ам  расчетов,   чтобы   те
посоветовали своим людям держаться скромно.
   - Если  кто-то  захочет,  чтобы  вы  размололи  для  него  зерно  или
поставили палатку, сделайте это, - сказал он им. - А еще лучше держитесь
от викингов подальше.
   Но он хотел, чтобы его  рекруты  чувствовали  иное.  Чтобы  гордились
быстротой и ловкостью, с какой занимали свои места, поворачивали  рычаги
и балки.
   Чтобы  отличаться,  все  входившие  в  расчеты  катапульт   одевались
одинаково, в короткие куртки из некрашеной  домотканой  материи,  вместо
тряпок, в которых появились в лагере.  И  у  каждого  тщательно  вышитый
белый льняной молот с двойной головкой, впереди и сзади. У каждого также
пояс или по крайней мере веревка вокруг талии. Те, кто мог,  вооружились
ножами. Может, и сработает, думал Шеф,  глядя,  как  со  скрипом  ползут
повозки.
   Впереди и позади викинги, в  середине  фримены  в  куртках.  Они  уже
сейчас несравненно лучше владеют катапультой, чем викинги,  которых  они
сменили. И даже в зимний день, на холоде выглядят бодрыми и оживленными.
   Странный звук расколол  небо.  Это  впереди  повозок  Квикка,  тролл,
появившийся несколько дней назад, он сбежал из монастыря святого Гутлака
в Кроуленде, достал свою волынку. Он шел  впереди,  раздув  щеки,  ловко
перебирая пальцами на костяной трубе. Его товарищи  повеселели,  ступали
тверже, некоторые начали насвистывать в такт.
   Викинг в передней группе повернул лошадь, гневно нахмурился,  выпятив
зубы. Это Хьорварт Сигвартсон, узнал  Шеф.  Его  сводный  брат.  Сигварт
сразу вызвался добровольцем в  экспедицию  со  всеми  своими  экипажами,
быстрее, чем даже  Торвин,  гебридцы  и  все  еще  сомневающийся  Бранд.
Хьорварт угрожающе проехал назад к волынщику,  наполовину  обнажив  меч.
Музыка стихла.
   Шеф поставил между ними свою лошадь,  слез  с  нее  и  передал  повод
Падде.
   - Ходьба пешком согревает,  -  сказал  он  Хьорварту,  глядя  на  его
гневное лицо. - А с музыкой мили летят быстрее. Пусть играет.
   Хьорварт поколебался, резко развернул лошадь.
   - Как хочешь, - бросил он через плечо.  -  Но  арфы  не  для  воинов.
Только hornung станет слушать волынку.
   Хорнунг,  гаддерлинг,  подумал  Шеф.   Сколько   еще   названий   для
незаконнорожденного. Это не останавливает мужчин, когда они сажают детей
в животы женщинам. Может, и у Годивы сейчас ребенок.
   - Играй, - сказал он волынщику. - Сыграй танец  квикбим.  Играй  ради
Тунора, сына Вудена, и в  ад  всех  монахов.  Волынщик  заиграл  быстрый
танцевальный мотив, на этот раз громче, его поддержал  вызывающий  свист
товарищей. Повозки катились за терпеливыми быками.

***

   - Ты уверен, что король Бургред собирается захватить земли  восточных
англов? - спросил  король  Этельред.  Его  вопрос  закончился  приступом
кашля, резкого, высокого, казалось, длящегося бесконечно.
   Младший брат Этельреда принц Альфред озабоченно посмотрел на  него  с
неохотной расчетливостью. У отца Альфреда, Этельвульфа, короля Вессекса,
победителя викингов под Оукли,  было  четыре  сильных  сына:  Этельстан.
Этельбальд, Этельберт и Этельред. И когда появился пятый  сын,  казалось
совершенно невероятным, кто он может когда-нибудь править  Вессексом  от
имени  королевского  дома,  и  потому  ему  не  дали  благородное   имя,
начинающееся на "Этель". Его  назвали  именем,  принятым  у  народа  его
матери, - Альфредом.
   Но вот отец и трое его сыновей мертвы. Ни один не убит в сражении, но
все убиты викингами. Многие годы они выступали в любую погоду, лежали  в
мокрых плащах, пили воду из ручьев, протекающих через лагеря, в  которых
армия не думала о том, куда сбрасывает отходы. Все  умерли  от  болезней
живота и легких. А  теперь  и  у  Этельреда  этот  кашель.  И  скоро  я,
вероятно, буду последним принцем  королевского  дома  Вессекса,  подумал
Альфред. Но до того времени он должен служить брату.
   - Совершенно уверен, - ответил он. - Он сказал об этом прямо. И когда
я уезжал, собирал свою армию. Но он делает это не  очень  явно.  У  него
есть вице-король, из восточных англов,  который  будет  там  главным.  И
потому восточные англы  легче  примут  его  правление.  Особенно  с  его
символом. Человеком без конечностей, о котором я тебе рассказывал.
   - Какая разница? - Этельред устало вытер слюну с губ.
   - Восточные англы могут выставить двадцать тысяч воинов. Это вместе с
армией  самого  Бургреда  сделает  его  сильнее  нас,  гораздо   сильнее
Нортумбрии. Если бы он с их помощью воевал только против язычников... Но
он может предпочесть  более  легкую  добычу.  Скажет,  что  его  долг  -
объединить все королевства Англии. Включая наше.
   - Итак?
   - Мы должны предъявить свои требования. Эссекс уже принадлежит нам. А
граница между Эссексом и южными землями пролегает...
   Король  и  принц  принялись  обсуждать  территориальные   требования,
разграничительную линию.  Они  не  представляли  себе,  о  каких  землях
говорят, знали  только,  что  этот  город  севернее  другого,  что  этот
расположен в том, а не  этом  округе.  Обсуждение  отняло  много  сил  у
слабеющего Этельреда.

