е собирался терять время на девчонку. Он попросту не принимал ее в расчет. Если она выживет, здесь, в Конге, никто не поверит ни одному слову хуридитки. А раз так, то она значит не более паука, карабкающегося по сапогу Унгата. Но если паук пытается взобраться выше...
     Маг поднял руку. Струя огня вырвалась из его ладони и ударила в лицо глупой девки. Хорошая шутка. Даже конгаи не станут ее убивать, слепую, с обожженным, изуродованным пламенем лицом. Если конгаи успеют найти ее раньше болтающегося поблизости хуруга, которого, несомненно, привлечет ее вой. Что ж, если хуруг успеет первым, можно считать, и девке, и хищнику повезло.
     Пламя ослепило Ниминоа. Жуткая боль пронзила ее мозг. Ниминоа страшно закричала... Но не от боли испепеленных глаз, а от смертной силы, сокрытой в темном огне. Ними закричала... и пламя истаяло. Девушка поглотила его, как "пила" силу иного, живого пламени. Но то был другой огонь, и мощь его Ниминоа не могла перенести. Всепоглощающая ненависть овладела ею, преображенный пламень выметнулся наружу и объял самого чародея.
     Разумеется, Унгат знал о начатках колдовского дара у хуридитки. Но считал смешным обращать на это внимание. Не больше, чем на чары деревенского колдуна. Он, могучий маг - и безграмотная хуридская девка...
     Гордыня подвела Унгата. Неожиданность заставила его отразить удар с несопоставимой мощью. Разумеется, посланное хуридиткой пламя истаяло, не причинив ему ни малейшего вреда. Разумеется, теперь он мог бы прикончить девку одним движением мизинца... Но теперь ему стало не до хуридских девок-ворожей! Сила Тьмы! Он не укрыл своего волшебства! Если бы Унгат выкрикнул свое имя на центральной площади Фаранга, он и тогда не сообщил бы яснее о своем присутствии.
     Его учуяли! Унгат слышал это так же ясно, как тревожный зов дракона.
     Бежать!
     Уже не церемонясь, он вышиб из светлорожденного пленника остатки самостоятельности, повелел следовать за собой и бросился к дракону.
     Ниминоа потребовалось несколько мгновений, чтобы выйти из шока. Еще мгновение - чтобы вскочить на ноги и броситься вслед за Данилом. Но она опоздала. Увидела только, как сорвался со скалы огромный темный силуэт, взмыл ввысь, помчался над девушкой, затмив на миг звезды, и исчез в бездонном небе.
     Стоять было больно. Ниминоа бежала, не разбирая дороги, и до крови изранила ноги. Девушка опустилась на траву, поглядела ввысь и тихонько заплакала. О Даниле. Она еще не осознала, что осталась одна в совершенно чужой стране и не о светлорожденном надо ей плакать, а о себе.

***

     Хуруг жадно обнюхал землю и лизнул ее толстым, покрытым вкусовыми бородавками языком.
     Кровь, свежая кровь! Короткий заостренный хвост хуруга задрожал от возбуждения, гребень на плоской голове вздулся, как во время гона. Самая сладкая кровь, кровь человека! Мощное приземистое тело развернулось, морда задралась кверху, раздулись ноздри, ловя ароматный запах добычи, но ветер дул сбоку, и тяжелая голова снова упала к земле. Передние лапы хуруга торчали из туловища не снизу, как у других ящеров, а сбоку. Выгнутые в суставах под прямым углом, они делали тварь похожей на уродливое человекоподобное существо, ползущее по-пластунски. Но двигался хуруг значительно быстрее пластуна, хотя и уступал в скорости бегущему человеку. Уткнувшись мордой в землю, подстегиваемый голодом, хуруг устремился по следу. Все живое поспешно убиралось с его пути. Кроме человека, у прожорливой твари не было врагов. Мясо хуруга ядовито, запах омерзителен для любого хищника, способного справиться с этим ящером. Сам же хуруг считал добычей все, что попадалось на пути. Вот он достиг места, где его будущая жертва останавливалась. Испачканная кровью трава; запах, от которого густая слюна потекла из пасти хищника. Хуруг завертелся на месте, кружил целую минуту, пока не обнаружил второй след - ароматную ниточку к блаженству. В нетерпении ящер испустил пронзительный скрежещущий вопль. И припустил по следу.

