.
   Окно почему-то не было закрыто ставнями,  и  в  кабинет  адмирала  Де
Марне  врывались  лучи  ослепительного  солнца  планеты  Надежда  Нации.
Послышался отдаленный гул. Значит, с космодрома неподалеку от резиденции
адмирала в Сентралтауне на орбитальную станцию взмыл очередной шаттл.
   Я вздохнул. Всего несколько часов назад моя  "Гиберния"  причалила  к
этой станции. Теперь я прибыл специально для  доклада  адмиралу.  И  мне
хотелось развеяться после надоевших дежурств на капитанском мостике.  Но
увы! Кто бы мог подумать, что в кабинете Де Марне окажется Тремэн?
   - Доставил?! Через задницу он его доставил! - взревел Тремэн и  резко
повернулся ко мне. - Ты подделал его! Это фальшивка!
   Я расценил его заявление как вопрос, поэтому счел возможным ответить.
Обвинить меня в пререканиях со старшим офицером было нельзя:
   - Никак нет, сэр. Адмирал Брентли принял это решение без консультаций
со мной.
   - Гнусная ложь! - взвизгнул  Тремэн,  разворачиваясь  к  старшему  по
званию адмиралу, - Джорджес, неужели ты не...
   - Это не ложь! - вырвалось у меня. Я сам  поразился  своей  дерзости.
Перебить адмирала?! Немыслимо!
   Оба  адмирала  уставились  на  меня.  Они  были  потрясены  наглостью
выскочки капитана, самого молодого во всех Военно-Космических Силах. А я
продолжал, вконец позабыв о воинской дисциплине:
   - Мистер Тремэн! Видит бог, если кто-то и заслуживает отстранения  от
командования, так это вы! Но,  повторяю,  решение  о  вашем  отстранении
принято без моего участия. Господин адмирал, - обратился я к Де Марне, -
если у вас есть хоть  малейшие  сомнения  в  моей  честности,  я  требую
проверки! - Подразумевался допрос с применением наркотиков  и  детектора
лжи. Они развязывали язык, и утаить что-либо при этом было невозможно.
   Джорджес Де Марне медленно встал.
   - Требуете, капитан? - переспросил он ледяным тоном.
   - Сэр, обманывать  старших  офицеров  -  не  в  моих  правилах,  -  с
достоинством ответил я. За свою короткую жизнь я  успел  взять  на  душу
немало грехов, но этого сумел избежать. - Обвинение предъявлено по  трем
статьям...
   - Сифорт, - оборвал меня адмирал Де Марне,  -  соблюдайте  офицерскую
вежливость! Вам слова не давали!
   - Есть, сэр, - ответил я. На прямой приказ адмирала  иного  ответа  и
быть не могло.
   - Теперь ты видишь,  какой  это  наглый  тип?!  -  заверещал  Тремэн,
трясясь от гнева. - Когда он командовал "Порцией"...
   - Которую ты у него украл, - едко заметил Де Марне.
   - Украл? - возмутился Тремэн. - Ты что, забыл? Я  же  показывал  тебе
бортовой журнал "Порции"!  Мне  пришлось  пригрозить  ему  казнью  через
повешение! Только тогда он перебрался на "Дерзкий"!
   ...Тогда, загнав часть пассажиров  на  поврежденный  корабль,  Тремэн
обрек их на медленную смерть. Нас спасла только счастливая  случайность,
и мне удалось вернуть "Дерзкий" в Солнечную систему. Но  избежать  жертв
не удалось.
   - Ты же опытный адмирал, - залебезил Тремэн, обращаясь к Де Марне.  -
Сам посуди. Те кровожадные чудища могли напасть на мой корабль  в  любую
минуту. Как я мог там оставаться? Я обязан был командовать  эскадрой  до
самой Надежды, ведь Адмиралтейство не давало мне указаний передать  свои
полномочия другому. Ты должен оставить  меня  в  должности  хотя  бы  до
возвращения в Солнечную систему. Разберись как следует.
