риды, вырезая всех "ночных братьев" и вообще любого, кто осмеливался поднять меч. Говорили, когда урнгриа повернули обратно, тогдашний Наисвятейший умер от счастья. И освободил место для нынешнего, тут же заверившего Урнгур в своей полной лояльности. Лояльность Хуриды! Данил усмехнулся. Отец его весь последний год занимался именно Хуридой. Главным образом, пытаясь помешать возникновению союза Наисвятейшего и Алчущих. Трудно сказать, насколько удачно. Конечно, волшба в Хуриде по-прежнему была запрещена. И в день их прибытия повешенный за ноги труп колдуна украшал портовую площадь в Воркаре. Но есть же разница между деревенским колдуном и настоящим чародеем...
     Справа лес сменился болотом. В черном тростнике трубно орали лягушки.
     - Эй! - окликнул светлорожденного Рудж. - Побереги пардов!
     Задумавшийся Данил пустил своего зверя крупной рысью.
     - Когда кончится болото, устроим привал, - сказал светлорожденный.
     Впереди появился всадник в коричневом плаще воина-монаха. Поднял руки в ритуальном приветствии. Северяне ответили тем же. Разминулись. Хуридит ничего не заподозрил.
     Болото кончилось.

Глава вторая

     Прошло пять дней. За это время Данил и Рудж преодолели изрядный кусок пути. Двигались в основном по ночам, днем отсиживались в лесу.
     Встречавшиеся городки обходили, через деревни ехали напрямик. Парды отъелись на подножном корму - дождь выгнал из земли несметное количество грибов, вдоль болот росли кусты, усыпанные гроздьями тусклых сизых ягод. Парды пожирали их с невероятной жадностью. Рудж рискнул, попробовал - оказалось ничуть не хуже винограда. Если бы не дожди, кормчий счел бы путешествие вполне терпимым.
     Спокойная жизнь кончилась в полдень шестого дня. Северяне проснулись от тревожного ворчания пардов.
     Данил прислушался.
     - Пеший, - негромко произнес он. - Один.
     Но едва разбудивший их человек появился на поляне, светлорожденный убрал руку с меча. Сутулый старик ростом по плечо Руджу, тощий, лысый, как выяснилось, когда пришелец откинул капюшон. Остатки волос старикашка заплел в косицу и свернул на манер жителя Тайдуана, но одет по-здешнему.
     Парды зарычали. Пришелец им не нравился. Но Данил не счел его опасным.
     - Есть хочешь? - на аркинно спросил светлорожденный, верный обычаям.
     - Благодарю... благородный воин! - ответил старичок... На хорошем хольдском.
     Рудж недоверчиво оглядел пришельца от оловянного цвета косицы до коричневых сапог.
     - Ты кто? - напрямик и довольно недружелюбно спросил он.
     Данил никогда не позволил бы себе такой бестактности.
     Но старичок ничуть не обиделся.
     - Усик меня зовут, - ответил он добродушно. - Не осмеливаюсь спросить, что делают светлорожденный Империи и его друг в хуридском лесу.
     - Позволь узнать, почему ты предположил, что я - светлорожденный? - осведомился Данил.
     Он уже жалел, что предложил пришельцу пищу.
     - В благородном господине - кровь Асенаров! - старичок усмехнулся, обнаружив полный рот отличных зубов. - Я видел твоего родича однажды. А если б и не видел - твоя кольчуга, меч... Вагарова работа, верно?
     И, усевшись на бревно подле костра, с невероятной быстротой принялся уплетать холодную грибную похлебку собственной, извлеченной из-за голенища, ложкой. Через пару минут котелок опустел.
     Рудж и Данил, один - с удивлением, второй - восхищенно, наблюдали за исчезновением собственного обеда.
     Старичок докушал, с сожалением поглядел на донышко и тщательно облизал ложку.
     - Я не всегда так ем, - пояснил он. - Но когда нервничаю, мне надо кушать.
     - И что же тебя сударь, обеспокоило? - поинтересовался Данил.
     - У меня серьезная встреча здесь, в этом лесу, - важно сообщил старичок. - Кстати, он принадлежит Риганскому монастырю. Монахи называют его Мокрым, чернь - Могилой. Потому что пойманных тут бродяг святые братья обычно живьем закапывают в землю.
     Все это было поведано доброжелательным дребезжащим тенорком. Словно дедок рассказывал о прихотях любимой внучки.
     - И с кем же у тебя назначена встреча, сударь? - спросил Данил. - Уж, не с монахами ли?
     Усик прижмурил глаз, поглядел сначала на светлорожденного, потом на хмурого кормчего:
     - С вами, благородный Данил и достойный Рудж!
     И наклонил голову набок: ни дать, ни взять - стервятник ург, приглядывающийся к падали.
     - Ты встретился, - Данилу совсем не понравилось, что старикашка знает их имена: тут уже не прикроешься болтовней о фамильном сходстве.
     - Говори!
     - Мне нужна твоя помощь, благородный господин! - Усик склонил голову к другому плечу и обозрел светлорожденного другим глазом.
     - Мы - беглецы во враждебной стране, - сказал Данил. - Мы можем вместо помощи принести тебе смерть.
     - Не беспокойся об этом. У тебя есть некая вещь, которая тебе не принадлежит. Верни ее мне, и я буду вечно тебе признателен.
     - Что ты имеешь в виду? - спросил светлорожденный.
     - Он имеет в виду браслет, который ты носишь на руке, - вмешался Рудж. - Я думаю, нам следует его убить!
     - Уж не думаешь ли ты, морячок, что сможешь меня убить? - осведомился старичок.
     - Уходи! - резко бросил Данил. - Ты ел мою пищу, и я не хочу применять силу!
     - О! Мой господин чтит старинные обычаи!
     - Усик захихикал. - Что ж, я тоже не стану тебя убивать.
     Он вскинул руку:
     - Гаваом лхац...
     - Ни слова, маг! - меч светлорожденного мгновенно оказался у груди Усика. - Ни звука - или я забуду о старинных обычаях...
     - ... атм! - закончил чародей.
     И Данил окаменел.
     - Богиня, - прошептал Рудж, коснувшись своей серьги. - Богиня, укрой нас!
     Чародей захихикал, схватил светлорожденного за руку и дернул застежку браслета. Руджа он явно и в грош не ставил. Металлический щелчок - и браслет с посланием в руке мага...
     В этот момент ветер хлестнул по кронам, сорвав черные хлопья листьев. Солнечный луч ударил прямо в глаза светлорожденному, и он очнулся. И, не раздумывая, полоснул мечом.
     Чародей взвизгнул, взмахнул руками... и пропал.
     Серебряный браслет лежал у ног светлорожденного. Данил поднял его и надел на запястье.
     - Благодарю тебя, богиня! - проговорил Рудж.
     Голос его дрожал.
     - Да, - сказал Данил. - Это было неприятно. И обед наш сожрал, паршивец! Парды то, умницы, сразу его раскусили. Как ты разбил чары?
     - Не я, Морская богиня, - Рудж коснулся серьги. - Мы, Владыки морей, хранимы от магии. По счастью, не только на море, как выяснилось. Но это тайна, Данил!
     - Я понимаю, - он покачал головой. - Алчущий из Тайдуана. Ну и ну!
     - Почему из Тайдуана?
     - Акцент. Седлай-ка парда, Мореход. Пообедаем мы где-нибудь в другом месте. Чует мое сердце, отсюда надо убираться!

