лезет. Если  бы  я  знал...
Зак Хоупвелл тоже пришел в ярость, когда узнал о случившемся.
   Минуту мы оба молчали.
   - Когда вы решились навестить меня? - нарушил я тишину.
   - После собрания. А сегодня, когда я  нашел  Джеренса  в  невменяемом
состоянии, у меня исчезли последние сомнения.  Перед  нашей  встречей  я
поговорил с... с некоторыми друзьями. Наши  мнения  совпали.  Мы  хотели
действовать  немедленно,  но   Лаура   и   ее   люди   крепко   охраняют
правительственное здание. - Бранстэд положил мне на плечо  руку,  сказал
на прощанье:
   - Бог в помощь, - быстро подошел к двери и замолотил в нее кулаком. -
Откройте!
   Послышались шаги, охранник открыл дверь. Прежде  чем  уйти,  Бранстэд
повернулся ко мне и крикнул с наигранной ненавистью:
   - Я ошибся в вас, Сифорт!  Вы  заслужили  свою  участь.  Лучше  б  он
предупредил меня. Я едва успел сообразить, что это спектакль, и  ответил
в том же духе:
   - Хармон, вы напыщенный дуралей! Я давно это понял. -  Это  все,  что
подсказала мне моя хилая фантазия.
   - Прочь с дороги! - прикрикнул Бранстэд на охранника.
   - Вы довольны визитом, Хармон? - послышался в коридоре голос Лауры.
   - Делайте с ним что хотите. Не желаю больше с  ним  разговаривать,  -
раздраженно ответил Бранстэд и удалился.
   Лаура вошла ко мне в комнату, удивленно приподняла брови.
   - Сифорт, чем вы так допекли Хармона? - фальшиво спросила она.
   - Он такой же, как вы, - злобно проворчал я.
   - Идите обратно к своим дружкам. Я поплелся за ней по коридору.
   - Зачем вы держите нас взаперти?
   - Ради вашей же безопасности.  Ведь  на  вашу  жизнь  уже  покушались
дважды.
   - Отпустите мою жену.
   - Эту беспризорницу? - поморщила она нос. - В Сентралтауне и без  нее
хватает отбросов.
   - Господь низвергнет вас в низший круг ада!
   -  Откуда  такая  дипломатичная  формулировка?  -   Лаура   притворно
вздохнула, поправила локоны. - Не кажется ли вам, что  у  меня  без  вас
хватает забот? Я должна организовать новое  правительство,  наладить  на
планете жизнь.
   - Отпустите нас, тогда мы не доставим вам лишних хлопот.
   - Всему свое время.
   Мы подошли к двери, охранник открыл ее.
   - Ах, совсем забыла... - Лаура протянула мне мою маску. -  Вы  забыли
ее на собрании в зале.
   Наливаясь яростью, я молча выхватил у нее  маску.  Охранник  втолкнул
меня в комнату.
   - Куда они вас водили, сэр? - тревожно спросил Толливер,  вскочив  на
ноги.
   - Меня навестил один человек. Хватит об этом, - буркнул я.
   - А что сказала мисс Трифорт?
   - Ничего особенного.
   - В беспомощности есть свои преимущества, капитан, - философски изрек
из угла Мантье. -  Ни  над  чем  не  надо  ломать  голову,  все  решения
принимают за вас.
   - Мы не беспомощны.
   - И что же мы можем сделать?
   - Ждать. -  Я  сел  на  свой  матрац.  Ничего,  кроме  ожидания,  мне
действительно не лезло в голову. Ко мне робко подошел Берзель.
   - Сэр, извините за мое поведение утром.  -  Он  говорил  тихо,  почти
шепотом, - Я вел себя как ребенок.
   Я пристально взглянул на него. Опять начнет хныкать? Нет, кажется.
   - Ничего, все мы боимся, - утешил я его.
   - Но вы не показываете своего страха.
