м нужно.
   Движение и звон  металла  разбудили  тана  Эльфстана.  Он  смотрел  с
удивлением.
   - Снаружи люди, - объяснил Сибба. - Враги.
   - Ко мне они не имеют отношения.
   - Мы знаем.  Послушай,  господин,  они  тебя  выпустят.  Если  уйдешь
сейчас.
   Тан колебался. Позвал жену  и  детей,  торопливо  одеваясь,  негромко
заговорил с ними.
   - Могу я открыть дверь?
   Сибба осмотрелся. Его люди готовы, оружие тоже.
   - Да.
   Тан поднял тяжелый брус, закрывавший двойную дубовую наружную  дверь,
распахнул обе створки. Снаружи послышался возглас, почти стон. Там много
людей, они готовы к нападению. Но они узнали, кого увидели.
   - Моя жена и дети, они  выходят!  -  крикнул  Эльфстан.  Дети  быстро
выскользнули  в  дверь,  жена  за  ними.  Через  несколько   футов   она
повернулась и поманила его. Муж покачал головой.
   - Они мои гости, - сказал он. Голос его перешел в крик,  адресованный
ждавшим снаружи в засаде. - Мои гости и гости короля Альфреда. Не  знаю,
кто эти воры в ночи в пределах Вессекса, но их повесят, когда их схватит
королевский управляющий.
   - В Вессексе нет короля, - послышался голос снаружи. - Мы люди короля
Бургреда. Бургреда и церкви. Твои гости - бродяги и  еретики.  Рабы!  Мы
пришли, чтобы одеть на них ошейники и заклеймить.
   Неожиданно луна осветила темные фигуры, приближающиеся из-за кустов и
укрытий.
   Они не колебались. Конечно, легче было бы захватить  врагов  спящими,
но им сказали, кто их враги: освобожденные рабы, самые низкие из низких.
Их никогда  не  учили  владеть  оружием,  никто  с  самого  рождения  не
предназначал их для войны. Они ни разу не принимали щитом удар.  Десяток
мерсийских  воинов  устремился  к  входу  в  зал.  За  ними,   поскольку
скрытность уже не нужна, загремел боевой рог - призыв к нападению.
   Двойная дверь зала в шесть футов шириной. Могут войти два вооруженных
воина одновременно. Двое, подняв щиты, с горящими  лицами,  ворвались  в
нее. Они не видели убивших их ударов. Когда они  начали  вглядываться  в
полутьму, ища противников, лица,  по  которым  можно  ударить,  с  обеих
сторон взметнулись алебарды на уровне бедер, там, где  кончается  щит  и
кольчуга. Голова алебарды, с острием топора с одной стороны, с  пикой  с
другой вдвое тяжелее меча. Одна прорубила ногу воину,  другая  отскочила
от кости вверх и врезалась в таз. Один воин упал  в  луже  крови,  через
несколько секунд потеря крови убьет его. Другой закричал  и  задергался,
пытаясь высвободиться от засевшего в кости огромного лезвия.
   Сзади напирали новые воины. На этот раз их встретили передние острия,
пробивали деревянные щиты и металлические кольца,  отбросили  нападающих
от дверей. Отлетевшие стонали от ран в животе. Лезвия алебард  описывали
шестифутовую дугу, обрушиваясь на воинов, как боенский  молот  на  скот.
Несколько мгновений казалось, что вес и  количество  нападающих  прорвут
защиту.
   Но в полутьме у нападающих сдали нервы. Мерсийцы  устремились  назад,
защищаясь щитами, отмахиваясь, стараясь унести с собой раненых и убитых.
   - Пока хорошо, - сказал один из миссионеров. - Они  придут  снова,  -
ответил Сибба.
   Мерсийцы приступали еще четыре раза, каждый раз все  осторожнее.  Они
поняли тактику обороняющихся и теперь пытались отразить удары,  уйти  от
них, прыгнуть вперед, прежде чем алебарда сможет нанести удар  вторично.
