Но на женщин его власть не распространяется. И на моих мужчин тоже. У себя в Шугре он может делать что пожелает - то в воле Королевы. Но Гнон - мое селение. И три сотни мужчин, из тех хогр, что встретили вас в горах, - тоже мои! - И, решив, что дала понять гостье размеры своей власти:
     - А теперь скажи: что ищешь ты на нашей земле, Этайа, сестра?
     - Ничего, Ронзангтондамени, сестра!
     - Зови меня Генани! Тогда зачем ты здесь?
     - Ты видела извержение Столпа Небес?
     - Столпа Небес? А! Горы Хаора! Да, видела.
     - Дорога к старому перевалу закрыта. Мы выбрали этот путь не по своей воле.
     Лицо Женщины Гнона помрачнело.
     - Плохо! - сказала она. - Теперь не будет торговли с Конгом. Мужчины, возможно, будут голодать. Плохие вести, Этайа, сестра! Верно, Хаор разгневан и не хочет, чтобы мы торговали с безбожниками! Прости, я не хочу оскорбить твою веру!
     - Я поняла, - мягко ответила Этайа. - Но разве вам так нужны их товары и их девушки?
     - Девушки? Вот уж кто нам не нужен! Конгаек покупает сирхар. Хотя и делает вид перед Королевой, что не знает, откуда они взялись. Нам они безразличны. В них нет силы Дочерей Урнгура!
     - Дочерей Урнгура?
     - Ну да! - Ронзангтондамени удивленно взглянула на собеседницу. - Ты спрашиваешь? У тебя-то она есть, сестра, раз ты не позволила Кунгу распоряжаться собой.
     - Да... - Этайа поняла, о чем идет речь, и стала еще внимательней относиться к урнгрийке. - Но ты зря огорчаешься из-за вашей торговли. Новый перевал более труден, но зато путь лежит через твое селение, Генани!
     Женщина Гнона задумалась.
     - Пожалуй, ты права, Этайа, сестра, - признала она наконец. - Но это обидит моих сестер в соседних селениях. А самой мне нелегко будет отстоять нарушение запрета.
     - Кто-то хочет прекратить твою торговлю? Кто? Сирхар? Королева?
     - Нет. Сирхар получает девушек. Королева - оружие для своих хогр... Но Женщины северных селений... У них нет своей доли в Чагунской торговле. Чагун - принадлежность Королевы. Я сказала, что сама распоряжаюсь на своих землях, но если другие селения откажутся торговать с нами, нам придется туго. Еще хуже, чем без торговли с Конгом. И тогда я вынуждена буду отдать часть своих мужчин Королеве или сирхару. Прости, сестра! - вдруг встревожилась урнгрийка. - Я не предложила тебе поесть!
     - Не беспокойся, Генани, сестра! Я могу долго обходиться без пищи!
     - Это ясно. Но зачем, если ты - моя гостья? Мой дом еще не обеднел. Я содержу шестерых мужей, а могла бы и больше. Но нет достойных! - женщина засмеялась. И хлопнула в ладоши.
     В комнату тотчас вошли двое слуг.
     - Приготовьте нам трапезу наверху! - велела Ронзангтондамени на языке Урнгура. - Приятно поговорить с равной! - сказала она Этайе, когда слуги удалились. - Я лишена этого удовольствия уже два месяца.
     - Неужели ты единственная женщина в селении?
     - Нет, конечно нет! Гнон - большое селение. У нас двадцать шесть женщин! Но я - Женщина Гнона и должна держать их в подобающем удалении. Кроме моей дочери! - добавила она не без гордости. - Но малышке всего шесть лет.
     - А мужчины? Сколько у вас мужчин? - спросила Этайа.
     - Мужчины? Сотен шесть, я полагаю. Поля у меня невелики, но не меньше двух сотен надо, чтобы искать в горах испражнения Хаора.
     - Что?
     - Смола. Бальзам, который залечивает раны. Нам с тобой он ни к чему, но конгаи ценят его высоко. И хуридцы. Да и наши мужчины им пользуются.
     - Я поняла. Скажи, сестра, сколько у тебя детей?
     - Я же сказала: одна дочь. Разве это мало? - она улыбнулась.
     - А сыновья?
     - Сыновья? Странно, что ты спросила, Этайа, сестра. Я же не Королева. Рожала я раз двенадцать. По двое-трое. Только девочка выходит одна. Думаю, их десятка три. Конечно, не все выжили. Теперь, когда у меня есть дочь, я могу больше не рожать. По обычаю.
     - Я хотела бы взглянуть на нее!
     - Спасибо, сестра! Конечно, я покажу тебе ее! Но сейчас давай поднимемся наверх и поедим!

