,
чтобы размягчить землю, и камней, чтобы засыпать могильный  холм.  Нести
ее отнимет у носильщиков много сил. Если это кончится еще одним  мертвым
телом, которое надо нести, потом еще одним...
   Шеф подозвал двух человек, велел им завернуть тело в спальный  мешок,
привязать  веревки  и  волочить  груз  по  снегу.   Он   отмахнулся   от
настойчивого предложения Фриты стрельнуть в волков из  арбалета.  Пустая
трата стрелы.
   Может  статься,  эта  стрела  понадобится  по-настоящему.   Поскольку
охотничьи луки  ночью  потерялись,  позабытые  где-то  под  снегом,  Шеф
выстроил отряд в линию и велел прочесать с помощью ног и рук в рукавицах
всю  площадку,  по  которой  они  кочевали  ночью,   начиная   с   места
первоначальной стоянки. Удалось найти два из четырех  луков,  но  только
один колчан со стрелами, весь набор лыж и чей-то забытый вещевой  мешок.
Было уже около полудня, а они еще ни шагу не прошли по маршруту.  Плохое
начало для первого дня непогоды. Шеф смерил сердитым взглядом  человека,
который потерял свой мешок, и закрепил урок суровым выговором.
   - Держи все при себе. Или на себе. Ничего не оставляй даже до утра.
   Иначе утро может для тебя не наступить. И помни, твоей  мамаши  здесь
нет!
   Вернулись  Торвин  и  Кеолвульф,  до  отвращения   жизнерадостные   и
разогретые после нескольких часов бодрого бега на лыжах.
   - Нужно идти сюда, - показал Кеолвульф. - Там начинается спуск,  вниз
ведет долина, и есть что-то вроде леса в нескольких милях дальше.
   Шеф задумался.
   - Хорошо. - сказал он. - Смотрите. Вдвоем  вам  теперь  будет  ходить
опасно, с нашими-то новыми попутчиками. Возьмите четверых самых  молодых
парней и покажите им, как ходить на  этих  лыжах.  Потом  идите  с  ними
вперед.
   Даже  новички  смогут  идти  на  лыжах  быстрее,  чем  мои  пешеходы,
спотыкающиеся в снегу. Когда доберетесь до  деревьев,  нарубите  дров  и
принесите с собой как можно больше. Костер  подбодрит  людей,  им  легче
будет продолжать поход. Я поведу отряд как можно  быстрее.  Постарайтесь
не терять нас из виду, а если снова повалит снег, сразу возвращайтесь.
   Лыжники  пошли  вперед,  Торвин  и  Кеолвульф  выкрикивали  советы  и
помогали падающим подняться. Шеф и  остальные  шестнадцать  человек  шли
второй группой, упрямо пробивая тропу и время от  времени  спотыкаясь  о
сугробы. Снег забивался им в сапоги и в рукавицы.

