цать минут, моя радость, чтобы немного подумать. Килон! Проводи госпожу и побудь с ней! Через двадцать минут выведешь ее за дверь!
     - Сделаю, хозяин!

***

     Дверь закрылась с негромким щелчком. Телла стояла на маленькой веранде, открытой со стороны фасада. Прямо от веранды начиналась короткая и широкая аллея. По обе стороны аллеи - лужайки, поросшие золотистой травой. Аллея упиралась в запертые чугунные ворота локтей пять высотой. За воротами теснились фарангцы. Их красные от гнева, жары и вина лица были обращены в сторону дома, но женщину в тени веранды они заметили не сразу.
     Телла сделала шаг вперед и ступила на первую ступеньку лестницы. Чтобы заговорить, это был самый подходящий момент. Но женщина никак не могла решиться. Что она могла сказать?
     - Кто это? Кто? - толпа слегка оживилась.
     - Эй, парни, Даг нам подарочек прислал!
     - Это что за баба?
     - Как она тебе, Тонг?
     - Да отсюда не дотянуться!
     - А ты поди пощупай!
     - Га-га-га!
     - Э! Парни! Я ее знаю! Дагова сука!
     - Га-га-га!
     - А ниче! Эй, Геран! Хочешь...
     - Оу! Парни! Нам не баба, нам Даг нужен!
     - Приморить засранца!
     - Э, да что стоим? Поднапрем разом!
     - А ну как стрелять начнут?
     - Хо! И мы постреляем! Обосрался Даг! Точняк! Вишь, бабу выпустил: уламывать нас!
     - А? Эу, подружка! Я уже уломался! Иди...
     - А ну навались! Навались!!!
     Телла попятилась назад, прижалась спиной к запертой двери. Во рту вдруг пересохло...

***

     Даг, наблюдавший из окна, удовлетворенно улыбнулся. Идея оказалась верной: толпа оживилась. Первые уже карабкались на ограду. В них не стреляли. Это он, Даг, приказал не стрелять. Кто-то звонко лупил обухом топора по замку на воротах, но человек двадцать уже перебрались через ограждение и во всю прыть бежали по аллее к дому.

***

     Они бежали прямо к ней! Телла видела широко открытые рты, блестящие крисы в поднятых руках, всклокоченные волосы. Ноги ее стали ватными. Женщина силилась что-то сказать, но губы ее только беспомощно вздрагивали. Защищаясь, она подняла руки... Бегущие были уже в десятке шагов от лестницы.
     И - остановились, внезапно обнаружив, что - одни, на открытом месте, а остальная толпа - все еще за оградой. А в оконных тенях совершенно определенно угадываются арбалетчики.
     Телла, не поворачиваясь, застучала ладонями в дверь. Но никто и не подумал открыть.
     И тут с лязгом распахнулись ворота и толпа хлынула внутрь, запрудила все пространство перед домом, покатилась к дверям.
     Даг смотрел, как чернь валит к его дому, и улыбался. Сейчас их встретят! Должен начаться бой, в котором жена "трагически погибнет", - так, чтобы видели все. Тогда и с наследством споров не будет. А если Теллу не прикончат бунтовщики, то об этом позаботится Килон.
     - Не надо, - прошептала женщина. - Пожалуйста, не надо!
     И со всей ясностью поняла: сейчас ее убьют!

Глава восемнадцатая

     Разбуди меня ночью, спроси: "Для чего ты живешь?"
     Я отвечу привычно и честно: "А кто меня знает?"
     Я - от Темной Воды; на челе у меня заклинанье:
     "Я живу, чтобы жить!" Это правда. Хотя и похоже на ложь.

     Все, что дальше, - мое. Это только мое - и не трожь!
     Самой нежной рукой прикоснешься - пронзительно больно!
     Нет! Молчу! Я - поэт. И поэтому даже не волен
     Завернуться в лохмотья из собственных сорванных кож!

     И ты хочешь согреть меня? Ну так чего же ты ждешь?
     Я слегка одичал, я отвык от дыханья чужого,
     Но рубец на груди - он остался, тот выжженный желоб
     С горькой солью от слез. От того-то я так не похож...

     Ты придешь и уйдешь. Точно так, как ушедшие прежде.
     Это храм, а не дом... В нем всегда не хватает тепла.
     Он меняет гостей, как погода меняет одежду.
     И не терпит одежд на исхлестанных наших телах!

