изнь потеряла смысл...
   Мои мрачные размышления то и дело  прерывались  визитерами.  Они  шли
нескончаемой  чередой.  Навестил  меня  и  Алекс,  но  говорил  мало.  Я
незаметно уснул, а когда проснулся, его уже не было.
   Фредерик Мантье всячески меня ободрял. Хотя мы стали  союзниками,  но
прежняя подозрительность давала  о  себе  знать:  в  его  присутствии  я
чувствовал себя как-то неуютно.
   Вскоре после него зашел Зак Хоупвелл.  Я  с  радостью  предложил  ему
сесть.
   - Остатки людей Палаби сдались сегодня утром, - сообщил он.
   Я тихо зарычал. Жаль, что я провалялся в это время на койке.
   - Сифорт, я хочу сложить с себя полномочия военного Правителя.  Я  не
военный.
   - Моисей тоже не был военным, - возразил я.
   - Моисей вел свой народ к земле обетованной. Между прочим, так  и  не
довел, без него справились. А я веду свой  народ  прочь  из  обетованной
земли.
   -  Республика,  которую  провозгласила  Трифорт,   вовсе   не   земля
обетованная.
   - Знаю. Иначе я не встал бы на твою сторону.
   - Тогда в чем же дело?
   - Мне надо убирать урожай! И я не  хочу  восстанавливать  ваш  старый
режим.
   - Почему вы меня поддержали?
   - Потому что... Черт возьми! Как ты не понимаешь, парень?! Потому что
режим Трифорт тоже был не правильный. А ты честный малый.
   - Честный?! - невесело усмехнулся я. - Вы плохо меня знаете.
   - Нет, это ты  плохо  себя  знаешь.  Ну  хватит  об  этом.  Палаби  и
Фолькстэдер  требуют,  чтоб  их  освободили  из-под  ареста,  а  Трифорт
настаивает на гражданском, а не военном суде.
   - Пошлите их всех на допрос под наркотиками. Мантье тоже.
   - Фредерика?! Он же помогал тебе!
   - Он вначале признался в покушении на мою жизнь, потом  отказался  от
признаний. - Имеет ли теперь это значение? Я поспешно выбросил из головы
эту мысль и выпалил:
   - Надо выяснить наконец правду.
   - Палаби и Фолькстэдера нельзя держать просто так, их надо судить или
выпустить.
   - После допроса. Через пару дней меня отсюда отпустят, тогда и  решим
окончательно.
   - Очень рад за тебя, - улыбнулся Хоупвелл впервые за весь разговор.
   - Спасибо.
   Я впал  в  сумрачное  молчание.  Выздоровление  не  обещало  радости.
Физическую боль лекарства заглушали, но от  одиночества  они  спасти  не
могли. Иногда я выходил в коридор, стоял под дверями палаты, где  лежала
Анни.
   Алекс, навещая  меня,  по-прежнему  говорил  мало,  вел  себя  как-то
слишком сдержанно. Хармон Бранстэд пришел со своим сыном Джеренсом.
   Спустя несколько дней после того инцидента, когда я от ярости задышал
самостоятельно, пришел Толливер. Он сразу начал извиняться:
   - Простите, сэр, если я вел себя нетактично, но мне  очень  хотелось,
чтобы вы поскорее избавились от трубки в горле.
   - Черт возьми, Толливер! Я давно искал предлога, чтобы отправить  вас
в  отставку.  -  Это  признание  вырвалось  у  меня  помимо  воли,   так
неожиданно, что я смутился и покраснел.
   - Теперь отправите, сэр?
   - Нет. Просто некем вас заменить. Да и не  хочу  искать  вам  замену.
Будьте, как и раньше, моим помощником.
   - Вы считаете меня хорошим помощником?! Извините, сэр. Спасибо.
   - Подыщите мне место, где бы я мог ночевать, когда выйду из  клиники.
Работать мы будем в Адмиралтействе.
   - Есть, сэр. Чем мы займемся в первую очередь?
   - Пока не знаю. - Я устало сел на кровать. - Идите, мистер Толливер.
   - Есть, сэр. - Он вышел в лучшем настроении, чем пришел.
   - Теперь вы мне верите? - спросил Фредерик Мантье.