   - Разберусь. - Де Марне развернулся на кресле к столу, сосредоточенно
забарабанил по нему пальцами.
   Я зажмурился. Моя челюсть подрагивала, и я изо всех сил сжимал  зубы.
Ведь мне было приказано молчать. Да и  был  ли  смысл  что-то  говорить?
Допустим, адмирал Де Марне не захочет отстранять Тремэна? Ну и что?  Мои
возражения ничего не изменят.
   В  прошлом  полете  Тремэн  отобрал  у  меня  "Порцию".  Его  корабль
"Дерзкий" сильно пострадал от огромных космических рыб,  внешне  похожих
на  серебристых  карасей.  Я  был  первым  человеком,  увидевшим  доселе
неизвестных чудовищ. Это произошло тремя годами раньше, во  время  моего
первого межзвездного перелета. Полет на "Порции" был  для  меня  вторым.
Тремэн заставил меня пересесть на "Дерзкий",  переправил  туда  немощных
стариков и неграмотных подростков-беспризорников. Сам он улетел на  моей
"Порции",  оставив  нас  умирать  с   голоду   вдали   от   цивилизации.
Сверхсветовой двигатель "Дерзкого" был выведен из строя  и  не  подлежал
ремонту, а до Солнечной системы было девятнадцать световых лет.
   Потом на нас снова напали космические рыбы. Это случилось,  когда  мы
по  настоянию  малограмотных  членов  экипажа  пытались  отремонтировать
сверхсветовой двигатель. По-видимому, рыбы каким-то непостижимым образом
улавливают N-волны, генерируемые такими двигателями.
   Тремэн не хотел сдаваться, голос его был пропитан елеем:
   Джорджес, в конце концов, земное Адмиралтейство слишком  далеко.  Все
равно они ничего не узнают.
   Но Де Марне был непреклонен.
   - Да, я мог бы оставить вас на прежней должности, мистер  Тремэн,  но
не сделаю этого, - перешел он на официальный тон.
   - Значит, вы  верите  этому...  -  Тремэн  на  мгновение  захлебнулся
собственной яростью, - этому мальчишке капитану?!
   - Я основываюсь на данных бортового журнала и вашем поведении, сэр, -
холодно ответил Де Марне. - Адмирал Тремэн, вы отстранены от  должности.
Мистер Сифорт, больше я вас не задерживаю. Можете идти.
   Я устало потащился из адмиральской резиденции  к  зданию  на  окраине
космодрома. Слышался далекий гул реактивного двигателя.
   Неподалеку располагались склады. Недавно там разместился и груз  моей
"Гибернии". Военная техника должна была помочь местным вооруженным силам
ООН отражать натиск космических чудищ.
   Давно я не был на этой  планете.  Чудесные  воспоминания!  Впервые  я
посетил Надежду, когда был еще совсем молод и невинен.  Тогда  моя  душа
еще не была осквернена нарушенной клятвой.
   Мой организм уже  восстановился  после  суровых  испытаний  на  борту
"Дерзкого". Физически я был здоров,  но  душевные  раны  остались.  Меня
захлестывали приступы жестокого отчаяния и черной депрессии. К  счастью,
в многомесячном полете к Надежде  мою  израненную  душу  врачевала  Анни
Уэллс, любовница и  подруга,  с  которой  мы  часто  уединялись  в  моей
просторной капитанской каюте.
   Честно говоря, не знаю, понимала ли Анни, насколько я в ней нуждаюсь.
К сожалению, нам предстояло вскоре расстаться. Я близко  познакомился  с
ней еще на борту "Дерзкого". Она была в числе беспризорников, обитателей
Нижнего Нью-Йорка, которых во исполнение дурацкой  социальной  программы
решили сослать на далекую планету Окраинная Колония, для краткости  чаще
называемую Окраиной. Но полет тот пришлось  прервать.  Хорошо  еще,  что
"Дерзкому"  посчастливилось  вернуться  в  Солнечную  систему.   Власти,
однако, не успокоились и снова отправили беспризорников в ссылку на моем
корабле "Гиберния".