     Вот! Мы платим за все! Платим Временем. Или телами.
     Что по сути - одно. Чу! Мой демон мне шепчет: "Пора!"
     Разбуди меня ночью, спроси: "Ты останешься? С нами?"
     Я остался б, клянусь!.. Только мне не дано выбирать!
     Лурл Серебряное Сердце. "Баллада о Темной воле"

     - Ну-ка, братцы, ну-ка! Дайте-ка пройти большому дяде! - добродушно покрикивал Нил, раздвигая толпу.
     Хихарра и Онкронк следовали за ним, как малые корабли - за большим. Нил возвышался над головами, словно осадная башня - над городскими постройками. Кто-то узнал его.
     - Нилон! Тот самый борец Нилон! - пробежало по толпе.
     Самого Нила знали немногие, но имя было на слуху у фарангцев. Толпа, заробевшая было при виде арбалетчиков, вновь воодушевилась. Появился кто-то, кому подобает командовать - и первым идти под стрелы, разумеется! Самые воинственные и предприимчивые ушли воевать с южанами, те же, что остались, предпочитали драть глотку, а не воевать.
     Отодвинув тех, кто толпился впереди, Нил шагнул на первую ступеньку лестницы. Он видел и арбалетчиков в окнах, и женщину, прижавшуюся к дверям.
     - Вот паскудник! - бросил великан Хихарре. - Девкой прикрыться вздумал!
     Теллу он не узнал. Страх исказил ее черты.
     Зато Телла узнала своего "Тура", хотя его внешность переменилась гораздо больше. Она узнала бы Нила, будь у того даже другое тело. Вмиг сердце ее согрелось... и упало. Она поняла: великан смотрит на нее как на чужую. Не узнал. Забыл. Вот тут она испытала настоящий ужас:
     - Нил... - прошептала она. Сын вагара повернулся к толпе.
     - Да вы, кажется, хотите войти, парни? - пробасил он. - Хотите войти, а вас не пускают?
     Толпа заревела. Нил поднял руку, требуя тишины.
     - А может, они правы? - прорычал он. - Ведь это чужой дом, верно?
     Ответом ему было молчание, а потом - глухой ропот.
     - Чужой! - гаркнул Нил, перекрывая его мощью собственного голоса. - Зато ублюдок, что спрятался в нем, он - ваш! А? Так надо сказать ему - выходи! Выходи, слизень, если ты - мужчина! И тогда никто не тронет ни твоего дома, ни тех, кто в нем! Верно? А иначе все они отправятся в Нижний Мир!
     "Все - умрут..." - услышала Телла. Другие слова как-то прошли мимо, остались только эти.
     - Килон! - приказал Даг. - Убей бычка!
     Слуга поднял арбалет. Широкая спина Нила была превосходной мишенью, а сам Килон - отличным стрелком. Он прицелился чуть ниже левой лопатки Нила и нажал на спусковой крючок.
     На миг опередив сухой щелчок выстрела, Нил успел откачнуться вправо - все-таки он был сыном вагара. Стрела, оцарапав его плечо, угодила в грудь одного из фарангцев. Ноздри великана раздулись. Меч будто сам прыгнул ему в руку, свирепый рык выплеснулся из груди. Одним прыжком Нил преодолел лестницу.
     Телла медленно поползла вдоль двери вниз - колени подогнулись. Нил схватил ее за плечо, чтобы отбросить в сторону... и узнал!
     - Телла! - воскликнул он в изумлении.
     Толпа реагировала куда медленнее великана. Он уже был у двери, когда первые качнулись вперед, устремившись за вожаком.
     - Телла! - воскликнул Нил.
     И, развернувшись, встал между нею и фарангцами. Те едва не налетели на его меч.
     - Стоять! - кугурром взревел сын вагара, повергнув фарангцев в полное замешательство. Мысль его лихорадочно работала, а меч был по-прежнему обращен к толпе.
     "Почему они не стреляют, те, кто в доме?" - подумал он.