   Мы сидели на скамейке  перед  правительственным  зданием.  Неподалеку
рабочий  ремонтировал  побитое  осколками  крыльцо.  Фредерик  постоянно
держал ладонь поднятой, прикрывая глаза от слепящего солнца. Я знал, что
у него болит голова. После допроса под наркотиками  самочувствие  всегда
паршивое. Но это пройдет.
   - Верю, - ответил я.
   - Вы собираетесь судить меня за участие в  подпольном  движении,  как
Палаби и Фолькстэдера?
   - Нет.
   - Почему нет?
   -   Потому   что   вы   только   обсуждали   различные   возможности.
Противозаконных действий вы не совершали.
   - За слова тоже судят.
   - Не изводите меня, Фредерик. Даже если за вами были какие-то грешки,
вы уже их искупили.
   Лестница перед входом была уже почти восстановлено.  Надолго  ли?  Не
сбросят ли рыбы еще больший метеорит?
   - Тогда я вернусь домой. Дела на плантации запущены,  надо  приводить
их в порядок.
   -  Можете  остаться,  нам   нужна   помощь.   Хотите   стать   членом
Правительства? - предложил я.
   - Нет. - Мантье потер глаза. - В вашем правительстве  быть  не  хочу.
Кроме того, я не умею ладить с людьми.
   То же самое мог сказать о себе и я. Однако долг превыше  всего.  Ведь
Де Марне  поставил  меня  во  главе  всех  оставшихся  на  этой  планете
Военно-Космических Сил. Надо ждать  возвращения  "Каталонии".  Когда  мы
говорили с адмиралом? Кажется, через два дня после того, как я  ушел  из
госпиталя, не прислушавшись к предостережению доктора Абуда.
   - Капитан, когда вы собираетесь провести суд? - спросил Мантье.
   - Не знаю, Фредерик. Через  несколько  минут  должна  подойти  миссис
Фолькстэдер. Миссис Палаби тоже хочет со мной поговорить. После этого  я
приму решение.
   - Не забывайте, что Надежду обустроили мы, плантаторы.
   - Я признаю ваши заслуги, но они не дают вам права на государственную
измену. - Я встал, прикрывшись рукой от солнца, всмотрелся в яркое небо,
- Кажется, это вертолет.
   - Похоже. Ну, я пойду.
   В ожидании вертолета  Фолькстэдеров  я  подтянул  галстук,  пригладил
волосы. За дни, проведенные в  клинике,  я  соскучился  по  униформе,  и
теперь радовался привычному мундиру, хотя рубашка  натирала  еще  нежные
послеоперационные швы.
   Из вертолета вышли миссис Фолькстэдер  и,  к  моему  удивлению,  Сара
Бранстэд. Жаль, без нее  разговаривать  с  Леотой  Фолькстэдер  было  бы
проще. Я по-военному поприветствовал их, пригласил сесть.
   - Вы арестовали Арвина незаконно, - с места в карьер  пошла  в  атаку
Фолькстэдер.
   - А вы, миссис Бранстэд, по какому вопросу хотите ко мне  обратиться?
- спросил я, выигрывая время.
   - Раньше вы называли меня Сарой. Разве с тех пор что-то изменилось?
   -  Хорошо,  -  изобразил  я  улыбку.  -  Итак,  какова  ваша  роль  в
предстоящем разговоре?
   - Мы с Фолькстэдерами дружим семьями. Я хотела помочь своей  подруге,
и Хармон одобрил мое намерение.
   - Миссис... э... Сара,  видите  ли,  в  чем  дело...  Арвин  поступил
нехорошо. Он позволил вовлечь себя в восстание против законной власти.
   -  Мы  никогда  не  лезли  в  политику!  -  всплеснула  руками  Леота
Фолькстэдер. - У нас не самая большая и не самая процветающая плантация,
мы не могли себе позволить выступать против новой  власти.  Ваше  старое
правительство рухнуло, Лаура  провозгласила  Республику,  это  было  так
естественно. С какой стати мы должны были сопротивляться? Вырази  мы  ей
свое несогласие - она  когда-нибудь  припомнила  бы  нам  это.  Что  нам
оставалось делать?
   -  Арвин  не  был  молчаливым  наблюдателем,  -  возразил  я.  -   Он
предоставил заговорщикам  грузовики,  людей  и  прочую  помощь,  активно
участвовал в восстании.
   - Для вас мы сделали больше! Разве можно быть таким неблагодарным?!