   - Не болтай глупостей, - прикрикнул я,  стремясь  отвязаться  от  его
сантиментов, но вспомнил, что он еще совсем мальчишка, и устыдился своей
грубости. - Садись, - хлопнул я по матрацу рядом с собой.
   - Есть, сэр. - Авар сел, по въевшейся привычке поправив галстук.
   - Мистер Берзель, - начал я, улыбаясь, - я ни разу  не  заглядывал  в
ваше досье. Расскажите о себе.
   - Мне тринадцать лет, сэр. Я прибыл на  эту  планету  на  "Вестре"  с
адмиралом Де Марне. Вначале я служил юнгой.
   - Как вы стали гардемарином?
   - Это звание мне присвоил адмирал  Де  Марне,  хотя  я  не  учился  в
Академии. Мой отец послал меня служить к адмиралу, потому что они старые
друзья.
   Так-так. Значит, Де  Марне  ради  дружка  обошел  армейские  правила.
Плохо. Я решил сменить тему:
   - Кто твой отец?
   - Капитан Берзель, сэр. Теперь он  в  отставке,  а  раньше  летал  на
корабле Военно-Космических Сил "Константинополь".
   - Откуда ты родом?
   - С Крита, сэр. Это остров недалеко от Греции.
   - Где находится Крит, мне известно, - проворчал я. - Отец  учил  меня
географии.
   - Извините, сэр.
   Что он все время извиняется? Сейчас, наверно, заплачет.
   - Можно, я пойду на свой матрац, сэр? - взмолился Берзель.
   Бедняга. Надо его отпустить, а то разревется.
   - Конечно. Ваше поведение заметно  улучшилось,  мистер  Берзель.  Так
держать.
   - Спасибо,  сэр!  -  С  благодарственной  улыбкой  и  облегчением  он
ретировался на свой матрац.
   - Никки, нам принесли завтрак. Я открыл глаза. Анни улыбнулась. Какая
радость! Впервые за столько времени!
   - Спасибо, лапочка.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Нормально. - Я сел, трясясь от лихорадки, набросился на хлеб и чуть
теплый кофе.
   После завтрака я снова заснул. Проснулся во второй  половине  дня,  с
трудом встал.
   - Мистер Берзель, подайте маску, - приказал я.
   - Вот она, - протянул маску Алекс. - Как самочувствие?
   - Сносное.
   Я нацепил маску,  газ  показался  каким-то  удушливым.  Ночью  кашель
усилился. Утром, когда охранники принесли завтрак, я потребовал  встречи
с Лаурой Трифорт, но они даже не соизволили ответить. В обед я  повторил
требование.  Поздно  вечером,  когда  я  уже  ворочался  в  лихорадочной
дремоте, Лаура наконец явилась.
   - Вызывали? - сардонически спросила она.
   - Вы уже добились своего. Революция свершилась. Зачем вы нас  держите
в тюрьме?
   - После вашей пламенной речи на собрании я укрепилась  в  мысли,  что
вас надо изолировать, чтобы не допустить русской гражданской войны.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я думала, вы знаете историю вашей Земли,
   - Отпустите нас.
   - Придет время  -  отпущу.  Как  вы  себя  чувствуете?  Откуда  такая
забота?
   - Хватит играть в кошки-мышки, Лаура,  -  вмешался  Мантье,  -  лучше
сразу сделай то, что задумала.
   - Потерпи, Фредерик, скоро я вас всех выпущу.
   - Что ты готовишь? Выстрел при попытке к бегству? - спокойно  спросил
Мантье.
   -  Не  говори  глупостей.  Тебя  арестовала  не  я.  -  Лаура   резко
развернулась и вышла.
   - Мы ведь не можем отменить Республику, так чего она  нас  держит?  -
раздраженно спросил я.
   -  Упивается  властью.  Ей  нравится  видеть  нас   беспомощными,   -
предположил Толливер.
   Мантье бросил на меня странный взгляд, но промолчал. Через  несколько
минут он попросил Алекса, Толливера и Берзеля отвести  меня  в  санузел,
чтобы поговорить со мной наедине.