***

     - Вниз! Все вниз! - приказал Даг. - Быстрее, крысы!
     - В окна! - гаркнул Нил. - Стрелять в окна! Бей! - И через плечо, Телле:
     - Не бойся, девочка! Я тебя не отдам!
     Те в толпе, у кого были луки и арбалеты, принялись обстреливать дом. Им ответили несколькими выстрелами.
     - Посторонись, моя маленькая! - сказал Нил ласково, отодвигая Теллу в сторону. И резко ударил ногой в дверь.
     Крепкая дверь с грохотом влетела внутрь, опрокинув слугу, стоявшего прямо за ней. И Нил увидел Килона с поднятым арбалетом в конце длинного коридора. Щелкнул выстрел, и Килон исчез.
     Нил выбросил руку... и поймал стрелу в полулокте от груди Теллы.
     - Не любят тебя здесь! - заметил он и проткнул мечом вынырнувшего откуда-то сбоку слугу Дага. Потом оглянулся.
     За спиной пыхтел Хихарра, сбоку - невозмутимый Онкронк, а уж за ними бесновалась толпа, швыряя в окна все, что попалось под руку.
     Обеими руками Телла схватила левую руку Нила.
     - В доме - мой сын! - проговорила она умоляюще.
     - Понял! - ответил гигант. - Хихарра! Вот моя женщина! Помнишь ее?
     - Как не помнить! - отдуваясь, пробасил кормчий.
     - Этот дом - ее дом! Не пускай никого! Всю мерзость я вымету сам! Слышали, парни? - рявкнул великан через голову приземистого Хихарры тем, кто стоял позади. - Сам!
     И, капитану:
     - Побереги ее, брат! - кивнув в сторону Теллы.
     А сам ринулся по коридору туда, где исчез Килон. Он заметил, что из окон больше не отстреливаются, и чувствовал: надо спешить!
     Минуты ему оказалось достаточно, чтобы убедиться: в доме никого, кроме трех служанок и насмерть перепуганного повара. Чтобы определить, куда ушли Даг и остальные, Нилу, полувагару, потребовалось и того меньше. Когда два десятка людей спасаются бегством, они оставляют немало следов!
     Краем уха слушая, как Хихарра зычным голосом успокаивает толпу, великан ощупал стенные панели и легко отыскал фальшивую. Один хороший удар и он - перед черной норой в подземный тоннель.
     Великан сбежал по неровным ступеням и бесшумными прыжками ринулся по хорошо утоптанной земле тайного хода. Темнота не смущала его: он был уверен, что беглецы прошли совсем недавно - запах масла, сгоравшего в светильниках, и сладкая гарь факелов еще висели в сыром воздухе.
     Свет забрезжил впереди даже раньше, чем Нил рассчитывал. Подойдя ближе, великан увидел масляную лампу, поставленную на землю посреди коридора.
     Он беззвучно рассмеялся. Экие простые ребята!
     В кармане нашлась медная монета. Нил запустил ее в светильник, и алебастровый колпак разлетелся вдребезги. Светильник ярко вспыхнул и погас. Один из подстерегавших погоню арбалетчиков послал стрелу наугад. Второй - таращился в темноту, когда Нил промчался мимо, наградив каждого увесистым тычком в лоб. Время, когда Нил был носителем Дара, приучило великана не убивать без необходимости.
     Нил спешил. Он хотел нагнать беглецов прежде, чем те выйдут на поверхность. При свете дня любая случайность могла отнять у него победу. Здесь же он был абсолютным хозяином положения.