***

     Нил, Эрд и Биорк тоже получили свой обед. Мякоть кактусов, грибы, пяток небольших озерных рыбок, сваренных в подсоленной воде. И кувшин с кисловатым напитком.
     - Мои слуги не стали бы это есть! - сказал Эрд, попробовав каждого блюда.
     - Благодари богов, что нас кормят! - отозвался Нил, зачерпывая рукой содержимое миски и отправляя в рот: столовых приборов им, разумеется, не дали. - Ешь, светлейший! Нам понадобятся силы! Ты заметил, отец?
     - Что?
     - В селении я не видел ни одной бабы!
     - Женщины, сын. Нас никто не подслушивает, ты мог бы говорить по-человечески.
     - Неважно! Ни одной, отец! А мужчин - пруд пруди!
     - Может, они работают в полях? - предположил Биорк.
     - Или их держат взаперти. В Гураме, например, это принято, - вставил Эрд.
     - Взаперти? Ха! Кстати, отец, как думаешь, сколько продержат взаперти нас?
     - Кто знает! Чем дольше, тем лучше. Больше шансов, что солдат поубавится. Здесь горы - им не прокормить такую прорву народа.
     - Тут ты прав. Уверен, они полагают, что, посадив под замок, упаковали нас надежно!
     - А разве не так? - спросил Эрд.
     Нил захохотал, роняя изо рта кусочки грибов.
     - Не совсем, - невозмутимо ответил вагар. - Не думаю, чтобы здесь не нашлось лазейки.
     - Ты радуешь меня! - пылко воскликнул Эрд. - Так выведи нас! Мой меч со мной! Мы прорубим себе путь - или умрем!
     - Мой светлейший! - сказал Нил, отсмеявшись. - То же мы могли сделать и утром.
     - Утром я был не в себе, - огорченно сказал Эрд.
     - Я догадался, когда увидел, что ты безропотно отдал Белый Меч. Кстати, почему этот парень с обручем не смог его вынуть?
     - Меч Асенара может вынуть из ножен только рука Асенара! Таково родовое предание. Но, клянусь Рогами Тура, я сам вынул бы его!
     - Я рад, что ты был... в печали! - заметил Нил. - Мне больше по душе славная жизнь, чем славная смерть!
     - Но славная смерть и есть самое важное дело в жизни воина! - воскликнул светлорожденный. - Скажи, туринг, разве я не прав? Так учил меня твой брат!
     - Не славная, а достойная! - проворчал вагар. - И не называй меня турингом! Я уже просил тебя об этом!
     - Прости! Никак не могу понять, почему ты так не любишь собственную славу. Вот мой дядя, он адмирал. И останется адмиралом, даже если умрет от старости в своей постели, не дай ему боги такого несчастья!
     - У вагаров свои обычаи. Уважай их, светлейший, и мы останемся друзьями!
     Эрд кивнул, но продолжил:
     - Но разве смерть в бою не есть достойная смерть? Умри я - передо мной в Нижний Мир бежала бы целая свора врагов!
     - Нашего демона не было бы среди них, - сказал Нил.
     И Эрд умолк.
     - Я посплю, - сказал великан, ни к кому не обращаясь. И, завернувшись в шкуры, улегся в углу.
     Эрд вынул меч и принялся выполнять один за другим все двадцать четыре малых танца Мангхел-Сёрк. Биорк наблюдал за ним с удовольствием. Для не-вагара воин двигался недурно.

***

     - У меня есть просьба к тебе, Генани, сестра! - сказала Этайа. - Но сначала ответь, конгайские купцы, те, что привезли девушек, что будет с ними?
     - Да ничего! Хрор, старший над моими из королевских хогр, он потребовал, чтобы их отделили от принадлежащих Хаору. Мы возьмем их товары, дадим свои и отправим обратно. Если им причинят вред, кто привезет нам конгайские мечи и шелка? И девушек для сирхара! Даже шакал Кунг это понимает.
     - С ними был юноша. Он не контрабандист, хотя и конгай. Он приглянулся мне. Можешь взять его для меня?
     - Конечно, могу! Скажи, как его зовут, и через два часа он будет с тобой! - Ронзангтондамени понимающе улыбнулась. - Он красив, да?
     - И у него чудесный голос! Тебе понравится!.. Надеюсь, не настолько, чтобы ты захотела оставить его себе, сестра?
     - Этайа, сестра! Разве у меня мало мужей? Разве я могу огорчить тебя из-за мужчины?
     - Благодарю, Генани, сестра!
     - Не за что! Кстати, ты не хочешь переодеться?
     - Мои вещи остались вместе с пардами.
     - Я пошлю слуг за ними!
     - Но как они узнают, где мое? Я не хочу, чтобы мужчины рылись в моих вещах!
     - Разумеется! Велю принести все тюки. И ты сама найдешь свои. Как зовут твоего юношу?
     - Санти!

