ие  -  все  в  полной  темноте;  за
палаткой виднелся огонь. Шеф неожиданно понял,  что  слышит  непрерывный
гул. Крики, треск бревен и поверх всего -  звон  металла,  звуки  ударов
лезвия о лезвие и лезвия о щит. Шум битвы.
   Люди в палатке кричали, сталкивались друг с другом. Снаружи слышались
крики - крики на английском и всего в нескольких ярдах.  Шеф  неожиданно
понял, что могучий голос по-прежнему звучит в его ушах. Он  бросился  на
землю, пополз  подальше  от  стен.  И  тут  стена  палатки  лопнула,  ее
разорвало острие копья. Молодой викинг,  проводник  Шефа,  повернулся  к
нему, ноги его запутались в  одеяле,  копье  попало  ему  в  грудь.  Шеф
схватил  падающее  тело  и  укрылся  им,  вторично  за  несколько  часов
чувствуя, как конвульсивно дергается человек, от которого уходит жизнь.
   И тут вся палатка рухнула, по ней  пронеслось  множество  ног,  копья
били вниз, в запутавшихся в ткани людей. Тело  в  руках  Шефа  дернулось
снова и снова; из темноты в дюймах от  него  раздавались  крики  боли  и
страха, лезвие вонзилось в землю, оцарапав колено Шефа. Неожиданно  ноги
исчезли, мимо  Шефа  поток  тел  и  голосов  вылетел  на  дорогу,  снова
послышался звон металла и крики в десяти ярдах в сторону центра лагеря.
   Шеф понял, что происходит. Английский король принял  вызов  викингов,
напал  на  их  лагерь  ночью  и  каким-то  чудом  -  благодаря   хорошей
организации или  из-за  самоуверенности  противника  -  прорвался  через
ограду, пробивался к кораблям и палаткам  вождей,  убивая  по  пути  как
можно больше запутавшихся в одеялах воинов. Англичане двигались к центру
и к реке. Шеф схватил брюки, сапоги и пояс с мечом и мимо  трупов  своих
недавних соседей выбрался на открытое пространство.  Оделся  и  побежал,
низко прижимаясь к земле. Никого ближе двадцати ярдов от него  не  было.
Вокруг упавшие палатки с телами  под  ними,  некоторые  слабо  зовут  на
помощь или пытаются встать. Англичане  рубили  все,  что  движется.  Они
оставили мало живых.
   Прежде чем викинги придут в себя, соберутся, нападающие  проникнут  в
сердце их крепости, и битва будет безвозвратно проиграна.
   Вдоль всей линии берега огонь и дым, огонь  охватывает  все  новые  и
новые просмоленные корпуса, поднимается по мачтам. В огне видны скачущие
демоны, они бросают копья, размахивают топорами и мечами. В своем первом
натиске  на   корабли   англичане,   должно   быть,   встретили   слабое
сопротивление. Но викинги, расположенные у  кораблей,  быстро  пришли  в
себя и начали отчаянно защищать своих морских коней. А что происходит  у
палаток Рагнарсонов?  Неужели  наступил  нужный  момент?  Шеф  размышлял
спокойно  и  сосредоточенно,  в  его  расчетах  нет   места   сомнениям.
Подходящий ли момент, чтобы попытаться спасти Годиву?
   Нет. Очевидно, идет битва, обе стороны яростно  сопротивляются.  Если
викинги отобьют нападение,  Годива  останется  в  прежнем  положении,  -
рабыней, наложницей Айвара. Но если нападение удастся,  если  он  спасет
Годиву...
   Он побежал, но не в сторону сражения, где полувооруженный человек  не
найдет ничего,  кроме  быстрой  смерти;  он  побежал  в  противоположном
направлении, к ограде лагеря, где пока еще тихо и темно. Но  не  совсем.
Шеф вдруг понял, что битва идет не только возле него, но  и  далеко,  во
всех направлениях вокруг ограды.  В  темноте  пролетали  копья,  горящие
стрелы вонзались  в  бревна  ограды.  Король  Эдмунд  вел  одновременное
наступление со всех направлений. Каждый викинг устремлялся к  ближайшему
опасному месту. И к тому времени,  как  они  поймут,  где  действительно
нужна их помощь, король уже либо выиграет, либо проиграет битву.
   Как тень, Шеф пробежал к загонам рабов. К нему из темноты устремилась
фигура, бедро окровавлено, в руке длинный меч.
   - Fraendi <друг>, - сказал  этот  человек,  -  помоги  мне,  останови
кровотечение...
   Шеф ударил мечом снизу вверх, повернул меч, извлек его.
   Один, подумал он, перехватывая длинный меч викинга.