   - Нет, - отказал Толливер, - я вам не верю.
   - Отставить, Толливер, - приказал я. - Мы уже были с ним наедине.
   Нехотя Толливер подчинился. Меня отнесли в туалет.
   - Как вы себя чувствуете? - тихо спросил меня Мантье, когда остальные
вышли.
   - Нормально, - соврал я, но тут же закашлялся. - Иногда, - добавил я.
На самом деле я валился с ног  от  слабости.  -  Фредерик,  если  хотите
что-то сказать, говорите прямо!
   - У вас покраснело лицо: усилились приступы кашля.
   - Неудивительно, ведь нас плохо кормят, не  проветривают  камеру,  то
есть комнату.
   - Это верно, но ваше состояние заметно ухудшилось лишь со  вчерашнего
дня.
   У меня уже не было сил стоять, я опустился на стул.
   - Возможно, - согласился я, -  но  теперь  у  меня  есть  маска.  Она
поможет.
   - В этом-то все и дело. Именно вчера вы начали дышать этими газами.
   - Вы хотите сказать... - Я оцепенел  от  страшной  догадки.  -  Лаура
заменила дыхательную смесь в баллоне?
   - Зачем же еще она вернула вам маску?
   - Если бы она хотела моей смерти, то просто застрелила бы.  Зачем  ей
такие сложности?
   - Подумайте...
   - Хватит!  -  Я  дернулся  и  вдруг  почувствовал  в  кармане  штанов
завернутую в лоскуток бритву.
   Говорить ему о бритве нельзя. Ни в коем случае!  Впрочем,  что-то  не
похож Мантье на предателя. Может быть, Лаура действительно подсунула мне
отраву? Если  нет,  тогда,  может,  инсинуации  Мантье  являются  частью
какой-то замысловатой игры? Зачем Лауре моя смерть? Зачем ей подсаживать
мне шпиона?
   - Капитан, сделайте мне одолжение, - попросил Мантье.
   - Что я могу для вас сделать?
   - Я не намного переживу вас. Насколько я понимаю, вы обладаете правом
принимать исповедь. Я хочу исповедаться перед смертью.
   - Шутите? Вам нужен священник.
   - Но ведь вы являетесь представителем Церкви.
   - Только на борту корабля.
   - Если бы ваш корабль приземлился на необитаемой планете, вы остались
бы представителем Церкви для вашего экипажа?
   - Да.
   - Считайте нас путешественниками, залетевшими на такую планету.
   - Но...
   - Мне не к кому больше обратиться! - воскликнул Мантье.
   Я призадумался. Не будет ли с моей стороны богохульством играть  роль
священника в таинстве покаяния? Имею ли я такое право? Сосредоточившись,
я долго припоминал уставы и наконец тяжко вздохнул.  Если  это  и  будет
грех, то на мне. Не на Мантье.
   - Ладно. Если бы я был  вашим  капитаном,  то  прежде  всего  сказал:
восстание против законной власти является  преступлением  против  самого
Господа Бога.
   - В подпольном движении я участвовал, но  революции  не  совершал,  -
возразил Мантье.
   - Ваше подпольное движение противозаконно.
   - Я участвовал лишь в обсуждениях, не более того.
   - Деньги? Иная помощь?
   - Было, - признался Мантье, краснея.  -  Но  я  не  знал,  куда  идут
деньги.
   - Пока я здесь, на вашей планете, вы не можете ссылаться на  то,  что
Правительство ООН вас покинуло, а  значит,  вы  должны  подчиняться  его
законам.
   После долгого молчания Мантье согласился:
   - Ладно.
   - Вы раскаиваетесь в ваших грехах?
   - Да.
   - Во имя Отца, Сына и Святого  Духа...  Когда  исповедь  закончилась,
Мантье поблагодарил меня, и мы вернулись в комнату. Я едва  добрался  до
своего матраца. Очнувшись после тяжелого сна, я  почувствовал  себя  еще
хуже.  Вся  грудь  болела.  Когда  тюремщики  принесли  пищу,   Толливер
потребовал, чтобы меня отвезли в  клинику,  но  они  его  как  будто  не
слышали.