   - О какой помощи вы говорите, миссис Фолькстэдер?
   - Мистер Сифорт, - вмешалась Сара Бранстэд, - я тоже была там.
   О чем они говорят? Я порылся в памяти, но так и  не  понял,  что  они
имеют в виду.
   - Леди, объясните, пожалуйста.
   - Помните ваш визит к Бранстэдам? - принялась рассказывать Леота. - С
вами был лейтенант Тамаров. Когда вы собрались уезжать, я отозвала вас в
сторону, чтобы Арвин мог поговорить с вашим помощником. Помните?
   - Помню. И что дальше?
   - Мы с Арвином решили поговорить не с вами,  а  с  вашим  помощником,
чтобы беседа носила неофициальный характер и при случае вы имели  полное
право сообщить начальству, что мы вас не предупреждали.
   - Что Арвин сказал Тамарову?
   - Не притворяйтесь, будто не знаете. Арвин сказал, что Лаура  готовит
на вас покушение. Ваш офицер обещал передать вам это без промедления.  В
тот же день Лаура устроила вам засаду и...
   - Взорвала вашу машину и чуть не угробила нашего  сына,  -  закончила
вместо нее Сара. - Как видите, вас предупреждали не зря.
   Я вспомнил: взрыв, Эдди Босс со сломанной рукой вытаскивает Алекса из
разбитого электромобиля.
   -  Он  не  успел  рассказать,  -  медленно  произнес  я,  потрясенный
внезапным открытием.
   - Но почему он не рассказал вам сразу?
   - С нами был Джеренс, я не  хотел  говорить  о  важных  вещах  в  его
присутствии. Алекс начал рассказывать, но  я  приказал  ему  молчать.  -
Значит, виноват в амнезии Алекса я. Какой  кошмар!  Господи,  смири  мой
дурной нрав, не позволяй мне вредить людям!
   - Жаль, - грустно сказала Сара.
   - Но если  вы  знали  о  замыслах  Лауры,  почему  Хармон  пришел  на
собрание, где она объявила Республику?
   - Мы не знали! - выпалила Сара. - Если не верите, допросите меня  под
наркотиками!  Леота  сказала  мне  об  этом  лишь  неделю  назад,  когда
попросила нас заступиться за Арвина.
   - Ладно, пусть Хармон не знал о злодеяниях Лауры. Но  он  обязан  был
сознавать, что участие в восстании является государственной изменой.
   - Дело в том, что мы, как и Фолькстэдеры, не очень богаты и не  могли
позволить себе враждовать с властью, пусть даже незаконной.
   Парнишка,  мелкий  служащий,  принес  нам  из  здания  лимонад.  Я  с
удовольствием хлебнул прохладной жидкости. Когда он  ушел,  я  продолжил
нелегкий разговор:
   - Конечно, у  Хармона  есть  смягчающее  обстоятельство.  Он  вовремя
перешел на нашу сторону, помог подавить восстание.  А  насчет  Арвина...
Мне надо подумать. Сейчас говорить на эту тему бессмысленно.
   - Вы будете его судить? - прямо спросила Леота.
   - Посмотрим, - уклончиво ответил я.
   Сара взяла ее за руку, принялась успокаивать:
   - Все будет хорошо, Леота. Пойдем.
   Женщины  попрощались  и  улетели,  а  я  долго  еще  сидел  на  жаре,
прихлебывал лимонад и размышлял, стоит ли казнить мужа Леоты.
 
18 
 
   Втроем - я, Берзель и Толливер - мы расконсервировали Адмиралтейство.
Я  занялся   раскодированием   компьютерной   сети,   Толливер   включал
кондиционеры и прочие системы  жизнеобеспечения.  Здание  пустовало  две
недели, и воздух в  нем  сделался  затхлым.  А  может,  мне  это  только
казалось.
   Мы установили связь  с  орбитальной  станцией.  Ее  компьютер  Уильям
регулярно докладывал нам обстановку. Новостей пока не было. Рыбы исчезли
вместе с кораблями.
   Анни по-прежнему лежала в клинике, погруженная в неясные  грезы.  Она
ничем не интересовалась. Как только мне выделили квартиру, я перевез  ее
туда. Эммет Бранстэд помог найти для нее сиделку.