   Охрана загонов оставалась на месте, стражники собрались тесным строем
перед входом, намеренные противиться любой  попытке  прорваться  внутрь.
Вдоль всей ограды загона торчали головы рабов, те пытались  понять,  что
происходит. Шеф перебросил длинный  меч  через  ограду  и  одним  гибким
движением последовал за ним. Кто-то из стражников заметил его,  крикнул,
но движения не было. Не зная, что делать, стражники не  решались  отойти
от ворот.
   Вокруг   фигуры,   дурно   пахнущие,   цепляющиеся.   Шеф   выкрикнул
ругательство на английском, оттолкнул их. Длинным мечом разрезал кожаную
веревку наручников ближайшего, сделал то же самое с кандалами на  ногах,
передал меч в освобожденные руки.
   - Освобождай других, - приказал он и тут же повернулся  к  соседнему,
вытащив  из  ножен  собственный  меч.  Рабы  увидели,  что   происходит,
протягивали руки, подставляли кандалы, чтобы было  легче  резать.  Через
двадцать  ударов  сердца   освободился   уже   десяток   рабов.   Ворота
распахнулись, стражники решили войти  внутрь  и  отыскать  пробравшегося
туда. Как только показался первый викинг, его  схватили  за  ноги  и  за
руки, кулаком ударили в лицо. Через секунду он лежал на земле,  топор  и
меч у него отобрали, из темноты  на  него  обрушился  град  ударов.  Шеф
лихорадочно  резал  кожу,  неожиданно  увидел  своего   сводного   брата
Альфгара, тот смотрел на него с удивлением и гневом.
   - Мы должны забрать Годиву.
   Альфгар кивнул.
   - Иди со мной. Послушайте,  вы,  остальные,  у  ворот  много  оружия,
прорывайтесь на свободу. Те, у кого есть оружие и кто хочет сразиться за
Эдмунда, через стену и за мной.
   Шеф сунул меч в ножны, ухватился  за  верх  ограды,  вторично  мощным
рывком перемахнул через нее. Мгновение спустя показался Альфгар, он  еще
не  пришел  в  себя  от  неожиданного  освобождения,  а  дальше  десяток
полуобнаженных фигур устремился из-за ограды. За ними еще.  Кое-кто  тут
же растворился в темноте, другие  с  гневом  обрушились  на  стражников,
которые  все  еще  не  могли  пройти  через  ворота.  Шеф   с   десятком
последователей побежал назад между палатками.
   Повсюду валялось оружие, оно лежало там,  где  его  выронили  убитые.
Груды  тел  нагромоздились  за  ночь.  Шеф   откинул   клапан   палатки,
перепрыгнул  через  труп,  схватил  копье  и  щит.  Несколько  мгновений
разглядывал последовавших за ним людей, а они в это время вооружались. В
основном крестьяне, решил он. Но рассерженные и отчаянные,  вышедшие  из
себя из-за того, что случилось с ними в загоне. Но вот этот, передний, у
которого на руках перекатываются мышцы, ведет себя как воин.
   Шеф показал в сторону палаток предводителей. Там шла схватка.
   - Там король Эдмунд, - сказал он. - Он  пытается  убить  Рагнарсонов.
Если это ему удастся,  викинги  будут  сломлены,  побегут  и  не  смогут
оправиться. Но если он потерпит поражение, начнется охота за ним,  и  ни
одна деревня, ни  один  округ  не  будут  в  безопасности.  Мы  свежи  и
вооружены. Присоединимся к королю, поможем ему.
   Освобожденные рабы устремились в сторону схватки.
   Альфгар задержался.
   - Но ты не  пришел  с  Эдмундом,  полувооруженный  и  полуобнаженный.
Откуда ты знаешь, где Годива?
   - Заткнись и иди за мной. - Шеф снова побежал, пробираясь к  палаткам
женщин Айвара.

Глава 8

   Эдмунд,  сын  Эдвольда,  потомок  Редвальда  Великого,  последний  из
династии Вуффингасов и теперь божьей милостью король восточных англов, в
гневе и раздражении смотрел сквозь прорези своей боевой маски.
   Они сумели прорваться!  Еще  один  удар,  и  отчаянное  сопротивление
викингов будет подавлено, Рагнарсоны все умрут в огне и крови, а остаток
Великой Армии отступит в смятении и страхе...  Но  если  они  выстоят...