***

   Финн Пирууси радовался снегу, первому снегопаду в этом году,  раннему
и желанному. Он вышел из своего  уютного  кожаного  шатра  на  рассвете,
смочил водой костяные полозья саней и поставил их замораживаться, смазал
лицо и лыжи желтым оленьим жиром и с луком в руках пустился в  путь.  Он
надеялся добыть полярную куропатку или зайца, но был бы рад любой добыче
и даже отсутствию таковой. Зима для финнов была благословенной порой,  и
если наступала рано, значит, духи предков были к ним благосклонны.
   Когда он проходил мимо шатра  старого  Пехто,  шамана,  тот  вышел  и
поприветствовал его. Пирууси, нахмурившись, остановился.  У  Пехто  были
слишком хорошие отношения с духами, чтобы с ним ссориться,  но  ведь  он
все  время  требовал  к  себе  внимания,  уважения,  подношений  в  виде
разнообразных яств и особенно любимого перебродившего молока.
   Не в этот раз. Приплясывая и потрясая бубном, Пехто, однако, сказал в
кои-то веки осмысленные слова.
   - На запад, Пирууси, великий охотник, владыка оленей! С запада кто-то
движется сюда. Кто-то могучий, Пирууси, и нелюбимый богом. Ай-и-и!  -  И
Пехто начал еще одну пляску, которую Пирууси как бы не заметил.
   Тем не менее он  свернул  у  невысокой  березы,  листья  которой  уже
почернели от первых заморозков, и пустился по пологому склону на  запад.
Его лыжи так и свистели на снегу, Пирууси катился, не задумываясь  и  не
затрудняя себя. Лыжные палки были привязаны у него за спиной, но  в  них
он не нуждался нигде, кроме самых крутых откосов. Гораздо важнее держать
в руках лук и стрелы, чтобы в  любой  момент  успеть  выстрелить.  Зимой
нужно добывать еду при каждой возможности. Никогда не  следует  упускать
свой шанс.
   Кто-то шел с запада, это  точно.  Действительно  ли  старый  мошенник
увидел этих  людей  своим  колдовским  взором?  Может  быть,  он  просто
поднялся пораньше и посмотрел вдаль, невозможно  было  не  заметить  их,
пробирающихся по  заснеженной  равнине.  Во-первых,  мужчины  на  лыжах.
Мужчины!  Они  падали  через  каждую  сотню  шагов,  хуже  детей,  сущие
младенцы. А позади них, достаточно отчетливо для дальнозоркого  Пирууси,
виднелось целое стадо людей, бредущих, как волы, проваливаясь в снег  на
каждом шагу. За собой они тащили что-то вроде саней или волокуши.
   Сам Пирууси никогда не платил финскую дань, но тем его соплеменникам,
кто жил ближе к берегу моря,  приходилось  платить.  Так  для  них  было
лучше, иначе во время летней рыбалки или вылазок за  птицами  они  могли
пасть от рук морских убийц. Кое-кому пора,  подумал  Пирууси,  заплатить
теперь норманнскую дань. Он устремился  назад,  к  россыпи  шатров,  где
мужчины и женщины готовили еду  на  жарко  пылающем  в  кострах  сушеном
оленьем помете, он торопился призвать охотников,  чтобы  доставали  свои
луки и лыжи.

***

   Добравшись до первой кучки деревьев, самых обычных,  но  долгожданных
карликовых берез, отряд Шефа обрел новые силы. Шеф приказал лыжникам  не
отделяться от отряда, беспокоясь, чтобы никто не пропал из виду.
   - Мы войдем в лесок, расположимся там, - сказал он. - Сможем развести
огонь и сварить обед. По крайней мере, будем в укрытии.
   Словно в ответ на его слова, стрела из-за деревьев ударила в  затылок
ковыляющего на лыжах Виферта. Тот рухнул как подкошенный, умерев прежде,
чем коснулся земли. Мгновеньем позже воздух наполнился пением стрел,  за
деревьями замелькали перебегающие фигуры, они не высовывались больше чем
на мгновенье, подбадривали друг друга на каком-то неизвестном языке.
   В отряде Шефа было много  опытных  воинов.  Они  немедленно  залегли,
собрались в неровный круг, пытаясь найти прикрытие. Но  стрелы  сыпались
со всех сторон. Бьющие не слишком сильно -  Шеф  увидел,  как  Кеолвульф
поморщился и вытащил из бедренной мышцы стрелу, по-видимому, без большой
натуги, - но смертельные при попадании  в  горло  или  в  глаз.  Стрелки
подобрались совсем близко.
   - Фрита, - крикнул Шеф,  -  доставай  арбалеты.  У  кого  есть  луки,
стреляйте, только если полностью уверены, а не просто так.  У  кого  нет
луков, лежите и не высовывайтесь.
   Щелкнул взведенный Фритой арбалет. Кутред по  собственной  инициативе
встал сзади Фриты, щитом отражая стрелы и прикрывая  спину  арбалетчика.
Фрита выбрал ствол дерева, за которым прятался финн, подождал, пока  тот
высунется со своим луком. И спустил крючок.
   Финн отлетел назад, пущенная с тридцати ярдов стрела  ударила  его  в
грудь, вонзившись по самое оперение. Стоявший в десяти шагах  Пирууси  с
изумлением воззрился на нее. Норманны не были лучниками! Да и лука он не
заметил. Племя Пирууси не имело воинственных  традиций,  они  не  искали
славы.
   Они сражались,  как  волки,  как  налетчики.  Если  жертва  оказывает
сопротивление,  лучше  отойти,  выждать.  Финны  отступили,  по-прежнему
перекликаясь и пуская стрелы.
   - Что ж, с ними вроде бы легко справиться, - сказал, поднимаясь, Шеф.
   - Подожди, пока мы попытаемся уйти отсюда, - откликнулся Кутред.