***

     Леденящий душу вой вывел Ниминоа из полузабытья. Она вздрогнула, подняла голову, посмотрела на угасающий костер. Страх пронзил ее. Ниминоа вскочила на ноги, вскрикнула от боли, но страх был сильнее, чем боль. Девушка торопливо набросала заготовленных сучьев поверх тлеющих углей. Через несколько мгновений огонь проснулся и дрожащий свет озарил поляну. Ниминоа механически, просто чтобы чем-то себя занять, ополоснула израненные ноги вином из фляги Данила и забинтовала их. Руки двигались быстро и умело, но в сердце ее не осталось ничего, кроме страха. Обуться в свои сапожки Ними теперь не могла, но в клади лежали запасные верховые сапоги Данила. Они почти подошли. В боковом кармашке одного обнаружился небольшой нож. Ними вынула его и положила на одеяло. Просто так. Если какой-нибудь ночной охотник пожелает ее загрызть - пускай. К чему ей жить?

Конец третьей части

Часть четвертая
ОКРЫЛЕННАЯ КОЛЕСНИЦА

     А было так.
     На земле Атуи, что ныне в границах Красного и Черного зовут Проклятой, явился Тата-Харири, пророк. Шесть лун, от Севера до Юга, шел он по земле Атуи, пока не достиг холма, именуемого Бис-Шеба, Кувшин Жажды. И взошел Тата-Харири на вершину холма. И пророчествовал. Там же сказал: "Сильные Атуи! Грядет!"
     Время же того - за шестую часть века до Эпохи Перемен.
     И взят был Тата-Харири воином Шеном и привезен в Прохладный Дворец. С Шеном же было полумножество всадников, поскольку крепок был в ту пору шит Тата-Харири в Атуи.
     И вопросил Великий и Сильный, Опоясанный Огненным Бичом, Владычествующий над Миром, Повелевающий всем бескрайним Махд-Шагош:
     - Почто пророчествуешь во зло мне?
     Отвечал Тата-Харири:
     - Слава моя - за мной! - К небесам обратив лик:
     - А сила моя - земля есть!
     С тем и умолк.
     Рассудил Великий и Сильный, Державший Место Свое в Прохладном Дворце посреди Доброго моря: о земле Атуи говорит пророк.
     И послал он три множества воинов на окрыленных колесницах, и обратились они к земле Атуи, и вскричала Атуи великим криком. И губили беспощадно воители Махд-Шагош. Которых же оставляли живыми, тем продевали вервие сквозь нижнюю челюсть и так влекли к берегу Доброго моря. А крови было столько, что земля превратилась в грязь.
     Позвал тогда Великий и Сильный, Опоясанный Огненным Бичом, позвал Тата-Харири:
     - Ты! - сказал. - Нет твоей силы!
     И поведал о содеянном.
     И поразил Тата-Харири Огненным Бичом. Пал наземь пророк Тата-Харири, возопил гласом неистовым:
     - Грядет! - И умер.
     И не стало Махд-Шагош. Такова сила истинной веры.
     Фахри Праведный. "Откровения"