   Зак Хоупвелл нехотя, но  успешно  справлялся  с  обязанностями  главы
правительства. Улицы были очищены от хлама, строительные бригады сносили
останки разрушенных домов и ремонтировали  те,  что  пострадали  меньше.
Мародеров расстреливали на  месте,  поэтому  желающих  поживиться  чужим
добром заметно  поубавилось.  Мы  с  Хоупвеллом  встречались  ежедневно.
Всякий раз обсуждался один и тот же вопрос: как жить дальше?
   В Адмиралтействе я обосновался на первом этаже -  там,  где  когда-то
дежурил лейтенант Энтон, а еще раньше  -  Эйфертс.  Берзель  в  основном
занимался тем, что приносил нам  еду.  Конечно,  у  нас  в  буфете  была
микроволновая печь и прочее кухонное оборудование, но я предпочитал пищу
из ресторана, тем более что там были рады нам услужить,  ведь  с  уходом
флота посетителей у них стало катастрофически мало.
   - Капитан, вам звонят из тюрьмы, - доложил однажды Толливер,  оторвав
меня от невеселых размышлений.
   - Кто и  зачем?  -  вяло  поинтересовался  я,  глядя  на  свои  ноги,
водруженные на стол.
   - Спрашивают, где вы желаете поговорить с мистером Палаби.
   - В Доме правительства.
   - Есть, сэр.
   - Пусть доставят его туда после ужина.
   Для  таких  полетов  один  из   военных   вертолетов   я   держал   у
Адмиралтейства, а остальные отдал городу  для  восстановительных  работ.
Алекс вернулся в строительную бригаду. Я приказал  ему  носить  рацию  с
собой, чтобы в случае чего снова не пришлось разыскивать  его  по  всему
Сентралтауну.
   Я связался с орбитальной станцией:
   - Станция, ответьте Адмиралтейству.
   -  Добрый  день,  капитан  Сифорт,  -  послышался  официальный  голос
Уильяма.
   - Рыбы появлялись?
   -  Нет,  капитан.  С   вами   желает   поговорить   капитан   корабля
Военно-Космических Сил ООН.
   - Какого корабля? Они ведь все улетели!
   - "Каталония". Она приближается к станции.
   От неожиданности я резко убрал ноги со стола на  пол,  поморщился  от
пронзившей боли. Недавняя операция на легком еще давала о себе знать.
   - Хорошо, соединяй.
   - Говорит капитан "Каталонии" Герберт фон Тилиц.
   - Я Николас Сифорт, сэр. Вы, наверно, старше меня?
   - Да. Где вы находитесь?
   Я вспомнил его: немногословный, всегда серьезный, хорошо знающий свое
дело.
   - В Адмиралтействе, сэр.
   -  Мы  получили  сообщение  адмирала  Де  Марне,  оставленное  нам  в
радиомаяке. Адмирал приказал забрать вас на Землю.  У  вас  есть  шаттл?
Пока рыб нет, но мне все же хотелось бы улететь отсюда как можно скорее.
   - В Сентралтауне нет шаттла, но один должен быть на базе в Вентурских
горах, сэр.
   - Сколько людей мне надо забрать?
   - Пятерых, сэр.
   - Тогда я пришлю за вами  шаттл  с  орбитальной  станции.  На  всякий
случай я не буду пришвартовывать "Каталонию" к станции, высажусь на  нее
на шлюпке и выберу самый маленький шаттл.
   - Вас понял, сэр. Когда  прилетит  шаттл?  -  Наконец  я  покину  эту
планету. Кипящие страсти останутся позади, я обрету мир  и  спокойствие,
встречусь с Дереком Кэрром.
   - Сейчас соображу... Мы могли бы прислать  шаттл  сегодня  же  поздно
вечером, но у нас  нет  опытного  пилота  для  ночной  посадки,  поэтому
давайте сделаем это завтра. Шаттл  приземлится  в  семь  утра.  К  этому
времени вы успеете собрать вещи.
   - Вас понял, семь утра по местному  времени,  сэр,  -  подтвердил  я.
Неужели это все?  Как-то  слишком  неожиданно.  -  К  этому  времени  мы
соберемся у космодрома.
   - Хорошо. На этот раз постарайтесь не опоздать. Еще раз присылать  за
вами шаттл я не буду.
   - Есть, сэр.
   На этом наш разговор закончился.
   - Толливер! - рявкнул я. Он вбежал через мгновение.
