Дэвид ФАЙНТОК 
   Капитан Сифорт 1-3
   
   
   НАДЕЖДА ПОБЕДИТЕЛЯ 
   НАДЕЖДА ГАРДЕМАРИНА 
   НАДЕЖДА УЗНИКА    
   

   Дэвид ФАЙНТОК 
   НАДЕЖДА ПОБЕДИТЕЛЯ 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Николас Сифорт, капитан Военно-Космического Флота Объединенных Наций,
занимает  высокий  пост  начальника  Академии  Флота.  Но   и   сидя   в
начальственном кресле, он не знает покоя На  Лунаполис,  а  затем  и  на
Землю снова нападают полчища космических рыб, и человечество оказывается
на краю гибели
 
   Четвертое путешествие Николаса Сифорта офицера Военно-Космических Сил
ООН, в год 2201-й от Рождества Христова
 
   Николасу Эвину Сифорту, Филипу Таеру и Дереку Энтони  Кэрру,  хорошим
парням. Они научили меня, как надо бороться за свою жизнь.
 
Часть 1 
 
4 августа 2201 года от Рождества Христова 
 
1 
 
   - Но Василий - русский, а у нас пока маловато евразийцев, -  возразил
лейтенант Дарвин Слик, похлопав рукой по папкам с анкетами и заявлениями
в  приемную  комиссию.  Щурясь  от  летнего  девонширского  солнца,   он
покосился на Керси, начальника Военно-Космической Академии ООН.
   Керси заглянул в досье русского абитуриента:
   - Родился в 2187 году. Так-так,  по  результатам  приемных  экзаменов
попал в восемнадцатый процент. Неважно, конечно, ну да ладно... Наверно,
его можно зачислить. А вы как считаете, капитан Сифорт? - повернулся  он
ко мне.
   - Мне казалось, приемная комиссия не  смотрит  на  национальность,  -
пробурчал я. Черт бы его побрал, этот Финальный  отбор.  Мало,  что  ли,
экзаменов? Зачислить триста восемьдесят лучших абитуриентов в кадеты, да
и дело с концом.
   Эдгар Толливер, привыкший к  моим  заскокам,  с  отсутствующим  видом
изучал свои ногти.
   - Официально мы действительно не учитываем  национальность,  -  начал
терпеливо объяснять умудренный опытом Керси. -  Более  того,  раньше  мы
зачастую  жертвовали  пропорциональным  представительством  наций   ради
высокого уровня кадетов.  Но  теперь,  в  преддверии  войны,  мы  должны
заручиться поддержкой всех континентов  без  исключения.  В  русле  этой
политики лежит установка на прием курсантов со всех континентов.
   С тех пор как космические чудища в облике гигантских  рыб  напали  на
планету Надежда Нации и планетную систему Веги, наш  боевой  флот  понес
катастрофические потери - четырнадцать кораблей, каждый  из  которых  на
вес золота, и многие сотни бесценных человеческих жизней,  в  том  числе
моих друзей. От мощного ядерного взрыва испарилась  орбитальная  станция
Надежды, где вместо меня погиб  Вакс  Хольцер.  Благодаря  ему  я  тогда
остался жив и не попал в ад. Теперь  для  строительства  новых  кораблей
потребуются неисчислимые средства и напряжение сил всей Земли.
   - Может быть,  все-таки  учитывать  только  результаты  экзаменов?  -
продолжал упрямиться я.
   - Тогда нарушится географический баланс, - терпеливо повторил Керси.
   - Ну и что? Ведь вы зачислили сына сенатора ООН Боланда? И  тогда  не
думали о балансе? - съязвил я. Зря, конечно, я напустился на  уважаемого
Керси, но слишком уж жали мои новые ботинки, да  и  пересаженное  легкое
побаливало. В Лунаполисе я привык к небольшой силе тяжести,  а  тут,  на
Земле, она тянула меня вниз в шесть раз сильнее.