Глава первая

     Одиннадцать всадников ехали по дороге. Ночной дозор, высланный командующим крепости. Командующий, человек неглупый и самостоятельный, решил не дожидаться восхода, когда можно будет зеркалами связаться с Фарангом и доложить о странных огнях на севере. Колдовство это или нет, но слишком близко от крепости, чтобы дожидаться утра. Подняв десяток Дуда, командующий передал им доклад наблюдателя, выдал направление и велел проверить, что там, мощь Тура, происходит? Об осторожности командующий не говорил. Дуд Кошачий Глаз на рожон не полезет.
     Командующий понимал: быть может, он никогда больше не увидит ни Кошачьего Глаза, ни его парней. Но если на одной чаше весов жизнь одиннадцати солдат, а на другой - безопасность крепости Ангбион, тут и выбирать нечего.
     Дуд Кошачий Глаз построил своих в колонну по три, приказав тем, кто внутри, изготовить арбалеты, а наружным и замыкающим - обнажить мечи. Один хрен, если какая тварь прыгнет на круп парда, от арбалета толку ноль. Сам Дуд выбрал арбалет, поскольку видел в темноте почти так же хорошо, как днем, и намеревался использовать это преимущество. В колдовские огни Дуд не очень-то поверил. Какие, к демонам, чародеи со стороны Хуриды! А вот всякая дрянь оттуда лезет, это точно!
     Неподалеку взвыл хуруг. Парды недовольно зарычали, а Кошачий Глаз слегка обеспокоился и подумал: надо будет сказать Губастому. Пусть возьмет следопыта и пару ребят, выследит тварь и прикончит. Губастый хуругов ненавидел с тех пор, как один их этих уродов сожрал его племянника.
     Хоть Кошачий Глаз лучше всех видел в темноте, но огонь впереди заметил не он, а лигонец <Лигой - город на севере Конга> Момугон. К немалой досаде десятника. Дуд тут же скомандовал: "Стой!" Отобрал троих, велел спешиться, сам слез с парда и отправился на разведку. Момугона в числе трех не оказалось, и солдат обиделся.
     Еще за триста шагов стало ясно: никакие не чародейские огни, а обыкновенный костер. Кошачий Глаз на всякий случай скомандовал: "К бою!", хотя вчетвером в драку лезть не собирался. Разве что при явном преимуществе. Сколько вокруг костра народу - издали не разглядеть.
     Хуруг выбежал на поляну, увидел костер и злобно захрипел. Огня хищник терпеть не мог, а добыча оказалась по другую сторону пламени. Не сразу хуруг сообразил, что огонь можно обойти.
     Тварь, выскочившая из темноты, показалась Ниминоа ожившим кошмаром. Широкая бледно-зеленая голова с сизым опухолеподобным наростом на макушке, ковшеобразная нижняя челюсть, отвисшая до земли, торчащие в стороны жилистые лапы и выпуклые, сплошь красные глаза. Высотой тварь не превосходила двух локтей, но весила наверняка не меньше двух взрослых мужчин. Ничего более омерзительного Ниминоа в жизни не видела.
     Тварь едва не угодила мордой в костер, отпрянула, издала звук, подобный хрипу удушаемого, заскребла землю когтями. Пятипалые лапы твари походили на изуродованные человеческие руки.
     Ними сжалась в комочек, сжала в руке маленький нож. Она очень надеялась, что тварь испугается огня и убежит.
     Зря надеялась. Уродливый хищник, потоптавшись на месте, боком двинулся в обход костра. Склизкие нити слюны, как черви, свисавшие из пасти, волочились по земле, на них уже налип всякий мусор.
     Тошнотворная вонь ударила в ноздри Ниминоа. Ее чуть не вывернуло. Она вскочила, закричала и бросилась бежать... Тварь прыгнула...
     Ними ударилась обо что-то твердое, железные объятья сдавили ее, вывернули нож...
     Скрежещущий вопль хуруга оглушил ее...
     - Ва! - сказал один из солдат, Кулган Красный. - Баба! Одна!
     - Хуридитка, - поправил Дуд. - Дурак, не видишь: два седла лежат. Во имя Быкоглавого, хуруг!