***

   - Ты уверен, что они разделились? - резко спросил Айвар Рагнарсон.
   Посыльный кивнул.
   - Почти половина ушла на юг. Осталось двенадцать долгих сотен.
   - И никаких ссор?
   - Нет. В лагере говорят, что у них есть план,  как  добыть  сокровища
короля Ятмунда, которого ты убил, сделав кровавым орлом.
   - Ерунда! - рявкнул Айвар.
   - Ты слышал, что они добыли во время набега на  собор  в  Беверли?  -
спросил Халвдан Рагнарсон. - Сто фунтов серебра и столько же золота -  в
пересчете на серебро. Больше, чем мы. Парень хорош  в  разработке  новых
планов. Надо было тебе договориться с ним после  хольмганга.  Его  лучше
иметь другом, чем врагом.
   Айвар повернулся к брату,  лицо  его  побледнело  в  приступе  гнева.
Халвдан ответил ему спокойным взглядом. Рагнарсоны никогда не ссорились.
В этом тайна их силы, и даже Айвар понимал это. Он выместит свой гнев на
ком-нибудь другом. И по-другому. Еще одно дело, которое нужно хранить  в
тайне. Но это им уже приходилось делать.
   - Только теперь он наш враг, - решительно сказал Сигурт. - Мы  должны
решить, уязвим ли он для нас сейчас.  И  если  уязвим...  Посыльный,  ты
можешь идти.
   Братья сели потеснее в  небольшой  комнате  продуваемого  сквозняками
дворца короля Эллы в Эофорвиче и начали определять количества,  рационы,
расстояния, возможности.

***

   - Мудрость змеи, хитрость голубки,  -  удовлетворенно  сказал  дьякон
Эркенберт. - Наши враги уже уничтожают друг друга и сами себя.
   - Действительно, - согласился Вульфхир.  -  Язычники  наделали  много
шума, и королевства поднялись. Но Господь скажет еще свое слово, и земля
расступится.
   Они разговаривали под звон монет.  Братья-послушники  в  монастырской
мастерской чеканки брали серебряные пластинки, ударяли по  ним  молотом,
чтобы отчеканить изображение, переходили  к  следующей  пластинке.  Били
снова. Сначала отпечатывается распластавший  крылья  ворон  Рагнарсонов.
Потом буквы S.P.M. - Sancti Petri Moneta, монета собора  святого  Петра.
Бегали рабы в ошейниках, подносили древесный уголь, откатывали тележки с
выплавленным свинцом, медью,  шлаком.  Только  старшие  монахи  касались
серебра.  Им  принадлежало  богатство  собора.  И  всякий,  кто   только
задумывался о личной выгоде, тут же вспоминал правило святого  Бенедикта
и право архиепископа на назначение такого наказания.  Уже  много  лет  с
монахов не сдирали живьем кожу в  соборе  и  не  замуровывали  заживо  в
стены. Но такие случаи известны.
   - Они в руках Господа, - заключил архиепископ.  -  И,  конечно,  гнев
Господень падет на тех,  кто  похитил  драгоценности  в  соборе  святого
Иоанна в Беверли.
   - Но руки  Господа  проявляет  себя  в  действиях  других,  -  сказал
Эркенберт. - И мы должны призвать их на помощь.
   - Королей Марки и Вессекса?
   - Гораздо более могущественную власть.
   Вульфхир  посмотрел  удивленно,  с  сомнением,  потом  с  пониманием.
Эркенберт кивнул.
   - Я уже подготовил письмо. Вам только нужно подписать.  В  Рим.  Лицо
Вульфхира  приняло  довольное  выражение,  может   быть,   он   вспомнил
удовольствия своего пребывания в святом городе.
   - Это важное дело, - провозгласил он. - Я сам отвезу  письмо  в  Рим.
Лично.