   Я  съежился,  боясь  встретиться  с  разъяренным  взором   начальника
Академии, и на миг  ощутил  себя  салагой.  Четырнадцать  лет  назад  я,
тринадцатилетний кадет, точно  так  же  трепетал  под  строгим  взглядом
Керси. Но с тех пор много воды утекло. Я  превратился  в  героя  Надежды
Нации,  "всемирно  известного"  капитана  Николаса  Эвина  Сифорта.  Моя
физиономия красуется на рекламных плакатах всех вербовочных  пунктов,  а
через две недели я сменю самого Керси  на  посту  начальника  обеих  баз
Академии Военно-Космических Сил ООН: здесь  в  графстве  Девоншир  и  на
обратной стороне Луны в Фарсайде. Но  истинную  цену  моим  "геройствам"
знаю лишь я сам и всемогущий Господь. Когда-нибудь мне придется  держать
перед Ним ответ и расплатиться за все.
   Однако Керси отреагировал весьма спокойно и испепелять меня взором не
стал.
   - Капитан, - все так же терпеливо  объяснил  он,  -  у  нас  не  было
оснований  ему  отказать.  Во-первых,  сенатор  Боланд  является  членом
Военно-Космического комитета Совета Безопасности ООН, а  во-вторых,  его
сын сдал приемные экзамены достаточно хорошо.
   - Наверняка хуже, чем этот русский, - огрызнулся я, и с  какой  стати
мы должны проталкивать сынка Боланда?
   - Дело не  в  этом,  -  нахмурился  Керси,  принимая  из  рук  своего
помощника, сержанта Киндерса, следующую  папку  с  надписью  "Жак  Теро.
Париж". - Если вместо сына Боланда мы примем другого кадета,  то  ничего
не выиграем, а проиграем многое. Для выбивания  денег  на  строительство
кораблей  нужна  поддержка  Военно-Космического  Комитета,  а  значит  -
сенатора Боланда. Вы хотите, чтобы наш флот остался без кораблей?
   Я отвернулся и вперил взор в дверь.  Ну  что  тут  сказать?  Конечно,
корабли нам нужны. Мы просто обязаны защитить от космических рыб Землю и
дальние планеты-колонии.
   - Все равно я считаю, что надо учитывать только результаты экзаменов,
- угрюмо пробормотал я.
   Даже Толливер как-то странно на меня посмотрел, не говоря уже о Слике
- этот вытаращился, как на чудище.
   - Тогда нам надо отказаться от Финального отбора  и  зачислять  всех,
кто набрал проходной балл, - спокойно возразил Керси.
   - Именно так, - буркнул я.
   Лейтенант Слик  осторожно  кашлянул,  дождался  одобрительного  кивка
начальника Академии и обратился ко мне официальным ледяным тоном:
   - Финальный отбор является нашей прерогативой, дарованной Академии за
особые заслуги. Это давняя традиция, нарушить  которую  можно  лишь  при
чрезвычайных  обстоятельствах,  и  единственная   возможность   приемной
комиссии - влиять на формирование офицерских  кадров  Военно-Космических
Сил. Вы предлагаете сломать эту традицию?
   Он  прекрасно  знал,  что  всего  через  две  недели  я   стану   его
начальником, и все же решился на такой ледяной тон. И правильно  сделал.
Военно-Космические Силы не  должны  так  просто  отказываться  от  своих
традиций, пусть даже не очень удачных.
   Хотя с другой стороны...
   - Отец, можно Джейсону остаться у нас на обед? - Мне было  тринадцать
лет, и я уже знал, что задавать подобные  вопросы  в  присутствии  гостя
неприлично,  но  надеялся,  что  это  сойдет  мне   с   рук   и   законы
гостеприимства перевесят антипатию отца к моему другу.
   - Он готов стерпеть наши молитвы? - спросил отец, приподняв бровь.