   Целых шестнадцать месяцев длился наш сверхсветовой прыжок от Земли до
окрестностей Надежды, а потом - еще один короткий прыжок к этой  далекой
планете. Я припарковал "Гибернию" у огромной орбитальной станции, а рано
утром спустился на шаттле на поверхность планеты в  резиденцию  местного
Адмиралтейства. Среди прочего я доставил приказ об отстранении  адмирала
Тремэна.
   В моем распоряжении оставалось несколько часов. Скоро я снова вернусь
на шаттле к своей Анни. А пока надо было решить, как убить время.
   Мне хотелось поболтать с кем-нибудь  из  старых  друзей,  например  с
Дереком Кэрром, офицером  "Порции".  В  том  памятном  полете  он  хотел
последовать за мной на борт "Дерзкого", но я приказал ему остаться.  Мне
хотелось сохранить своим офицерам жизнь.  Теперь  Дерек  Кэрр  летел  на
корабле "Каталония" к планете Окраина. На Надежду он вернется лишь через
несколько месяцев. А может, мне  удастся  найти  других  старых  друзей,
например Вакса Хольцера?
   Вдруг меня кто-то окликнул. Я обернулся на  радостный  крик.  Ко  мне
бежал лейтенант Алекс Тамаров.
   - Ты здесь?! - воскликнул он. - Слава  Богу!  Ты  все-таки  выжил!  -
Алекс отдал мне честь и вдруг побледнел, его счастливая улыбка  погасла.
Он заметил на моей щеке страшные следы лазерного ожога. - Боже мой!  Что
это?
   Я уже привык  к  подобной  реакции.  Все  ужасались  при  виде  этого
безобразного пятна.
   Я протянул старому  другу  руку,  радуясь,  что  он  жив-здоров.  Как
хорошо, что ему удалось избежать тех кошмаров!
   - Это от лазера. На борту "Дерзкого". Пустяки, -  сдержанно  объяснил
я.
   - Но это пятно... - Алекс запнулся. Хоть мы и друзья,  но  все  же  я
капитан, а он  лейтенант,  и  это  устанавливало  между  нами  невидимую
границу.
   - Знаю, оно отвратительно, - закончил  я  его  фразу.  В  отличие  от
Алекса я знал, что это уродство  мною  заслужено.  Господь  Бог  гораздо
страшнее покарает меня в аду, куда я попаду как клятвопреступник.
   Алекс поспешил сменить пластинку.  Он  что-то  говорил,  а  я  слушал
вполуха и вспоминал прежние дни, когда мы оба были гардемаринами и  жили
в одной тесной каюте на "Гибернии". Ему тогда было пятнадцать лет, мне -
семнадцать.
   Когда старшие офицеры "Гибернии" погибли,  я  стал  сразу  капитаном,
перескочив через звание лейтенанта, и перебрался в  командирскую  каюту.
Позже Алекс  вошел  в  мою  команду  на  "Порции",  а  потом  наши  пути
разошлись. С тех пор прошло два года. Значит, теперь  ему  был  двадцать
один. Разница небольшая, но  я  в  свои  двадцать  три  чувствовал  себя
умудренным жизнью старцем.
   - Как хорошо, что мы встретились,  -  улыбаясь,  тараторил  Алекс.  -
Сегодня  я  уже  освободился,  а  завтра   мне   надо   снова   быть   в
Адмиралтействе. Меня заставили проходить тактическую подготовку.  -  Его
улыбка   померкла.   Как   и   всякому    лейтенанту,    ему    хотелось
совершенствоваться в управлении кораблями, что открывало перспективу для
дальнейшей карьеры. - А о том, что произошло на "Порции"... Знаешь,  мне
стыдно.
   - Стыдно? - удивился  я.  Насколько  я  помнил,  стыдиться  ему  было
нечего.