Фримены Норфолка использовали свое преимущество в  количестве:  по  двое
стояли в укрытии с обеих сторон двери и наносили удары.  Медленно  число
пострадавших с обеих сторон росло.
   - Они пытаются прорубить стены, - сказал  Эльфстан  Сиббе.  Небо  уже
начинало светлеть.
   - Неважно, - ответил Сибба. - Им все равно  нужно  будет  войти.  Нас
пока хватает, чтобы закрыть все входы.

***

   Снаружи человек с рассерженным красивым  лицом  смотрел  на  другого,
окровавленного  и  уставшего.  Альфгар   пришел   с   солдатами,   чтобы
присутствовать при уничтожении людей Пути. Он был недоволен.
   - Не можете прорваться? - кричал он. - Да ведь это горсть рабов!
   - Эта горсть рабов стоила нам слишком много  хороших  воинов.  Восемь
человек мертвы, двенадцать ранены, все тяжело. Я собираюсь  сделать  то,
что нужно было с самого начала.
   Повернувшись к своим людям, командир махнул в сторону неповрежденного
фронтона дома. Воины подтащили к стене хворост. Сверкнула сталь  огнива,
искры упали на сухую солому. Загорелся огонь.
   - Мне нужны пленные, - сказал Альфгар.
   - Если сможем их раздобыть, - ответил мерсиец. -  Ну,  им  все  равно
придется выйти.

***

   Когда дым стал пробиваться в продуваемый сквозняками зал, Эльфстан  и
Сибба обменялись взглядами. Они видели друг друга в усиливающемся свете.
   - Они могут взять тебя в плен, если ты выйдешь,  -  сказал  Сибба.  -
Передадут тебя твоему королю. Ты ведь тан. Кто знает?
   - Очень сомневаюсь в этом.
   - Что же мы будем делать?
   - Что всегда делается. Подождем,  пока  дым  не  станет  гуще.  Потом
выбежим и будем надеяться, что в смятении одному или двум удастся  уйти.
Дым пошел гуще, показалось красное пламя, огонь пожирал доски.
   Эльфстан хотел оттащить от огня раненого, лежащего на полу, но  Сибба
махнул ему.
   - Вдыхать дым - это легкая смерть, - сказал он. - Лучше, чем сгореть.
Один за другим алебардисты вынуждены были  выскакивать  из  дыма.  Враги
радостно встречали их, преграждали дорогу, заставляли их наносить удары,
прыгали сзади с мечами и кинжалами, вымещая на  них  раздражение  долгой
ночи потерь. Последним и самым несчастливым  оказался  Сибба.  Когда  он
появился, два мерсийца  догадались,  в  какую  сторону  он  повернет,  и
протянули на дороге кожаную веревку.  Прежде  чем  он  смог  встать  или
взяться за свой нож, его спину прижали коленом, схватили за руки.
   Последний оставшийся в доме человек, Эльфстан медленно вышел  вперед,
он не побежал, как другие, сделал три больших шага, подняв щит,  обнажив
широкий меч. Мерсийцы заколебались. Вот наконец человек, подобный им. На
безопасном расстоянии ждали крепостные и слуги Эльфстана, смотрели,  как
их господин встречает смерть.
   Эльфстан хрипло выкрикнул  вызов,  призвал  мерсийцев  подойти.  Один
отделился от группы, выступил вперед, нанес удар слева,  справа,  сверху
вниз шишкой щита. Эльфстан парировал, с легкостью, вызванной многолетней
практикой. Противники кружили, стараясь нащупать слабое место в  защите.
Несколько минут продолжался этот танец поединка на мечах, к которому так
привык тан. Но потом мерсиец почувствовал  усталость  вессекского  тана.