   Джейсон замер с диском в руке, стоя у своего музыкального компьютера,
расположенного на скрипучем кухонном  столе,  покраснел,  но  ответил  с
достоинством:
   - Сэр, можете называть меня вольнодумцем, но  обычаи  вашего  дома  я
уважаю. - Как бы испугавшись своего дерзковатого тона,  Джейсон  тут  же
спрятал лицо, склонившись над компьютером.
   - Уважение к Господу Богу - не обычай,  а  суть  жизни,  -  проворчал
отец, но прямота Джейсона ему понравилась. - Может быть, вы оба  успеете
встать на путь истинный прежде, чем груз грехов низвергнет вас в ад.
   Неужели опять проповедь? Только не  при  Джейсоне!  А  отец,  полируя
тряпкой и без того блестящий чайник, все ворчал:
   - Напрасно Николас думает, что его уловка повлияет  на  мое  решение.
Какая  бестактность!  Обращаться  ко  мне  с  такой  просьбой  в   твоем
присутствии! Он ведь знает, что это нехорошо.  -  Значит,  придется  мне
перед  сном  выучить  еще  несколько  псалмов.  Отец  помнил   все   мои
накопившиеся за день грехи и вечером заставлял замаливать их,  а  иногда
порол. - Не побрезгуешь гороховым супом, свежим хлебом  и  помидорами  с
нашего огорода?
   - Отличный обед, сэр! - мгновенно ответил Джей-сон.
   Я ехидно оскалился и тут же получил от Джейсона пинок под столом.
   Когда мы пошли мыть руки, Джейсон поинтересовался:
   - Что-нибудь сообщили из Академии? Я мотнул головой. На  днях  должна
была решиться моя судьба: примут или не примут в Академию.
   - Отец отпустит?
   - Да. - Недавно отец наконец дал свое согласие. Я  верил,  что  этому
помогли мои долгие мольбы и  слезы,  хотя  за  надоедливость  отец  меня
порол.
   - Раз ты сдал экзамены и прошел собеседование, а письма с отказом еще
не получил, значит, дошел до Финального отбора, - рассудил Джейсон.  Он,
как все мальчишки, хорошо знал механизм приема в Академию.
   - Да, - бросил я. Мне не хотелось говорить об этом, чтоб не  спугнуть
удачу. Вот бы пройти Финальный отбор! Тогда я  буду  учиться  вначале  в
Земной Академии в Девоншире, а потом продолжу образование в Фарсайде, на
Луне.
   Отец обычно  молчал  за  обедом,  на  этот  раз  ради  гостя  завязал
разговор. Его заинтересовал музыкальный компьютер.
   - Что это за игрушка? - спросил он Джейсона.
   - Это не игрушка, а музыкальный аппарат, сэр.
   - Электронный аппарат,  -  проворчал  отец.  "Электронный"  для  него
значило "сатанинский". Все, что относилось к праздным забавам  и  легким
развлечениям, отец считал сатанинским.
   - Мистер Сифорт, этот музыкальный аппарат может заменить всю Уэльскую
филармонию, - возразил Джейсон.
   - Спародировать, - беззлобно уточнил  отец  и  обмакнул  в  суп  хлеб
собственной выпечки, вынутый из печи час назад.
   - Пародировать тоже надо уметь, сэр, - улыбнулся Джейсон и я вслед за
ним.
   Отец укоризненно на меня взглянул, покачал головой, а я оскалился еще
шире. Почему-то Джейсон всегда заражал меня  своим  настроением.  Стоило
ему хохотнуть, и я уже ржал без всякой на  то  причины.  Он  уважительно
относился к отцу, но не принимал всерьез его религиозных "заморочек".
   -  Ты  продолжишь  обучение  в   школе?   -   спросил   отец.   Какая
снисходительность! Отец явно благоволил к Джейсону, разговаривал с  ним,
как со взрослым. Я был доволен.