***

     - Ушли четыре часа назад, - доложил следопыт и отшатнулся от зарычавшего на него пса.
     - Придержи зверя ты, крыса! - рявкнул на ловчего Дорманож. И следопыту:
     - Продолжай!
     - Ушли быстро, но не поспешно. Вон туда.
     - Кто-то их спугнул? - предположил брат Хар.
     - Кто? - Дорманож, Брат-Хранитель Риганского монастыря глядел на выжженное пятно по среди поляны. Вчерашнее кострище. Сегодня огня не разводили.
     Брат Хар промолчал. Дорманожу это понравилось. Не знаешь - не болтай. Толковый юноша. Среди нынешних Слуг Величайшего таких совсем мало. "Богу угодно, когда дух веселится!" Но от вина и дурмана человек тупеет. А угодна ли Величайшему тупость?
     - Жаль, смиренник удрал, - сокрушенно пробормотал брат Опос, неизменный спутник и правая рука Дорманожа. Рука, слабеющая с каждым годом.
     - Был бы ты повнимательней, не удрал бы, - напомнил Брат-Хранитель.
     - Просто у нас скверные псы, - буркнул Опос.
     - Надо было взять гурамца!
     - Там следа не было, вовсе не было, - обиженно пробормотал ловчий.
     - Это как же? - язвительно спросил Опос.
     - А я почем знаю? Не было - и все.
     - У этих - есть, - отрезал Дорманож.
     - Спускай собак. Надо догнать их раньше, чем они доберутся до тракта. Возьми следопыта, брат Хар.
     - Марш!
     Следопыт вскарабкался на круп парда позади монаха и изо всех сил вцепился в луку седла. Нельзя сказать, что он был рад такой верховой езде. Ловчий спустил свору и погнал парда через кустарник. Стая синих ящериц, поднятых собаками, кинулась врассыпную. Но у людей была добыча поинтереснее. Самая интересная добыча для человека - его сородич!
     Охотничий пард Дорманожа с легкостью поспевал за собаками. Брат-Хранитель припал к его холке. Он не сомневался, что еще засветло догонит чужаков. Трудность в том, чтобы взять их живыми.

