ке боевой браслет и положил
на стол три метательных ножа, сбалансированных, с тяжелыми широкими
лезвиями. Вынув из ножен меч, Шинон осмотрел его и остался доволен.
Конечно, это не бивень хармшарка, но дымчатое лезвие из лучшего конгского
сплава вполне могло устоять против белого клинка. Пусть Эрд - один из
лучших мечей империи, но Шинон - из лучших мечей Конга. А измученный
схваткой на дороге и бешеной скачкой светлорожденный будет не в лучшей
форме. А если Шинон один на один победит упрямого аристократа,
обставившего сотню воинов... Конгай улыбнулся: подсказав совершенно
нелепый план засады этому бумагомараке Хурану, Шинон поступил мудро. Ганг
никогда не купился бы на подобную глупость. А раз северянин, как и полагал
Начальник Гавани, сумел вывернуться, значит не скучно будет скрестить с
ним клинки. Возможно, смерть Эрда от руки конгского военачальника осложнит
отношения с империей больше, чем смерть его от руки разбойника... Это
проблемы Наместника. Кто осудит Шинона за то, что он сумел себя защитить?
  Но где-то в глубине души конгай чувствовал сожаление. Да, он убьет Эрда.
Но сложись дело иначе, Шинон охотно оставил бы светлорожденного в живых.
Славный парень, немного чванливый, но доверчивый и отважный, как он сам.
Пожалуй, проживи он еще десяток лет, - и из него получился бы добрый
мореход, не хуже самого Шинона. Даром что аристократ! Шинон вспомнил о
соххоггоях, и губы его искривились: вот кого он пощупал бы мечом! И заодно
узнал бы, действительно красноглазые такие крутые бойцы, как о них говорят.
  Крики, лязг металла, рычание пардов донеслись снизу. Эрд прибыл!

  * * *

  Сотнику Конону совсем не нравился полученный приказ. Но Шинон объяснил
ему: лучше они сами возьмут северянку, чем это сделает Наместник. Лучше,
хуже, а воину-моряку оскорбительно арестовывать женщину. Но приказ есть
приказ. Разумеется, он не врываться без предупреждения. Но едва он
протянул руку к дверному билу...

  Этайа запела и рука сотника так и не коснулась бронзы.
  Сколько сам он и его солдаты простояли около резной двери, никто из них не
смог бы сказать. Вечность! Все они успели прожить жизнь. Счастливейшую из
жизней! И умереть. Так, как умирают лучшие. И воскреснуть. И стать
несчастными, чтобы обрести покой. И еще тысячу жизней сменили они, как
меняет листву дерево. И росли, как растет дерево. И выросли. И поднялись
туда, куда только сильные крылья дракона могут поднять человека.
  Кончилось волшебство. Опустил Конон руку, так и не коснувшись била. И стал
легким Конон, как будто единственно из света состоял он. И те, кто были с
ним, стали такими же. Нет, никто из них не забыл, для чего пришел он к
розовой двери с алой ящерицей наверху. Но какое это имело значение? Какое
значение имеет детская обида для того, кто стал взрослым?
  Добрые улыбки согревали мужественные лица, когда шли они по устланному
шелком коридору. Казалось им, что ноги их едва касаются розовой ткани. И
спустились они вниз, в просторный холл, а потом - по белым ступеням - на
белую дорожку, что вела к высоким воротам. И дальше... чтобы много лет
никто из фарангцев не увидел ни сотника Конона, ни десятника Агга, ни тех
трех солдат, что пришли в этот день в " Добрый приют" .


  Глава десятая


  " О сильном и слабом, благородном и ничтожном доподлинно можно сказать
только одно: он умрет." - говорит гурамская пословица. Но не нужно
обладать особой мудростью, чтобы сообразить: умрут-то они по-разному."

  ФАХРИ ПРАВЕДНЫЙ, "СВЕТОЧ ЭДЗАМЫ".