   - Я  хотел  отправиться  с  тобой  на  борт  "Дерзкого".  Должен  был
попросить об этом адмирала,  но  не  смог.  Несколько  часов  я  пытался
заставить себя обратиться к  Тремэну  с  этой  просьбой,  но  так  и  не
решился. Я оказался трусом.
   - Не говори глупостей! - вырвалось у  меня.  -  Я  ведь  сказал  тебе
тогда, что не возьму тебя с собой ни при каких обстоятельствах. Ты вовсе
не трус.
   - Нет, я обязан был вызваться добровольцем, -  упорствовал  Алекс.  -
Неважно, что ты не хотел меня брать. Я испугался, а ты - нет.
   - Дурак! Если бы Аманда и Нэйт были живы, я  тоже  дорожил  бы  своей
жизнью. При чем тут храбрость? Я просто бежал оттуда, на  "Дерзком"  мне
все опостылело. - Заметив на лице Алекса недоверие,  я  распалился  пуще
прежнего:
   - Лучше бы я погиб! Тогда я не загубил бы свою душу.
   Алекс смотрел на меня с тревогой. Наши глаза встретились.
   - Как бы то ни было, наши поступки говорят сами за себя. Теперь я  бы
не бросил тебя в беде, - сказал он.
   - Думай о себе что хочешь, но я не считаю тебя виновным. Ни в чем.  -
Чтобы как-то отвлечь Алекса от болезненной для него темы, я заговорил  о
другом:
   - Они отстранили Тремэна.
   - Слава Богу! Но что будет теперь? А как насчет твоего вызова?
   - Ты знаешь об этом? - изумился я. Когда Джеффри Тремэн  выбросил  из
"Порции" космическую шлюпку с беспризорниками, обрекая их на смерть, мое
терпение лопнуло. Именно тогда я, вне себя от ярости, поклялся отомстить
негодяю и вызвать его на дуэль.  Теперь,  когда  Тремэн  отстранен,  это
стало вполне возможным. Но какое значение имеет та клятва сейчас,  когда
душа моя уже проклята? Одну клятву я уже нарушил.
   - Да, мы все об этом знаем, - ответил Алекс. - Тремэн был не один  на
капитанском мостике, когда ты передал по связи свою клятву. Кроме  того,
ваш разговор записал бортовой компьютер Дэнни. Он рассказал бы это  нам,
если бы мы сами все не слышали.
   Что  верно,  то  верно  -  Дэнни  обожает   посплетничать.   Наверно,
бесконечной болтовней он спасается  от  скуки  и  одиночества.  Было  бы
здорово опять с ним поговорить. Помнится,  после  смерти  жены  я  часто
коротал время  в  откровенных  беседах  с  этим  нагловатым,  но  добрым
компьютером. Это скрашивало унылые часы дежурств на капитанском мостике.
Мы стали друзьями, если это слово применимо  для  отношений  человека  с
компьютерной личностью. Но теперь я даже не знал, в  каком  месте  нашей
необъятной Галактики обретается "Порция" с моим другом Дэнни.
   - Мне кажется, я должен послать ему вызов, Алекс,  -  сказал  я.  Мне
бьшо незачем цепляться за свою погубленную жизнь. Я  лишился  не  только
жены и сына. В битве с чудищами погиб Филип Таер, честно разделявший  со
мной тяготы существования на борту  "Дерзкого".  Теперь  исход  дуэли  с
Тремэном не имел большого значения. Если я погибну, туда мне  и  дорога.
Впрочем, хватит о грустном. Я решил сменить тему:
   - А что с Ваксом?
   -  Он  здесь,   сэр.   Вакс   часто   мотается   между   станцией   и
Адмиралтейством.
   - Вот бы с ним поговорить! -  обрадовался  я.  Значит,  у  лейтенанта
Вакса Хольцера тоже все хорошо! Когда-то Вакс был моим соперником, потом
врагом, но в конце концов стал другом. Он дважды спасал мне жизнь.
