л  счет,  прошел
дальше. Соединять все куски вместе, как делает плотник.
   Должен быть более легкий способ делать это, сказал он  себе,  проходя
третью и четвертую машины. Для римлян, с их умением считать, это было бы
легче. Но он не знал, на каком горне ему раскалить для  себя  это  новое
искусство.
   Следующие три машины в ряду занимал экипаж Бранда.  Дальше  гебридцы,
они сжимали свои недавно откованные алебарды.
   Странно, но к нему явилось множество добровольцев.  После  хольмганга
он попросил у Сигурта Змееглазого пятьсот человек. В конечном счете  ему
понадобилось больше двух тысяч - не только управлять машинами  и  делать
отвлекающие действия, но и рубить лес, придавать бревнам  нужную  форму,
выковывать необходимые для  сборки  большие  гвозди,  тащить  громоздкие
сооружения по скользкому склону от  Фосса.  Но  люди,  которые  все  это
делали,  не  были  присланы  Сигуртом,  Айваром  или  вообще  кем-то  из
Рагнарсонов, которые держались в стороне. Это все  были  люди  из  малых
экипажей, еще не участвовавшие в боях, последние  ряды  Армии.  И  очень
многие из них носили подвески Пути.
   Шеф с беспокойством  замечал,  что  вера  в  него  Торвина  и  Бранда
распространяется все шире. О нем начали рассказывать разные истории.
   Если все пройдет хорошо, скоро у них будет еще о чем порассказать.
   При счете в  четыреста  двенадцать  он  дошел  до  последней  машины,
повернулся и пошел назад, на этот раз быстрее, потому что считать уже не
нужно. Все время становилось  светлее;  шум  у  восточной  стены  достиг
максимума, дым по-прежнему поднимался в туманное небо.
   И тут, непрошеный, в памяти его возник стих - стишок из детства:

   Возле брода, поросшего ивами, у деревянного моста,
   Лежат старые короли, под ними их корабли...

   Нет, неправильно. Детский стишок вот какой:


   Пыль вздымается к небу,
   Роса падает на землю,
   Приближается ночь...

   А что же это за другой стих?
   Шеф остановился, согнулся, словно  его  схватили  конвульсии.  Что-то
ужасное происходит в голове - и как раз тогда, когда у него нет  на  это
времени. Он начал распрямляться. Увидел подходящего Бранда. У того  было
озабоченное выражение лица.
   - Я сбился со счета.
   - Неважно. Теперь видно на сорок шагов. Начнем, когда начнет Гумми.
   - Вот что... - Бранд нагнулся и прошептал Шефу на ухо.  -  Пришел  из
тыла человек. Он говорит, что Рагнарсонов за нами нет. Они  не  идут  за
нами.
   - Тогда справимся сами. Но вот что я тебе скажу: и Рагнарсоны, и  те,
кто не будет участвовать в бою, не получат доли.
   - Начали!
   Шеф был у своей  машины,  вдохнул  успокоительный  запах  опилок.  Он
нырнул в ее корпус, повесил  алебарду  на  гвоздь,  который  сам  прибил
накануне, занял свое  место  у  заднего  рычага  и  надавил  всей  своей
тяжестью. Машина медленно, со скрипом двинулась к стене.

***

   Английским часовым показалось, что двинулись дома.  Но  не  маленькие
приземистые мазанки, которые были здесь  раньше.  Нет,  в  поднимающемся
тумане  вперед  словно  двинулись  залы,  церковные  башни,  колокольни.
Неделями смотрели часовые со стен на все, что можно  увидеть.  А  теперь
предметы сами движутся к ним.  Это  тараны?  Неиспользованные  лестницы?
Укрытия  каких-то  дьявольских  приспособлений?  Сотня  натянутых  луков
выпустила  стрелы.  Бесполезно.   Всякий   видит,   что   приближающимся
конструкциям не страшны стрелы из ручных луков. Но на такой случай у них
есть  лучшее  оружие.  С  бранью  тан   на   северной   стене   отправил
побледневшего фердмена, сельского милицейского, ранее служившего в свите
какого-то мелкого лорда, назад, на его место на стене, схватил одного из
рабов-посыльных и рявкнул ему:
   - Беги в восточную башню! Вели тем, у  машин,  стрелять.  Ты!  То  же
самое - в западную башню! Ты! Назад на площадь, скажи людям у катапульт,
что к северной стене приближаются машины. Скажи им: машины! Определенно!
То, что здесь происходит, не  отвлекающее  нападение.  Двигайтесь,  все,
побыстрее!