   - Да, сэр. Из курсов по выбору я решил посещать инженерный.
   - Почему?
   - Мне нравится строить, конструировать и чинить.
   - Строить башни до самых небес? Джейсон не понял и смутился.
   - Он имеет в виду Вавилонскую башню, -  пояснил  я.  -  Бытие,  глава
девятая.
   - Одиннадцатая! - вспыхнул отец, испепелив меня взглядом. - Лучше  бы
не показывал своего невежества, Николас!
   - Мистер Сифорт, если Николас тоже запишется на этот курс, мы  с  ним
сможем работать над курсовым проектом вместе у меня дома.
   -  Николас  лучше  делает  уроки  здесь,   где   ему   не   позволяют
бездельничать. - Отец любил обсуждать с гостями мои недостатки при  мне,
словно я был бесчувственной вещью. Но в  этот  раз,  к  моему  приятному
удивлению, он добавил:
   - Но дело не в этом. Просто Николас больше не будет ходить  в  школу.
Вероятно, его возьмут в Академию.
   Потрясающе! До сих пор  отец  никак  не  показал,  что  верит  в  мое
поступление.
   - Разумеется, - быстро согласился Джейсон. - Я предложил это  на  тот
случай, если его не... то есть, я забыл, что он поступает в Академию.
   Спустя два дня я ползал по огороду, выискивая сорняки. Я старался изо
всех сил - ведь отец непременно проверит качество прополки  и  если,  не
дай Бог, заметит огрехи, то не  отпустит  меня  в  субботу  из  дома,  а
Джейсон уже купил билеты на футбольный матч с  ирландской  командой.  На
всякий случай о билетах я дома даже не заикался.
   Надо мной нависла тень. Я поднял голову. Отец.
   - Я еще не закончил, сэр, - залепетал я.
   - Пришло письмо, - сообщил он.
   - Письмо? - Ну и что? Почему ради какого-то письма он  отрывает  меня
от работы? Вдруг до меня дошло. - Из Академии?! Приняли?!
   - Не знаю. Оно адресовано тебе, ты и вскрывай. На кухне на  столе.  Я
бросился в дом.
   - Вымой руки! - крикнул вдогонку отец.
   Я долго и тщательно мыл руки, чтобы,  не  дай  Бог,  не  оставить  на
полотенце грязных следов. Если отец рассердится и задаст мне трепку,  то
долгожданное сообщение  не  доставит  мне  никакой  радости.  Наконец  я
добрался  до  кухни  и   вскрыл   вожделенный   конверт.   Отец   стоял,
прислонившись к раковине, с непроницаемым лицом. Текст письма гласил:
   "Приемная  комиссия   Военно-Космической   Академии   ООН   постоянно
сталкивается с проблемой отбора  из  множества  достойных  кандидатов  в
кадеты. К сожалению, ограниченное число мест не позволило нам  зачислить
вас в этом году... "
   Письмо выпало из моих рук на стол. Глаза  застилал  туман.  Не  может
быть! Не веря своим  глазам,  я  снова  начал  вчитываться  в  прыгающие
строки:
   "... поздравляем вас  с  успешной  сдачей  всех  экзаменов.  Не  всем
кандидатам удается достичь Финального отбора. Мы будем рады  рассмотреть
вашу кандидатуру на следующий год... "
   Я побежал в свою комнату, с досадой хлопнул за собой дверью и упал на
кровать. Через несколько секунд вошел отец.
   - Встать! - рявкнул он.
   - Дай мне побыть одному...
   - Встать! - гремел он так, что ослушаться  было  немыслимо.  Пришлось
встать. Отец отступил в коридор и скомандовал:
   - А теперь закрой дверь как следует!
   - Какая-то дверь тебе важнее... - Я осекся под суровым взглядом отца.
- Есть, сэр. - Осторожно прикрыв дверь, я  снова  бросился  на  кровать,
сбросил туфли и зарылся лицом в подушку, чтоб заглушить свои рыдания.
