!
     Эрд посмотрел на свои окостеневшие пальцы, побелевшие на рукояти Белого Меча. Потом - на Тилода, медленно валящегося на траву. Светлорожденный так и не понял, что произошло. В упоении Великого Действа он забыл, что является ставкой Игры.
     Замер и Биорк, потрясенный увиденным.
     Но Эйрис, еще до того, как мечи соприкоснулись, предчувствовавшая исход, быстрей Белого Клинка бросилась к Тилоду. Зажав ладонью рану на его груди, она крикнула Биорку:
     - Что ты стоишь? Помоги!
     Ее голос тотчас вывел вагара из оцепенения. Но он побежал не к Тилоду, а к собственному парду и выхватил из кожаной сумы небольшой мешочек. Развязывая его на ходу, Биорк поспешил к раненому.
     Кровавая пена выступила на губах распростертого на траве зодчего. Подкольчужная куртка пропиталась кровью. Белый Меч разорвал кольчугу, проник между ребер Тилода и поразил легкое. Алая кровь, пузырясь, выплеснулась из раны, когда Биорк, чуть ли не силой, ругаясь на языке вагаров, оторвал руку Эйрис от груди зодчего. Расширив двумя пальцами левой руки ровный разрез, точно соответствующий ширине Белого Клинка - двенадцатая доля локтя, - вагар вложил в рану пластинку ургнурской смолы, и пропихнул ее поглубже.
     - На! - Он сунул в руку Эйрис кривую иглу с вправленной бараньей жилой. И сжал пальцами края раны.
     Эйрис быстро и аккуратно зашила ее и, перерезав жилу маленьким ножом, протянула иглу вагару.
     - Он выживет! - сказал Биорк, выпрямляясь. - Если не захлебнется собственной кровью!
     - Он не захлебнется! - бесцветным голосом произнесла Эйрис и простерла руки над лежащим.
     Ее ощущения проникли в тело зодчего, ее сила сжала разорванные сосуды и лишила крови поврежденную легочную ткань. Эйрис расширила его бронхи и, припав ртом к губам Несмеха, вытянула и проглотила скопившуюся внутри кровь. Затем справилась с онемением - в проглоченном уже содержалось некоторое количество смолы - и заставила бронхи снова сжаться. Еще одно волевое усилие - и неповрежденное легкое начало дышать.
     Биорк подошел к Эрду, с трудом расцепил его пальцы и вынул из руки светлорожденного Белый Клинок.
     Эрд смотрел на Тилода. Он, похоже, даже не заметил, как вагар обтер его меч и вложил в ножны.
     Эйрис подняла с земли Пьющего Кровь, вернула в ножны, лежавшие рядом, и протянула Биорку.
     - Мы еще встретимся, - произнесла она тем же бесцветным голосом.
     Свистом подозвав своего хасца, она с удивительной легкостью подняла большое тело зодчего, усадила его в седло, застегнула поясной ремень, а запястья Тилода связала под горлом пар да. Вспрыгнув на круп зверя, она послала хасца вперед и канула во мраке.
     Лишенная всадника Тьма, рыча, устремилась следом.
     - Поедем и мы! - сказал вагар светлорожденному, глядевшему в завесу ночи, за которой скрылись парды. - Эта дочь Огня права: мы еще встретимся!

Глава двенадцатая

     Многие у нас, в просвещенной Глориане, осуждают Освободителя за то, что по его воле был уничтожен целый народ, пусть даже обычаи его были отвратительны. Я понимаю тех, кто так говорит. А также тех, кто и поныне превозносит достоинства соххоггоев, утверждая, что во всем Мире не отыщется воинов, подобных им, кроме, может быть, вагаров. Многие полагают: можно было бы сохранить хотя бы невинных младенцев, воспитав их, как подобает. Но я говорю - нет. Хотя мне известен лишь один случай, когда младенцу-соххоггою, девочке, сохранили жизнь. Но, основываясь на этом единственном случае, зная то, к чему привело сие "милосердие", я могу утверждать: прав был Освободитель! Сие проклятое племя, вместилище семени Зла, следовало уничтожить без остатка!
     Сигвар Гурскнй. "Описание Земель", Глава "Благословенный Конг"

Конг. Междуречье.
Первый год после прихода Освободителя

     Одиннадцать всадников неторопливо ехали вдоль опушки леса. Полегшая от летнего зноя трава мягко похрустывала под широкими лапами пардов. В голубом лунном свете поле казалось седым.