   Все разбежались, а он обратил внимание на своих  солдат,  которые  по
лестницам взбегали на места на стене, они уже кричали  и  показывали  на
приближающиеся сооружения.
   - Занимайтесь своими делами! - крикнул тан.  -  Смотрите  вниз,  Бога
ради! Эти штуки, чем бы они ни были, не могут подобраться  к  стенам.  А
если подойдут ближе, их уничтожит оружие священников!
   Если бы в крепости по-прежнему находились  римские  солдаты,  подумал
Шеф, стену окружал бы глубокий ров, и  всякому  нападающему  нужно  было
прежде всего преодолеть его. Но  столетия  пренебрежения  заполнили  ров
мусором и создали пахучую, поросшую травой насыпь в пять футов высотой и
такой же ширины. Человек, поднявшийся на нее, все еще  будет  находиться
на двенадцать  футов  ниже  верха  стены.  Защитникам  это  не  казалось
опасным. Наоборот, они считали это дополнительной помехой на пути врага.
   Когда осадные башни подкатились к стене, люди,  двигавшиеся  впереди,
крикнули, и те, что толкали башни, перешли  на  бег.  Машины  покатились
вперед, встретили сопротивление насыпи, задрожали и  встали.  Немедленно
из них выскочили десятки воинов, половина  подняла  щиты,  защищаясь  от
стрел. Остальные несли лопаты и  мотыги.  Без  лишних  слов  они  начали
прокапывать борозды от передних колес, отбрасывая в стороны  землю,  как
бобры.
   Шеф прошел вперед между вспотевшими толкателями машины и всмотрелся в
щель впереди. Тяжесть - вот в чем главная проблема. В сущности  башня  -
это простая деревянная рама восьми футов шириной,  двенадцати  длиной  и
тридцати   высотой,   передвигающаяся   на   шести   тележных   колесах.
Неустойчивая и неуклюжая, и основания с боков сделаны из  самых  прочных
балок, какие отыскались в домах и  церквях  Нортумбрии.  Это  защита  от
больших стрел англичан. На на чем-то нужно было сэкономить  вес,  и  Шеф
решил это сделать за счет передней части. Здесь слой древесины  толщиной
всего в щит. Когда он выглядывал,  в  эту  переднюю  часть  уже  стучали
стрелы, глубоко вонзая в дерево острия. В  нескольких  дюймах  землекопы
лихорадочно работали, чтобы дать колесам продвинуться еще на два фута.
   Вот оно. Когда Шеф повернулся к толкальщикам, сзади послышались крики
и гулкий  удар.  Шеф  развернулся,  сердце  дрогнуло.  Стрела?  Один  из
огромных камней? Нет, не так плохо. Один из могучих англичан сбросил  со
стены камень, не менее пятидесяти фунтов весом. Камень упал  на  щиты  и
отскочил в переднюю  часть  машины,  разбив  ее  в  щепки.  Неважно.  Но
пострадали и люди - Эйстин лежит с подогнутой ногой под  левым  колесом,
смотрит на возвышающуюся над ним машину.
   - Подождите! - Люди уже напрягали  мышцы  для  последнего  толчка,  и
тогда колесо прошло бы прямо по ноге Эйстина.
   - Подождите. Вытащи  его,  Стубби.  Вот  так.  Землекопы,  обратно  в
укрытие. Теперь навались, ребята! И посильнее! Вот так!  Она  на  месте!
Забивай колья, Бранд,  чтобы  она  не  откатилась.  Спускайте  лестницы.
Лучники, на верхнюю площадку. Штурмовая группа, за мной!
   Одна лестница подняла вооруженных воинов на двенадцать футов, все они
тяжело дышали от усилий и возбуждения. Еще одна лестница, еще двенадцать
футов.  Кто-то  протянул  Шефу  забытую  им  алебарду.  Он  схватил  ее,
посмотрел на людей,  теснящихся  на  верхней  площадке.  Они  на  уровне
стены?
   Да! Теперь он видит парапет чуть под собой, на  высоте  колена.  Туда
бегут англичане. Стрела нашла щель в досках, прошла  в  нее,  ударила  в
дюйме от его здорового глаза. Шеф обломил ее и  отбросил.  Люди  готовы,
все ждут сигнала.
   Шеф приложил остро наточенное лезвие  алебарды  к  веревке  и  нажал.
Выдвижной мост начал опускаться, сначала медленно,  потом  полетел,  как
тяжелый молот, к его переднему концу  были  привязаны  мешки  с  песком.
Удар, туча песка полетела по ветру из порванного мешка,  запели  тетивы:
это лучники очищают парапет.
