оказался  совсем  близко,  кит  проплыл  вдоль  берега,
повернулся, прошел назад.
   Поворачивая,  он  не  спускал  глаз  со  странного  серого  существа,
стоящего по пояс в воде. Шеф ощутил, как кожа съеживается  при  мысли  о
том, что может случиться. Движение пасти или взмах хвоста,  и  Эхегоргун
будет сбит с ног, сброшен со скалы. Даже могучий тролль для  китов-убийц
не страшнее тюленя. В море никто не  защищен  от  них,  ни  морж  с  его
бивнями, ни белый медведь, ни даже большие киты, которых касатки  заживо
разрывают на куски.
   Эхегоргун аккуратно положил трубу на камень  позади  себя.  Затем  он
медленно окунулся, погрузил плечи и голову в воду и  поплыл.  Кит  ждал,
освободив для него место. Людям на берегу было  видно  немногое,  только
то, что происходило над водой. Все же через  некоторое  время  им  стало
казаться, что Эхегоргун разыгрывает что-то вроде пантомимы. Он изображал
то ныряющих китов, то плывущего человека. Один раз Шефу показалось,  что
тролль ударил пятками по воде и стремительно перевернулся -  опрокинутая
лодка? Движения кита стали повторять движения тролля, они плавали взад и
вперед вместе, развивая скорость, фантастическую для  человека,  но  для
китов - прогулочную.
   А потом плавник ушел вдаль, огромный хвост дважды  шлепнул  по  воде,
словно на прощание. Другие киты, кружившие вдали от берега, тоже ударили
хвостами, в унисон. Все одновременно, киты на высокой скорости двинулись
прочь, выскакивая из воды в сложных балетных прыжках, словно ликуя.  Они
направились на юг, к Храфнси.
   Пока они не исчезли из  виду,  Эхегоргун  оставался  в  воде,  лениво
плавая кругами, над водой виднелись лишь его голова и  руки,  да  легкий
бурунчик в том месте, где были пятки. Со стороны - тюлень, да и  только.
Наконец он повернул к берегу, вылез и встряхнулся по-собачьи.
   - Ладно, - сказал он на норманнском языке, - теперь выходите.
   Хлипкие. Я сказал им,  что  тот,  кто  ранил  их  вожака,  убит.  Они
спросили - а тот, кого они преследовали? Тоже мертв, сказал я. Они  были
недовольны.
   Нетрудно оказалось убедить их, что еще  много  убийц  китов  есть  на
корабле. На большом корабле, идущем сейчас в Храфнси. Они  сказали,  что
не прочь с ним поразвлечься.
   - Идущий сейчас в Храфнси? - переспросил Шеф. - А как бы нам  попасть
туда?
   - Есть дорога, - ответил Эхегоргун. -  Никто  из  Хлипких  о  ней  не
знает, но вам я покажу. Хотя я еще должен сказать  одну  вещь.  Киты  не
слишком хорошо отличают Хлипких друг от друга.  И  это  их  не  очень-то
волнует. Сегодня ночью рискуют все, кто окажется на море.
   - Покажи нам, куда идти, - сказал Шеф. - Я обещаю заплатить  тебе  за
все. Даже если мне придется для этого стать здесь королем.