     Было очень тихо. От земли поднимался пыльный, сухой, щекочущий ноздри запах. Луна, миновав созвездие Корабля, приблизилась к Пауку, и звезды его померкли в бледном тумане ночной Госпожи неба.
     Черная непроницаемая масса джунглей поднималась слева. Лес казался высоким отвесным берегом, омываемым серебристыми волнами. Его граница была неровной, кое-где купы деревьев отрывались от общей массы и напоминали упавшие в море скалы.
     Всадники держались от опушки шагах в сорока. Ночной лес пугал, но чувство долга не позволяло им удаляться от его края. Одиннадцать всадников были сторожевым разъездом армии Керанраона. Командовал ими Лун, десятник из Йенкаяна, опытный солдат, не отличавшийся особым умом, но дело знавший. Десять его солдат принадлежали к Береговой Охране, и самому младшему из них перевалило за тридцать лет. Дежурили они уже третий час, и участок их составлял три мили.
     Двух всадников первым заметил воин по имени Менар.
     - Начальник! - сказал он. - Глянь-ка вперед, где два одиноких дерева!
     - Впрямь! - отозвался Лун, приглядевшись. - Стоит кто-то. Ну-ка, парни! Марш!
     И воины, поторопив пардов, поскакали в сторону двух деревьев, росших одно подле другого шагах в сорока от опушки. Теперь уже каждый видел двоих всадников, изваяниями застывших между деревьями. Луна светила со стороны восхода, и тень от широких крон тянулась до самой опушки леса.
     Когда до странной пары оставалось локтей сто, Лун придержал парда, набрал в грудь побольше воздуха и рявкнул во всю мочь:
     - Эй! Кто такие? Ответом было молчание.
     - Чудные какие-то, - пробормотал Менар, ехавший справа от десятника. Солдаты почуяли недоброе.
     - Тинг! Сим! Арбалеты - к бою! - негромко приказал Лун.
     - Может, свистнуть подмогу? - предложил заробевший Менар.
     Всадники под деревьями по-прежнему не шевелились. Даже парды их застыли в неподвижности, опустив головы.
     - Спятил? - усмехнулся Лун. - Подмогу! Их двое - нас одиннадцать! Стыда не оберешься! Вперед!
     Когда до деревьев осталось шагов двадцать, один из чужих пардов поднял голову и зарычал - к немалому облегчению караула. Нормальный пард, значит, и всадник нормальный: не демон, не магхар!
     - Кто такие? - вновь властно спросил Лун.
     Его пард въехал в тень дерева и остановился в пяти шагах от ближайшего всадника.
     Тот поднял руки, показывая, что в них нет оружия.
     Взявшие его на прицел стрелки успокоились и опустили арбалеты.
     Не опуская рук, всадник тронул парда и подъехал вплотную к десятнику. Свет луны озарял его лицо, синее в синем свете. На всаднике не было шлема, и длинные прямые белые волосы падали до самых плеч. Отсутствие шлема и седые, как ему показалось, волосы всадника совсем успокоили десятника.
     - Ты что, немой? - почти дружелюбно спросил он. Человек покачал головой. Рот его растянулся в улыбке.
     А потом с пальцев незнакомца сорвались две крохотные стальные иглы. В полом кончике каждой было по капельке бесцветной жидкости.
     Одна игла воткнулась в щеку десятника, другая - в подбородок воина Тинга. Оба повалились на холки пардов.
     Сим успел вскинуть арбалет. Но не выстрелил. С дерева на плечи ему спрыгнул человек. И, как падают спелые плоды, посыпались с ветвей на головы солдат укрывшиеся в кронах враги. Никто из конгаев не успел даже взяться за оружие. Только Менар, чей пард сразу же прыгнул вперед, выхватил меч и, развернувшись, рубанул, целя в незащищенную голову первого всадника. Но тот ловко пригнулся, подал парда назад, и второй всадник, вооруженный длинным прямым мечом, парировал атаку. Сильный удар по голове поверг Менара в беспамятство.
     Все произошло так быстро, что даже парды не успели по-настоящему возбудиться. Нападавшие вмиг успокоили животных. Конгаев связали и уложили поперек седел.
     - Одиннадцать хобов! - сказал один из нападавших тому, кто бросил стрелки. - Не довольно ли?
     - Нет, - отрывисто бросил беловолосый. - Вези их в лес. Мы еще поохотимся.