   Громкий выкрик, это Бранд прыгнул на мост и бросился  вперед,  высоко
подняв топор. Шеф хотел последовать за ним,  но  его  схватили  сзади  и
удержали. Он увидел, что его держит Ульф, корабельный кок, самый  рослый
человек в трех экипажах, после Бранда.
   - Бранд сказал: не ты. Велел мне на несколько минут  задержать  тебя.
Мимо  пробегали  люди,  вначале  отобранная  штурмовая   группа,   затем
остальная команда машины, безостановочно они поднимались по лестницам  и
бежали по мостику. Далее последовали землекопы и остальная часть экипажа
Бранда. Шеф вырывался из рук Ульфа, ноги его не доставали до  земли,  он
слышал звон оружия, крики и шум битвы.
   По лестнице уже поднимались совершенно  незнакомые  воины  из  других
экипажей. Ульф разжал  руки.  Шеф  прыгнул  на  мостик  и  впервые  смог
убедиться, что его план сработал.
   В сером свете утра стало видно расчищенное пространство между стенами
и внешним городом.  Его  покрывали  гигантские  туши,  тела  неизвестных
животных, которые приползли сюда умирать. У одного, должно быть, слетело
колесо или сломалась  ось  на  неровной  поверхности,  может,  в  старой
выгребной яме. Следующее за ним - там действуют  гебридцы  -  как  будто
успешно добралось до стены. Навесной мост соединяет башню со  стеной,  и
на глазах Шефа из башни появилась  новая  группа  воинов  и  перешла  на
стену. Следующая башня - тут не такой успех. Когда  перерезали  веревку,
мост немного не достал до  стены.  И  свисал,  как  гигантский  язык  на
безглазом лице. У основания стены под ним лежала груда тел в кольчугах.
   Шеф сошел с мостика и пропустил еще одну группу воинов,  потом  начал
считать. Три башни не добрались до  стены,  две  не  сумели  перебросить
людей на стену, хотя и добрались до нее.
   Это означает, что пять башен выполнили свою  задачу  успешно.  Вполне
достаточно. Но  если  бы  действовали  медленней,  потеряли  бы  больше,
подумал Шеф. Или если бы не начали действовать одновременно.
   Должно быть какое-то  правило.  Как  бы  это  сформулировать.  Может,
по-норвежски: "Hoggva ekki hyggiask".  "Бей,  не  задумываясь".  Нанести
один тяжелый удар, а не множество легких. Бранду это правило понравится,
надо ему рассказать.
   Шеф оглянулся и увидел то, что неделями видел в своих снах,  в  своих
кошмарах: гигантский  камень  поднимается  вверх  со  сверхъестественной
легкостью,  хотя  здравый  смысл  говорит,  что  он  не   может   дальше
подниматься, что он достиг вершины. Потом начинает падать. Не  на  него.
На башню.
   Шеф в ужасе скорчился; он боялся не за себя: страшный  удар  разнесет
балки, оси, колеса, которые  он  собирал  с  таким  трудом.  Викинги  на
мостике тоже присели и отбросили бесполезные щиты.
   Удар, взметнулась  выброшенная  земля.  Не  веря  своим  глазам,  Шеф
смотрел на камень, погрузившийся в землю в двадцати футах от  башни.  Он
лежал там, словно был здесь с сотворения. Промахнулись. На много  ярдов.
Он не думал, что они могут промахнуться.
   Человек перед ним, могучий дородный воин, отлетел в сторону.
   Кровь  в  воздухе,  звук  как  от  струны  гигантской  арфы,   линия,
стремительно приближающаяся, пробивающая тело воина.
   Машина, выпускающая стрелы, и машина, швыряющая камни. Шеф подошел  к
краю стены и посмотрел на изуродованное тело внизу. Что ж, они  ввели  в
действие машины, но слишком поздно. К тому же одна промахнулась.  Машины
нужно захватить.
   - Пошли, не стойте, как девушки, впервые увидевшие быка! - Шеф гневно
делал знаки воинам, толпившимся у выхода из башни. - Чтобы снова пустить
в ход машины, им нужен час. Идите за мной, позаботимся, чтобы у  них  не
было такой возможности.
   Он повернулся и пробежал по мостику на стену.  Ульф,  как  гигантская
нянька, топал на шаг за ним.

***

   Они нашли Бранда перед только что  раскрытыми  воротами,  вокруг  все
было усеяно знакомыми предметами,  следами  битвы:  расколотыми  щитами,
согнутым оружием, телами, как-то несовместимо со всем  прочим  -  сапог,
сорванный с ноги владельца. Бранд тяжело дышал,  высасывал  царапину  на
руке над перчаткой, но в остальном был  невредим.  В  ворота  продолжали
проходить солдаты, капитаны направляли их согласно  плану,  который  был
подготовлен заранее, все делалось в лихорадочной спешке. Бранд  подозвал
к себе двух старших воинов и отдавал им приказания.