***

   Шеф задумчиво смотрел на обратную сторону карты, на карту Англии.  На
полпути в своей работе он открыл принцип масштаба, но теперь уже слишком
поздно применять его. Саффолк теперь слишком велик, он занимает четверть
всего листа. На краю  подробно  записаны  все  сведения,  какие  он  мог
собрать о северном береге Дебена.
   Все совпадает, подумал он. Вот город Вудбридж, деревянный мост. О нем
говорится в первой строчке стихотворения. Строчка должна обозначать этот
город, иначе она не имеет смысла: все мосты деревянные.  Но  еще  важнее
то, что рассказал об этом месте тролл - он его не называет, но оно  ниже
по течению от  моста  и  брода.  Там  курганы,  место  упокоения  старых
королей. А кто они, эти старые короли? Раб не  знает  их  имен,  но  тан
Хельмингхама, продавший нам мед, перечислил предков Редвальда  Великого,
и среди них был Виглаф и его отец Веостан: Вуффа, потомок Веххи.
   Если раб помнит все правильно, там четыре кургана,  они  идут  прямой
линией с севера на юг. Самый северный из них. В нем находится сокровище.
Почему его не  разграбили?  Если  король  Эдмунд  знал,  где  скрываются
сокровища его королевства, почему он не охранял это место?
   А может, оно охраняется. Но не  людьми.  Так  думает  раб.  Когда  он
понял, что собирается сделать Шеф, сразу смолк. И потом  никто  не  смог
его найти. Он предпочел рисковать свободой, чем  участвовать  в  грабеже
могилы. Шеф обратился к практическим делам. Землекопы,  охрана.  Лопаты,
веревки, ящики и петли, чтобы вытаскивать землю с глубины. Огни - он  не
хочет копать днем, когда смотреть соберется весь  округ.  -  Скажи  мне,
Торвин, - спросил Шеф. - Что еще можем мы найти в могиле? Кроме  золота,
конечно.
   - Корабль, - кратко ответил Торвин.
   - В миле от воды?
   - Посмотри на свою карту. Его можно поднять здесь по склону.  Курганы
в форме кораблей. И тан сказал нам, что Виглаф был  морским  королем,  с
берегов Швеции, если, конечно, это правда. В моей  стране  даже  богатые
крестьяне, если могут себе это позволить,  приказывают  похоронить  себя
сидящими в лодке. Они считают, что так им легче добраться до  Одайнсакра
Неумирающего Берега, где они присоединятся к своим предкам и богам-асам.
Я не говорю, что они ошибаются.
   - Ну, скоро узнаем. - Шеф посмотрел  на  заходящее  солнце,  взглянул
через  клапан  палатки  на  своих  отборных   помощников   -   пятьдесят
охранников-викингов,  два  десятка  англичан-землекопов.  Они   спокойно
готовились. Начнут только с наступлением темноты.
   Он сам стал делать последние приготовления.  Торвин  схватил  его  за
руку.
   - Не относись к этому слишком легко, молодой человек. Я не верю -  не
очень верю - в драугаров или хогбоев, в живых мертвецов или в  драконов,
в которые превращаются их трупы. Но ты собираешься ограбить мертвых.  Об
этом много рассказывают, и всегда одно и  то  же.  Мертвые  отдают  свое
богатств, но только после боя. И только за цену. Тебе следует пригласить
с собой жреца. Или Бранда.
   Шеф покачал головой. Они уже спорили об этом.  Он  объяснял,  сообщал
причины. И все неправильные. В глубине души Шеф чувствовал, что он  один
имеет право на эти сокровища, они завещаны  ему  умирающим  королем.  Он
вышел в наступающую тьму.

