыгнул вперед и резко остановился, преградив дорогу зверю Ниминоа. Тот недовольно заворчал. Данил соскочил на землю, отстегнул поясной ремень Ниминоа, легко, как ребенка, вынул из седла и поставил рядом с собой.
     - Ними, прости меня! Я должен был сказать это намного р