***

   Люди на двухмачтовом судне, двигающемся под легким парусом в  сторону
Храфнси, совершили долгий переход вдоль  побережья  Норвегии,  за  время
которого привыкли к своему необычному оружию и парусному  оснащению.  По
большей части это были жители Агдира, родной страны королевы Рагнхильды.
В неразберихе,  последовавшей  за  скоропостижной  смертью  Хальвдана  и
приходом к власти Олафа, один из шкиперов короля  Хальвдана  решил,  что
ему по пути с королевой Рагнхильдой, и  предоставил  в  ее  распоряжение
свой корабль. Большая часть его команды его не поддержала и  сбежала,  а
их место заняли  люди  Рагнхильды.  Вместе  .сними  отправился  Вальгрим
Мудрый, потерпевший поражение в своем замысле управлять святилищем Пути,
рвущийся отомстить человеку, который ему помешал. И не просто  отомстить
- но и вернуть своих  заблудших  собратьев  на  истинный  путь  служения
Одину, путь, который в Судный День превратит поражение в  победу.  Он  и
его сторонники построили катапульты и обучили их расчеты. Все они горели
желанием взять реванш за свое поражение в Гула-фьорде.
   Но главной движущей силой  для  всех  них,  для  команды,  шкипера  и
Вальгрима, оставалась ненависть королевы Рагнхильды к человеку,  который
убил ее сына или стал причиной его смерти. К человеку, укравшему  удачу,
которой она посвятила свою жизнь. Рагнхильда глазом не  моргнула,  когда
ее свекровь, королева  Аза,  Отправилась  на  виселицу,  без  содроганий
подсыпала яд своему мужу, королю Хальвдану. Может быть,  однажды  из  ее
лона выйдет  основатель  новой  династии  королей.  Но  сначала  -  этот
английский смерд, которого она завлекла, спрятала,  хотела  использовать
для расчистки дороги своему сыну, он должен попасть в ад и служить ей  и
ее сыну всю вечность.
   Когда огромный военный корабль приблизился к своей цели,  к  Храфнси,
ему пришлось отойти от береговой линии  и  забраться  в  море,  где  его
скрывали накатывающиеся валы Атлантики, а потом вернуться к берегу - уже
за несколько миль от  места,  где  пираты  рассчитывали  встретить  свою
добычу.
   Здесь они остановились в пустынном заливе, одном  из  тысяч  на  этом
изрезанном побережье, и их никто не видел. По крайней мере, не видел  ни
один человек.
   Однако они не страдали от неизвестности. После того как  забой  гринд
окончился, для жителей Галогаланда началась настоящая работа. Необходимо
было срочно разделать туши и засолить как можно больше мяса. Еще  важнее
было установить на берегу котлы, вырезать  жировую  прослойку  и  начать
долгий труд перетапливания ворвани, которая нескончаемыми зимними ночами
была  просто  неоценима  для  освещения,  обогрева  и  даже   для   еды.
Поддерживать под  котлами  огонь  было  нетрудно.  Как  только  начинала
вытапливаться  ворвань,  на  оставшихся  вытопках  нагревали   следующую
порцию. Однако каждая новая бочка была лишь каплей в том дожде изобилия,
который обрушился  на  галогаландский  берег  с  приходом  гринд.  Лодки
сновали во всех направлениях, бочки загружались,  буксировались  вплавь,
пересылались просьбы о необходимости срочной подмоги.  Два  человека  на
ялике проходили мимо  фьорда,  где  стоял  корабль  Рагнхильды,  и  были
немедленно захвачены в плен спущенной с него шлюпкой.
   Норманны, за редкими исключениями вроде Ивара Бескостного и его  отца
Рагнара, своих все-таки не  пытали,  что  бы  они  там  ни  вытворяли  с
трэлями.
   Рагнхильда подняла пленников на борт и доходчиво объяснила, что у них
есть две возможности: либо они сразу летят обезглавленными за борт, либо
расскажут ей, что происходит в Храфнси. Рыбаки предпочли заговорить.
   Рагнхильда  узнала  очертания  гавани,  выяснила,   где   расположены
катапульты и оба корабля. От нее не укрылось, что половина людей все еще
занята  на  берегу  вытопкой  ворвани,  а  остальные   вконец   измучены
нескончаемыми погрузками и разгрузками бочек, рейсами между местом забоя
и гаванью. Не узнала она, что Шеф  и  Кутред  отсутствуют.  Ее  пленники
просто этого не заметили, занятые другими заботами.
   Зато они заметили и рассказали  ей,  что  Бранд,  к  несчастью,  снял
английских катапультеров с их постов и вместе со шведами Гудмунда послал
работать на пристани, поскольку они были  явно  бесполезны  на  разделке
туш.
   Вполуха выслушав протесты Квикки и Озмода, их требования  предпринять
хоть что-нибудь для поиска их хозяина. Шефа, Бранд послал караульного ко
входу в гавань с указанием дуть в рог,  если  увидит,  что  приближается
чужой корабль.
   Часовой  уселся  на  мягкий  дерн,  привалился  спиной  к   камню   и
незамедлительно уснул.
   Корабль Рагнхильды, "Журавль", за несколько  мгновений  до  того  как
заря  осветила  тусклое  небо,  вошел  в  гавань  Храфнси,  не  встречая
сопротивления,  и  его  усиленная  команда  в   сто   двадцать   человек
приготовилась к атаке. Они радостно  подталкивали  друг  друга,  завидев
силуэты катапульт, незаряженных и покинутых.
   Бранд; распоряжавшийся на пристани разгрузкой очередной партии  бочек
со своего "Моржа", ничего не видел, пока первое ядро  не  понеслось  над
волнами.
   Прицел был взят мастерски. Команда "Журавля" успела  попрактиковаться
в стрельбе и  не  испытывала  недостатка  в  добрых  круглых  камнях.  С
расстояния между входом в гавань и пристанью, не достигавшего и  трехсот
шагов, ядро ударило прямо в  нос  "Моржа".  Форштевень  отскочил  назад,
прикрепленные к нему доски обшивки рассыпались. Если бы корабль шел  под
парусом, он бы камнем нырнул под воду. А так  он  просто  развалился  на
части и мягко осел на скалистый грунт в десяти футах под  килем,  причем
мачта осталась торчать над водой.
   Бранд таращился на нее, не в силах осознать,  что  случилось.  Второе
ядро проломило пристань в двух шагах от него, сбросив в воду с полдюжины
грузчиков. И в этот самый момент на  темной  палубе  "Журавля"  вспыхнул
огонек.
   Прислуга метательной машины жаждала испробовать свои огненные  стрелы
еще разок. Едва они прицелились, к ним подошла Рагнхильда.
   - Туда, - рявкнула она, - туда. Цельтесь в ту большую бочку. На  этот
раз вы наверняка попадете.
   Катапульту немножко довернули, опять прицелились, выдернули спусковую
скобу. Пылающий дротик понесся над водой, огненной линией прочертив свой
путь, воткнулся в бочку с ворванью, только что выгруженную с затонувшего
"Моржа". В небо  моментально  взметнулись  языки  пламени,  вспыхнувшего
чистым ослепительным светом. Люди на берегу обрисовались темными тенями,
в суматохе беготни и крика - одни  тушили  пожар,  другие  хватались  за
оружие, английские катапультеры побежали  вокруг  всей  гавани  к  своим
покинутым машинам.
   Наблюдая это, шкипер Рагнхильды удовлетворенно ухмыльнулся.  Это  был
Кормак, сын ирландской рабыни, набравшийся большого опыта в  бесконечных
ирландских войнах. Он умел определять момент,  когда  его  враги  теряли
инициативу.
   - Ближе к пристани, - скомандовал он.  -  На  камнеметалке,  потопите
второй большой корабль, шведский. На дротикометах, поджечь еще несколько
бочек, а потом дома. Боцман, возьми двадцать  человек,  убери  парус  и,
когда мы высадимся на берег, на веслах отведешь корабль на  сотню  ярдов
назад. Не хочу, чтобы кто-нибудь попытался захватить "Журавль", пока  мы
будем заняты.
   Остальным, мы высадимся на пристань и пойдем прямо на деревню.
   - И помните, - прикрикнула Рагнхильда, -  одноглазый.  Шесть  золотых
браслетов за одноглазого.
   Позади нее Вальгрим сжимают копье "Гунгнир", которое досталось ему от
Стейна, а Стейну попалось на берегу,  где  его  бросил  Шеф.  Подходящее
оружие, подумал Вальгрим. Пустить кровь нечестивцу.