Глава седьмая

     Пятеро правят Мирами по воле Неизъяснимого: Повелитель Судеб, Тур Быкоглавый, Потрясатель Тверди, Морская богиня и Кала - Богиня Смерти. Существует также множество иных божеств, почитаемых народами Мира. Есть, впрочем, и народы, кои не признают вообще никаких богов, кроме Неизъяснимого. А есть и такие, что возносят молитвы демонам.
     Готар Глорианский.
     "Божественное и человеческое"

     С противным скрипом тяжелые двери растворились.
     - Выходить! - велел по-конгайски гнусавый голос.
     Все пространство перед тюрьмой было запружено солдатами в рыжих плащах. К ним прибавились еще и другие, в желто-коричневых полосатых хитонах, как у того всадника, что распоряжался вчера. На сей раз северян не заставили идти пешком, а посадили в возок, запряженный низкорослыми упряжными псами. Возок заперли, и он тронулся. Сквозь крупные щели в досках воины могли видеть размеренно бегущих рядом солдат и приземистые дома селения Гнон. Возок немилосердно трясло. Они выехали из селения и покатили по тропе, которую язык не поворачивался назвать дорогой. Железные колеса возка подпрыгивали, оглушительно дребезжа.
     К счастью, путешествие было недолгим. Возок въехал в некие ворота, прокатился по относительно ровному двору и остановился.
     Дверца открылась, и северяне выбрались наружу.
     Они оказались на обширной площади, огражденной высокой стеной с трех сторон. С четвертой почти отвесно поднимался склон горы. А из склона выпирал прямоугольный фасад мрачного здания, поддерживаемый несколькими толстыми колоннами. Между колоннами, как огромные зловещие рты, чернели проходы, уводящие внутрь горы.
     Огороженная площадь была полна солдат и желто-коричневых. Причем последних даже больше, чем солдат.
     - Если это храм, - Нил глядел на сросшееся с горой строение, - не завидую его жрецам! Радостью здесь не пахнет!
     - Зато здесь пахнет Тьмой! - пробормотал себе под нос Биорк, рассматривая голые, цвета запекшейся крови скалы, нависающие над людьми.
     Солдаты в бурых плащах задвигались, обступили воинов с трех сторон. С четвертой же к ним двигался вчерашний знакомец с медным факелом на обруче. Но когда желто-коричневый подошел поближе, то оказалось, что обруч не медный, а из настоящего червонного золота. Красные сандалии с толстыми деревянными подошвами громко ударяли о камень.
     - Подлежащим власти Хаора Могучего, Доброго и Великого над богами возвещаю о счастье! Я, недостойный хвалы жрец Хаора Могучего, Доброго и Великого, говорю о счастье: скоро Владыка примет вас!
     - Пожалуй, я откажусь! - негромко сказал Нил.
     Но жрец уже повернулся к ним спиной:
     - О, Колесница Дарования!
     Из темного зева Храма раздался грохот, и полминуты спустя оттуда выкатилось громоздкое сооружение на шести деревянных колесах, своеобразный помост с железными столбами. Волокли его жрецы. Шум колесница производила невообразимый. Объехав кругом немаленький двор, колесница остановилась в центре.
     Кунг указал на Эрда. Несколько солдат крепко взяли его за руки и плечи, и потащили на помост. Светлорожденный оглянулся на Нила, но тот качнул головой: не сопротивляйся. У него появилась идея.
     К железным столбам были прикреплены цепи, в которые и заковали Эрда. Теперь он стоял на платформе, разведя в стороны руки. Цепи не давали ему опустить их.
     Настала очередь вагара. Тут возникла трудность: руки маленького воина оказались слишком коротки - длины цепей не хватало. В конце концов вторую руку привязали простой веревкой.
     Пока жрецы возились с Биорком, идея, пришедшая в голову Нилу, оформилась окончательно. Он легко стряхнул с себя солдат и сам поднялся на помост.
     - Хаор! - заревел он так, что у стоявших вблизи заложило уши. - Хаор! - И сам защелкнул браслеты на ногах и на левой руке. Четвертый пришлось застегнуть одному из жрецов. Сделав это, жрец спрыгнул с колесницы, которую уже покинули другие. Поведение Нила, похоже, не удивило никого.
