уже
зашевелился и пытался  подняться.  Она  выхватила  у  него  из-за  пояса
короткий нож, быстро попробовала остроту лезвия,  сковырнула  со  Стейна
шлем и за волосы оттянула ему голову назад. Заведя руку вперед,  вонзила
нож глубоко под левое ухо. Прорезала им широкий и глубокий полукруг.  Из
рассеченных артерий брызнула кровь, Стейн закричал, голос его с шипением
вырвался из большой дыры в глотке.
   Марта  отпустила  голову,  дав  телу  завалиться  ничком,  машинально
обтерла нож о свой засаленный фартук.
   - Мужчины, - бросила она. - Это же как свинью зарезать. Только свиньи
не уводят других свиней из их дома. Не хоронят их заживо. Он не  сделают
тебе ничего плохого! А сколько всего он и ему подобные сделали мне?
   Мне и таким, как я? Что ты стоишь как столб, а еще мужик называется!
   Сматывайся! И захвати с собой эту тушу. Если ты  не  вернешься  через
два дня, мы все к нему присоединимся. Куда бы он ни отправился.
   Она повернулась и снова исчезла в темноте. Карли, с пересохшим горлом
и кругами перед глазами, подтащил  свою  неуклюжую  лодчонку  к  воде  и
погрузил на нее мертвое тело.

Глава 14

   Часом позже Карли осторожно зажал весло между коленями, выпрямился  в
своей опасно раскачивающейся лодчонке  и  расправил  уставшие  плечи.  С
самого начала он понял,  насколько  отличается  море,  даже  запертое  в
тесном фьорде, от мелких илистых  проток  в  родных  болотах.  Легчайшее
волнение раскачивало дверь вдоль и поперек. Чтобы хоть как-то  сохранять
равновесие, пришлось как можно ближе податься к центру, из-за чего  упор
для гребли оказался позади него, а не  там,  где  нужно.  Путем  проб  и
ошибок он выяснил, как ловчее  встать,  одной  ногой  далеко  вперед,  а
другой - упираясь в самый край деревянного щита.  К  счастью,  весло  он
сделал достаточно длинным, чтобы дотягиваться им до воды  даже  в  такой
позиции.
   У дитмаршских охотников на уток было два  способа  грести,  легкий  и
трудный. Сложности с равновесием исключали легкий способ -  опираясь  на
одну ногу, подсунуть весло под колено другой  и  грести  обеими  руками.
Пришлось сразу же перейти на трудный  способ:  надо  было,  держа  весло
одной  рукой,  другой  рукой  загребать  с  левого   и   правого   борта
попеременно,  описывая  нескончаемые  восьмерки.  Карли  хорошо   держал
равновесие, у него были необычайно сильные для человека его роста руки и
плечи. Только поэтому у него получалось.  Но  и  то-с  трудом  и  крайне
медленно.
   И все-таки никто его не заметил. Сначала он  отталкивался  веслом  от
дна, пока не вышел на глубокую воду, там он с облегчением столкнул  труп
с борта и увидел, что лодка приподнялась в воде. Кольчуга утянула Стейна
на дно. Скоро он всплывет, но тогда уже Шеф будет спасен, или сам  Карли
присоединится к покойнику в ином мире.
   Затем он поплыл от острова  по  прямой  к  темным  очертаниям  холмов
Восточного Фолда на  другой  стороне  фьорда.  Пять  сотен  изматывающих
гребков веслом и беспрерывные старания удержать равновесие. После  этого
он  обернулся,  внимательно  посмотрел  на  Дроттнингсхолм  и   соседние
острова. Он мог  их  различить,  но  без  подробностей.  Можно  было  не
опасаться, что в облачную безлунную ночь кто-то из стражников заметит на
фоне черного моря человека, пробирающегося на утлом челноке.
   Он снова повернулся и направился на север к Каупангу. Ветер и  прилив
помогали ему. По мере усталости он менял руку. Неприятно было не  видеть
ничего, ни огонька, ни малейших признаков продвижения вперед. С  тем  же
успехом он мог бы грести в безбрежном океане,  двигаясь  из  ниоткуда  в
никуда.
   До сих пор вокруг него ничего не появлялось. Но  вот  сквозь  посвист
ветра и рокот моря Карли различил позади себя какой-то странный звук.
   Неумолчный плеск, что-то равномерно шлепающее по воде. Он  оглянулся,
мгновенно  наполняясь  ужасом  перед   таинственной   морской   ведьмой,
охотящейся за ним.