Рука, держащая щит, чуть опустилась, мерсиец  сделал  вид,  что  наносит
низкий удар, но тут же перевел его в удар вперед. Лезвие  вонзилось  под
ухом. Падая, Эльфстан нанес последний ответный удар  вслепую.  Его  враг
пошатнулся, недоверчиво посмотрел на  хлынувшую  их  бедра  артериальную
кровь и тоже упал, стараясь остановить руками кровотечение.
   Люди Стенфорда-на-Вейле застонали. Эльфстан был суровым  хозяином,  и
многие рабы  испытали  тяжесть  его  кулака,  а  фримены  -  власть  его
богатства.  Но  он  был  их  соседом.  Он  сражался,  чтобы  не  пустить
захватчиков в  деревню.  -  Хорошая  смерть,  -  профессионально  оценил
командир мерсийцев. - Он проиграл, но забрал с собой и противника.
   Альфгар застонал в отвращении. За ним слуги откатили подальше тележку
с его отцом. По деревне, мимо домов с закрытыми  ставнями,  приближалась
процессия, впереди шли священники в черных сутанах. Блестело  восходящее
солнце на позолоченном епископском посохе.
   - Ну, по крайней мере у нас есть пленные, - сказал Альфгар.

***

   - Двое?  -  недоверчиво  переспросил  епископ  Даниэль.  -  Вы  убили
девятерых и захватили двоих?
   Никто не побеспокоился ответить ему.
   -  Надо  получше  их  использовать,  -  сказал  Вульфгар.  -  Что  ты
собираешься с ними сделать? Ты ведь сказал, что хочешь "дать пример".
   Двое фрименов стояли перед ними, каждого держали два  воина.  Даниэль
прошел вперед, протянул руку, сорвал  ремешок  с  шеи  пленника,  рывком
разорвал его. Посмотрел на то, что осталось в руке. То же  самое  сделал
со вторым пленным. Серебряный молот -  символ  Тора,  серебряный  меч  -
символ Тюра. Он сунул их в кошелек. Для архиепископа, подумал  он.  Нет,
Геолнот слишком нерешителен, слаб, как и этот флюгер Вульфхир из Йорка.
   Это для самого папы  Николая.  Получив  эти  серебряные  символы,  он
поймет, что во главе английской церкви не  могут  больше  стоять  слабые
архиепископы.
   - Я поклялся выжечь заразу, - сказал Даниэль. - И выжгу.
   Час спустя Вилфи из Эли стоял, привязанный к столбу,  ноги  его  тоже
были крепко привязаны, чтобы он не мог  пинаться.  Ярко  горел  хворост,
занялись его шерстяные  брюки.  Когда  пламя  коснулось  кожи,  у  него,
несмотря на все усилия, вырвался крик боли. Мерсийские воины с интересом
смотрели на него, хотели  увидеть,  как  выдерживает  боль  раб.  Жители
деревни тоже смотрели - со страхом. Многие видели казни. Но  даже  самые
злобные,  тайные  убийцы  и  грабители,  наказывались  петлей.   Убивать
человека медленно - это  противоречит  законам  Англии.  Но  не  законам
церкви.
   - Вдыхай дым, - неожиданно крикнул Сибба. - Вдыхай дым.
   Сквозь боль  Вилфи  услышал  его,  нагнул  голову,  глубоко  вдохнул.
Мучители не торопились подойти, и он обвис на  своей  привязи.  И  когда
приблизилось бесчувствие, он на мгновение выпрямился, посмотрел вверх.
   - Тюр, - воскликнул он, - Тюр, помоги мне!  -  Как  бы  в  ответ  его
закрыл густой дым. Когда дым рассеялся, Вилфи висел неподвижно.  Зрители
зашумели.
   - Не очень хороший пример, - сказал Вульфгар епископу. - Почему бы не
позволить мне показать, как это делается?