     Колесница тронулась. Когда она проехала около входа в Храм, Нил увидел, что между колоннами из земли торчат вкопанные в землю черепа в остроконечных ржавых шлемах точно такой же формы, что были на урнгурских солдатах. Грохоча и лязгая, колесница завершила круг и остановилась.
     На помост взобрался Кунг. В руке у него был здоровенный нож из черного обсидиана.
     - Иди ко мне, червь! - гаркнул Нил на языке Империи.
     Жрец вздрогнул от неожиданности. Но к Нилу не подошел, а остановился перед Эрдом. Светлорожденный с вызовом глядел на жреца. Но Кунг смотрел на склон горы над головой Эрда.
     - Тебе, Хаор! - вскричал он и взмахнул ножом.
     Толпа завыла. Алая полоса пересекла лоб Эрда. Кровь залила лицо. Но светлорожденный был жив. Каменное лезвие всего лишь рассекло кожу.
     А жрец уже стоял перед Биорком.
     - Тебе, Хаор! - и черный нож рассек ему лоб.
     Третьим был Нил. Кунг поднял нож, но его третий возглас утонул в раскате хохота великана. И тем не менее жрец нанес удар.
     Толпа, уже дважды разражавшаяся воплями, на сей раз безмолвствовала. Кунг с удивлением уставился на неповрежденный лоб Нила. Гигант глядел на него сверху вниз, сощурив насмешливые глаза. Жрец облизнул пересохшие губы. Сотни раз он помечал жертву. И давно уже не промахивался. Что ж, бывает!
     - Тебе, Хаор! - возгласил он на этот раз в полной тишине.
     Черное лезвие рассекло воздух... И только воздух! На белой коже Нилова лба не было ничего, кроме упавшей пряди волос.
     Жрец, посерев, замахнулся в третий раз... И в четвертый...
     Нил напряг плечи, и удерживающие его цепи лопнули с оглушительным звоном. Жрец тупо смотрел на великана.
     Нил отобрал у него нож и переломил широкое лезвие об колено, как деревянную палочку.
     - Хаор-р! - зарычал он так, что Кунг попятился. Огромный кулак с обрывком цепи ударил в широкую грудь.
     - Хаор-р! - И Нил выбросил вверх руки с обломками ножа.
     - Убить! - истошно завопил Кунг, указывая пальцем на Нила.
     Лишь трое солдат из стоявших впереди подчинились и метнули тяжелые копья. Нил не уклонялся. Он так и остался стоять с поднятыми над головой руками, а копья, ударив великана в грудь и живот, упали на помост, не причинив вреда. Наконечник одного из копий сломался.
     Нил схватил жреца за длинные волосы, и ноги Кунга оторвались от помоста. Жрец пронзительно закричал.
     Нил швырнул его вниз, и Кунг врезался в строй, опрокинув нескольких солдат. Никто не посмел вмешаться: происходило нечто сверхъестественное. Нил подошел к краю помоста, сцапал за шиворот одного из полосатых и вздернул на колесницу.
     - Ну-ка освободи моих слуг! - зарычал он по-урнгурски.
     Глаза жреца полезли на лоб, и он со всех ног кинулся выполнять приказ.
     - Я - Хаор! - закричал Нил, и голос его эхом отразился от склона горы. - Я - Хаор! - Свирепыми глазами он озирал стоявших внизу. Вдруг взгляд его остановился.
     - Ты! - указал он пальцем на одного из жрецов, совсем молоденького, с перепуганным лицом. - Ты! Ты узнал меня!
     Юноша едва не сомлел. Он повалился на колени. У бедняги отнялся язык от страха. А следом за ним повалилась на колени вся масса людей, бывших во дворе Храма.
     - Я наказываю праведных! Я дарую не праведных! - вещал между тем Нил, справедливо полагая, что его никто не поймет, хотя говорил он на языке Урнгура. - Я люблю преданных мне, а те, кто сойдет с моего пути, пожалеют, что не умерли от огня. Узнаете ли вы меня?
     - Да! Да! Узнаем! - ревела коленопреклоненная толпа.
     Еще бы им не узнать!
     - Я сотрясаю землю, и только я сотрясаю ее! - ревел Нил.
     - Только ты, о Великий! - вторила ему толпа.
     - Мне стыдно за них, - сказал Биорку освобожденный от цепей Эрд.
     - Радуйся, что ты жив и не с ними! - сказал вагар, вытирая кровь с лица. - Надеюсь, обратно нас не повезут как овец?