***

   Далеко вдали, так что едва можно было различить,  Шеф  увидел  пламя,
внезапно взметнувшееся в небо. Он стоял на материковом берегу едва ли  в
четверти мили от края острова Храфнси. Вот только лодки у него не  было.
Он бы не поверил, что им удастся так быстро подойти чуть ли не к  самому
Храфнси. Но Эхегоргун, Мистарай  и  Экветаргун  провели  их  по  тропам,
которые не смогли бы найти даже козы, а  потом  по  удивительно  легкому
спуску вдоль гребня на берег рядом с тем  местом,  где  они  высадились.
Хотя два дня назад им пришлось грести несколько часов, сейчас  оказалось
достаточно пройти лишь пять миль, срезая путь в основании полуострова.
   - Как же мы переберемся? - спросил Шеф.
   - Вплавь? - предложил Эхегоргун.
   Шеф колебался. Четверть мили - не так уж много. Но он знал,  что  эти
воды всегда ледяные. И опять же, он не мог забыть о  такой  угрозе,  как
киты.
   Кутред подтолкнул его и показал  вдаль.  Освещенные  теперь  красными
зарницами в небе. виднелись черные точки вельботов, бешено  мчащихся  от
берега с гриндами. Они везли груз или возвращались за водой.
   - Там Хлипкие, - сказал Эхегоргун, -  мы  уходим.  Не  говори  о  нас
никому, кроме моего брата Бранда. А то однажды выйдешь в море в лодке, и
больше никогда болтать не сможешь.
   - Погоди, - громко крикнул Шеф, - можешь сказать, где сейчас киты?
   Эхегоргун кивнул.
   - Слышу их в воде. Так и знал.  Они  у  входа  в  гавань,  следят  за
странным кораблем. Недовольны. Они предпочитают переворачивать маленькие
лодки, а не таранить большое судно. Не плавай на лодках.
   - Можешь  предупредить  нас,  если  они  войдут  в  гавань?  Если  на
несколько минут станет безопасно переправляться на остров?
   Эхегоргун с сомнением пофыркал.
   - Когда услышишь  крик  моржа,  переправляйся.  Только  быстро,  -  и
мгновеньем позже он исчез, его огромное тело растворилось прямо в скале.
   - Крик моржа? - переспросил Кутред. - С тем же успехом это может быть
отрыжка ангелов...
   Шеф его не слушал. Он забрался на  самую  высокую  точку  поблизости,
помахал над головой своим копьем. Минутой позже его заметили с головного
вельбота, посомневались, но подошли к берегу.
   - Остановите другие вельботы, - приказал Шеф. -  Нет,  нет,  делайте,
что я скажу. Я знаю, что на нас напали. Мы должны прийти все  вместе,  а
не по одному.
   Постепенно лодки собрались, девять или десять  штук,  сорок-пятьдесят
человек на них, свирепых и опытных викингов, но без доспехов  и  оружия,
не считая оставшихся у некоторых гарпунов, разделочных топоров и ножей.
   - Вы очень внимательно выслушаете то, что я  скажу,  -  объявил  Шеф.
Во-первых, у входа в гавань находится стадо китов-убийц,  и  нам  нельзя
грести прямо на них. Во-вторых, мы узнаем, когда они войдут в гавань...
   Его слова встретил недоверчивый гул, и Шеф, стукнув древком копья  по
скале, повелительно возвысил голос.