Если они выстоят, через несколько  минут  опытные  викинги  поймут,  что
нападение на периметр всего лишь отвлекающий  маневр,  там  рассерженные
крестьяне с факелами, а настоящее  нападение  здесь,  здесь...  И  тогда
викинги обрушатся на тех, кто сражается у реки, и  уже  англичане  будут
захвачены, как крысы на последнем  несжатом  участке  луга.  А  у  него,
Эдмунда, нет сыновей. И все будущее династии и  его  королевства  теперь
сузилось до размеров этой кричащей звенящей схватки, может  быть,  всего
по сто человек с каждой стороны, избранные бойцы англов и отборные воины
из личной охраны Рагнарсонов; одна сторона  напрягает  все  силы,  чтобы
прорвать треугольник защиты палаток у реки, другая спокойно  и  уверенно
отражает натиск в путанице  оттяжных  веревок,  уже  больше  пяти  минут
отбивая неожиданное нападение англичан.
   Они устоят. Рука Эдмунда крепче сжала окровавленную рукоять меча,  он
сделал шаг вперед. И тут же продвинулись вперед могучие  фигуры  по  обе
его стороны, капитаны его телохранителей, закрыли его щитами  и  телами.
Они не пустят его в схватку. Как только прекратилось истребление  спящих
и началась настоящая битва, они все время оказываются перед ним.
   - Спокойней, господин, - сказал Вигга. - Видишь Тотту и  парней  там.
Они прикончат этих ублюдков. Битва перед ними передвигалась, сначала  на
несколько шагов вперед: викинги отступили,  и  англичане  устремились  в
брешь. Потом назад, назад.  Над  шлемами  и  поднятыми  щитами  вращался
боевой топор, с грохотом обрушивался на дерево щитов  и  сталь  кольчуг.
Качающаяся  толпа  выбросила  тело  в  рассеченной  от  горла  до  груди
кольчуге. На мгновение Эдмунду стала видна гигантская фигура, легко, как
детский хлыст, вертящая в руке топор, вызывающая англичан  на  бой.  Они
приняли вызов, и все, что мог  теперь  видеть  король,  это  напряженные
спины.
   - Мы убили не меньше тысячи этих ублюдков, - сказал с другой  стороны
от него Эдди. Эдмунд знал, что очень скоро один  из  них  скажет:  "Пора
уходить, господин", и его уведут. Если они смогут  уйти.  Большая  часть
его армии, деревенские таны и их рекруты, уже отходили в тыл.  Они  свое
дело сделали: прорвались через ограду вслед за королем и его  избранными
воинами, убили спящих, подавили охрану кораблей и подожгли  их,  сколько
смогли. Но они никогда и не думали стоять в ряд и обмениваться ударами с
профессиональными воинами севера и не собирались это  делать.  Захватить
их спящими и невооруженными - да. Сражаться с ними один на  один  -  это
долг более подготовленных.
   Один прорыв, молился Эдмунд. Боже вечный и всемогущий, один прорыв  в
этом квадрате, и мы пройдем внутрь и нападем  на  них  со  всех  сторон.
Война будет кончена, а язычники  уничтожены.  Не  будет  больше  мертвых
мальчиков на лугах, детских трупов в колодцах. Но если  они  продержатся
еще минуту,  столько  времени,  сколько  нужно  жнецу,  чтобы  протереть
серп... Тогда наш строй будет прорван, а меня ждет судьба Вульфгара.
   От мыслей об  изувеченном  тане  сердце  начало  разбухать  и  словно
коснулось звеньев кольчуги. Король оттолкнул Виггу в сторону и  двинулся
вперед, подняв меч, ища щель в строю, куда бы  смог  встать.  Он  громко
кричал, и голос его отражался эхом в металле шлема:
   - Прорывайтесь! Прорывайтесь! Сокровища Редвальда,  клянусь  в  этом,
тому, кто прорвет их ряды. И пять сотен тому, кто  принесет  мне  голову
Айвара!

***

   В двадцати  шагах  от  него  Шеф  собрал  свою  группу  освобожденных
пленников. Многие из просмоленных кораблей на реке горели, заливая ярким
светом  битву.  Повсюду  вокруг  упавшие  палатки  викингов,   сметенные
натиском англичан, их обитатели мертвы или ранены. Только в одном  месте
стояли восемь или десять павильонов: дома Рагнарсонов и их приближенных,
их стражи - и их женщин. Вокруг этих палаток развернулась битва.
   Шеф повернулся к Альфгару и мускулистому тану за ним. Он стоял в шаге
впереди небольшой группы полувооруженных, тяжело дышащих крестьян.
   - Мы должны прорваться к тем палаткам. Там Рагнарсоны.  -  И  Годива,
про себя добавил он. Но это интересно только Альфгару. В  сумерках  зубы
тана сверкнули в невеселой улыбке.
   - Смотрите, - указал он.