   Хуже того. На черной поверхности моря Карли заметил тень  со  свирепо
поднятой головой, как у чудовища, рыщущего в поисках жертвы.  Увенчанный
драконом форштевень одного из кораблей короля Хальвдана, что вышел  море
на длинную летнюю вахту. Карли различал белые бурунчики от весел, слышал
ритмичный скрип уключин,  кряканье  налегающих  на  весла  гребцов.  Они
гребли очень медленно, не имея определенной цели  и  сохраняя  силы.  На
носу и корме стояли впередсмотрящие,  выискивая  купцов,  экономящих  на
пошлине королю Хальвдану, и пиратов, надеющихся поживиться  в  Восточном
или Западном Фолде.
   Карли незамедлительно улегся ничком, не  страшась  больше  заливающих
его волн.
   Он пригнул лицо, втянул ладони в рукава,  весло  спрятал  под  собою.
Много раз уклоняясь от нежелательных ночных встреч с мужьями  и  отцами,
он знал, что темной ночью ничто так не  выдает  человека,  как  белеющая
кожа. Он старался прикинуться  плавающим  обломком  кораблекрушения;  от
одной мысли, что лучники прицеливаются в него, по коже забегали мурашки.
   Весла  гремели  над  самым  ухом,  дверь  качнулась  на   буруне   от
проходящего боевого корабля. Ни оклика, ни выстрела.  Когда  край  кормы
уже вышел из поля  зрения,  Карли  услышал  возглас  впередсмотрящего  и
неразборчивый ответ. Но нет, его не  окликнули.  Это  не  имело  к  нему
отношения.
   Осторожно, весь трясясь, он поднялся на ноги,  подобрал  весло,  стал
медленно грести вслед за удаляющейся кормой корабля. Снова начав  отсчет
гребков, он вдруг ощутил, что дверь опять  вздымается  под  ногами.  Еще
один носовой бурун?  Нет,  что-то  большое,  близкое,  громоздкая  туша,
всплывающая под самым боком. Карли упал на колени и схватился руками  за
борта, тут же услышав шумное пыхтенье  в  каких-нибудь  шести  футах  от
себя.
   Огромный, в рост человека, плавник скользнул мимо, возвышаясь из воды
почти под прямым углом. Под ним виднелось черное блестящее тело.  Пройдя
вперед, плавник  развернулся  и  пошел  наперерез.  Из  воды  показалась
голова, достаточно широкая, чтобы разом проглотить дверь.  Карли  увидел
белоснежный отблеск, бегущий внизу черного туловища,  заметил  изучающий
его умный глаз.
   Кит-убийца, самец касатки во главе стада, охотящегося за тюленями, он
хотел было скинуть человечишку с  его  щепки  и  разорвать  в  воде,  но
передумал.
   Людишек вряд ли  можно  считать  достойной  добычей,  нашептывал  ему
мягкий настойчивый голос, на них охотиться  неинтересно.  Иногда  за  их
судами следуют дельфины, а дельфины - это лакомый кусочек. Но сегодня их
нет. И кит устремился в погоню за кораблем, забыв про кусок человечины в
челноке, решительно направившись на поиски своих товарищей.
   Карли снова распрямился, осознав, что теплотой внутри  штанов  обязан
собственному страху.  Трясущимися  руками  схватив  весло,  он  принялся
отсчитывать гребки. Эта страна опасна. И люди и животные  здесь  слишком
велики.

***

   Сидя в своей  лачуге,  английские  катапультеры  готовили  завтрак  и
одновременно    проверяли    оружие.    Только-только    рассвело,    но
вольноотпущенники, вопреки обычаю, встали до света. Несмотря на то,  что
они носили пекторали и были,  казалось  бы,  под  защитой  принятой  ими
религии, они чувствовали себя  одиноко,  скованно,  тревожно.  Их  вождь
исчез в неизвестном направлении. Их окружали люди, говорившие  на  чужом
языке и имевшие непредсказуемый нрав. А ведь в глубине души  они  знали,
что большинство норманнов считают всех иностранцев  не  пойманными  пока
рабами.  Они  пришли  в  Каупанг  как  воины  армии-победительницы.   Но
постепенно  их  положение  становилось  все  более   шатким.   Если   их
обезоружат, их снова пошлют обрабатывать поля и пасти коз.
   Каждый из них про себя решил, что этого произойти не должно ни в коем
случае. Если понадобится, они будут прорываться. Но куда и как?