***

   Кормак делал с жителями Храфнси примерно то же самое, что они сделали
с  китами.  Он  умышленно  поддерживал  постоянное  давление,  чтобы  не
прекратилась царившая среди них паника, хотя осознавал, что такого  рода
паника может  обернуться  яростным  безоглядным  ответным  наступлением.
Когда "Журавль" подошел к пристани, из  его  катапульты  полетели  ядра,
каждое разрушало какой-нибудь дом. Огненные стрелы  поджигали  дерево  и
ворвань, превратив целый  поселок  в  один  огромный  костер.  Убитых  и
раненых было немного, силы оборонявшихся не были особенно подорваны.  Но
им некогда  было  подумать.  А  у  Бранда,  увидевшего  крушение  своего
любимого "Моржа", увидевшего, что его запасы на зиму  и  склады  пушнины
гибнут в огне пожара, сердце едва не разорвалось. Он  не  стал  надевать
кольчугу, не стал строить своих людей.  С  искаженным  от  ярости  лицом
стоял он между языками пламени, сжимая в руке свой топор "Боевой тролль"
и ожидая, пока разрушители  высадятся  на  берег.  Едва  борт  "Журавля"
коснулся причала, хорошо обученные люди Кормака  выпрыгнули  на  него  и
сразу выстроились в колонну по шестеро.  А  сам  Кормак  в  этот  момент
нагнулся и что-то сказал  своему  боцману.  Два  человека  скользнули  к
берегу по обе стороны пирса. В нужном месте они привяжут  поперек  пирса
веревку.
   Кормак протолкнулся в центр первого ряда, вышел на два  шага  вперед,
построил людей обычным для викингов клином. Затем они с  дружным  криком
устремились на врага. Кормак ожидал яростной контратаки.
   И она началась. Завидев уверенно двигающуюся к нему фигуру, Бранд,  в
приступе  ярости  и  муки  полностью  забыв  все  страхи   и   сомнения,
одолевавшие его со времени  поединка  с  Иваром,  с  занесенным  топором
ринулся вперед.
   Позади него неровной волной  наступали  жители  Храфнси,  вооруженные
тем, что попалось под руку.
   - Большой парень, - сказал Кормак ближайшему  дружиннику.  Он  поднял
для защиты свой щит и выкрикнул оскорбление, которое в реве пожара никто
не услышал.
   Когда Бранд  бросился  вперед,  спрятавшийся  в  тени  боцман  рывком
натянул веревку. Бранд ногами зацепился за нее и рухнул,  распростершись
во весь рост, так что причал задрожал. "Боевой тролль" выскочил  из  его
руки. Бранд с ревом стал подниматься на ноги, но  в  этот  самый  момент
Кормак со всей силы  безжалостно  ударил  его  в  висок.  Бранд  тряхнул
головой и продолжал подниматься. Не  веря  своим  глазам,  Кормак  снова
ударил нагруженным свинцом  мешочком.  На  этот  раз  гигант  рухнул  на
четвереньки.
   Позади него нападавшие замялись, некоторые тоже запутались в веревке.
   Двое прорвались  вперед,  встретили  сосредоточенный  залп  и  упали,
утыканные дротиками.  Остальные  замерли  в  нерешительности,  потом  по
одному и по двое побежали назад к полыхающей деревне.
   - Свяжите его, - коротко приказал Кормак. Он повел войско  к  берегу,
собираясь  очистить  деревню  от  сопротивляющихся  одиночек,  захватить
лодки, провизию  и  оружие.  После  этого  останется  лишь  гоняться  за
бегущими. Хотел бы он, чтобы одноглазый атаковал вместе с Брандом. Тогда
Рагнхильда больше не стояла бы у него за спиной.