   На мгновение открылась картина: два воина  видны  черными  силуэтами,
каждая вспышка пламени  освещает  их  в  новой  напряженной  позе.  Мечи
вздымаются, каждый удар парируется, удары наносятся справа,  слева,  под
всеми углами, и каждый встречает точную защиту. Воины  поворачиваются  и
прыгают, поднимают щиты, приседают  в  низких  ударах,  переходят  после
удара от одной  позиции  к  другой,  стараясь  выиграть  хоть  крошечное
преимущество, заметить расслабленное запястье, напряжение, колебание.
   Голос тана звучал страстно:
   - Посмотрите на них, на обе стороны. Это воины  короля  и  лучшие  из
пиратов. Они дренгиры, витязи. Долго ли мы продержимся  против  них?  Я,
может, выстою с полминуты. Ты - не знаю. Эти... - Он указал на крестьян.
- Из них сделают сосиски.
   - Давайте убираться отсюда,  -  резко  сказал  Альфгар.  -  Крестьяне
одобрительно зашумели.
   Неожиданно тан схватил Альфгара за руку, пальцы его глубоко  впились.
- Нет. Слушайте. Это голос короля. Он призывает своих верных людей.
   Слышите, что ему нужно?
   - Ему нужна голова Айвара, - ответил один из крестьян.
   И тут же все двинулись  вперед,  подняв  копья,  прикрываясь  щитами,
среди них и тан.
   Он знает, что не получится, подумал Шеф. А я знаю, что нужно сделать.
Он встал перед ними, указывая, жестикулируя. Постепенно крестьяне поняли
его замысел, повернули, побросали оружие и направились к  ближайшему  из
горящих кораблей.

***

   В шуме битвы викинги тоже услышали голос короля. Они поняли его  -  у
многих были наложницы англичанки, как и у их отцов до них.
   - Король Ятмунд хочет твою голову, - воскликнул один из ярлов. -  Мне
не нужна голова Ятмунда, - ответил Айвар. - Он должен был взят живым.
   - Для чего он тебе?
   - Я подумаю об этом. Что-нибудь новое. Что-нибудь поучительное.
   Что-нибудь такое, что вернет силу духа его людям. Слишком близко  они
к поражению,  подумал  Айвар,  отходя  в  сторону,  чтобы  иметь  больше
простора  для  действий.  Никогда  бы  не  подумал,  что  король  такого
маленького  королевства  отважится  напасть  на  Великую  Армию   в   ее
собственной базе.
   - Ну, ладно, - негромко сказал он  гадгедларам,  стоявшим  за  боевой
линией как его личный резерв. - Больше ждать не нужно. Они не прорвутся.
Сюда, между палатками. Когда я дам знак, нападем. Проходите прямо сквозь
них, не задерживайтесь. Я  хочу,  чтобы  вы  схватили  королька.  Короля
Ятмунда. Видите его? Вон там. Маленький человек в боевой маске на лице.
   И Айвар, напрягая легкие, крикнул, насмешливо пародируя крик Эдмунда:
- Двадцать унций, двадцать  унций  золота  тому,  кто  приведет  ко  мне
английского короля. Но не убивайте его. Он должен быть взят живым!
   Но тут он услышал возглас Мюртача. Ирландец застыл рядом с ним.
   - Смотрите!
   - К нам идет огненный крест!
   - Mac na hoige slan.
   - Матерь божья, смилуйся!
   - Что это, во имя Отина?
   Над  головами  сражающихся  показалась  гигантская  фигура,  подобная
кресту,  чудовищному  пылающему  кресту.  Ряды  англичан   расступились,
Убийца-Бранд прыгнул вперед с поднятым топором.  Огромное  бревно  упало
вперед, оно было брошено прыгающими фигурами, несшими его.
   Бранд отскочил в сторону, споткнулся о веревку и со звоном ударился о
землю. Что-то нанесло Айвару сильный удар по плечу. Гадгедлары бросились
во  всех  направлениях,  палатка  вспыхнула.  К  шуму  битвы  добавились
пронзительные крики женщин. И тут же мгновение рядом с пылающим бревном,
с  лицом,  искаженным  гневом  и   радостью,   появился   полуобнаженный
крестьянин, на руках его  еще  болтались  наручники  раба,  он  пробился
сквозь расступившиеся ряды викингов. Копье устремилось Айвару в лицо. Не
задумываясь, тот отразил его, отрубил острие. Крестьянин  повернул  свое
неуклюжее оружие и ударил Айвара по голове.
   Удар,  земля  поднимается  навстречу,  падение  в  горящую  траву.  В
последние мгновения перед потерей сознания, когда  уже  наступала  тьма,
Айвар подумал: я витязь севера.