***

   Много-много часов спустя Шеф услышал, как мотыга ударилась о  дерево.
Он скорчившись сидел над черной дырой, но сразу распрямился. Такую  ночь
не забудешь. Место они нашли  без  труда,  пользуясь  указаниями  карты.
Никого по дороге  не  встретили.  Но  где  начать  копать?  Стражники  и
землекопы молча ждали приказаний. Он приказал  зажечь  факелы,  осмотрел
почву. Нет ли следов рытья?  Как  только  загорелся  первый  факел,  над
курганом вспыхнуло и ушло в небо голубое свечение.  В  этот  момент  Шеф
потерял половину своих  землекопов:  они  просто  растворились  в  ночи.
Викинги  держались  значительно  лучше,  они  сразу  обнажили  оружие  и
смотрели  по  сторонам,  словно  ожидали  в   любую   минуту   нападения
мстительных мертвецов. Но даже Гутмунд Алчный, самый заядлый охотник  за
сокровищами, неожиданно утратил весь свой энтузиазм.
   - Мы рассредоточимся, - сказал  он.  -  Не  нужно,  чтобы  кто-нибудь
увидел.
   И викинги исчезли. Они где-то здесь, в темноте, собрались  небольшими
группами,   спинами   друг   к   другу.   Шеф    остался    с    десятью
англичанами-фрименами, у которых от страха  стучали  зубы.  Не  имея  ни
чертежа, ни плана, он всех поставил на вершине кургана  и  велел  копать
прямо вниз, как можно ближе к центру.
   Но наконец они на что-то наткнулись.
   - Это сундук? - с надеждой спросил он.
   Единственным ответом были отчаянные  рывки  веревки  которая  вела  в
восьмифутовую яму.
   - Они хотят наверх, - сказал кто-то из стоявших рядом с ним.
   - Вытаскивайте.
   Выпачканных землей людей медленно подняли наверх. Шеф терпеливо  ждал
их отчета.
   - Не сундук, хозяин. Это лодка. Днище корабля. Должно быть,  закопали
его вверх дном.
   - Пробейте.
   Головы закачались. Молча один из бывших рабов протянул  свою  мотыгу.
Другой - слабо горящую ветку пихты. Шеф взял их. Он понимал, что  теперь
не имеет смысла вызывать добровольцев. Глубоко вогнал  свою  алебарду  в
землю, взял веревку, проверил ее крепость, посмотрел на  окружившие  его
темные фигуры, только их глаза видны были в темноте.
   - Оставайтесь  у  веревки.  -  Головы  закивали.  Шеф  неловко  начал
спускаться в темноту, держа в одной руке мотыгу и факел.
   На дне он обнаружил, что стоит на изогнутой  деревянной  поверхности,
очевидно вблизи киля. В слабом свете своего факела он  провел  рукой  по
доскам. Накрывают друг друга, обшивка внахлест.  И  он  чувствовал,  что
доски густо просмолены. Сколько они  могут  продержаться  в  этой  сухой
песчаной почве? Он поднял мотыгу и ударил -  ударил  еще  раз,  сильнее,
услышал звуки раскалываемого дерева.
   Изнутри вырвался воздух с гнилым запахом.  Неожиданно  ярко  вспыхнул
факел. Сверху послышались  тревожные  крики  и  шум.  Но  это  не  запах
разложения. Похоже скорее на запах коровника в конце зимы. Он ударил еще
и еще,  расширяя  отверстие.  Он  уже  понял,  что  под  досками  пустое
пространство, без земли. Строители кургана сумели создать помещение  для
мертвых, они не закопали сокровища просто в землю.
   Шеф пропустил веревку в отверстие  и  спустился  сам,  держа  в  руке
факел.
   Под  ногой  хрустнули  кости.  Человеческие  кости.  Шеф   огляделся,
почувствовал  прилив  жалости.  Ребра,  на  которые  он   наступил,   не
принадлежали хозяину сокровища. Женские  кости.  Он  видел  под  черепом
застежку плаща. Женщина лежит лицом вниз, их две, обе лежат  вдоль  стен
погребального  помещения.  У  обеих  спины  сломаны  тяжестью   большого
жернова, которым их придавили. Руки у них связаны, их опустили в могилу,
сломали спину и оставили умирать в темноте. Жернов показывает,  кто  эти
женщины: рабыни, моловшие зерно для своего  хозяина.  Здесь  они,  чтобы
вечно молоть ему зерно и готовить овсянку.
   Где рабыни, там должен быть и хозяин. Шеф поднял факел и повернулся к
корме корабля.
   Здесь, в высоком кресле, сидел король.  Смотрел  на  своих  собак,  и
лошадь, и женщин. Зубы его блестели в ссохшейся коже.  На  лысом  черепе
золотая корона. Подойдя ближе, Шеф посмотрел в  полусохранившееся  лицо,
как будто искал  тайну  величия.  Он  вспомнил  страстное  желание  Кара
Старого сохранить свои богатства, король предпочел всегда быть рядом  со
своими сокровищами, чем остаться  жить  без  них.  Под  рукой  у  короля
точильный камень,  символ  могущества  короля-воина,  живущего  остротой
оружия своих солдат. Факел Шефа неожиданно погас.
   Шеф стоял неподвижно, чувствуя, как мурашки ползут по  коже.  Впереди
послышался  треск,   какое-то   перемещение   тяжести.   Старый   король
поднимается  со  своего  сидения,  чтобы  свести  счеты  с   грабителем,
пришедшим  за  его  сокровищами.  Шеф  напрягся,  ожидая   прикосновения
костлявых пальцев, ужасных зубов в высохшей коже.
   Он повернулся и в полной темноте сделал четыре,  пять,  шесть  шагов,
рассчитывая добраться до места, через которое спустился. Правда ли,  что
стало чуть  светлее?  Почему  он  дрожит,  как  самый  обычный  раб?  Он
встречался со смертью вверху - не побоится смерти и в темноте.
   - Ты теперь не имеешь права на золото, - сказал он в темноту,  ощупью
возвращаясь к высокому сидению. -  Дети  твоих  детей  отдали  его  мне.
Отдали с целью.
   Он шарил в темноте, пока не нашел факел, потом возился  с  огнивом  и
трутом, которые достал их сумки на поясе, старался высечь искру.
   - Старые Кости, ты должен радоваться, что  твое  богатство  достается
англичанину. Есть много людей хуже меня, готовых забрать его.
   Снова загорелся факел. Шеф прислонил его к гниющему дереву, подошел к
сидению с его жутким обитателем, осторожно поднял легкое тело,  надеясь,
что  остатки  кожи  и  одежды  удержат  кости  и  они   не   рассыпятся.
Повернувшись, он положил тело короля рядом с телами женщин.
   - Теперь вы втроем будете вести свои схватки здесь внизу.
   Снял с черепа золотую корону и надел себе  на  голову.  Повернулся  к
пустому креслу, подобрал точильный камень, этот  скипетр,  лежавший  под
правой рукой короля, задумчиво взвесил его в руке.
   - Я тебе кое-что дам за твое золото, - добавил он. - Отомщу за  твоих
потомков. Отомщу Бескостному.
   И тут же что-то зашумело в темноте за ним.  Впервые  Шеф  отскочил  в
испуге. Неужели Бескостный услышал свое имя и пришел? Может, он закрыт в
могиле с каким-то страшным драконом?
   Овладев собой, Шеф двинулся в сторону шума, высоко держа  факел.  Это
упала веревка, по которой он спустился. Конец ее перерезан.
   Наверху смутно слышались звуки напряженных усилий. И, как в его сне о
Каре Старом, в отверстие посыпалась земля.