   Сиббу потащили  к  второму  столбу,  а  воины  по  приказу  Вульфгара
отправились в ближайший дом и притащили деревянный пивной  бочонок.  Без
такого не обходится даже самый бедный крестьянин. По  сигналу  Вульфгара
они выбили  дно,  перевернули  бочонок,  выбили  второе  дно.  Получился
деревянный цилиндр. Владелец бочонка молча смотрел, как разливается  его
годовой запас эля.
   - Я подумал об этом, - сказал Вульфгар. - Нам нужен сквозняк.  Как  в
каминной трубе.
   Сиббу, бледного, глядящего по сторонам, привязали рядом  со  столбом,
на котором умер его товарищ. Навалили  вокруг  груду  хвороста.  Подошел
епископ Даниэль.
   - Отрекись от своих языческих богов, - сказал он. - Вернись к Христу.
Я сам исповедаю тебя и отпущу грехи, и тебя милосердно убьют, прежде чем
сжечь.
   Сибба покачал головой.
   - Отступник! - закричал епископ. - То, что  ты  сейчас  почувствуешь,
лишь начало вечных мук. Запомни это! - Он повернулся и погрозил  кулаком
жителям деревни. - И вы все будете мучиться вечно. Все, кто усомнится  в
Христе, будут вечно страдать. Христос и церковь  держат  в  своих  руках
ключи от неба и ада!
   Под руководством Вульфгара на столб и  на  осужденного  одели  пустой
бочонок, подожгли хворост. Языки пламени втянуло внутрь, подняло наверх.
Пламя яростно лизнуло лицо  и  тело  человека  внутри.  Через  несколько
мгновений Сибба закричал. Крик становился все громче. На  лице  человека
без рук и ног медленно растекалась улыбка.  Он  внимательно  смотрел  из
своего ящика.
   - Он что-то  говорит,  -  неожиданно  сказал  Даниэль.  -  Он  что-то
говорит. Он хочет раскаяться. Погасите огонь! Оттащите хворост!
   Огонь  погасили.  Осторожно  приблизились,  обернув  руки   тряпками,
подняли дымящийся бочонок.
   Под ним почерневшая плоть, зубы белеют на черном лице за  сморщенными
губами. Пламя выжгло Сиббе глаза,  глубоко  вошло  в  легкие,  когда  он
машинально пытался вдохнуть. Но он был еще в сознании.
   Когда  епископ  приблизился,  Сибба  поднял   голову,   почувствовав,
несмотря на слепоту, свежий воздух.
   - Раскайся, - закричал ему в ухо Даниэль. - Сделай знак. Любой  знак,
и я перекрещу тебя и пошлю твою душу без мук ожидать Судный день.
   Он наклонился под своей митрой, чтобы уловить слова,  которые  смогут
произнести сгоревшие легкие.
   Сибба дважды кашлянул и плюнул обгоревшей  плотью  в  лицо  епископа.
Даниэль отступил, вытер с отвращением черный плевок, невольно вздрогнув.
- Снова, - сказал он. - Одевайте снова. Разожгите огонь. И на этот  раз,
- закричал он, - он может призывать всех своих языческих богов и  самого
дьявола.
   Но Сибба  никого  не  призывал.  Пока  Даниэль  бушевал,  а  Вульфгар
улыбался его гневу, пока воины сжигали тела, чтобы не закапывать их, два
человека незаметно выскользнули из толпы, их  видели  только  молчаливые
соседи. Один был племянник Эльфстана. Другой видел,  как  разрушили  его
дом в схватке, к которой он не  имел  отношения.  Распространившиеся  по
всему округу слухи подсказали им, куда идти.