   Алекс  снова  начал  болтать  о  пустяках.  Я  предложил  ему  вместе
прошвырнуться по Сентралтауну. Он охотно согласился и с гордостью подвел
меня к своему собственному электромобилю. Из-за быстрого роста населения
личный транспорт здесь стал дефицитом, поэтому приобрести такую шикарную
штуковину было не так-то легко. Алекс повел легковушку  по  Космическому
шоссе, а я с любопытством глазел в окно.
   Давненько я не был на этой планете.  Сентралтаун  с  тех  пор  сильно
разросся. Я не узнавал города, в котором когда-то  был  так  счастлив  с
Амандой. Показав мне новостройки,  Алекс  остановился  у  ресторана.  Мы
зашли внутрь. За столом я иногда впадал в задумчивость,  мрачно  молчал,
но Алекс относился к этому с большим так-том и пониманием. Вечер  прошел
превосходно. Такой  дружеской  атмосферой  я  не  наслаждался  несколько
месяцев. Мы засиделись допоздна, а когда  наконец  вышли  из  ресторана,
Минор (естественный спутник этой планеты) висел  прямо  над  головой,  а
Мажор (вторая луна  Надежды)  скрывался  за  горизонтом.  Я  внимательно
вглядывался в  темное  небо,  пытаясь  увидеть  орбитальную  станцию,  к
которой была причалена и моя "Гиберния".
   - Вам есть где переночевать, сэр? - спросил Алекс.
   - Нет. Только на корабле.
   - Но уже поздно... - Алекс поколебался, наконец робко предложил:
   - Может быть, переночуете у меня?
   Его   смущение   было   понятно.   Над   Алексом   довлели   традиции
Военно-Космических  Сил,  которые  устанавливают   между   капитаном   и
лейтенантом труднопреодолимую границу.
   - На "Гибернии" меня ждет Анни, -  неуверенно  возразил  я.  С  одной
стороны, меня влекло к ней, а с другой - действительно было поздно  и  я
не знал, полетит ли шаттл к орбитальной станции  этой  ночью.  -  Ладно,
останусь у тебя, - согласился я.
   Лицо Алекса озарилось улыбкой.
   Его квартира находилась  в  одном  из  стандартных  сборных  домиков,
расположенных вдоль Космического шоссе. Во время моего  прошлого  визита
на эту планету  их  еще  не  было,  а  теперь  появился  сразу  десяток.
Квартирка  напоминала  мне  сильно  увеличенную   гардемаринскую   каюту
"Гибернии".
   - Ложитесь на кровать, а я займу кушетку,  -  гостеприимно  предложил
Алекс.
   Как я сразу не сообразил, что у него всего лишь одна кровать?! А  эта
кушетка такая узкая! Нет, так не пойдет...
   - На кушетке буду спать я.
   - Нет,  это  невозможно!  -  попытался  возражать  Алекс.  Но  я  был
непреклонен.
   - Нет, я ни за что не лягу на твою кровать, Алекс. - В таком  деле  о
субординации надо забыть. Нехорошо доставлять человеку неудобства в  его
собственном доме.
   - Пожалуйста, сэр, - умолял Алекс. - Не  беспокойтесь  обо  мне,  эта
кушетка мягкая, очень удобная. В самом деле. -  В  доказательство  своих
слов он похлопал по ней, демонстрируя ее мягкость.  Заметив,  что  я  не
собираюсь уступать, он поспешно затараторил, не давая  мне  вставить  ни
слова:
   - Да я же всю ночь не усну, если загоню вас на кушетку! Здесь лягу я.
Ради бога! Пожалуйста! Поскрипев зубами, я нехотя  согласился,  а  потом
долго размышлял, чем вызвано  его  теплое  гостеприимство.  Уважением  к
моему званию или ко мне самому? Какой же я болван! Конечно, уважением  к
званию! Все очень просто -  я  капитан,  а  он  лейтенант.  Разве  можно
уважать меня самого? Нельзя. Не за что.