***

   Английские катапультеры, которых использовали на пристани как рабочую
силу, сбежали при первом же выстреле. Оружия у них не было,  и  не  было
стремления защищать поселок. В темноте, куда не доходил отблеск  пожара,
они, задыхаясь, собрались вокруг Квикки.
   - Нечего было убирать нас от "мулов", - раздался в темноте голос.  Мы
знали, что норманны придут, мы  ему  говорили,  так  нет  же,  ему  надо
было...
   - Заткнись, - сказал Квикка. - Дело такое, если мы сейчас подойдем  к
машинам, мы их развернем и выстрелим в этот  их  корабль  без  вопросов.
Тогда они все срочно кинутся на борт.
   - Ничего не выйдет, - сказал Озмод. - Смотри.
   Он показал на шлюпку "Журавля", набитую вооруженными людьми,  которая
через всю гавань плыла к двум покинутым катапультам. Кормак  и  об  этом
подумал.

***

   Но Кормак не подумал о китах.  Касатки  подошли  к  гавани  вслед  за
"Журавлем",  собираясь  напасть.  Однако   вожак   их   удерживал.   Его
останавливал  корпус  "Журавля",  он  понимал,  что  это  самое  большое
творение рук человеческих, с которым он  когда-либо  сталкивался.  Может
быть, если таранить его головой, этого окажется  достаточно,  и  корабль
затонет. А может быть, нет. Полученная от  Кутреда  царапина  раздражала
кита, но в то же самое время делала осторожней. Развлечением, которое он
любил,  было   перевернуть   лодку,   будто   плавающую   льдинку,   как
неосторожного тюленя, схватить выпавшего из  нее  человека.  Поэтому  он
колебался, а с ним и его стадо, кружащее около  входа  в  гавань,  одним
глазом  следя  за  "Журавлем"  и  суматохой  в  поселке,  а  другим   за
соблазнительными, но защищенными мелководьем вельботами, которые, как он
чувствовал, стоят у материкового берега в четверти мили от острова.
   Потом он услышал размеренные гребки весельной  шлюпки,  и  больше  не
колебался ни минуты. Переполненный той  свирепой  алчностью,  которая  у
лисы в курятнике сильнее голода, он свернул в гавань, а вслед за  ним  и
его стадо.

***

   - Ничего не выйдет, -  повторил  Озмод.  -  Святый  Боже  всесильный,
вспомнив детство, он непроизвольно, чтобы защитить себя от зла,  наложил
крестное знамение поверх молота, который по-прежнему свисал с  его  шеи.
Никто его не поправил. Следя за шлюпкой, все они  одновременно  заметили
огромный плавник в человеческий рост,  который  поднялся  за  лодкой,  и
мелькнувшую под ним черно-белую тушу.
   Гребцы, перевернувшись вместе со шлюпкой, и пикнуть не успели.
   Мгновенье их головы, как поплавки, торчали над водой.  Затем  плавник
за плавником стал прорезать воду - это киты-убийцы приступили  к  своему
излюбленному ритуалу нападения на большого кита, на  голубого  кита,  на
кашалота или на финвала, сельдяного кита -  закружили  каруселью,  кусая
огромными челюстями и уступая очередь следующему.  Но  челюсти  взрослой
касатки лишь ранят шестидесятифутового голубого  кита,  а  человека  они
перекусывают пополам.
   Через несколько секунд все было кончено, киты  снова  нырнули,  чтобы
скрыть свое присутствие.
   - Я встречают одну из таких тварей на море, - прошептал  побледневший
Карли. - Я  вам  говорю,  для  нее  перевернуть  меня  было  что  глазом
моргнуть.
   Плавник высотой с меня самого. Какие же у них зубы?
   Квикка пробудил остальных от их паралича.
   - Ладно, Тор им помоги, но  посмотрите  -  дорога  к  "мулам"  теперь
свободна. Б