***

     Данил придержал парда, привстал на стременах, огляделся.
     - Нас преследуют, - спокойно сказал он.
     - Почему ты так решил? - спросил Рудж.
     И тут же услышал отдаленный лай.
     - Может, просто охотники? - неуверенно предположил он.
     - Нет. Я чувствую.
     И пустил парда легкой рысью.
     - Вот как? - кормчий с уважением поглядел на светлорожденного.
     Дар предвидения - куда большая редкость, чем, скажем, умение взглядом зажечь огонь. Большинство провидцев не предугадывало будущее, а узнавало волю богов. Что, впрочем, тоже встречалось не часто.
     Данил угадал его мысли и рассмеялся.
     - Это не магия, Мореход! Это чутье воина. "Если ты не замечаешь лучника раньше, чем он выстрелит, то закончишь путь со стрелой в затылке". Мангхел-Сёрк.
     - Ах да, - ухмыльнулся Рудж. - Чародей же сказал, что ты Асенар, а про союз Асенаров с Малым Народом знает даже такая морская крыса, как я!
     - Я Асенар только по матери. По праву я - Рус, а Мангхел-Сёрк меня учил Нил Биоркит. Знает ли морская крыса, кто это такой? (Рудж фыркнул.) Не полному искусству, - тут же не без сожаления уточнил светлорожденный, - но достаточно, чтобы сохранить жизнь. Я рассказывал тебе о пятнистых аффах? Ты нервничаешь, Мореход? В чем дело?
     - Мне крайне интересно все, что ты говоришь, - произнес кормчий. - Но если за нами погоня, может быть, поторопимся?
     - Пожалей животных, сударь. И не тревожься, я обо всем позабочусь.
     Данил с полной невозмутимостью покачивался в седле. Даже что-то напевал.
     По расчетам Руджа, они уже должны были вот-вот выехать на тракт. А собачий лай раздавался все ближе. Может быть, в полумиле.
     Рудж часто оглядывался. Ему казалось: преследователи вот-вот появятся между деревьев.
     - Что делать, если они нас догонят? - нервно спросил кормчий.
     Данил перестал петь. Он заставил своего пар да принять вправо, так, что тот оказался рядом со зверем Руджа.
     - Взгляни, - Данил указал на землю.
     Рудж недоуменно посмотрел вниз.
     - Ну и что? - спросил он.
     - Извини, - Данил смутился, что с ним случалось редко. - Видишь, здесь сдвинута старая листва. Это наш собственный след. Мы уже два часа рисуем узоры для тех, кто так жаждет с нами пообщаться. Если у парней нет пса-следопыта с верхним чутьем, им придется здорово попотеть. А на тракт мы выедем у них за спиной и попозже. Хотя сначала я хочу взглянуть, кто пристраивается нам на хвост.
     - А если у них есть гурамский следопыт?
     - Тогда будем драться. Еще пара петель - и мы заляжем. Веселей, Мореход! Разве тебе не хочется посмотреть, кто тебя так полюбил?
     - Представь себе, не хочется, - честно ответил Рудж. - У меня нет склонности к мужчинам, не говоря уже о вонючих монахах.
     Спустя полчаса, накрыв плащами морды пардов, северяне залегли в зарослях с подветренной стороны от собственного следа. И Данил получил возможность удовлетворить свое любопытство.
     Первыми появились собаки. Белые мускулистые гончаки, молча трусившие по следу. Затем всадники. Первый - рослый мужчина на желтом охотничьем нарде с явной примесью крови хасца <Хасцы - порода пардов, считающаяся самой быстрой>. Данил хорошо рассмотрел лицо всадника, безбородое, с чеканным профилем, - и решил, что этот человек не из тех, кому приказывают. Тем более что вооружение всадника - явно конгайского происхождения. И дорогое. Если бы не серый плащ с пятиконечным крестом Братства, светлорожденный мог бы усомниться, что перед ним хуридит.