   В Англии в Армии Пути  было  три  главных  рода  войск:  арбалетчики,
алебардщики и катапультеры. Никто и не пытался обучить их владеть мечом,
хотя каждому полагалось носить на  поясе  широкий,  заточенный  с  одной
стороны нож, одинаково полезный как для заготовки  дров,  так  и  против
врагов. Но Удд еще позаботился,  чтобы  каждый  из  них,  независимо  от
военной профессии,  не  расставался  и  умел  обращаться  с  наиновейшим
арбалетом, взводимым не с помощью ворота, а посредством длинной зубчатой
рейки. Последняя проходила под тетивой и фиксировалась запорным язычком.
Одним натягивающим движением можно было взвести пружину, упираясь  ногой
в  специальный  упор,  приделанный  к  передней  части  деревянной  рамы
арбалета. А Озмод и еще трое его подручных  не  расставались  со  своими
грозными алебардами, оружием, напоминающим одновременно топор  и  копье,
некогда придуманным Шефом для самого себя, чтобы хоть как-то  восполнить
недостаток силы и тренированности.
   Но главное оружие отряда находилось вне хижины: "мул", метающая камни
катапульта, которую они сняли с "Норфолка" и погрузили на "Морж" Бранда.
Со времени их прибытия жрецы Тора суетились вокруг,  осматривая  машину,
наблюдая за стрельбами и  упрашивая  построить  катапульты  двух  других
известных видов: дротикомет с пружиной из  скрученных  канатов  и  более
простую камнекидалку вращательницу, которую Путь уже использовал в  трех
сражениях. Говорили, что король Хальвдан повелел испробовать, нельзя  ли
установить парочку "мулов" на кормовых и носовых платформах кораблей его
береговой  охраны,  достаточно  больших,  чтобы  поднять  машины,  хотя,
возможно, и слишком слабых в киле, чтобы раз  за  разом  выдерживать  их
мощную отдачу. Но до сих  пор  стоявший  около  хижины  "мул"  оставался
единственным во всей Норвегии.
   Была и еще одна новинка, пока ни разу не испытанная. Придумка  Уд  да
закаленная сталь -  все  еще  выглядела  бесполезной  игрушкой.  Однажды
затвердев, она уже  не  поддавалась  никакой  обработке.  Удд  предлагал
сделать более прочные стрелы для арбалетов, но  ему  резонно  возразили,
что они и так уже пробивают любую  известную  броню,  так  для  чего  же
стараться? В конце концов Удд  сделал  из  новой  стали  тонкую  круглую
пластину, двух футов в поперечнике, и  приделал  ее  к  самому  обычному
круглому щиту из липы. Немного  нашлось  бы  воинов,  носивших  железные
щиты. Вес был так  велик,  что  щитом  нельзя  было  вращать  достаточно
быстро. Вместо металла использовалась мягкая древесина липы,  в  которой
застревало острие или лезвие  вражеского  меча,  к  центру  щита  обычно
приделывалась железная бобышка, служившая защитой  для  руки.  Сделанная
Уддом пластина была настолько тонка, что, будь это обычное  железо,  оно
бы  ничуть  не  защищало  от  удара.  Но  от  обработанной  Уддом  стали
отскакивали все обычные мечи, копья и стрелы,  а  весила  эта  броня  не
больше, чем еще один слой древесины. Ни Удд, ни его приятели и остальные
пока не испробовали, насколько хорош новый щит - при их способе  ведения
боевых действий он вообще был не нужен. Тот самый  случай,  когда  новое
знание не может найти себе применения.
   Поначалу в утренней суете никто не расслышал, что в дверь скребутся.
   Затем звук повторился, и Квикка замер. Остальные  замолкли.  Фрита  и
Хама схватили арбалеты, изготовились к стрельбе. Озмод  встал  сбоку  от
двери и занес свою  алебарду.  Квикка  вынул  колышек,  поднял  щеколду,
распахнул дверь.
   Карли,  не  в  силах  устоять  на  ногах,  упал  внутрь   хижины   на
четвереньки.
   Все семеро уставились на него, потом захлопнули дверь и бросились  на
помощь.
   - Посадите его на табурет, - распоряжался Озмод. - Он промок. Ха,  не
только от воды. Снимите с него одежду,  кто-нибудь,  дайте  ему  одеяло.
Разотри ему руки, Квикка, он замерз.
   Карли, опираясь на табурет, потянулся за кувшином. Озмод протянул ему
крепкое подогретое пиво, оно исчезло за дюжину  глотков.  Карли  перевел
дух и сел прямее.
   - Все в порядке. Сейчас отойду... Просто замерз  да  промок  и  устал
вусмерть.  У  меня  для  вас  новости.  Вопервых,   Шеф   жив,   он   на
Дроттнингсхолме.