Глава 4

   Лицо Шефа не изменилось, когда посыльный, еле державшийся на ногах от
усталости  после  долгой  езды,  рассказывал  новости.  Армия  Мерсии  в
Вессексе.  Король  Альфред  исчез,  и  никто  не  знает,  где   он.   За
миссионерами Пути безжалостно охотятся. Церковь предала короля  Альфреда
и всех его союзников анафеме, лишила всех  прав,  никто  не  должен  ему
помогать или давать приют. И повсюду сожжения; или по  приказу  епископа
Винчестера, когда отсутствует живой мертвец Вульфгар, распятия.  Длинный
перечень захваченных людей: катапультеры,  товарищи,  ветераны  битвы  с
Айваром. Торвин застонал,  ошеломленный,  а  список  все  продолжался  и
продолжался. А ведь погибшие не принадлежали к его народу и лишь недавно
обратились к вере в Путь. Шеф  продолжал  сидеть  на  раскладном  стуле,
проводя пальцем по жестоким лицам на точильном камне.
   Он знал, подумал Бранд, наблюдая, и вспомнил неожиданный запрет  Шефа
Торвину  самому  распространять   веру.   Он   знал,   что   произойдет,
догадывался. Это значит, что он послал своих  людей,  англичан,  которых
сам поднял из грязи, на верную смерть под пытками.  И  то  же  самое  он
сделал со своим отцом. Я  должен  быть  уверен,  очень  уверен,  что  он
никогда не посмотрит на меня  с  таким  задумчивым  выражением.  Если  я
раньше и усомнился бы в том, что он сын Отина, теперь я знаю.
   Но если бы он  так  не  поступил,  сейчас  мы  оплакивали  бы  смерть
Торвина, а не бродячих крестьян.
   Посыльный иссяк, новости и ужасы кончились. Шеф  молча  отпустил  его
поесть  и  отдохнуть,  повернулся  лицом  в  совету,   собравшемуся   на
освещенной  солнцем  вершине  холма:  Торвин,  Бранд,  провидец  Фарман,
Бонифаций, как всегда, держащий наготове чернила и бумагу.
   - Вы слышали новости, - сказал Шеф. - Что мы должны предпринять?
   - Разве можно сомневаться? - спросил Торвин. - Союзник  призвал  нас.
Теперь церковь лишила его прав. Мы должны прийти ему на помощь.
   - Больше того, - добавил  Фарман.  -  Если  и  существует  подходящий
момент для решительного удара, то именно сейчас. Королевство  разделено.
Законный король, христианин, выступает на нашей  стороне.  Как  часто  в
прошлом христиане распространяли свою веру, обращая короля, а через него
и весь народ? Не только рабы будут с  нами,  но  и  фримены  и  половина
танов.  Пришло  время  остановить  наступление  христиан.  Не  только  в
Норфолке, но и повсюду.
   Шеф упрямо сжал губы.
   - А ты что скажешь, Бранд?
   Бранд пожал мощными плечами.
   - Нам нужно отомстить за товарищей. Мы не христиане - прошу прощения,
отец. Кроме вас, все не христиане и не привыкли прощать своим врагам.  Я
высказываюсь за выступление.
   - Но я ярл. И решение принимать мне.
   Медленно все кивнули.
   - Вот что я думаю. Послав миссионеров, мы расшевелили осиное  гнездо.
И нас ужалили. Надо было предвидеть это.
   Ты-то предвидел, подумал Бранд.
   - Отобрав у церкви землю, я расшевелил другое гнездо. За это меня еще
не ужалили, но я жду этого. Я предвижу это. Я говорю: давайте  посмотрим
на своих врагов, прежде чем ударить. Пусть приходят к нам.
   - А наши товарищи будут лежать неотомщенными? - проворчал Бранд.
   - Мы потеряем шанс завоевать свое королевство,  королевство  Пути!  -
воскликнул Фарман.
   - А как же твой союзник Альфред? - спросил Торвин.
   Шеф    постепенно    преодолевал    их    сопротивление.     Убеждал,
противопоставлял свои аргументы. И в конце концов уговорил  подождать  с
неделю, получить более полные сведения.
   - Надеюсь только, - сказал в конце встречи Бранд, - что хорошая жизнь
не размягчила тебя. И всех нас. Нужно больше времени проводить с армией,
а меньше с этими остолопами в твоем суде.