  - Тумес!
  Биорк оглянулся: к воротам загона быстрым шагом, почти бегом, направлялся
Скон. Вагар похлопал быка по широкой слюнявой морде, поставил на землю
ведро и двинулся навстречу старшему служке.
  - Пойдем! - сказал Скон, крепко взял Биорка за руку, и, ничего не
объясняя, повел за собой.
  Они пересекли служебный двор и оказались перед маленькой дверью в стене
храма. Скон отпер ее ключом и втолкнул вагара внутрь. Биорк догадался, что
они - в келье старшего служки.
  - Двое железнобрюхих были у Верховного! - сказал он без предисловий. -
Ищут тебя!
  - Ну и...?
  - Я сказал: нет такого! Но мне, ясное дело, не поверили! А ты, значит,
вагар ?
  - Вагар, - признался Биорк.
  - Во! - Лицо Скона растянулось в улыбке. - Я уж и сам почти допер! Короче,
надо тебе сматываться. Тумес, или как там тебя!
  - Биорк! - сказал Биорк.
  - Биорк! О, хуруг! И не выговорить! Пусть останется - Тумес! Я б оставил
тебя здесь, но раз кто-то настучал - тебя все равно достанут!
  - А тебе не влетит от Верховного? - спросил Биорк. - За вранье?
  - Хой! Верховному-то что за дело до Наместника? Он соххоггоям яйца не
лижет! Его хозяин - Тур! Как и мне! - гордо сказал Скон.
  - Быкоглавого я уважаю! - кивнул Биорк. - Он моего сына покровитель!
  - Сына? - вытаращил глаза служка. - А! Хуруг! Ты ж вагар ! Жаль, что надо
тебе валить! Парни тебя прям полюбили! Да и я... - Скон смущенно хмыкнул.
  - А может, вправду...
  - Нет! - твердо сказал Биорк. - Я уйду! Пора уж!
  - Ну гляди! - На некрасивом лице служки были и огорчение и облегчение
одновременно. - Знаешь, ежели как-нибудь... Ну, помочь тебе надо будет или
что - ты приходи, не стесняйся! И сына своего веди! Он тоже вагар? Мелкий?
  - Да повыше меня будет! - улыбнулся Биорк. - Этак локтя на полтора повыше!
  - Хой! - изумился старший служка. - Шутишь?
  - Он - вождь, - сказал Биорк. - Воин.
  - Ну? Слушай, Тумес! - глаза Скона загорелись. - Возьми меня с собой! А
что? Я парень ловкий! Порядки знаю! Возьми! А то вот ты, к примеру, везде
был, а я всю жизнь в Фаранге, как амбарная крыса! Возьми, а?
  Биорк покачал головой.
  - Извини, друг! Не могу! - И, увидев, как огорчил парня: - Но - слово!
Если вернусь в Фаранг, тебя найду непременно! А там уж - как бог твой
положит! Может, и поплывем с тобой по пенному морю!
  - Да ладно! - махнул рукой старший служка. Хотя слова Биорка явно ему
понравились. - Сам знаю, каков из меня спутник воину! - И, серьезным
тоном: - Ща посидишь у меня! А уж как солнышко вниз покатится, тогда и
уйдешь!
  И, вскочив со скамьи, на которую уселся было:
  - Жди меня тут, Тумес! Ща я пожрать принесу и, - он подмигнул, - винца
кувшинчик сворую! Посидим напоследок! Жди, Тумес! Я тя снаружи запру, чтоб
никто не сунулся! Да я быстро!
  Он сорвался с места и убежал.
  Вагар опустился на скамью. Улыбка оставалась на его лице еще целую минуту.

  Биорк покинул храм Тура во время полуденного отдыха. Он как раз добрался
до гостиницы, когда посланные за Этайей воины вышли за высокие ворота.
  По просветленным их лицам догадался Биорк, что произошло. Это и
обрадовало, и огорчило вагара. Обрадовало потому, ждала солдат завидная
судьба. А огорчило потому, что, если Этайа использовала последнее
средство, значит, ни светлорожденного, ни Нила рядом не оказалось.
  "Однако я жив! - подумал вагар. - И где доказательства, что мои друзья
мертвы?"
Не желая обращать на себя внимание слуг (Биорк полагал, и справедливо, что
они шпионят для своих правителей), вагар вскарабкался на дерево и,
раскачавшись, прыгнул на террасу третьего этажа.
  - Вовремя, Биорк Эйриксон! - сказала Этайа, когда вагар появился перед
ней. - У меня есть достойное тебя дело.
  - Слушаю, госпожа! - вагар потер испачканные цветочной пыльцой руки. - Но
прежде скажи, что с Нилом?
  - Отправился готовить наше отплытие, не тревожься. А вот нашему вождю
угрожает опасность. И ни ты, ни я не успеем ему помочь. Он расплачивается
за вчерашнее. - И светлорожденного рассказала вагару о недавних событиях.
  - Ты уверена, что я ничем не могу ему помочь? - спросил Биорк, когда она
закончила.
  - Оракул, сын Эйрика. Вспомни пророчество и смирись. Твое мастерство
понадобится другому человеку.
  - Кому?
  - Ее зовут Мара...