   Послание, которое он получил, было ловушкой, но  мы  все  равно  туда
попали.
   Так что он на острове, пока жив, но недолго  ему  осталось,  если  он
оттуда не уберется. Загвоздка в том, что ихняя королева совсем свела его
с ума-разума и он не хочет с ней расставаться. Нам нужно пойти и забрать
его. Но он по своей воле  не  уйдет,  а  на  мостах  охрана  усилена.  И
выручить нужно будет не только его одного...
   Карли  выложил  всю  историю  друзьям,  которые  по   ходу   рассказа
становились все мрачнее и мрачнее. В  конце  Озмод  молча  протянул  ему
вновь  наполненный  кувшин  и  многозначительно  посмотрел  на   Квикку,
который,  как  капитан  катапультеров,  разделил  с   ним   командирские
обязанности в отсутствие Шефа.
   - Нужно его вытащить оттуда. Мы могли бы сделать это сами,  но  потом
нам будет не отвертеться. Нужно крепко обо всем подумать. Кому мы  здесь
можем доверять?
   - Как насчет лекаря Ханда? - предложил Квикка.
   Озмод на мгновенье задумался.
   - Да, я бы не прочь, чтоб он был с нами. Он англичанин,  и  он  самый
старинный друг государя, и вдобавок он жрец Пути.
   - Ну а жрец Торвин? - спросил один из носящих молот. На обращенных  к
нему лицах отразилось сомнение. Квикка покачал головой.
   - Он больше предан Пути, чем королю Шефу. А Путь в этом деле замешан.
   Еще неизвестно, что Торвин выберет.
   - А кому из этих норманнов мы вообще можем доверять?  поинтересовался
кто-то.
   - Может быть, Бранду.
   Последовала задумчивая пауза. Наконец Озмод кивнул:
   - Бранду - может быть.
   - Что ж, если он будет за нас, все может оказаться не так уж  трудно.
В нем семь футов росту, и телосложение, как у  каменной  горы.  Он  ведь
ратоборец чего-то там, правильно? Да он пройдет сквозь  всю  их  охрану,
как струя мочи сквозь сугроб.
   - Я на его счет не так уверен, - засомневался Озмод. - В прошлом году
ему распороли мечом брюхо.  Его  подлатали,  правильно.  Но  голову  ему
подлечили, а? Не знаю, сможет ли он быть победителем где бы то  ни  было
еще раз.
   - Ты думаешь, он стал трусоват? - недоверчиво переспросил Квикка.
   - Ну, не то чтобы. Но я думаю, что он теперь будет  остерегаться,  не
то, что раньше. И в этой стране, где полно берсерков,  или  как  их  там
называют, от него уже проку не много.
   - Но как думаешь, он нам поможет?
   - Если мы не будем требовать слишком многого.  -  Озмод  огляделся  и
нахмурился. - Нас здесь семеро плюс Карли. А где Удд?
   - Да где ж ему быть? Потекли ручьи,  и  он  пропадает  на  мельницах,
следит, как они работают. Схватил с собой краюху хлеба, как только стало
светать.
   - Ладно, кто-нибудь,  сходите  и  приведите  его  сюда.  А  остальные
слушайте меня. Мы сделаем вот что...

***

   - ...вот такой у нас будет план, - сообщил Озмод, сурово глядя  через
стол на Бранда. - Именно так мы и собираемся поступить. И у нас  к  тебе
только один вопрос - ты с нами или нет?
   Бранд задумчиво опустил глаза.  Хотя  оба  они  сидели,  лицо  Бранда
располагалось на фут выше, чем лицо англичанина. Вот  что  по-настоящему
удивительно, подумал он, - как  изменились  люди  Шефа.  Весь  жизненный
опыт, вера и воспитание Бранда убеждали его, что раб есть  раб,  а  воин
есть воин, и невозможно из одного сделать другого. Воина нельзя обратить
в рабство - ну, разве что с массой  предосторожностей,  вроде  тех,  что
придумал король Нитхад для Велунда, да и то, кто же не знает, что с  ним
сталось. А из раба нельзя сделать воина. Дело не только  в  том,  что  у
него нет  военной  выучки,  в  нем  нет  еще  и  души  воина.  Во  время
прошлогодней войны в Англии Бранд несколько поколебался в своем  мнении.
Он увидел, что бывшие рабы могут быть полезны в войне  машин,  поскольку
их самих можно превратить в машины: делать, что велят, натягивать тетиву
и по приказу дергать за рычаги. И это все.