     И Нил догнал их. По движению световых пятен определив, что это не новая ловушка, а сам отряд, Нил замедлил шаг, перехватил меч в левую руку и вынул из кошеля еще несколько монет.
     Через полминуты он возник за спиной беглецов. Три светильника, два факела и дюжина людей, двое из которых несут Дага, а третий - маленький сверток, издающий слабый писк.
     Отлично!
     Нил с возможной быстротой метнул одну за другой четыре монеты и взревел укушенным хуругом.
     Два светильника погасли, третий разбился, упав на земляной пол. Разлившееся масло вспыхнуло. Упал и один из факелов - монета угодила в глаз того, кто его нёс. Второй факел еще горел, но Нил, прыгнув, вырвал его из рук слуги и зашвырнул далеко вперед.
     Кто-то сбоку, порасторопнее, попытался подсечь ноги великана клинком. Нил подпрыгнул, левой рукой сломал расторопному челюсть и бросился в самую гущу мечущихся теней.
     Среди всей этой суматохи он больше всего опасался за ребенка, а потому, выхватив младенца из рук слуги, гигант проскользнул меж топчущихся и орущих, отбежал шагов на двадцать назад и положил ребенка у стены тоннеля. Нил знал: крыс в подземном коридоре нет.
     Когда он вернулся к беглецам, то обнаружил, что бой кипит вовсю. Слуги размахивали мечами, орали и топтались вокруг горящей лужицы масла - потому что тут было светлее. Кого-то уже задели мечом, Дага уронили, и он возмущенно вопил.
     Когда Нил возник из темноты тоннеля, многим он показался еще одной огромной тенью, но тенью довольно активной, потому что вмиг расшвырял тех, кто стоял на пути, и, схватив Дага за шиворот, увлек в пасть тьмы, как демон уволакивает заблудшую душу. Блюститель мыслей вяло трепыхнулся у него в руке и притих. На бегу Нил подхватил младенца и помчался назад. Он опасался погони: с ребенком в одной руке и Дагом - в другой он стал куда более уязвимым. Но среди Даговых слуг не оказалось таких, что ценили бы жизнь хозяина выше собственной.
     Хихарра без особого труда удерживал толпу на пороге. Даже самые ретивые требовали пропустить их внутрь не слишком настойчиво - больше для вида. Кто хочет схлопотать арбалетную стрелу? К тому же рядом с Хихаррой стоял капитан Онкронк-Рубец, а у него была репутация человека, который предупреждает только один раз.
     И все же Нил появился вовремя.
     Передав ребенка Телле, он поднял потерявшего сознание Дага и швырнул его прямо в толпу.
     - Он - ваш! - крикнул великан. - Забирайте его и постарайтесь не забыть, что вы - фарангцы, а не убийцы!
     - Как у тебя легко все получается, брат Нилон! - ухмыльнулся Хихарра.
     - Это потому, что я сам - тяжелый! - ухмыльнулся в ответ великан. - Парни! Сбегайте кто-нибудь за лекарем! Дай малыша мне, Телла! Я так и не разглядел его толком! Эй! Я сказал - марш за лекарем, ты и ты! А вы внесите раненых в дом! Ах ты бутуз! Хорошие глаза у парня, Телла, глаза воина!
     - Твои глаза, - шепнула Телла. - Не знаю, как это может быть...
     - Я знаю. - Великан погладил ее по щеке. - Кстати, как ты его назвала?
     - Тур!