  Когда Этайа закончила рассказ, лицо вагара все еще выражало сомнение.
  - Фарангская потаскушка? Стоит ли тратить на нее время?
  - Твой сын не стал бы так говорить! - укоризненно сказала светлорожденная.
- Я просила ее помочь и я не могу не помочь ей. Она попала в беду, когда
несла ко мне весть о том, кого я ищу. Этого достаточно?
  - Да, - кивнул вагар. - Ты знаешь, что ей удалось выяснить?
  Этайа покачала головой.
  - Я вытащу ее, - сказал Биорк. - Дай мне след...

  * * *
Биорк торопливо шел по дороге в сторону Дворца Наместника. Солнце повисло
двумя ладонями выше линии горизонта. Проходя мимо ворот храма Быкоглавого,
покинутый вагаром два часа назад, Биорк увидел, что около входа топчутся
угрюмые солдаты в стальных кирасах, с арбалетами наизготовку. Аллея
Паломников и храмовый парк были полны стражников. Биорк увидел Верховного
Жреца, разъяренных "синих" , даже размахивающего руками Скона.
  Солдаты перекрыли ворота, никого не впуская и не выпуская с территории
храма. Паломники, уже начавшие собираться к вечернему приношению,
бесцельно топтались у входа.
  Биорк задержался, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. Толпа
росла. Настроение конгаев становилось все более агрессивным. С десяток "
синих" по ту сторону решетки подзуживали толпу. Но жители Фаранга были
слишком добродушны, чтобы броситься на солдат. А сами солдаты вели себя
сдержанно: Тур Быкоглавый - покровитель не только земледельцев, но и
воинов тоже..
  Биорк поспешил дальше. Мимо него промчался большой отряд всадников, не
менее сотни, и, к его удивлению, не в сторону храма Тура, а по направлению
к южной стороне порта. Вагар достиг площади Умиротворения, на которую
выходили армейские казармы. Еще один отряд промчался мимо. Вагар отпрыгнул
в сторону, чтобы стремительные парды не сшибли его. Третий отряд поскакал
к мосту через Фуа. Биорк обратил внимание на воина, сидящего на мощном,
почти черном парде, к которому то и дело подбегали офицеры. Значок
начальника тысячи, строенные мечи под "спящим" конгским драконом, блестел
у него на рукаве. Лицо командира было сосредоточенным, но он не выглядел
взволнованным или огорченным. Скорее, наоборот.
  " Любит подраться!" - подумал Биорк, разглядывая начальника тысячи.
  Четвертый отряд вооруженных пиками всадников умчался в сторону Гавани.
  - Похоже, мой сын приложил к этому руку, - пробормотал вагар и двинулся
дальше.
  У входа в дворцовый парк, как обычно, стояла стража. Но сегодня у солдат
был не столь ленивый и самодовольный вид, как обычно. Оживление, царившее
у казарм, не обошло стороной и Дворец. За те пару минут, что Биорк следил
за воротами, не менее десятка бегунов покинули Дворец, и столько же вошли
внутрь. Вагар отступил к деревьям, окружающим снаружи стену парка. Для
Биорка не составило труда преодолеть ее. Через минуту он уже бежал по
ухоженной аллее дворцового парка.
  Описание, данное Этайей, было достаточно точным, чтобы Биорк сразу нашел
маленькую стальную дверь - вход в подземелье. Дверь была заперта, но вряд
ли нашелся бы в Конге замок, способный остановить вагара. Несколько
движений бронзового крючка - и дверь, отчаянно заскрипев, отворилась.
  Два стражника, разлегшись на полу, играли в кости. Мечи были небрежно
брошены в пяти шагах от хозяев. Стражники отвлеклись от игры и уставились
на вошедшего.
  Маленький воин был явно не тем, кого они ожидали увидеть.
  - О! - сказал один из стражников.
  Второй ничего не успел сказать: кулак вагара на четверть локтя погрузился
ему под ребра. Зато первый успел за это время вскочить и даже вытащить
из-за пояса крисс.
  - Молодец! - похвалил его вагар, ударяя сначала ногой в голень, а когда
стражник с воплем присел - головой в подбородок. Впрочем, лежавшие теперь
без чувств стражники выполнили свой долг: шум у двери привлек внимание
двух десятков солдат, находившихся в караулке. Когда они, бряцая оружием и
свирепо сопя, ввалились в комнату, вагару пришлось отступить.
  Часть воинов тут же отрезала Биорка от открытой двери, остальные обступили
его полукругом, угрожая остриями мечей. Они были осторожны, помня
предупреждение, полученное ими утром. Кроме того, лежащие тела товарищей
говорили сами за себя. Но они никогда раньше не видели вагаров.
  А когда двадцать здоровенных вооруженных вояк стоят против одного
безоружного человечка, чей рост не выше, чем у их сыновей, они чувствуют
себя глуповато. Тонкие руки вагара не казались страшными. Правда, на поясе
его висел нож...
  - Брось нож! - гаркнул начальник стражников, рыжий конгай с покатыми
плечами борца. Кольчужная рубашка из плоских чешуй закрывала его почти до
колен. На голове красовался круглый шлем, сдвинутый на затылок. Десятник
даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень.
  Вагар снял с пояса нож и бросил его на каменный пол.
  - Дурачок! - сказал начальник и ударил его по голове плоской стороной меча.
  Биорк упал на колено. " Язык змеи" , выхваченный из набедренной повязки,
прыгнул к лицу начальника стражи и пробил череп на полпальца выше
переносицы.
  Никто из солдат ничего не понял. Только что они видели широченную спину
своего командира, а теперь он валяется на полу, а на лбу его вспучивается
кровавый пузырь.
  " Язык змеи" покачивался в правой руке вагара. Пальцы левой руки
перебирали тонкую цепь. Те, кто никогда не сталкивался с этим оружием, с
трудом могут представить, что это такое. Маленькая заостренная гирька из
упругой стали на прочной и тонкой металлической цепочке в восемь локтей