   Утром Алекс подбросил меня на электромобиле  до  космодрома.  Я  взял
билет на ближайший шатл и через два часа был на "Гибернии". Первым делом
надо было проверить капитанский мостик, но меня  сразу  стали  одолевать
сомнения - стоит ли?
   По законам Военно-Космических Сил экипажу полагается месячный отпуск,
если полет длится свыше десяти месяцев. Тем не менее  во  время  стоянки
круглосуточные дежурства в центре управления  кораблем  (на  капитанском
мостике,  как  мы  его  чаще  называем)  продолжаются,  но  это   пустая
формальность, причем ни одного члена экипажа я не имею права держать  на
корабле более четырех дней.
   Пока я так размышлял, бредя по  кольцевому  коридору  первого  уровня
"Гибернии",  ноги  сами  привели  меня  к  капитанскому  мостику.  Дверь
почему-то была распахнута настежь, хотя по правилам она должна  быть  не
просто  закрыта,  но  и  заперта.  В  кресле  дежурного  офицера  сидела
лейтенант Коннор, развалясь и положив ноги на стол. Я вошел и закрыл  за
собой  дверь.  Увидев  меня,  Коннор  тут  же  вскочила.  Глаза  у   нее
округлились, и она вытянулась по стойке смирно.
   - Вольно, мисс Коннор, - разрешил я. Случись такое  разгильдяйство  в
полете, я, конечно, пришел  бы  в  ярость,  но  сейчас  ссориться  из-за
пустяков не хотелось.
   Первым делом я взглянул на экраны, встроенные в  дугообразную  стену.
Ни на одном из них изображения  не  было.  В  сверхсветовом  полете  они
обычно показывают внутренности корабля от кормы до носа,  а  сейчас  наш
бортовой компьютер  Дарла  за  ненадобностью  их  выключил.  Изображения
появились бы лишь в случае тревоги.
   В центре стояло мое кресло,  обитое  черной  кожей.  Разумеется,  оно
пустовало. Лейтенант Коннор сидела на своем месте. Ни один  из  офицеров
не осмелился бы сесть в капитанское кресло.
   - Все в порядке, мисс Коннор? - спросил я.
   - Да, сэр. Последние пассажиры улетели  вчера  вечерним  шаттлом,  за
исключением мисс Уэллс.
   Значит, делать мне тут абсолютно нечего. Я кивнул:
   - Буду в своей каюте.
   - Хорошо, сэр. Мисс Уэллс, кажется...  э...  очень  скучает,  сэр.  -
Коннор умолкла и отвела глаза  в  сторону.  Она  сообразила,  что  зашла
слишком далеко, коснувшись моей личной жизни.
   Однако я не стал ее укорять и  покинул  капитанский  мостик.  Стоянка
есть стоянка, на ней можно немного и расслабиться.
   Едва я открыл  дверь  своей  каюты,  как  на  меня  кто-то  бросился.
Конечно, это была Анни. Я крепко обнял ее, и от неожиданности  не  сразу
заметил, что она всхлипывает, уткнувшись в мое плечо.
   - Что случилось, лапочка? - встревожился я.
   - Все нас покинули, все-все беспризорники, одна я здесь  осталась,  -
сквозь слезы залепетала Анни с испанским акцентом, жутко коверкая слова.
Такое случалось с ней только в минуты душевного волнения. Мне так  и  не
удалось до конца вытравить из нее глубоко въевшийся уличный жаргон.
   Я обнял ее еще жарче.
   - Я понимать... Я все понимаю, -  запиналась  она.  Анни  старательно
выговаривала слова, чтобы не было акцента. - Адмирал  уже  сказал  тебе,
куда ты полетишь дальше?
   - Нет еще. - Я снял китель, повесил его в  шкаф.  Теперь  треть  всех
кораблей Военно-Космических Сил охраняли Надежду от космических  рыб.  Я
почт