   Отец не тревожил меня целый час, давая прийти в себя,  и  лишь  после
этого зашел ко мне с вопросом:
   - Можно прочитать твое письмо?
   - Ты уже знаешь, что там написано, - буркнул я в подушку.
   - Догадываюсь. - Он положил мне на плечо руку, но тут  же  убрал  ее,
словно устыдившись своей нежности. - Николас, повернись ко мне, чтобы  я
видел твое лицо.
   - Мне нужно побыть одному.
   - Чтобы исходить жалостью к самому себе?
   - А что, нельзя? - промямлил я в подушку.
   - Ты не согласен с Господом? - Отец развернул меня за плечо  к  себе.
Пришлось смотреть ему в глаза. -  Если  тебя  не  приняли,  значит,  так
угодно Господу.
   - Почему ему угодно?! - со злостью выпалил я. - При  чем  здесь  Бог?
Все дело в Финальном отборе! Меня не приняла дурацкая приемная комиссия,
а не Бог!
   - Он заботится обо всех, и о тебе тоже.
   - Зачем тогда он заставил меня тратить время на экзамены?! -  бушевал
я. За ярость против Бога  отец  меня,  конечно,  выпорет,  ну  и  пусть!
Плевать!
   - Может быть, Он  хотел  научить  тебя,  чтобы  ты  принимал  неудачи
достойно, как мужчина, а не как плаксивый мальчишка, - спокойно произнес
отец, сверля меня строгим взглядом.
   Я закрыл полные слез глаза. Нет, отец этого не поймет.
   - Николас, твоя обида велика. Но ты должен  смириться  с  Его  волей.
Господу виднее. Я помолюсь с тобой. Может  быть,  мы  поймем  Его  и  Он
пошлет нам утешение.
   Это означало, что мне придется простоять на коленях  несколько  часов
на твердом полу. Зря я надеялся, что отец меня пожалеет.
   - В самом деле, почему бы нам не  отказаться  от  Финального  отбора?
Разве от этого будет  хуже?  -  спросил  я,  глядя  в  глаза  начальнику
Академии.
   - А вы знаете, кто входит в состав приемной комиссии? -  вопросом  на
вопрос ответил Керси, нервно барабаня пальцами по столу.
   - Двух членов назначает Адмиралтейство, двух - Генеральный  секретарь
ООН, и еще троих из своего состава выбирает Сенат.
   - А вам известно, что в давние времена в  приемную  комиссию  входили
исключительно офицеры Военно-Космических Сил?
   - Конечно, так было во  всех  Академиях,  не  только  в  нашей,  пока
политики не устроили скандал. - С тех пор прошло уже семьдесят пять лет,
но космический флот не забыл пережитого им унижения.
   - Да, битва  была  грандиозной,  -  невесело  улыбнулся  Керси.  -  К
сожалению, мы ее проиграли и больше не можем набирать кадетов по  своему
усмотрению. Наши противники обвиняли нас в элитарности, хотя  я,  честно
говоря, не понимаю, что в этом плохого. Почему бы космическому флоту  не
быть  элитарным?  Но  маленький  кусок  нам  все  же  бросили,  оставили
Финальный отбор. В нем участвуют и политики, но и мы можем  повлиять  на
его результаты.
   - И протаскиваем  в  Академию  русских,  эквадорцев,  янки  и  сынков
сенаторов? - съязвил я.
   - В следующем году эти вопросы  вы  будете  решать  сами!  -  отрезал
Керси. - Вернемся к отбору. Вместо Василия Карниенкова вы  хотите  взять
Жака... как его там... Теро?
   - Нет. - Больше всего мне не хотелось участвовать в Финальном отборе.
Желания ссориться  с  начальником  Академии  Керси  тоже  не  возникало,
поэтому я зажал свое упрямство в кулак и согласился:
   - Пусть этот русский останется.