***

   Через несколько  часов,  когда  до  прихода  темноты  еще  оставалось
немного времени, ситуация стала ясна. Отряд Шефа  потерял  двух  человек
убитыми теперь им приходилось нести с собой три трупа -  и  с  полдюжины
получили  легкие  ранения.  Угроза  арбалетов   удерживала   финнов   на
расстоянии, но Шеф  полагал,  что  из  выпущенных  стрел,  числом  около
дюжины, лишь одна-две возымели нужное действие. Стрел оставалось не  так
уж много,  а  финны  были  великие  мастера  подкрасться,  выстрелить  и
скрыться за деревьями. Сейчас отряд зашел глубоко в лес, и  долгожданное
укрытие оказалось западней. На открытой торфяной  пустоши,  которую  они
покинули, их далеко бьющее оружие решило бы  дело.  Виды  на  ночь  были
невеселые. Пора валить деревья, делать  засеку.  Хорошо  хоть,  что  они
наконец-то могли развести костры.
   Едва  первый  дровосек  ударил  топором  по   березе,   Шеф   заметил
закрепленный на ее ветвях  сверток.  Он  пригляделся.  Длинный  сверток.
Слишком длинный сверток.
   Он показал на него Торвину, который прятался от стрел рядышком.
   - Что это?
   Торвин взялся за бороду.
   - Я слышал, что здесь, где  земля  зачастую  слишком  мерзлая,  чтобы
хоронить покойников, их вместо этого поднимают на деревья.
   - Так мы у финнов в храмовой роще?
   - Ну, храма здесь, наверное, нет. Просто погост.
   Шеф отозвал дровосека, поискал глазами другие свертки на деревьях.
   - Разводите костер, - велел он. - Большой  костер.  Может  быть,  они
заплатят выкуп за своих покойников.

***

   Пирууси, глядя на пришельцев, снова засмеялся. Огонь, который развели
норманы, высвечивал их, делал легкой мишенью для ночной стрелы.  Да,  но
ведь это его собственную бабушку снимают с  ее  дерева!  Что  они  хотят
сделать с нею? Неужели сжечь? Сожженный покойник лишается в другом  мире
своего тела, может вернуться в мир живых и преследовать своих  нерадивых
родственников. С его бабушкой и так хватало неприятностей, пока она была
жива.
   Пора,  подумал  Пирууси,  пуститься  на  хитрость.  Он   отбежал   от
запряженных оленями саней, которые пригнали, чтобы увезти убитых, сломал
ветку, на которой еще оставались листья, и помахал  ею  в  знак  желания
вести  переговоры,  опасливо  ожидая  выстрела  из  загадочного  оружия,
которое было пущено в ход норманнами.