   Проснувшись в следующий раз от страшного приступа кашля, я понял, что
жить мне осталось недолго, и подозвал к себе Мантье и Толливера.
   - Фредерик, - зашептал я, -  мне  не  остается  ничего  другого,  как
верить вам. Ради спасения вашей души мне бы хотелось, чтобы я не ошибся.
- Я приложил палец к губам и под изумленными взорами Мантье и  Толливера
извлек  из  кармана  бритву,  отдал  ее   Толливеру.   -   Может   быть,
пригодится... Я вряд ли смогу быть полезен. А вам, Фредерик, в  качестве
оружия придется воспользоваться стулом или еще чем-нибудь.
   - Найду из чего сделать дубинку.
   - Только не ввязывайте в  это  дело  Анни  и  Берзеля.  И  Алекса.  Я
постараюсь отвлечь охранников.  Возможно,  мне  придется  кричать,  даже
визжать. Попробуем сделать это сегодня вечером. Тянуть до утра опасно.
   Когда мы обо всем договорились и я отпустил Мантье  и  Толливера,  ко
мне подошел встревоженный Алекс.
   - Что вы затеяли?
   - Ничего, - буркнул я. Как же противно врать!
   - Но вы о чем-то шептались, - настаивал Алекс.
   - Кто ты такой, чтобы требовать отчета у капитана? - вспылил я.
   Алекс опустил глаза.
   - Извини. - В его голосе чувствовалась обида. Мое  сердце  стучало  с
надрывом. Я скоро умру, так  зачем  омрачать  последние  часы  ссорой  с
другом?
   - Алекс, прости. Наклонись ближе. - Он наклонился, и я прошептал  ему
в ухо:
   - Сегодня, когда нам принесут ужин, будет жестокая драка. Как  только
услышишь шаги охранника в коридоре, немедленно уводи Анни  и  Берзеля  в
туалет. Сидите там, пока все не кончится. Ты ответственен за их жизни.
   - А как же ты?
   - Со мной все будет в порядке.
   Алекс пристально посмотрел мне в лицо и наконец согласился:
   - Хорошо, мистер Сифорт.
   Мне хотелось сказать ему что-нибудь еще, хотя бы два  слова.  Но  что
можно сказать, когда у стен есть уши?
   - Мистер Тамаров...
   - Что?
   - Вы хороший офицер. И всегда им были.
   - Спасибо, мистер Сифорт. - Алекс расправил плечи.
   Я улыбнулся  и  вскоре  уснул.  Проснулся  я  слишком  поздно,  когда
охранники уже  ушли.  Проклятье!  Обругав  себя  последними  словами,  я
подозвал Алекса и попросил:
   - Мистер Тамаров, можете не  спать  всю  ночь  и  разбудить  меня  до
рассвета?
   - Да, мистер Сифорт.
   - Тогда так и сделай. Неуверенно подошел Толливер.
   - Капитан, поймите меня правильно, я ни в коем  случае  не  хочу  вас
обидеть...
   - Говорите прямо.
   - Я имею в виду ваше здоровье. Если с вами что-то случится,  как  нам
быть? По-прежнему считать себя офицерами Военно-Космических Сил?
   -  Считать?  -  возмутился  я.  -   Вы   есть   и   будете   офицером
Военно-Космических Сил, пока вас не отправят в отставку.
   - Каких Военно-Космических Сил? Где они?
   - Здесь. И я, и вы представляем здесь Правительство ООН.
   - Пока вы еще живы, сэр, скажите, кто главнее: я или мистер Тамаров?
   Пришлось призадуматься. Алекс старше по званию, но числится в отпуске
по болезни, а значит, по уставу не может командовать  Толливером.  Более
того, Алекс утратил важные для службы воспоминания. Ничего не поделаешь,
придется смириться с горькой правдой.