длиной в руках тренированного бойца опасней, чем меч. Соперничая в
точности и скорости с арбалетной стрелой, она способна поразить цель и
вернуться в руку мастера быстрей, чем противник успеет мигнуть. Сила же
удара такова, что " язык" пробивает не слишком толстую кирасу. Конечно,
хуридскую, а не конгскую. Особенно же опасен " язык змеи" , когда
нападающих много и атакуют они с разных сторон. То есть именно в той
ситуации, в которой оказался Биорк.
  Чем-чем, а трусостью конгаи никогда не отличались. Едва они оправились от
удивления, вызванного видом поверженного начальника, как двадцать
обнаженных клинков взлетели над головой вагара. Если бы стражники не были
охвачены гневом, если бы они питали большее почтение к маленькому воину,
вагару пришлось бы несладко. В соседней комнате было довольно арбалетов,
чтобы нашпиговать стрелами полдюжины вагаров. Но воин с мечом, особенно
если он умеет им пользоваться, не побежит за арбалетом для того, чтобы
подстрелить одного-единственного противника с маленькой железкой, к тому
же ростом едва доходящего до плеча. Когда же двадцать солдат без всякого
плана бросаются на одного-единственного бывшего туринга...
  Первым пострадал солдат с самой лучшей реакцией. Когда он, опередив
остальных, напал на вагара, меч соседа распорол ему бедро. Вместо того
чтобы, как ожидали конгаи, отступить к стене и этим прикрыть спину, вагар
прыгнул вперед. " Язык змеи" вылетел трижды, и три стражника рухнули под
ноги товарищей. Еще один меч воткнулся не туда - гневный вопль
пострадавшего смешался с хрипом другого солдата, которому гирька
раздробила грудную кость над самым краем кирасы. Биорк нырнул прямо в
образовавшуюся свалку и без ущерба вынырнул с другой стороны. Прежде, чем
кто-либо из стражников сообразил, что дичь ускользнула, маленький воин
захлопнул стальную дверь и задвинул широкий засов. Еще раньше кто-то из
стражников из осторожности захлопнул наружную дверь, а замок ее
защелкивался при закрытии и отпирался только снаружи... Лязг рукояток,
которыми стражники забарабанили в дверь, был оглушительным, но
бесполезным. Два десятка воинов оказались в ловушке.
  Руководствуясь собственным чутьем вагара, Биорк углубился в подземелье и
двинулся к намеченной цели. Любой лабиринт может быть пройден, если у
идущего есть интуиция. А у любого вагара, родившегося во тьме каменных
пещер-лабиринтов чувство направления безукоризненно.
  Десять минут спустя Биорк увидел широкое низкое помещение, более
напоминающее пещеру, с закопченным потолком и без единого светильника.
Лишь свет горящего в открытом очаге пламени, озарял грубую кирпичную
кладку стен.
  Три человека находились в этом жутком помещении. Одной из них была
девушка. Руки ее были прикованы к загнанным между кирпичами стальным
костылям. Волосы распущены. Никакой одежды. Блаженная улыбка девушки
подсказала вагару, что она одурманена и не сознает реальности. Но двое
мужчин, составивших ей компанию, были более чем реальны.
  Один из них, угрюмый чиновник с отекшим бледным лицом, сидел за грязным
столом и сосредоточенно грыз деревянный стержень кисти. Второй, более
похожий на магхара, чем на человека, раскладывал на плоском камне у очага
металлические предметы, назначение которых могло привести в трепет самого
стойкого воина.
  Тот, что стоял у очага, повернулся, и вагар смог рассмотреть его
подробнее. Толстогубый, с коротким, свернутым в сторону носом и
темно-коричневой нездоровой кожей. Туловище его походило на раздувшийся
мешок, поставленный на тонкие ноги. В довершение всего волосы урода были
выкрашены в ярко-красный цвет.
  - Умх! - сказал чиновник за столом. - Как думаешь, сколько нам еще ждать?
  - Ждать? - тонким голосом переспросил палач. - Зачем ждать?
  - Ну, пока дурь из девки выйдет?
  - Выйдет! - сказал палач, перебирая свои инструменты.
  Вагар разглядел на его лице реденькую бородку.
  " Он не конгай, - решил Биорк. - Омбамту?vii11"
Палач взял тонкую длинную иглу на деревянной ручке и сунул острие в огонь.
Когда, по его мнению, игла достаточно раскалилась, он подошел к девушке,
смотревшей на него с бессмысленной улыбкой, схватил ее за руку и принялся
медленно ввинчивать раскаленную иглу ей в локоть.
  Девушка перестала улыбаться. Какое-то время лицо ее было неподвижно. Потом
огромные глаза наполнились слезами.
  - Не надо, - проговорила она. - Мне больно.
  - Брось ты ее! - сказал чиновник. - Не видишь, она еще не очухалась.
  Палач подошел к очагу и плюнул в огонь.
  - Я не буду ждать! - сказал он. - Опять до утра провозимся!
  Девушка с ужасом смотрела на свой локоть, из которого торчала игла. Вагар
скрипнул зубами: он ничего не мог сделать - между ним и комнатой была
стальная решетка. Толстые прутья, заделанные в камень.
  Палач подошел к девушке и пошевелил иглу. Она вскрикнула.
  - Слышишь? - спросил палач. - Погоди немного - и она так завизжит, что ты
оглохнешь.
  - А она - ничего, - сказал чиновник и сглотнул слюну.
  - Не люблю баб! - сказал палач и снова сплюнул. - Любуйся пока. Тем, что
останется, даже магхар побрезгует.
  - Ну ты говоришь! - сказал чиновник. - Вдруг она сразу все выболтает?
  - Ну и что? - возразил палач. - Откуда мне знать, что она не врет? Нет!
Моя работа мне известна. А твоя работа - кистью мазать. Кончим - пойдешь
купишь бабу и трахнешь.
  - После твоей работы только блевать хочется, - вздохнул чиновник. - Какие
там бабы!
  - Привыкай, привыкай! - покровительственно сказал палач. - В помощники
возьму. Видал, как хозяин меня жалует?
  - Лучше сдохнуть! - сказал чиновник.