***

     Обратно они возвращались верхом на пардах. Как победители. Но вдвоем. Нил решил остаться в Храме.
     "Я должен изучить свое имущество", - заявил он.
     Северянам вернули оружие и поселили в лучшем из домов, том, где расположились три брата, начальники королевских хогр. Последних же очень интересовало: действительно ли Нил - воплощенный Хаор, или же он просто могущественный маг-самозванец.
     Было съедено немало вкусной и дорогой еды, выпито изрядное количество хорошего вина, и беседа за столом, вернее над ковром, стала совершенно непринужденной. У хогранов развязались языки. И друзья кое-что узнали о таинственном государстве Урнгур.
     Правила Королева. Ей повиновались (до определенных пределов) Женщины селений, армия, жрецы. Впрочем, для Женщин она была первой среди равных. Единовластным и неумолимым богом Урнгура был Хаор Добрый. Он же дал Урнгуру законы, по которым следовало жить. Кстати, то, что они не должны покидать пределов отведенной им Хаором земли, - оказалось правдой. И именно он, Хаор Добрый, решил, что урнгриа - лучший из народов Мира. Почему? Пусть спросят у Хаора, раз они его слуги. Первый военный советник, Верховный Жрец, великий маг, брат богов, повелитель демонов и так далее - сирхар. Но Королева - выше. Она для сирхара - как Женщина для мужа. Эрд удивился, но тут же сообразил, что семейные отношения в Урнгуре своеобразные. Женщины селений сирхара недолюбливали и доходами с ним не делились. У них были свои, домашние, отношения с Хаором. Бог, по преданию, создал сначала их, а уж потом - мужчин, через посредство своих Дочерей. А самого Хаора создала Мать. Но ей не поклонялись - она слишком велика и могущественна. Ей не до людей. Клан жрецов имел свои земли, своих рабов, а при нынешнем сирхаре - даже своих женщин. Не настоящих, а привозных. Это было нарушением традиции, но Королева не запрещала, а Женщинам селений было все равно. Для них чужеземки были хуже мужчин. Зато Этайа, как они узнали, была как равная принята Женщиной Гнона. И Санти был с ней. Говоря о юноше, урнгурцы отпустили ему несколько комплиментов эротического толка. Первый хогран даже выразил сожаление, что столь привлекательный юноша достался женщине. И тут же сообщил, что не хотел обидеть двух гостей: они не менее привлекательны, но раз уж они слуги (понимай - соложники) Хаора, они, хограны, не решаются предложить им свою любовь. Хаор ревнив, не так ли? Друзья не стали их разубеждать. Еще бы ему не быть ревнивым! Свой собственный народ, урнгриа, он отделил от других, поселив в суровых горах, а не в изобильном Конге исключительно из-за своей ревности. Зато потом он уничтожит другие племена и подарит Мир своим возлюбленным. И может быть, это случится скоро, так как по его, Хаора, Высшей Воле нынешний сирхар одарил бессмертием девять избранных, сделав неуязвимыми для вещества и пламени.
     - Так их можно жечь огнем и пронзать сталью, а им - ничего? - спросил Биорк, незаметно подмигнув светлорожденному.
     Три военачальника наперебой стали рассказывать о "бессмертных", и, под влиянием выпитого, те стали могучими великанами, отращивающими новые головы и извергающими пламя.
     - Это не те! - шепнул Биорку Эрд. - Те голов не отращивали.
     - Раздели рассказ на восемь кувшинов, - предложил Биорк, - и ты получишь то, что надо!

***

     Нил, ведомый выбранным еще утром юношей-жрецом, шел по подземному коридору "собственного" Храма. Юноша нес зажженную лампу и принимал как должное то, что Нил не испытывает нужды в освещении. Пещера была естественного происхождения, но в некоторых местах расширена и украшена надписями и барельефами, в которых неизменно присутствовала мужская фигура с множеством рук, многократно превосходящая размерами всех остальных. И по искаженному гневом лику, по вздыбленным змееподобным волосам можно было точно сказать, какие чувства обуревают вырезанного в камне гиганта. Непонятно только одно: почему в Урнгуре Хаора называют До