   - Вы главный, - ответил я.
   - Есть, сэр.
   - Разве скоро рассвет? - простонал я.
   - Да. Проснись же! - тормошил меня Алекс.
   - Который час?
   - Начало пятого.
   Щель над дверью была темной, значит, в коридоре  был  выключен  свет.
Лампы в комнате не горели. В  кромешной  тьме  мы  едва  видели  неясные
очертания друг друга. Завтрак должны были принести через час  или  через
три - охранники кормили нас  без  строгого  расписания.  Я  приподнялся,
кое-как сел. Дышать было больно. Маску я на всякий  случай  не  надевал.
Попробовал встать, но упал на колени. Со  второй  попытки,  опираясь  на
стену, я все-таки встал.
   - Поставь стул туда, - показал я.
   Дверь находилась в середине северной стены  комнаты.  Алекс  поставил
стул в углу, где смыкались северная и восточная стены. Я ткнул Толливера
ногой, тот лишь перевернулся на  другой  бок.  Я  ткнул  ему  под  ребра
сильнее. Наконец он проснулся, сунул руку в карман с бритвой.
   - Рано еще, - тихо сказал я. - Алекс, разбуди Фредерика.
   Мантье протер сонные глаза.
   - Я готов, - доложил он, заметив, что мы уже на ногах, оделся, сел  у
стола ближе к двери, поставил рядом  с  собой  стул,  чтобы  при  случае
использовать его как холодное оружие.
   - Разбуди мальчишку и отведи его в туалет, - приказал я Алексу.
   Мне послышалось, будто по пути к туалету Берзель всхлипнул. Я  присел
около Анни, погладил ее по лбу.
   - Вставай, лапочка. Проснись, пожалуйста. Она вздрогнула.
   - Все хорошо, лапочка, - утешал ее я. - Побудь в соседней  комнате  с
Алексом и Берзелем.
   Она  испуганно  озиралась,  заметила  в  руках  Толливера  бритву   и
оцепенела.
   - Толливер, не держи ее на виду! - приказал я. - Анни, вставай.
   Но она уже все поняла, судорожно прижалась ко мне.
   - Будете драться? Бритвой? Никки, вас перебьют!
   - Анни, иди в туалет.
   - Но...
   - Живо! - рявкнул я.
   Тихо плача, она поплелась в наше единственное укрытие. Я поковылял  в
угол у восточной стены, сел. Хотелось спать,  меня  бил  озноб,  я  едва
боролся со сном, иногда заходился в приступах кашля и утешал  себя  тем,
что мучиться осталось недолго. Скоро тело  мое  заснет  навеки,  а  душа
отправится на Суд Божий. Господи, как я раскаиваюсь в своих грехах! Если
бы все можно было повернуть вспять... Я прожил бы жизнь иначе.
   Вдруг мне стало легче. Конечно,  Господь  покарает  меня,  но,  может
быть, он услышал мое покаяние...
   Минуты  казались  вечностью.  Я  нервно  теребил  маску  на  коленях.
Толливер лежал, спрятав руку с  бритвой  под  одеяло.  Мантье  сидел  на
стуле. Ни звука, ни шороха, лишь мое тяжкое, прерывистое дыхание.
   В коридоре зажегся свет, послышались шаги. Я  заставил  себя  встать.
Как только откроется дверь, надо заорать, отвлечь внимание охранников на
себя. Может быть, Толливеру удастся с ними разделаться.
   - Никки! - Анни выглянула из туалета.
   В этот момент дверь комнаты распахнулась, вошел охранник. Взгляд Анни
замер на бритве, которую Толливер держал за спиной, повернувшись лицом к
охраннику.
   - Не надо, Никки! - взвизгнула Анни.
   - Не высовывайся! - крикнул я.
   Охранник, кажется, почуял неладное, начал шарить глазами по  комнате.
Я понял, что одним криком его  не  отвлеку.  Жаль,  что  Анни  вышла  из
укрытия...