Глава девятнадцатая

     Пусть множатся и процветают живущие не праведным - недолговечны они, как трава. Пусть до времени здравствуют и укрепляются попирающие Закон - Сила Единственного сокрушит их и погибнут они, и исчезнут. Над праведными же - шатер Мира!
     Фахри Праведный. "Откровения"

     ... и тогда остается единственное, с чем приходится считаться магу: рука воплощенного Зла. Вот то, что воистину неистребимо!
     Сантай Темный. "Путь Слабого"

Южный Конг.
Последний день лета тысяча двенадцатого года

     Двенадцать всадников ехали по дороге. Справа от них поднимались высоченные ярколиственные деревья, обвитые сизыми петлями лиан, - могучие деревья. Стволы в три обхвата. Однако между лесом и дорогой лежала голая полоса в десять шагов, на которой подрост был тщательно срезан. Лишь редкие побеги поднимались из густой щетки скошенной желтой травы.
     А вот слева от дороги трава была зеленой, и вместо лесных исполинов здесь росли высаженные через равные промежутки то ли кусты, то ли деревца, похожие на пирамидки с алыми кронами из крохотных игольчатых листьев.
     Пирамидальные деревца стояли несколькими ровными рядами, а потом поверхность земли плавно переходила в почти отвесный каменистый склон, у подножия которого бились тяжелые мутные волны моря Зур. Буря, что бушевала ночью, стихла, но раскачавшееся море все никак не могло успокоиться.
     Дорога пошла под уклон. Всадники миновали распахнутые ворота пустого загона для пардов, рядом с охранным постом, тоже опустевшим. Будь всадники уроженцами Конга, они удивились бы: более двухсот лет сторожевые посты у въездов в города неукоснительно останавливали всякого, кто проходил или проезжал мимо. Впрочем, и верховые разъезды Береговой Стражи несли службу не один век. Теперь же, за тридцать миль, что проехали всадники по дороге от залива Донхен <На берегу залива Донхен располагалась прежняя столица Конга - Ангтъян> к Тунгу, они не встретили ни одного вооруженного человека. Даже море пустынно - хотя в этом, возможно, виновен разыгравшийся ночью шторм.
     Впереди показались легкие домики с голубыми и желтыми крышами из речного тростника, а чуть дальше - большой судоходный канал, прорытый в давние времена от самой Сарбы. Берега канала сплошь заросли высоким тростником, из легких прочных стеблей которого построено большинство домов простонародья в городке Тунг.
     Работающие в садах крестьяне, почти голые, загорелые, в ярких головных повязках, провожали настороженными взглядами воинов в черных доспехах, едущих плотной группой и даже не поднявших забрал. Раньше их непременно остановил бы разъезд Береговой Стражи, но нынче конгайские воины далеко от прибрежного города Тунг.
     Мощные беговые парды диковинной для Конга серой масти, фыркая, неторопливо рысили вниз по довольно крутой, но широкой улице. Тростниковые хижины сменились домами из розового песчаника и желтого дерева. Маленький храм с нефритовой статуей Морской богини, вскинувшей причудливо изогнутый жезл, привлек внимание путников. Головы в черных шлемах дружно повернулись в сторону вечно распахнутых ворот, за которыми Владычица Вод принимала поклонение.
     Дорога кончилась, и, никем не остановленные, всадники въехали в ворота, отделявшие склады, верфь и дома, относящиеся к гавани Тунга.
     Сама гавань сравнительно невелика, но сейчас полна всевозможных судов, нашедших в ней убежище во время непогоды: от бокастых грузных торговцев до маленьких рыбачьих лодок, что не вышли утром в море из-за волнения. Лишь одно судно - большой военный трех-мачтовик под конгайским флагом - выйдя в залив, разворачивался, чтобы идти в сторону Сарбура.
     Море было пустым. Зато полной оказалась портовая таверна.
     Трое из всадников, спешившись, помогли сойти с парда женщине в закрытом платье из фиолетового с белым шелка, с длинным разрезом внизу, необходимым для верховой езды.
     Остальные всадники остались в седлах. Один из них взмахом руки отправил прочь портового служку, вознамерившегося было принять и увести пардов.
     Женщина огляделась вокруг и уверенным шагом направилась к дверям таверны. В разрезе платья мелькнули длинные ноги, затянутые в черные обтягивающие штаны. Три воина догнали ее, когда женщина, решительно толкнув дверь, вошла в таверну и тут же окунулась в гул голосов, в месиво пряных и острых запахов.
     Некоторое время все четверо стояли на пороге, привыкая к полутьме, сменившей ослепительную яркость конгайского дня.
     Меж тем все больше моряков, сидящих за столами, бросив в сторону двери любопытствующий, но вполне равнодушный взгляд (мало ли кто может войти в таверну, чтобы пропустить кувшин вина в столь неудачный День?), уже не могли отвести глаз от лица женщины. Не потому, что она была красива... Кого удивишь женской красотой в благословенном Конге? Поражали не черты лица, а его выражение.
     Когда половина мужчин в таверне уже пялилась на нее, вошедшая шагнула вперед и с сильным гортанным акцентом произнесла по конгайски:
     - Мне нужен капитан!
     - Какой же капитан нужен госпоже? - тут же спросил один из сидевших - кряжистый, краснолицый с золотой серьгой Морского Братства в мясистой мочке уха.
     Женщина повернулась к нему, какое-то время молча всматривалась в черные внимательные глаза.
     - Тот, что отвезет меня на Юг! - заявила она решительно. - И ты мне подойдешь!
     - Жаль, госпожа! - покачал головой моряк.
     Ему действительно было жаль: женщина произвела на него сильное впечатление.
     - Досадно, но моя посудина уже нанята!
     И, поднявшись с легкостью, неожиданной для столь грузного тела, рявкнул:
     - Эй, акуланы! Кому нужен фрахт?
     - На юг? - спросил кто-то. - А куда?
     - За мыс Прощания* <Мыс Прощания - граница между побережьем освоенного Конга и Южнобережья. К нему спускается Межевой хребет, отделяющий Конг от Гибельного леса>.
     Воцарилось молчание. Потом один из моряков спросил:
     - И как далеко ты собираешься идти за мыс Прощания?
     - Увидим! - отрезала женщина. - Ты пойдешь? Моряк поднялся. Он был высок и худощав, с почти черной кожей, коротко остриженными волосами и тяжелым браслетом из серебра на левой руке. Других украшений, если не считать серьги Братства, на нем не было.
     - Как заплатишь? - спросил он спокойно.
     - Хорошо! Сколько ты хочешь?
     - Я не знаю, куда плыть! - без улыбки ответил моряк.
     - А сколько бы ты взял за плавание в Гурам с полным грузом?
     - Двадцать шесть золотых! - ни на миг не задумавшись, сказал капитан.
     Женщина подала знак одному из воинов. Тот снял с головы шлем (у него о