   - Сумаррфугл, возьми шесть человек, обойди все вокруг, осмотри  тела,
всех англичан раздень, все  найденное  свалите  в  кучу  у  этого  дома.
Кольчуги, оружие, украшения, цепи, кошельки. Не забудьте  заглянуть  под
мышки. Торстейн, возьми еще шестерых и то же самое проделай  на  стенах.
Не подвергайте себя риску. Принесете все найденное с собой и  свалите  в
груду, там  же,  где  Сумаррфугл.  Потом  займитесь  нашими  мертвыми  и
ранеными. Теперь - ты, Торвин!
   В воротах показался жрец, он вел за собой вьючную лошадь.
   - Взял свои орудия? Оставайся здесь. Когда захватим собор,  я  пришлю
за тобой. Сразу установишь горн и начнешь плавить добычу.
   - Добыча! - Глаза Бранда сверкнули от радости. - Я уже чувствую  свою
ферму в Галланде. Имение! Округ! Ну, пошли!
   Он повернулся, но тут Шеф схватил его за локоть.
   - Бранд, мне нужно двадцать человек.
   - Зачем?
   - Чтобы обезопасить  стреляющую  машину  в  угловой  башне,  а  потом
перейти к бросающей.
   Витязь повернулся, оглядел суматоху вокруг. Схватил  Шефа  за  плечо,
сжал стальными пальцами.
   - Ты сумасшедший. Сопляк! Сегодня ты сотворил великое дело. Но  помни
- сражаются ради денег. Деньги! - Он использовал  норвежское  слово  fе,
которое означает любой вид собственности: деньги, металлы, товары, скот.
-  Забудь  на  день  о  своих  машинах,  молодой  молотобоец,  и   давай
становиться богатыми!
   - Но если мы...
   Шеф почувствовал, как пальцы сильней сжали его ключицу.
   - Я сказал тебе. И помни: ты по-прежнему карл в Армии,  подобно  всем
нам. Мы сражаемся вместе и делим добычу. И клянусь сияющими сосками девы
Герты, грабить мы будем вместе. Ступай в строй!
   Через несколько мгновений пятьсот человек тесной колонной устремились
по одной из улиц к  центру  города,  направляясь  прямо  к  собору.  Шеф
посмотрел вслед спинам, одетым в кольчуги, перехватил алебарду, с тоской
оглянулся через плечо на оставшуюся позади небольшую группу.
   - Иди, - посоветовал Ульф. - Не волнуйся,  Бранд  оставил  достаточно
людей, чтобы охранять добычу. Все будет  разделено  честно,  и  все  это
знают. Они здесь только чтобы отгонять англичан.
   Колонна перешла на бег и одновременно образовала  клин,  который  Шеф
хорошо помнил с  первой  стычки.  Дважды  она  встретила  сопротивление:
наспех   воздвигнутую   баррикаду   поперек   узкой   улицы,   отчаянные
нортумбрийские таны рубили врагов,  а  крестьяне  бросали  с  окружающих
домов копья и камни. Викинги подбежали, обменялись ударами, ворвались  в
дома, ликвидировали лучников и копейщиков, пробили стену  дома  и  вышли
англичанам в тыл, действовали  они  без  приказов  и  без  задержек,  со
смертоносной уверенностью и быстротой. Каждый раз во время задержки  Шеф
пробивался все ближе к передним  рядам,  нацеливаясь  на  широкую  спину
Бранда. Он понял, что придется дать им возможность взять собор. Но может
быть, когда добыча  будет  захвачена,  бесценные  сокровища,  копившиеся
веками,  взяты  под  охрану,  ему  удастся  получить  людей  и  заняться
машинами. И прежде всего он должен быть рядом  с  предводителями,  чтобы
спасти жизнь пленников, мастеров, строителей машин.
   Викинги снова двинулись рысцой. Бранд теперь всего в нескольких рядах
перед ним. Поворот узкой улицы, люди в  центре  колонны  чуть  замедлили
ход, чтобы крайние держались с  ними  на  одном  уровне,  и  перед  ними
открылся собор. Он появился, как работа гигантов,  всего  в  шестидесяти
шагах, отделенный от других зданий площадью.
   Тут тоже нортумбрийцы, они собрались для последней отчаянной  схватки
у дома своего Бога.