     - Ва! - сказал Кулган. - Чуть в костер не влетел! Стрельнуть, командир? Или пусть сначала сожрет хуридитку?
     - Нет, - проворчал Кошачий Глаз. - Даже хуридитка слишком хороша для хуруга. - И поднял арбалет.
     Тут хуридитка с визгом вскочила, заслонив хищника, и бросилась прямо к конгаям, а хуруг, заскрипев, как несмазанная телега, устремился за ней. Только вдвое проворней.
     - Хватай ее! - закричал Дуд, отпрыгнул в сторону и (отличный выстрел!) всадил болт точно в красный глаз твари.
     - Банг! - щелкнула тетива второго арбалета, и еще одна стрела ухнула в раззявленную пасть.
     Хуруг взвыл, юлой завертелся на месте, мешая Дуду сделать второй выстрел. За спиной десятника звонко вскрикнула женщина.
     "Не упустили", - удовлетворенно подумал Кошачий Глаз.
     Тут хуруг запутался в собственных лапах и повалился набок. В унисон ударили три арбалета. Три хвостовика выросли на брюхе твари. Хуруг забился на земле, изгибаясь и суча лапами. Это уже была агония, которая, впрочем, могла продолжаться целый час. Живучесть хуруга - вещь известная. Но у Дуда не возникло желания подойти и добить тварь. Зато у одного из солдат появилась такая идея. Он выскочил на поляну, взмахнул мечом и на раз отмахнул хуругову башку. Ну конечно, Кулган, дурень здоровый! Не упустил возможности покрасоваться. Хорошо, хоть отскочил вовремя, в дерьме не извозился! Удар, впрочем, хорош, ничего не скажешь.
     Дуд закинул за спину арбалет, вышел на поляну.
     Кулган вытер меч валявшимся на земле одеялом, присосался к фляге. Дуд схватил его за руку, флягу отобрал.
     - Где второй, дурень? - рявкнул десятник. - Взял огонь и пошел искать! - и пронзительно засвистел.
     С дороги ответили двойным свистом. Поняли, сейчас приедут.
     - Вонища, аж в горле дерет, - извиняясь, про говорил Кулган.
     - Это точно, - Дуд покосился на хуруга, сам глотнул из фляги Красного и вернул имущество хозяину.
     Изловивший хуридитку солдат положил добычу у костра, по другую сторону от смердящего хуруга, протянул Кошачьему Глазу нож.
     - Отбивалась? - недовольно спросил десятник.
     - Куда там! Сомлела враз.
     Дуд оглядел ножик.
     - Наша работа, - сказал удовлетворенно.
     - А баба сочная, - сказал солдат. - Может, ее - того? Все равно кончать...
     - Сочная, говоришь? - Кошачий Глаз поглядел на лежащую на боку хуридитку. Густые черные волосы закрывали ее лицо. Десятник наклонился, откинул волосы ножом.
     - А ничего девка, - сказал солдат и сглотнул. - Давай, командир, я на очереди.
     Кошачий Глаз распрямился, поглядел на подчиненного, переложил нож в левую руку и аккуратно, без замаха, съездил его по морде.
     - Ты что, сдурел? - заорал солдат, потом сообразил, что к чему, побагровел и принялся извиняться.
     - Заткнись, - оборвал десятник. - Не видишь, что ли, наша девка?
     И верно, лицом девушка здорово напоминала сестренку Дуда, а никак не хуридитку. Сестренка жила в крепости (в Ангбионе обитало не так уж мало женщин, время не военное), и десятник уже не один раз "вразумлял" желающих познакомиться с ней поближе.
     "Ну, ясно, почему он так взъелся", - подумал солдат.
     Прискакали остальные семеро. Напарник девушки так и не отыскался, и Кошачий Глаз решил: в темноте дальше рыскать бессмысленно. Да и ни к чему. Утром командующий пришлет сюда сотню бойцов со следопытами, псами и ангионским лекарем-колдуном. Если жив беглец - отыщут.
     Дуд распорядился: вещи забрать, хуруга забросать ветками и поджечь, не то смердеть неделю будет. Кошачий Глаз набросил на холку парда одеяло (чтоб поберечь шею зверя), взобрался в седло. Дуду подали девушку, которую десятник уложил поперек, на одеяло.
     - Марш! - гаркнул он и тронулись.
     Через час въехали в крепость.