***

     Пятеро ехали по лесной тропе вслед за маленьким белым гурамским следопытом, катившим впереди на коротких лапках.
     Следопыт тихонько тявкнул и остановился. Первый из всадников, перегнувшись через седло, наклонился, ухватил следопыта за шиворот и сунул в седельную суму. Пятеро сбавили скорость. Лапы пардов ступали мягко и бесшумно.
     Тропа изогнулась вдоль поваленного дерева. Всадники остановились.
     - Что он там делает, этот хоб? - прошептал первый в самое ухо поравнявшемуся с ним соседу.
     Одетый в черное человек сидел на упавшем стволе, скрестив ноги. Не шевелясь.
     - Молится Осквернителю? - так же шепотом предположил тот. - Заезжай справа, а я поеду слева. На всякий случай.
     Они разделились и двинулись вперед. Трое других остались на месте.
     Первый из всадников развернул тонкий паутинный трос. Свист брошенного аркана был едва слышен. Петля аккуратно накрыла сидящего человека и затянулась на уровне его прижатых к туловищу локтей.
     - Сохх! - крикнул всадник. Пард его прыгнул в сторону, натягивая аркан и сбрасывая пойманного с древесного ствола в мешанину смятых ветвей.
     Второй всадник, не слишком торопясь, направил парда к месту падения. Он ожидал увидеть потерявшего сознание или по меньшей мере оглушенного. Но, к его удивлению, человек в черном уже стоял на ногах. Более того, как-то ухитрился освободиться от петли.
     - Ях-ха! - вскричал второй всадник и метнул свой собственный аркан, который держал наготове.
     Но человек в черном ухитрился избежать петли.
     Всадник вскрикнул от удивления. Еще больше он удивился, когда человек подпрыгнул локтя на три вверх, удержал равновесие на толстой ветке, отходящей от поваленного ствола вверх и в сторону, прыгнул еще раз, и еще, ухватился руками за ветвь соседнего дерева, перекинул через нее тело, ныряя в непроницаемую для глаза темную крону....
     "Чок!" - разрядился арбалет.
     "Ф-ф-по!" - подхватила стрела.
     И прыгун, сорвавшись с ветки, тяжело ударился оземь.
     Один из всадников тут же подскакал, наклонился...
     - Ты убил его! - с укором бросил он тому, кто стрелял.
     - Он ушел бы! - возразил тот. И был прав, а потому никто больше его не осуждал.
     Тем временем первый всадник соскочил с парда и всмотрелся в убитого.
     - Э! - произнес он почти с уважением. - Совсем детеныш! Лет пятнадцать, а?
     Все пятеро спешились и окружили убитого. У того было совершенно спокойное лицо, юное, гладкое. Смуглая кожа блестела в лунном свете. Широко открытые глаза казались бездонными.
     - О Истинный! - произнес тот, кто стрелял. - Все равно он ушел бы! Прыгал, как кот! Ну, я заберу его?
     - Да, - сказал первый всадник. - Едем! Ночь - только началась!
     До восхода оставалось около двух часов, когда сторожевой разъезд армии южан, возвращавшийся в лагерь, заметил впереди четверых всадников, ведущих в поводу цепочку пардов с грузом на спинах. Они двигались к лесу.
     - Это что за караван? - удивился десятник. - Ну-ка, парни! Марш!
     Всадники тоже заметили разъезд и пустили пардов вскачь, надеясь опередить солдат и скрыться в лесу. Через минуту стало очевидно, что уйти им не удастся.
     - Клинки - вон! - рявкнул десятник, и воины разом выхватили мечи.
     Рассыпавшиеся веером конгаи гнали рыкающих пардов во всю мочь.
     Четверо остановились и развернулись навстречу мчащимся солдатам. Те с удивлением обнаружили, что беглецы собираются принять бой. Обнажив оружие, четверка устремилась навстречу разъезду.
     - Они спятили! - закричал десятник. - Отлично! Покажем им, парни! Марш! Марш!
     Пард его летел над свежескошенным полем, как ветер. Конгаи не отставали. Все они были опытными воинами, и всех их возбуждала предстоящая схватка! Возбуждала, но не пугала. Их было одиннадцать против четырех!
     Противники столкнулись, вихрем пронеслись мимо и тут же развернули пардов. Конгаи не сразу заметили, что их осталось только семь. А когда заметили, отступать было уже поздно. Одиннадцать всадников смешались в рукопашной под свирепое рычание грызущихся пардов.