   Я бросил  в  охранника  маску.  Он  выхватил  лазерный  пистолет,  но
Толливер уже был в прыжке и успел ударить тюремщика под дых. Еще удар...
хруст...  Я  бросился  к  пистолету,  упавшему  на  пол.   С   яростными
ругательствами в комнату влетел второй охранник, выстрелил, но  попал  в
стул, брошенный ему в лицо Фредериком. Толливер, на  карачках,  чтоб  не
попасть на линию  огня,  быстро  пополз  к  двери.  Подняв  пистолет,  я
вскочил, но тут же от слабости рухнул на  пол.  Лазерный  луч  прошел  в
нескольких сантиметрах над моей головой.
   - Не трогай Никки! - вскрикнула Анни, в мгновенье  ока  подскочила  к
охраннику, впилась ему ногтями в глаза, ударила в пах.
   Тот с  диким  воплем  упал.  Распахнув  ногой  дверь,  влетел  третий
охранник, выстрелил в меня, но за долю секунды до выстрела Анни  ударила
его по руке с пистолетом. Выстрел угодил в бетонную стену. Я отскочил  в
сторону. Кто-то  навалился  на  меня,  прижал  к  полу,  вырвал  у  меня
пистолет, вскочил и грохнулся на пол - я  инстинктивно  схватил  его  за
ногу и вдруг заметил, что это Толливер. Анни вцепилась охраннику в  руку
зубами, тот взвыл, выпустил пистолет.
   Комната озарялась лазерными выстрелами,  оглашалась  душераздирающими
воплями. Вдруг все померкло. Я потерял сознание.
   Проснулся я, почувствовав на лице мокрую от слез щеку Анни.
   - Куда делись охранники? - спросил я.
   - Убиты, - ответил Толливер. - Я так  и  не  воспользовался  бритвой.
Вошел Мантье.
   - Я проверил, в доме больше никого нет, - сообщил он, тяжело дыша.  -
Жаль, что у нас нет вертолета.
   Из туалета вышли Алекс и Берзель. Берзель уткнулся заплаканным  лицом
Алексу в плечо.
   - Гардемарин, - презрительно процедил Толливер. Я  свирепо  уставился
на него. - Извините, забыл, - добавил он.
   Анни заплакала громче.
   - Все хорошо, лапочка, - утешал я, поглаживая ее растрепанные волосы.
- Где ты так научилась драться?
   - Чепуха. С двумя я легко справляюсь. Беспризорникам часто приходится
драться. В кафедрале я проломила одному гаду голову.
   - Боже мой! Это ты убила его? - Я был потрясен. В памяти всплыл  труп
с разбитой головой, лужи крови.
   - Они взяли рубины, - помрачнев, горько посетовала она.
   - Ничего, это пустяки, лапочка.
   - Сэр, - вмешался Толливер, - нам лучше отсюда убираться.
   Я мягко отстранил Анни. Вдруг на меня накатил такой жестокий  приступ
кашля, что я едва не отдал концы от удушья.
   - Надо доставить его в клинику, - сказал Толливер.
   - Там нас наверняка сцапают, - возразил  Мантье.  -  Вашего  капитана
знают слишком многие. Лауре донесут сразу,  как  только  он  появится  в
клинике.
   Мой кашель наконец утих.
   - Обойдусь без клиники, - просипел я. - У вас есть надежные люди?
   -  Конечно.  Через  полчаса  сюда  прилетят  пять  верных  людей   на
вертолете, - заверил Мантье.
   - Тогда спешите.
   Перешагнув через валявшиеся у двери  прожженные  лазерами  трупы,  мы
перебрались в комнату с  окнами.  Мантье  стал  названивать  кому-то  по
телефону. Берзеля начало рвать. Меня тоже тошнило. После  темной  камеры
глаза болели от яркого света.
   - Как холодно, - проворчал я, плотнее закутываясь в китель.
   Мантье и Толливер как-то странно переглянулись.
   Теперь в нашем распоряжении было два полностью заряженных  пистолета.
Заряд тр