***

   Шеф увидел, что человек в кожаной куртке и  штанах  машет  веткой,  и
даже в такой момент с завистью отметил прекрасно выделанную кожу -  жены
Пирууси много дней жевали ее, чтобы добиться такой мягкости. Он  заметил
опасливую готовность финна отскочить, отвел в сторону арбалет Фриты, сам
сломал ветку и немного вышел вперед.
   Финн стоял ярдах в десяти. Пока Шеф раздумывают, на каком бы языке  с
ним общаться, тот сам  решил  проблему,  заговорив  на  чистом,  хотя  и
отрывистом норвежском.
   - Вы, - крикнул он, - зачем жечь? Зачем валить деревья, зачем снимать
стариков? Вы их сожжете? Они вам не вредят.
   - Зачем стрелять в нас? - ответил Шеф в том же  духе.  -  Мы  вам  не
вредим. Вы убили моих друзей.
   - Вы убили моих друзей, - откликнулся финн. Уголком глаза Шеф отметил
какой-то промельк, движение от дерева к дереву слева от себя.  И  справа
от себя. Финн снова заговорил, стараясь  отвлечь  его  внимание  -  пока
другие окружали его с обеих сторон. Они пытались захватить заложника,  а
не  вести  переговоры.  Может  выйти  неплохо,  если  они  действительно
попытаются. Если Шефу удастся отвлечь боем двух или трех из них,  Кутред
кинется ему на выручку. Берсерк может достаточно напугать финнов,  чтобы
они предпочли свободно пропустить отряд через свои земли. И конечно,  не
исключено, что он, Шеф, в этой стычке погибнет.
   В лесу двигалось еще что-то. Не по сторонам, а прямо  сзади  ведущего
переговоры финна. Позади себя тот оставил свои сани и двух впряженных  в
них оленей. Животные стояли спокойно, стараясь отщипнуть с земли комочек
лишайника или мха. Но позади них явно был еще кто-то.
   Шеф не поверил своим глазам, когда из-за карликовой березы  появилась
туша Эхегоргуна. Он не мог там прятаться. Комель дерева был  от  силы  в
один фут толщиной, едва ли толще, чем одна рука Эхегоргуна. И все же тот
как ни в чем не бывало смотрел на Шефа, очевидно, желая сообщить о своем
присутствии.
   Через мгновенье его уже там не было. В любом случае, недоумевал  Шеф,
много дней и недель они пересекали открытые пустоши,  где  видна  каждая
птица и травинка. Как Эхегоргун мог выследить  их?  Даже  олени  его  не
заметили. Они спокойно продолжали пастись.
   Финн заметил целеустремленный взгляд Шефа.
   - Хо-хо, - заухал он. - Старая шутка.  "Оглянись,  Пирууси,  что  там
такое?" Я смотрю, а твои люди стреляют, стреляют.
   Эхегоргун тихонько подошел к одному из пасущихся оленей, положил  ему
на голову свою огромную лапу и ласково свернул  шею.  Ноги  оленя  сразу
подкосились, он завалился вперед, на  мгновенье  аккуратно  придержанный
Эхегоргуном.  Тот  подошел  ко  второму   оленю,   так   ничего   и   не
заподозрившему, и с той же ловкостью и  неторопливостью  свернул  шею  и
ему.
   А потом он исчез, растворился в тенях берез, будто  его  и  не  было,
оставив как знак своего появления лишь двух мертвых животных.
   Пирууси вдруг понял, что  Шеф  его  не  видит,  и  обернулся,  словно
ужаленный. Увидел двух своих оленей бездвижно лежащими на  земле.  Глаза
его раскрылись, челюсть отвисла, он повернулся к Шефу с выражением ужаса
и недоверия на лице.
   Шеф отвернулся и выразительно посмотрел на подкрадывающихся к нему  с
обеих сторон финнов, крикнул Фрите с помощниками, чтобы держали тех  под
прицелом. Предостерегающе указал на приблизившихся  арбалетчиков.  Затем
подошел к Пирууси, склонившемуся над своими мертвыми оленями.
   - Как ты  это  сделал?  -  спросил  Пирууси.  Неужели  старый  Пехто,
мошенник он или нет, был прав? Есть ли  у  этого  странного  человека  с
одним глазом и со старым копьем в руке какая-то колдовская власть?
   Он ощупал сломанные шеи своих олешков, своих драгоценных  бегунов,  и
снова спросил:
   - Как ты это сделал?
   - Я этого не делал, - ответил Шеф. - Но, понимаешь ли,  у  меня  есть
друзья в этих лесах. Друзья, которых ты не  можешь  увидеть,  друзья,  с
которыми тебе лучше не встречаться. Ты ведь слышал о таких вещах?
   Очевидно, слышал, поскольку финн  стал  нервно  озираться,  словно  в
любой момент позади него могло появиться неведомое существо  и  схватить
его за глотку. Шеф подошел и ткнул его древком копья.
   - Хватит стрельбы, - сказал он. - Хватит  фокусов.  Нам  нужен  очаг,
еда. Дадим золото, серебро. Идем в Ярнбераланд. Ты знаешь Ярнбераланд?
   В глазах Пирууси мелькнуло понимание, а также сомнение.
   - Я покажу вам Ярнбераланд, - согласился он. - Сначала выпьем вместе.
   Выпьем... - по-видимому, он затруднялся  подобрать  слово.  -  Выпьем
напиток видений. Ты, я и Пехто.
   Шеф не понял, но кивнул.