Глава вторая

     Командующий Виг, комендант-капитан Ангбиона, Бронзовый Дракон, Распорядитель северо-восточной области Черногорья вторично слушал отчет десятника Дуда. Три сотни всадников с собаками, следопытами-горцами и колдуном только что покинули крепость. Им велено обшарить каждый пучок травы и заглянуть под каждый голыш. С восходом по зеркальной связи передали: в области Ангбиона появился Алчущий Силы. Враг. Конгайский чародей уже отплыл из Фаранга на самой быстрой шекке, но прибудет в крепость не раньше завтрашнего дня. А за это время Алчущий может натворить бед. Напоследок Дракон Севера Ганг предупреждал командующего Вига, что тому следует соблюдать осторожность и избегать лишних потерь. Нечего сказать, полезный совет. Иному чародею стереть с лица земли Ангбион - что парду мышку слизнуть. Но командующий понимал Ганга и понимал, что сам отдал бы точно такой же приказ. Он, собственно, его и отдал. Своим подчиненным. И теперь вот повторно слушал доклад Кошачьего Глаза. В свете новых обстоятельств.
     - Кабы не мы - хуруг сожрал бы ее за милую душу, - говорил между тем десятник. - Где это видано, чтобы Алчущего сожрал хуруг, а, командир? Или, к примеру, чтобы Алчущий - баба? У меня такое ощущение...
     - Ощущение свое засунь парду под хвост, - оборвал командующий. - Упустил второго!
     - Ну... Э-э-э... - десятник виновато потупился. Что тут скажешь? Да, упустил.
     - Чародея упустил, - сердито проворчал Виг. - Разве что пленница твоя чародейкой окажется...
     - Не! - уверенно заявил Кошачий Глаз. - Она ж молоденькая и сущий цветочек! Разве ж колдуньи такими бывают?
     - Ты что, проводи тебя Тур, специалист по колдуньям? - рявкнул Виг.
     - Ну... Э-э-э...
     - Что еще желаешь сказать?
     - Да, это, вроде бы, все, - пробормотал десятник.
     - Все? Или не все? - рыкнул командующий. - Что ты мямлишь и переминаешься, как вол перед кормушкой! Солдат!
     Десятник мгновенно выпрямился, вытянулся, задрал подбородок:
     - У меня все, достойнейший!
     - Свободен!
     Солнечный свет сочился через узкие окна под потолком. Белый потолок, стенные панели из белого, будто обесцвеченного дерева. На нем так красиво смотрятся крытые черным лаком ножны и вороненые наконечники боевых и охотничьих копий.
     Собственно, особо винить десятника не за что. Настоящий чародей кому угодно глаза отведет.
     Командующий снял со стены будничный меч, вынул на четверть, полюбовался игрой света на клинке, тонкой гравировкой, вложил меч в ножны и прицепил к поясу. Дремавший у стола на коврике боевой пес с обрезанными ушами поднял брыластую морду.
     - Пойдем, - сказал ему командующий, и пес, вскочив, лапой открыл дверь.
     Часовые привычно вскинули мечи, Виг махнул рукой: вольно. Легко, как молодой, сбежал вниз по лестнице, ответил на еще один салют и через гранитную арку вышел на Круглую площадь - внутренний двор крепости Ангбион.
     На площади пара десятников муштровала новичков.
     - Правой шаг! Левой шаг! Коли! Прикройся! Коли! Правой шаг...
     Полусотенная шеренга довольно стройно шагала, колола, прикрывалась щитами. Десятники метались перед строем, орали, лупили палками нерасторопных.
     - Прикройся! Дурак! Выше, выше щит! Коли!
     Раз! Дети навозных червей! Крепче, крепче держи!
     Это копье, а не бычий хвост!
     Вигов пес тщательно обнюхал флагшток. Свора из шести собак почтительно взирала. Понюхал, пометил и потрусил дальше. Площадные тоже по очереди задрали лапы. Строго по старшинству.
     Виг неторопливо обходил свое хозяйство. Крепость Ангбион - почти как небольшой город. Тысяча солдат, две тысячи нестроевых: женщин, ремесленников, ветеранов, детей. Последним, впрочем, просто так по крепости болтаться не дозволялось.
     Прогрохотала пустая повозка. Площадная свора не преминула ее облаять.
     "Хороший день", - подумал Виг, имея в виду погоду. Командующий поглядел на приземистые горы с черными облизанными вершинами. Граница.
     "Надо взглянуть на пленницу", - решил Виг.
     Пойманную девушку поместили в каморке для проштрафившихся новобранцев. Только устроили покомфортней: в постели, а не на соломе. Второй крепостной лекарь, тот, что не колдун, осмотрел ее, обработал раны, а как только девушка пришла в себя, напоил своей лечебной дрянью - и пленница опять впала в беспамятство. Виг лекаря отругал: надо было сначала допросить. Но лекарь только фыркнул. Его можно понять. Красивая девушка и совсем не похожа на хуридитку. Если она окажется их соотечественницей, командующему придется не допрашивать ее, а расспрашивать. Законы Тилода Зодчего защищали всех. Пока вина не доказана, любой подданный или подданная Владыки Конга свободна в своих действиях. Так что ее и пленницей пока нельзя назвать.
     Приставленный к девушке караульный, увидев командующего, поспешно вскочил с единственного табурета, вытянулся.
     - Достойнейший!
     - Не ори, - сказал Виг и опустился на табурет рядом с постелью.
     Славное личико. Виг вдруг понял, что огорчится, если девушка все-таки окажется хуридиткой.
     Командующий задумался. С тех пор, как он принял под командование Ангбион, ничего, подобного событиям минувшей ночи, не происходило. По правде говоря, охранять северную границу Конга оказалось проще простого. За все эти годы через Черные горы ни разу не перебирался отряд численностью больше двух дюжин. В основном контрабандисты. Кое-кого солдаты Вига отправляли в Нижний Мир, но большинство благополучно сбывало товары, закупало что надо и отправлялось обратно. Ангбион - сам себе таможня, и почему бы немного не подзаработать? Естественно, Виг не занимался этим сам, следил только, чтобы за границу уходили только разрешенные к вывозу товары. Но Алчущий - это далеко не контрабандист. Тем более такой, что заставил вертеться важных фарангских магов.
     Пес вывел Вига из задумчивости, толкнув головой в колено. Командующий поднял голову: в дверях стоял подсоцкий, помощник начальника караула.
     - Охо