   Неплохой  совет,  подумал  Шеф.  И   чтобы   охладить   разгоряченных
советников, повернулся к отцу Бонифацию, который все время молчал и ждал
только знака, чтобы записать решение или сформулировать приказ.
   - Отец, пошли за вином. У нас пересохло горло. Выпьем в память  своих
покойных товарищей что-нибудь получше эля.
   Священник, упрямо одевавшийся в черную сутану, остановился у  выхода.
- Вина не осталось, лорд ярл. Говорят, должен был прийти груз  с  Рейна,
но не пришел. И вообще уже четыре недели ни одного корабля с юга, даже в
Лондон не приходили. Я велю вскрыть бочонок  лучшего  медового  напитка.
Может, ветер противный.
   Бранд молча встал, подошел к открытому окну и посмотрел на небо и  на
горизонт. В такую погоду, подумал он, я смог бы приплыть из устья  Рейна
к Йаре в корыте моей матушки. А он говорит, что ветер противный!  Что-то
противится нам, но не ветер.

***

   На рассвете экипажи и капитаны сотен торговых кораблей: маленьких,  с
одной мачтой, рыбацких шхун, больших, английских, франкских, фризийских,
- все выбирались из-под одеял, смотрели на небо над портом Дюнкерк,  как
делали ежедневно больше месяца. Смотрели, какая погода. И думали, может,
их хозяева наконец соизволят пошевелиться.
   Они видели, как светлело на востоке, как  освещался  лес  и  поселок,
река и ворота для сбора пошлины. По всему континенту  этот  свет  озарял
собирающихся солдат, готовящиеся запасы продовольствия, конюхов, ведущих
лошадей.
   Двигаясь к Английскому проливу -  впрочем,  тогда  его  еще  называли
Франкским морем, - свет касался вымпела на вершине каменного  донжона  в
деревянной крепости, охраняющей порт Дюнкерк. Командир стражи  посмотрел
на него, кивнул. Трубач облизал губы, поджал их, испустил  громкий  звук
из своей металлической трубы. Со всех стен отозвались трубы, в  крепости
солдаты начали сворачивать одеяла.  И  снаружи,  в  лагере  у  порта,  в
стойлах  лошадей,  в  открытых  полях  солдаты  проверяли  снаряжение  и
начинали день с той же самой мыслью, что и моряки в порту:  выступят  ли
сегодня их хозяева? Даст ли наконец король Карл своим войскам и войскам,
присланным  ему  набожными  братьями  и  племянниками,  приказ  начинать
короткий бросок в Англию?
   В гавани капитаны поглядывали на флюгеры,  смотрели  на  восточную  и
западную стороны горизонта. Капитан  корабля  "Dieu  aide",  на  котором
поплывет сам король, а также архиепископ Йорка и  папский  легат,  ткнул
пальцем в флаг, развевающийся на мачте. Через четыре часа  высшая  точка
прилива. Тогда и еще немного времени спустя им будет помогать течение. И
ветер попутный и не стихает.
   Смогут ли эти сухопутные вовремя  погрузиться?  Никто  не  думает  об
этом. Будет как будет. Но если король франков Карл, по  прозвищу  Лысый,
серьезно  хочет  выполнить  приказ  своего   духовного   владыки   папы,
объединить старые владения своего деда Карла  Великого,  во  имя  святой
цели разграбить богатства Англии, лучшего случая у него не будет.
   И в это время, глядя на флаг и проверяя ветер, они  услышали,  как  в
полумиле на донжоне снова загремела труба. На этот раз она возвещала  не
рассвет, а что-то другое. И тут юго-западный ветер донес веселые  крики.
Солдаты приветствовали решение. Не тратя слов, капитан "Dieu Aide" ткнул
пальцем в сторону лебедок и парусных рей, постучал по люку единственного
трюма корабля. Раскрыть люки. Спустить лебедки на бере