     Бой длился недолго. Конгаи полегли все. А четверо победителей, прихватив с собой трупы и пардов, скрылись в чаще.

***

     Хасец Эйрис шел неторопливой рысью. Ноги его утратили обычную легкость из-за двойного груза, обременившего мускулистую спину зверя.
     Могучая Тьма, чей круп был в раза полтора шире, чем у желтого парда, бежала рядом, то и дело тычась мордой в лежащее на спине хасца тело зодчего. Тогда Эйрис била ее хлыстом между ушей. Парда не обижалась, только фыркала.
     Стояла тихая темная ночь. Луны на небе еще не было. Когда справа выросла стена джунглей, Эйрис повернула парда, оставляя лес сбоку. С той скоростью, с которой она сейчас двигалась, ей понадобится около двух часов, чтобы добраться до лагеря.
     Тьма вдруг зарычала и навострила уши. Шерсть на ее загривке поднялась. Эйрис мгновенно насторожилась. Придержав хасца, она вслушивалась и всматривалась в темноту. Ничего! Но, как ни остр слух дочери Народа, слух парды лучше. Морда Тьмы повернулась к джунглям. Слева от них, до самой реки лежал ровный открытый луг. Днем Эйрис могла бы увидеть голубую полоску высаженных вдоль берега пальм.
     Женщине показалось, что она тоже уловила звук. Но не со стороны леса, а впереди, из-за мыска из десятка деревьев, выдававшегося из черной стены джунглей. С той стороны мог двигаться разъезд армии южан...
     Люди беспокоили Эйрис меньше, чем звери, которые могли обитать в здешних, хотя и сравнительно безопасных, джунглях. Будь Тилод здоров, она не опасалась бы вообще ничего.
     А Тьма по-прежнему смотрела в сторону леса. Весь вид ее выражал напряженное внимание: уши шевелились, толстый хвост резко дергался, усы встопорщились.
     Да, теперь Эйрис определенно услышала топот неторопливо рысящих пардов. Впереди.
     Холодная лапка предчувствия коснулась ее спины.
     Хасец шагнул в сторону и оказался рядом с Тьмой. Он тоже насторожился.
     Эйрис, сидящей на его крупе, позади Несмеха, было не слишком удобно обороняться. Проверив, хорошо ли затянуты ремни, удерживающие зодчего, она ухватилась за луку седла и прыгнула на спину Тьмы.
     От неожиданности парда шарахнулась в сторону, но не огрызнулась, а только настороженно покосилась на всадницу.
     Из-за выступающего мыска деревьев выехали восемь всадников. Воины. Дозор южан? Почти наверняка. Однако тревожное чувство не оставляло женщину. Волновалась и парда, хотя до всадников ей явно не было дела. Что же, Эйрис и Тьма смогут себя защитить. А легконогого хасца не догонит ни один боевой пард. Но что же там, в джунглях?
     Всадники неторопливо ехали навстречу. Эта неторопливость успокаивала. Тьма снова покосилась на стену леса и тихо зарычала. Эйрис похлопала ее по вздыбленной на загривке шерсти. До восьми всадников оставалось шагов шестьдесят.
     "Сейчас они меня окликнут!" - подумала Эйрис.
     Хасец с пронзительным воплем метнулся в сторону.
     Эйрис мгновенно обернулась и увидела черную тень, что вымахнула из джунглей, покрыв одним прыжком шагов тридцать. Тень упала на то место, где только что стоял пард. А хасец уже мчался прочь с пронзительным воем.
     Тьма оборотилась назад с грозным рычанием. Уж она-то бежать не собиралась!
     Прижав уши, парда злобно глядела на огромного зверя, размерами не уступавшего ей самой, но с более короткими лапами и более крупной головой.
     Зверь, припав к земле, щерил зубы. Кугурр!
     Парда оглушительно заревела. Вот он, тот, кого она учуяла несколько минут назад! Зверь еще ниже припал к земле, и Эйрис с удивлением обнаружила, что шею его охватывает широкий, усеянный шипами, ошейник.
     - Стоять! - крикнула женщина в ухо парде и схватила арбалет.
     Хищник прыгнул молча, без единого звука бросив мускулистое тело на добычу. И стрела Эйрис ударила прямо в жаркую глотку!
     Парда вздыбилась. Эйрис услышала за спиной чмокающий удар и, соскальзывая с парды, успела заметить короткую арбалетную стрелу, торчащую из крупа Тьмы.