     Рядом с монахом, держась за стремя, бежал человек в зеленой одежде простолюдина. По его повадке Данил понял, что "зеленый" - следопыт. Причем псам он не очень-то доверяет.
     Данил и сам не стал бы им доверять. Гончак - не гурамец с верхним чутьем.
     Следом за первым выехали еще два монаха. Оба - в коричневых плащах и тоже в конгайских доспехах. Но похуже. Одного из них светлорожденный сразу вычеркнул из числа противников. Старый, толстый, невнимательный. Четвертый всадник не принадлежал к Братству, но был вооружен. Луком и пикой. Итак, четверо против двоих. Следопыта можно в расчет не принимать. Если Данилу удастся сразу свалить первого монаха, с остальными проблем не будет. Но первый всадник выглядел достаточно серьезным противником. Эх, будь с Данилой не славный кормчий, а кто-нибудь из северян-побратимов, они через полчаса сменили бы своих заморышей на порядочных пардов! Но сейчас риск несоразмерен. У монахов - арбалеты. Да и псы полезут в драку. Жаль, но прямо сейчас сменить пардов не удастся.
     Вскоре фигуры всадников затерялись среди деревьев. Только белые тела гончих еще долго мелькали между черных стволов.
     - Не заметили, - облегченно проговорил кормчий.
     - Теперь на дорогу?
     - Нет, - покачал головой Данил.
     - Мы поедем за ними. Так... безопасней.
     Он покривил душой. Не хотел заранее пугать друга. Но очевидно же, что хорошего парда в Хуриде можно раздобыть, только выдернув из-под зада монаха. А хорошие парды - половина успеха.
     Как и надеялся Данил, хуридиты след не бросили. Распутывали петли до темноты, а потом встали лагерем. Северяне расположились в лощинке, с подветренной стороны. С помощью кормчего Данил соорудил два наклонных навеса из веток. Между навесами установил пару сухих стволов, надколов их клиньями, а щели набив лохмами черного мха. При здешней сырости такая штуковина - получше костра.
     - А если хуридские псы учуют дым? - спросил Рудж.
     - Не учуют. А вот кугурр или муруг - наверняка. Этой ночью нам хватит забот и без здешних хищников. Хорошие парды у монахов, сударь. Думаю, мы будем на них смотреться лучше, чем братья-монахи.
     - Увести пардов? - изумился Рудж. - Боевых пардов?
     - Охотничьих, а не боевых, - уточнил светлорожденный. - Я, друг Мореход, весь последний год службы выслеживал парней, промышлявших по этой части. И кое-чему научился.
     Воровской "арсенал" оказался невелик. Сумка с вяленым мясом, несколько арканов. Напоследок, задрав парде хвост, Данил поелозил под ним холщовыми рукавицами. Парда была возмущена.
     - Пойдешь со мной? - спросил светлорожденный.
     - А ты рассчитывал повеселиться без меня? - удивился Рудж.
     - А вдруг ты, сударь, не желаешь заниматься столь предосудительным делом?
     - Угу. А как насчет кодекса воина?
     Данил засмеялся:
     - Все в порядке. На поединок меня никто не вызывал, если только в Хурида не считается вызовом травля собаками. А раз так, это война. И все, что в мирное время называется украденным, сейчас - трофей.
     - Ну, ты законник, - проворчал Рудж. - Будешь платить мне откупное, если хуридский пард отхватит мне руку?
     - Если правую - да. Без левой ты вполне сможешь держать кормило. Главное не откуси язык, когда будешь скакать без седла.
     - Без седла? - перспектива кормчему не понравилась. Но он, верный себе, сострил:
     - Если ты, благородный Данил, отобьешь яйца о пардов хребет, останешься без наследника. Тогда усыновишь меня, идет?
     - Обойдешься. Я лучше поймаю того тайского мага, и пусть делает мне новые. А вот с тобой как?
     - Я моряк! - гордо ответил Рудж. - У меня есть запасные.