   -  Пустяки,  сэр,  -  утешал  меня  Толливер  по  пути  к  офицерской
гостинице. - Всего через несколько дней он уйдет в отставку.
   - Не забывайте, что он был начальником Академии восемнадцать  лет,  -
возражал  я,  любуясь  безупречными  газонами.  -  К  его  мнению  будут
прислушиваться даже после отставки. У меня и без  того  хватает  врагов,
зачем мне еще один?
   - Не думаю, что вы нажили в его  лице  врага,  ведь  из  всех  членов
комиссии Финального отбора Керси оказался единственным его защитником.
   - Возможно, Финальный отбор действительно лучше оставить. -  В  самом
деле, успешная сдача приемных экзаменов вовсе не означает,  что  за  два
года обучения кадет станет превосходным офицером, поэтому  не  правильно
отбирать кандидатов, глядя лишь на их оценки.
   Я отпустил Толливера и вошел в свои апартаменты. Как капитану первого
ранга и  начальнику  Академии  (до  вступления  в  должность  оставались
считанные дни) мне выделили шикарную по армейским стандартам квартиру. Я
снял китель, ослабил галстук, присел на край кровати. Что сейчас с Анни?
Два дня назад, когда я навестил свою бедную жену в клинике, состояние ее
оставляло желать лучшего.
   Грустно  побарабанив  по  столику,  я  позвонил  в  Нью-Йорк  доктору
О'Нейлу.
   - Хорошо, что вы позвонили! - обрадовался он.
   - Как чувствует себя моя жена?
   - Процесс выздоровления идет нормально.
   - Нормально? - усомнился я. - А мне показалось... Вы как будто хотели
еще что-то сказать.
   -  Просто  мы  рады  любому  звонку,  капитан.  Понимаем,  чем   чаще
родственники или друзья звонят нам и нашим пациентам,  тем  быстрее  они
выздоравливают,
   - Доктор О'Нейл, скажите, что с Анни, - потребовал я.
   Он разразился длинным монологом, жонглировал непонятными медицинскими
терминами,  перечислял  концентрации  в  крови.  Анни  всех   семнадцати
гормонов, влияющих на психику. Я слушал, пытаясь хоть что-нибудь понять,
и наконец спросил напрямик:
   - Доктор, что с Анни?
   - Ее состояние постепенно улучшается, она проявляет больше интереса к
внешнему миру, но перепады настроения все еще велики.
   Анни, если бы я мог тебе помочь! Зачем я так легкомысленно согласился
на ту роковую встречу у развалин кафедрального  собора  в  Сентралтауне?
Надо  было  настоять  на  безопасном  месте!  Анни!  Все  мое  проклятое
легкомыслие! Не будь его, тебе не  пришлось  бы  восстанавливать  баланс
гормонов, а мне -  переживать  этот  кошмар.  Жена  начальника  Академии
лечится в  психиатрической  лечебнице!  Какое  унижение!  Ужасы  далекой
планеты преследуют нас повсюду.
   Безрадостные воспоминания меня не отпускали. Я бессвязно  бормотал  в
телефонную трубку реплики для поддержания беседы.  Доктор  О'Нейл  сыпал
непонятными терминами, и я испытал некоторое облегчение, когда тягостный
разговор  наконец  закончился.  Как  ни  был  мне  ненавистен  Нью-Йорк,
защищенный от варварских толп беспризорников  современнейшими  охранными
системами, я полетел бы туда сейчас же, если б не служба. Предстояло еще
два дня работы в комиссии Финального отбора. Может быть,  увильнуть  под
каким-нибудь благовидным  предлогом?  Например,  сказать  Керси,  что  я
заранее согласен на любое его решение и пусть он отбирает  кадетов  сам?
Нет, так относиться к службе нельзя. Уж лучше потерпеть несколько  дней,
пока Керси не передаст мне дела и кресло начальника Ак