     Эйрис скатилась на траву, перевернулась через голову и снова оказалась на ногах. А Тьма со свирепым рычанием вонзила клыки в затылок бьющегося в агонии кугурра.
     Заросли затрещали. Кто-то продирался из леса на открытое пространство. Эйрис, выхватив меч, приготовилась встретить еще одного хищника...
     Но из джунглей вырвался не кугурр, а боевой пард с всадником в седле.
     В несколько прыжков пард покрыл разделявшее их расстояние и остановился, как вкопанный, между Эйрис и Тьмой, терзающей труп кугурра. Из горла всадника вырвался горестный вопль, что очень не понравилось Эйрис.
     Тем временем верховые уже подскакали к женщине и окружили ее кольцом.
     - Как жаль, Муххув, что ты потерял свою зверушку! - сказал один из восьми на языке соххоггоев. - Кто мог подумать, что хоб убьет его одной стрелой!
     - А занятный хоб! - произнес другой. - Ловкий такой! Возьми его себе, Муххув! Он, право, забавен! Ты повеселишься!
     Из-за леса показался край луны, и длинные черные тени легли от всадников на вялую траву.
     Тьма прекратила терзать кугурра и, вскинув голову, протяжно заревела.
     В руке Муххува сверкнул метательный нож, и пар да с пронзительным воем забилась на земле.
     Луна осветила Эйрис.
     - О Истинный! - воскликнул один из соххоггоев. - Да это же самочка! Муххув! Тебе досталась самочка-хоба!
     - Да! - мрачно отозвался Муххув. - Я сдеру у нее кожу с живота и отдам псам! Пусть позабавятся!
     Эйрис не понимала ни слова, но знала, что речь идет о ней. И ей не нравились ни сам разговор, ни те, кто его вел. Не нравилось ей и спокойствие воинов: ведь женщина стояла между ними с мечом в руке, и они могли убедиться: Эйрис умеет пользоваться оружием.
     Муххув шагом направил своего парда к женщине.
     - Будь осторожен! - сказал ему кто-то. - Это ловкая самочка!
     Эйрис приготовилась.
     Муххув был от нее в трех шагах. Он чуть наклонился, вынимая из седельной сумы аркан.
     - Беги! - сказал он Эйрис на конгаэне.
     Но она не побежала. Она прыгнула на него. Взметнулась в воздух, правая нога нанесла удар, который должен был сбросить всадника со спины парда. Немалое искусство: выбить всадника из седла так, чтобы самому оказаться на его месте, но Эйрис владела этим приемом. Ее нога распрямилась с характерным сухим щелчком шелковой ткани... и встретила воздух!
     Муххув откинулся далеко назад, Эйрис же пролетела над пардом. Капюшон сорвался с головы и освободившаяся коса змеей взметнулась вверх. Муххув с соххоггойской ловкостью поймал эту косу и, дважды обмотав вокруг кисти, оторвал Эйрис от земли. У него была очень сильная рука!
     Эйрис с шипением выпустила воздух. Ей было больно!
     - И впрямь ловкая самочка! - констатировал соххоггой, продолжая держать ее в локте от травы. - И терпелива к тому же! Нет! Я не отдам ее псам! Такое существо достойно особого внимания!
     Муххув держал Эйрис на чуть согнутой руке. Она могла бы, схватившись руками за косу, прекратить пытку, возможно, этого соххоггой и ожидал. Поэтому женщина выбрала другой путь. Меч Черных Охотников все еще был привязан к кисти, хотя Эйрис и выронила его, промахнувшись.
     Если бы она попыталась взяться за эфес, Муххув успел бы что-то предпринять. Но Эйрис не стала брать меч в руку. Она просто быстро взмахнула им.
     Широкий клинок, висящий на ремне, описал дугу и с обычной для Дочери Народа точностью ударил по руке соххоггоя немного выше запястья.
     Эйрис упала на траву раньше, чем Муххув закричал. А упав, прыгнула вновь. На сей раз - удачно!
     Выбитый из седла Муххув полетел вниз, выбросив вперед руки. Эйрис рассекла седельный ремень. Соххоггой упал на траву. На пальцы левой руки... и обрубок правой - и потерял сознание. Эйрис схватила парда за уши, одновременно ударив его каблуками в живот. Зверь взвыл, взвившись в воздух, перемахнул через ближайшего соххоггоя - Эйрис в прыжке ухитрилась рубануть всадника по лицу - и приземлился за пределами круга. Еще один удар по крупу - и пард огромными прыжками помчался туда, куда убежал