Глава 26

   Вечером следующего дня Пирууси приволок  старику  Пехто  традиционные
подношения: комок соли, мешок пахучего, наполовину прокисшего  масла  из
оленьего молока, кровяные колбаски, щедро  сдобренные  салом,  тщательно
очищенную и пережеванную оленью кожу. Он не поскупился и  приложил  пару
мягких сапожек с  красными  шнурками,  чтобы  завязывать  сверху.  Пехто
осмотрел дары с отсутствующим, как и полагается, видом и дважды  от  них
отказался. На третий раз он смахнул подарки в угол шатра и велел "старой
карге" - своей жене, которой было уже больше сорока  лет,  -  подойти  и
забрать их.
   - На сколько человек? - спросил он.
   - Для тебя и для меня. Для одноглазого чужака и его приятеля.
   Пехто задумался. Это был самый приятный момент - отказать  все  равно
было не в его власти, - но по крайней мере, Пирруси уважил его. И  шаман
решил не перегибать палку. Ведь принесенные подарки  действительно  были
щедрыми - настолько щедрыми,  что  Пехто  догадался  о  какой-то  особой
причине для такой щедрости. - Приходи, когда стемнеет, - сказал он.
   Без лишних слов Пирууси вышел. Он знал то, о чем  старый  шаман,  при
всем своем бахвальстве насчет способности видеть  издалека  и  даже  под
землей, не догадывался - одноглазый, когда Пирууси потребовал  плату  за
убитых оленей, снял с руки и без звука отдал  золотой  браслет.  Правда,
оленей он забрал, но такую ценность, как их шкуры, отдал  Пирууси  опять
же без споров. Хотя Пирууси и не видел раньше золото, желтое железо, как
его называли финны, но он прекрасно знал,  как  ценят  его  норманны,  с
которыми ему не один раз случалось торговать. За браслет такого веса  он
мог купить все свое племя вместе  с  потрохами,  не  говоря  уж  о  паре
оленей.
   Однако  пришелец  оказался  не  совсем  сумасшедшим.  Когда   Пирууси
потребовал плату за двоих убитых соплеменников, тот лишь  молча  показал
на своих убитых. Еще Пирууси  заметил  свирепый  взгляд  очень  большого
человека, который носил меч и шипастый щит. Умнее будет с таким  воином,
отмеченным  духами,  не  связываться.  В  любом  случае  смерть   оленей
оставалась загадкой.
   Пирууси решил про себя, что одноглазый - могучий  норманнский  шаман,
каких он раньше не видывал. Должно быть,  шаман  умел  принимать  разные
обличья, и в одном из таких  обличий,  например  в  виде  медведя,  убил
оленей, пока его человеческое обличье по-прежнему стояло перед Пирууси.
   После напитка видений многое выяснится. Пирууси решительно направился
к родному шатру и позвал лучшую из своих жен, намереваясь самым приятным
образом скоротать оставшееся до ночи время.