  * * *

  На парковой лужайке, размахивая мечами, вертелись четверо всадников. Трое
были личными стражниками Шинона. Четвертый - Эрд. Прекрасный пард под
светлорожденным был весь покрыт бурой засохшей кровью.
  " Ранен? - предположил Шинон. - Нет, вряд ли. Слишком много крови, чтобы
остаться в седле" . Тут Шинон узнал парда своего сотника и огорчился:
добрый был солдат. Преданный. Во имя Быкоглавого - он же приказал своим
людям не вмешиваться!
  Эрд вышиб из седла последнего из противников и погнал парда прямо к дому.
Шинону показалось, что взгляд светлорожденного все же зацепил его сквозь
завесу листвы. Он поспешил в комнату и услышал на лестнице грохот.
  Заляпанная кровью и грязью широкая грудь парда отбросила тростниковый
занавес. Пригнувшись, чтобы не задеть верх дверной арки, сжимая в руке
окровавленный меч, в комнату ворвался Эрд.
  С глухим чмоканьем стрела арбалета-ловушки воткнулась в горло парда.
Шинон, выругавшись, метнул нож. Раненый пард, поднявшись на дыбы и
попятившись, уперся задом в стену и тяжело рухнул на пол, загромоздив
половину комнаты. Лапы и хвост зверя судорожно дергал