   Викинги замедлили продвижение, высоко подняли щиты. Шеф,  по-прежнему
пробивавшийся вперед, неожиданно оказался на одном уровне с Брандом.  Он
увидел, как широкий меч нортумбрийца устремился к его шее.
   Не  задумываясь,  парировал,  услышал  знакомый  звук  перерубленного
лезвия, ударил вперед острием алебарды, повернул оружие, дернул,  отводя
в сторону разбитый щит противника. Стоя спиной к Бранду, сделал  широкий
взмах. Вокруг свободное пространство, за ним враги. Он  снова  взмахнул,
лезвие алебарды свистнуло в воздухе, враги пытались увернуться от  этого
удара. Промах, еще один промах, но в это время викинги перестроились. Их
клин двинулся вперед, мечи рубили со всех направлений. Вел воинов Бранд,
он аккуратно взмахивал своим топором.
   Волна нападающих  прорвала  строй  защитников-англичан,  перекатилась
через  них.  Шеф  обнаружил,  что  его  пронесло  вперед,   в   открытое
пространство, прямо впереди двери собора, вокруг  возбужденные  выкрики.
Ослепленный неожиданным блеском, он увидел прямо перед собой  шафрановые
пледы. Не поверил своим глазам.  Улыбающееся  лицо  Мюртача,  вогнавшего
копье в землю. Линия копий, обвязанных веревкой,  словно  та  нить,  что
охраняет святилище Торвина. Крики стихли.
   -  Хорошо  пробежались,  парни.  Но  здесь  вы  не  нужны.  Никто  не
переступит через веревку. Вы слышали?
   Бранд вышел вперед, и Мюртач попятился, разведя руки.
   - Спокойней, парни. Вы получите свою долю. Не  сомневайтесь.  Но  все
было решено через ваши головы. Вы получили бы свою долю,  даже  если  бы
ваше нападение не удалось.
   - Они пришли с другой стороны, - крикнул Шеф. - Утром они не пошли за
нами. Прорвались через западные ворота, пока мы атаковали с севера.
   - Прорвались, как же! - послышался чей-то голос. -  Да  их  впустили!
Смотрите.
   Из дверей собора, невозмутимый, как  всегда,  по-прежнему  в  алом  и
зеленом, вышел Айвар. Рядом с ним шел человек в одежде, которую  Шеф  не
видел уже год, со дня смерти Рагнара, человек  в  пурпуре  и  белом,  со
странной высокой шапкой на голове, в руке украшенное золотом распятие из
слоновой  кости.  Машинально  он  поднял  руку  в   благословении.   Сам
архиепископ провинции Эофорвича Вульфхир Eboracensis.
   - Мы договорились, - сказал Айвар. - Христиане впустили нас  в  город
при условии, что сам собор будет не тронут. Я дал  им  свое  слово.  Все
остальное наше: город, округ, королевская собственность  -  все.  Но  не
собор и не собственность церкви. И христианские священники  отныне  наши
друзья, они помогут нам выжать эту землю досуха.
   - Но ты ярл Армии, - взревел Бранд. - Ты не  имеешь  права  заключать
сделки от своего имени, не спросив остальных.
   Айвар театрально повел плечом, скорчив болезненное выражение.
   - Я вижу, твоя рука в порядке, Бранд. Когда я тоже оправлюсь,  нам  с
тобой нужно будет  решить  несколько  дел.  Но  держись  по  ту  сторону
веревки! И людей своих удержи, чтобы они не пострадали.
   - Мальчишек тоже, - добавил он, взглянув на Шефа.
   Из-за  собора  подходили   люди,   сотни   сторонников   Рагнарсонов,
вооруженные, свежие, уверенные. Они холодно разглядывали своих  уставших
товарищей. Среди них и Змееглазый, по бокам  его  два  брата  -  мрачный
Халвдан и Убби, со смущенным лицом. Опустив глаза в землю, он заговорил:
   - Вы хорошо сражались. Простите, что для вас это  сюрприз.  На  общей
встрече мы все объясним. Но Айвар сказал правду. Не заходите за  пределы
веревки. Держитесь подальше от собора. А в остальном можете  становиться
богатыми.
   - Ну, на это мало шансов, - выкрикнул кто-то. -  Разве  жрецы  Христа
кому-нибудь оставят золото?
   Змееглазый не ответил. Его брат Айвар  повернулся,  сделал  знак.  За
Рагнарсонами поставили столб, глубоко вогнали его в плотную землю  прямо
перед входом в  собор.  Дернули  за  веревку,  и  на  столбе  развевался
знаменитый флаг Рагнарсонов - флаг  Ворона,  личное  знамя  братьев,  он
широко расправил крылья в знак победы.
   Группа воинов, шту