***

     - Спят как младенцы, - прошептал Рудж.
     - Даже не выставили часового.
     - Они - дома, - отозвался светлорожденный. - И у них собаки.
     - Если здешних псов кормят так же, как кормили наших пардов, они сожрут нас живьем, - пробормотал Рудж, разглядывая поджарых, ребра наперечет, собак, устроившихся поближе к костру.
     - Не здешние, - поправил Данил, - а настоящие гурамские гончаки. У меня дома есть пара. У них хороший голос, быстрые ноги, неплохой слух, но чутье - так себе. Видишь пардов?
     - Да.
     - На, - Данил сунул кормчему рукавицу. - Ткнешь в нос. Сейчас я отвлеку собак. У тебя будет минут пять. Если ветер не переменится. А переменится - беги. Я тебя найду.
     И растаял в темноте.
     - Вот так всегда, - проворчал Рудж. - Самое противное всегда достается мне.
     И двинулся в обход поляны.
     Данил отбежал от хуридского лагеря шагов на пятьдесят, выбрал дерево потолще и издал негромкий кашляющий звук. Он не знал, водятся ли в Хуриде рогатые прыгуны, но его собственные псы с ума сходили, учуяв или услышав эту ящерицу. Светлорожденный еще раз повторил звук и резко оборвал его, прижав ладонь ко рту.
     Данил порадовался бы, увидев, как встали торчком подрезанные уши гончих. Люди, естественно, ничего не услышали. Но когда оба зверя разом вскочили на ноги и зарычали, Дорманож мгновенно проснулся и пнул ловчего. А пока ловчий соображал, что к чему, псы сорвались с места и ринулись в темноту.
     Дорманож взялся за рукоять меча и, напрягая зрение, вглядывался туда, откуда доносился лай гончих. Но не видел ничего.
     - Они что, взбесились? - спросил проснувшийся брат Хар.
     - Учуяли кого или услышали, - пояснил ловчий. - Зверя, какого, может, хуруга. Не любят они хуруга, ваша святость. Только вдруг он их зажрет?
     - Иди за ними, - скомандовал Дорманож.
     - Господин!
     - Ты оглох? - Брат-Хранитель холодно посмотрел на ловчего.
     И тот не посмел возражать: боялся Дорманожа больше, чем дюжины хуругов. Взяв пику - от лука в такой темнотище пользы никакой, - ловчий побежал вслед за собаками.
     - А если это действительно хуруг? - спросил брат Хар.
     - Пусть тогда жрет этого дурня, а не псов, - буркнул брат Опос, страшно недовольный тем, что его разбудили.
     - Почему он собак не привязал?
     - Кто же в лесу собак привязывает? - удивился брат Хар. - Глупость.
     - Непочтителен ты, - обиделся брат Опос.
     - А знаешь, что гончие эти целой деревни смердов стоят, знаешь?
     - Тихо, - перебил Дорманож. - Догнали.
     Лай сменился рычанием. Затем наступила тишина.
     - Догнали! - проворчал брат Опос. - Прощай наши собачки!
     - Облачайтесь! - скомандовал Дорманож.
     - Это не зверь. Зверь не управился бы так быстро.
     Увидев белые тени гончих, Данил шагнул за ствол и еще раз кашлянул, подражая рогатому прыгуну. И буквально через мгновение гончая пронеслась мимо, ловко развернулась - и увидела человека.
     Меч сверкнул в воздухе и плашмя опустился на голову пса. Один есть. Вторая псина уже не замешкалась - с набега, с рычанием прыгнула на северянина. Ее учили брать не только зверя. Но есть разница между простолюдином и воином. И разница эта вспыхнула снопом искр в собачьей голове.
     Данил мысленно похвалил себя. Оба гончака живы (жаль убивать таких прекрасных животных!), но очухаются не скоро.
     Звук шагов со стороны лагеря. Светлорожденный прижался к стволу. Спустя полминуты он разглядел силуэт человека. Тот шел прямо к северянину. Данил не сразу сообразил, что хуридит просто идет за собаками. Светлорожденный бесшумно переместился вправо. Человек миновал его, не заметив. И оглушенного пса он тоже не заметил, хотя сам Данил прекрасно видел белый собачий бок. От хуридита несло страхом. Хорошо. Ночью страх превращает во врага любую тень. И превращает в тень настоящего врага. Второго пса хуридит заметил. Потому что споткнулся об него. Вскрикнув, ловчий тут же осекся и завертел головой. Затем присел и ощупал тело собаки. Но тут он почувствовал прикосновение металла к шее - и обмочился от страха.
     - Кричи, - негромко произнес Данил. - Кричи - или умрешь.

***

     - Снарядить арбалеты, - распорядился Дорманож.
     - Пардов берем? - спросил брат Хар.