***

   Шеф вместе с Хандом обходил  временный  лагерь.  Изголодавшиеся  люди
разожгли костры и начали нетерпеливо обжаривать  на  них  куски  тут  же
разделенного мяса - два оленя исчезли быстро и без следа.  Только  после
этого люди ощутили в себе достаточно сил, чтобы нагреть  камни,  бросить
их в деревянные  котелки  и  сварить  нежнейшего  вкуса  похлебку.  Ведь
сначала они поглощали мясо полусырым. Шефу вспомнилось, как он проглотил
кусок свежей печенки и  наступило  первое  опьянение  сытостью,  сходное
разве что с опьянением от зимнего эля. И тогда он понял, что днем раньше
мечтал не только о большом ломте хлеба с маслом, но и начинал  сожалеть,
что когда-то отказался от протухшей акульей печенки.
   - Как, по-твоему, настроение у людей? - спросил Шеф.
   - Просто удивительно, как быстро они оправились, - отвечал Ханд.  Дня
полтора назад я боялся  за  Удда.  У  него  почти  не  осталось  сил.  Я
опасался, что мы потеряем его так  же,  как  потеряли  Годсибб,  слишком
слабую для ночных холодов. А сейчас, после трех плотных приемов  пищи  и
ночи, проведенной у  жаркого  костра,  он  вполне  готов  выдержать  еще
несколько дней путешествия. Хотя одна  вещь  меня  беспокоит.  Некоторые
показывали мне вновь открывшиеся старые раны - раны, которые зажили  уже
много лет назад.
   - Из-за чего это?
   - Неизвестно. Но так бывает в конце весны, когда  люди  долгое  время
питались запасенной на зиму пищей. Все лекари Идуны знают, что если дать
такому больному свежей зелени, капусты, овощей,  он  быстро  поправится.
Чеснок и лук тоже помогают. Зерно давать бесполезно.
   - Но ведь сейчас не конец весны,  зима  только  начинается,  и  вдруг
такая болезнь.
   - Верно. Но как долго мы питались корабельной едой? И что  мы  ели  в
Храфнси? В основном сушеное мясо да сушеную рыбу. Нам нужно есть  свежую
пищу, и лучше в сыром виде. Думаю, сырое и полусырое  мясо,  которое  мы
ели вчера, должно помочь. Нам  нужно  будет  достать  еще  сырого  мяса,
прежде чем мы дойдем до шахт Пути. У них там есть запасы капусты и лука,
пусть даже не свежих, а соленых.
   Шеф кивнул. Было в этом что-то странное, как будто еда  -  не  просто
топливо, которое сгорает в теле и которое необходимо лишь  обеспечить  в
достаточном количестве. Однако он никогда не слышал, чтобы коровы, овцы,
собаки, лошади или волки страдали от такой болезни, от  того,  что  едят
лишь один вид пищи. Он сменил тему.
   - Ты знаешь, что за напиток нам придется пить сегодня ночью с  вождем
финнов?
   - Я узнаю, когда увижу питье, понюхаю и попробую на вкус. Но если это
напиток видений, возможностей не так уж много.  Это  может  быть  слабый
отвар болиголова, которым Рагнхильда отравила своего мужа, или же  ягоды
белладонны. Но я сомневаюсь,  что  они  растут  здесь.  Скорее  всего...
ладно, посмотрим. Одну только вещь скажу тебе. Шеф. -  Ханд  выглядел  с
неожиданно серьезным. - Мы давно знакомы,  и  я