***

   Потребовалась вся его сила воли, чтобы успокоиться. Это не кошмар, не
сумасшедшее видение. Можно назвать головоломкой. Ее нужно решить.
   Наверху  враги.  Падда  и  его  люди,  должно  быть,   испугались   и
разбежались, они не стали бы резать веревку и засыпать меня  землей.  Не
станет этого делать и Гутмунд. Значит, пока я был  здесь  внизу,  кто-то
подкрался, может, англичане, защищающие могилы своих  королей.  Они  как
будто не хотят спускаться сюда ко  мне.  Но  сам  я  отсюда  никогда  не
выберусь.
   А нет ли другого выхода? Король  говорил  об  этом  как  о  сокровище
Редвальда,  но  ведь  это  могила  Вуффы.  Может,  он  и   его   потомки
использовали это место как тайник для своих сокровищ? Если  так,  должен
быть способ проникать сюда, добавлять сокровища или извлекать их. Курган
сверху не имеет никаких входов. Может, есть другой путь? Если  есть,  он
должен быть близко к золоту. А золото рядом со своим хранителем.
   Переступив через тела, Шеф прошел к креслу, отодвинул его и обнаружил
под ним четыре прочных деревянных  сундука  с  кожаными  ручками.  Очень
прочные кожаные ручки, не тронутые гнилью, заметил он, ощупывая их. А за
ними, там, где начинается подъем корабельного  носа,  квадратное  черное
отверстие, в которое с трудом можно протиснуться.
   Туннель! Шеф испытал бесконечное облегчение, с плеч  спала  невидимая
тяжесть.  Возможно,  снаружи  можно  пробраться  сюда,  открыть  сундук,
закрыть его, сделать все необходимое. Даже не нужно смотреть на  старого
короля, зная, что он сидит здесь.
   Нужно проверить туннель. Шеф снова надел на  голову  корону,  схватил
факел, догоревший почти до конца. Взять ли с собой точильный камень  или
мотыгу? Мот