   В пламени появилась еще одна фигура. Мальчишка, думал Айвар, тот, что
сражался на дуэли у заводи. Но я считал, что он со мной...
   Голая нога опустилась на его  половые  органы,  и  сознание  покинуло
Айвара.

***

   Шеф бежал вдоль все еще горящей корабельной мачты. Он чувствовал, что
руки его обожжены, распухли, покрылись волдырями. Но на это нет времени.
Он с таном и Альфгаром схватили  горящую  мачту,  с  еще  сохранившимися
реями, как только крестьяне высвободили ее из  основания,  и  понесли  к
линии сражения. Отчаянно старались держать ее вертикально, чтобы бросить
потом на воинов.  Но  как  только  они  ее  бросили,  толпа  разъяренных
крестьян обогнала их, устремилась вперед.  А  за  ними,  он  знал,  идет
король Эдмунд со своими витязями, вне себя от гнева,  страха  и  желания
убивать. Но ему нужно добраться до Годивы.
   Перед ним крестьянин  наносил  опешившим  викингам  удары  обломанным
копьем. Кто-то стонал и извивался под ногами.  Другой  крестьянин  упал,
получив удар  сбоку.  Повсюду  показались  желтые  пледы  -  гадгедлары,
испуганные появлением огненного креста, решившие, что это  наказание  за
отступничество. И крик женщин.
   Шеф слева обогнул палатку. Бока ее выпирают, изнутри доносится  крик.
Он извлек меч, наклонился, перехватил клапан и потянул изо всех сил.
   Волна женщин вырвалась из палатки, как вода из прорванной  мельничной
плотины, в ночных рубашках, в платьях, одна совершенно голая со сна. Где
Годива? Вот эта, с шарфом на голове. Шеф схватил ее за плечо,  развернул
к себе, сорвал шарф. Вспышка желтых волос,  ставших  медными  при  свете
пламени, яростные светлые глаза, ничего похожего на серые глаза Годивы.
   Кулак ударил его в лицо, Шеф пошатнулся от удивления и  боли:  вокруг
умирают герои, а ему разбили нос!
   Женщина исчезла, а Шеф увидел знакомую фигуру. Годива  не  убегала  в
сторону, она бежала легко, как олень, и прямо в битву. Теперь  англичане
были повсюду в квадрате викингов, нападали одновременно с фронта и тыла,
намеренные уничтожить предводителей и аристократию пиратов,  прежде  чем
из главного лагеря подоспеет помощь. Они рубили все, что  передвигается,
рубили в страхе и торжестве.
   Шеф бросился вперед, нырнул, ухватил Годиву за бедра и уронил  в  тот
момент, как какой-то воин, видя движение, развернулся  и  нанес  режущий
удар на уровне пояса. Двое откатились в сторону в путанице ног,  одежды,
ногтей, а над ними снова завязалась схватка. Шеф ухватил Годиву за талию
и насильно потащил в тень павильона, его задерживали только трупы.
   - Шеф!
   - Я. - Он закрыл ей рот рукой. - Слушай. Нам  нужно  уходить.  Другой
возможности не будет. Пойдем туда, откуда я  ворвался.  Там  теперь  все
мертвы. Нужно пробраться к реке. Поняла? Пошли.
   С мечом в руке, крепко держа Годиву другой рукой,  Шеф,  пригнувшись,
шагнул в ночь, выбирая дорогу  среди  развернувшихся  вокруг  пятидесяти
поединков. Битва кончена, подумал Эдмунд.  И  он  проиграл.  Он  прорвал
строй викингов, благодаря появившейся ниоткуда толпе крестьян во главе с
полуобнаженным юношей. За последние несколько минут  погибли  лучшие  из
лучших бойцов Великой Армии, и она больше уже никогда не будет  прежней.
И не сможет без  дрожи  вспоминать  битву  у  Стура.  Но  Рагнарсоны  не
погибли. Небольшая  группа,  спина  к  спине,  продолжает  сражаться,  и
Рагнарсоны должны быть среди них.  Только  если  он  убьет  их  всех  до
последнего, можно будет считать, что он победил.
   Но этого сделать ему не удастся. Эдмунд чувствовал,  как  остывает  в
нем кровавый гнев, уступая место медленной и  осторожной  расчетливости.
Зловещий признак - шум в главном лагере, за палатками Рагнарсонов, стих.
Викинги,  под  градом  копий  из-за  ограды,  под  непрерывными  ложными
нападениями, ударами  ножей,  на  какое-то  время  оставили  Рагнарсонов
одних. Но долго э