   Но вот перед ним сидит вольноотпущенник, и он не только придумал свой
план действий, не только рассказывает ему, Бранду,  как  собирается  его
осуществить, он еще и отвергает попытки Бранда остановить его. Гигант из
Галогаланда испытывал смешанное чувство: раздражение, изумление и что-то
вроде - уж не тревоги ли? Ибо страх не был тем чувством, в котором он бы
легко признался и самому себе.
   - Да, я с вами, - отвечал Бранд.  -  Но  я  не  хочу,  чтобы  в  этом
оказалась замешана моя команда. И я не хочу потерять свой корабль.
   -  Мы  собирались  воспользоваться  твоим  кораблем,  чтобы  убраться
отсюда, - сказал Озмод. - Поплыть на нем назад в Англию.
   Бранд помотал головой.
   - Никаких шансов, - сказал он. - Охрана короля  Хальвдана  запечатала
этот берег так плотно, как лягушке задницу. А "Морж" не может  сражаться
с кораблями охраны, они в два раза больше размером.
   - Используй "мула".
   - Ты же знаешь,  как  много  времени  это  займет,  нужно  не  просто
погрузить его, но и установить как надо, чтобы можно  было  стрелять.  И
потом, любой корабль, если он не построен специально для  "мула",  сразу
рассыплется на кусочки, едва ты выстрелишь на нем из такой штуки.
   - Тогда как же нам сбежать после того, как мы отберем короля  Шефа  у
королевы? Ты считаешь, что это не выгорит?
   Бранд пожевал губу.
   - Можно. Наверное. Но не морем. Может, лучше всего сделать вот что. Я
придумаю какой-нибудь предлог и уеду - скажем, поеду поохотиться в горы,
мне поверят, ведь я провел зиму взаперти. Я куплю лошадей для всех нас.
   Когда выполните свой план, встречайте меня в условленном  месте.  Тут
мы и улетучимся, как дым с земель Хальвдана  и  Олафа  -  они  не  сразу
догадаются, куда мы направились.  А  мы  поскачем  через  всю  страну  к
Гула-фьорду. Мой кормчий Стейнульф подойдет туда за мной.  У  меня  есть
надежда, что с помощью Пути или, по крайней мере, с  помощью  Торвина  и
Скальдфинна, а также их друзей он сможет  освободить  "Моржа"  и  пройти
вдоль  берегов,  чтобы  подобрать  нас.  И  даже  если  у   него   будут
неприятности, Гутмунд сможет вырваться на "Чайке". Все встретимся в Гуле
и пойдем назад в Англию, как ты и предлагаешь.
   - Ты не будешь участвовать в налете?
   Бранд молча покачал головой. Теперь  Озмод  пристально  глядел  через
стол.
   Он тоже всегда верил, что раб и воин - две разных породы, как волки и
овцы.
   А затем он обнаружил - когда есть цель борьбы и шанс на победу, в нем
самом просыпается волк.  Сейчас  его  удивлял  расположившийся  напротив
гигант. Ведь это был воин, знаменитый даже среди свирепых,  драчливых  и
неугомонных  героев  Севера.  Почему  же  он  теперь  спасовал?   Почему
позволяет другим лезть в самое пекло? Правда ли,  что  человек,  который
оправился от раны, приведшей его к самым дверям смерти, никогда  уже  не
станет прежним? Он стоял у  этих  дверей  и  чувствовал  идущий  от  них
смертный холод...
   -  Тогда  можешь  предоставить  это  нам,  -  сказал  Озмод.  -  Нам,
англичанам, - добавил он, желая подчеркнуть свои слова. - Как  считаешь,
у нас получится?
   - По-моему, если все сделать так, как вы, англичане, задумали, должно
получиться, - ответил Бранд. - Что  меня  беспокоит,  так  это  как  вас
провести через горы к Гула-фьорду. До сих пор вы  встречались  только  с
обычными норвежцами. Те, что живут в дальних горах, там, где мы  пойдем,
они ведь другие.
   - Если мы справимся с охраной короля  Хальвдана,  мы  справимся  и  с
ними.
   А как насчет тебя? Ты же ратоборец из Галогаланда, не так разве?
   - Чтобы вас, малышню, провести через всю Норвегию, без  ратоборца  не
обойтись. Я буду чувствовать себя собакой,  которая  ведет  отряд  мышей
через Кошкаландию.  Кошки-то  просто  будут  радоваться,  что  обед  сам
прибежал.
   Губы Озмода сжались.
   - Тогда объясни мне, где ты будешь ждать  нас  с  лошадьми,  господин
Пес.
   Я и остальные мыши придем туда. И, может быть, с кошачьими шкурками.

***

   Небольшой отряд, двигающ