   - Что, сэр?
   - Летим домой. - Я встал.
   - Прибыла "Каталония"?
   - Да. Шаттл прилетит утром.
   - Вот так да! - хлопнул он рукой по спинке кресла.
   - Где Берзель?
   - Я послал его в ресторан за ужином, сэр. Он вернется через несколько
минут...
   - Чтоб больше никуда не отлучался!  Позвоните  в  Дом  правительства,
пусть они доставят сюда на вертолете Анни с сиделкой. Свяжитесь по рации
с Алексом, пусть немедленно возвращается в Адмиралтейство.
   - Есть, сэр. Но если шаттл прилетит только утром, то...
   - Все будут ночевать здесь! - рявкнул я.
   - Есть, сэр. А как быть с Палаби, сэр?
   - Чтоб он... Пусть его доставят сюда.
   Итак, домой. К Солнечной системе! На Землю! Слава Богу. Конечно, я не
заслужил твоей милости, Господи, зато моим товарищам давно нужен отдых.
   Я  начал  составлять  план.  Что  сделать  напоследок?  Прежде  всего
передать всю  полноту  власти  Хоупвеллу,  если  капитан  фон  Тилиц  не
прикажет  иного.  Мне  придется  обратиться  к  нему   для   утверждения
кандидатуры   Хоупвелла,   ведь   Тилиц   главнее   меня.   Потом   надо
законсервировать   Адмиралтейство,   спустить   флаг,   попрощаться    с
Бранстэдом...
   Кстати, о Хармоне. Я ведь обещал ему забрать его сына. Придется после
беседы с Палаби послать вертолет за Джеренсом. А если капитан фон  Тилиц
откажется взять на борт своего корабля мальчишку? Делать нечего, раз  уж
я обещал, надо держать слово. Возьму Джеренса с собой в шаттл,  а  когда
он будет на орбитальной станции, фон Тилиц вряд ли  откажется.  Покричит
на меня и успокоится. В самом деле, не гонять же назад шаттл только ради
одного мальчишки.
   На борту "Каталонии" должен быть Дерек. Не обиделся ли  он  на  меня,
как Вакс?
   Вечерело. Я долго расхаживал взад-вперед,  погрузившись  в  раздумья.
Временами мелькала мысль:  когда  же  Берзель  принесет  ужин?  Вдруг  я
вспомнил, что уже ужинал. Но впервые в жизни не мог  вспомнить,  что  ел
всего час назад.
   - Толливер, где Палаби? - крикнул я.
   - Его должны доставить к восьми, сэр.
   Я едва удержался от яростных воплей. Алекс и  Берзель,  чувствуя  мою
взвинченность, скрывались где-то неподалеку, чтобы я не мог  срывать  на
них злость.
   Наконец доставили Томаса Палаби. Он  выглядел  усталым,  потрепанным.
Приказав Толливеру держать  пистолет  наготове,  я  разрешил  охранникам
снять с Палаби наручники.
   - Слушаю, - буркнул я, когда мы с Палаби остались наедине.
   Палаби нервно забарабанил пальцами по столу.
   - Не знаю, с чего начать. Вы будете меня судить?
   - Наверно. - Разумеется, решать это будет Хоупвелл, но я  решил  пока
не выдавать тайну моего отлета.
   - Меня приговорят к смертной казни?
   -  Государственная  измена  является   уголовным   преступлением,   -
уклончиво ответил я.
   - Я не считаю свои действия государственной изменой, капитан.
   - Вы восстали против законного правительства.
   - Как я мог восстать против того, чего не было! Видит Бог, я не знал,
что на нашей планете остался хоть  один  представитель  старого  режима.
Ваши люди бросили нас без предупреждения.
   Вдруг дверь распахнулась.
   - Капитан, срочно на связь! - крикнул Толливер.
   Даже Толливер с его  дерзкими  замашками  не  позволил  бы  себе  так
бесцеремонно оторвать меня из-за пустяка. Я понял:  стряслось  нечто  из
ряда вон выходящее.
   - Присмотрите за ним! - бросил  я  охранникам  и  поспешил  к  пульту
дежурного.
   Из динамика тревожно звучал голос капитана фон Тилица:
   - Еще три рыбы на корме! Срочно ввести новые координаты  для  прыжка!
Орбитальная станция, передайте капитану Сифорту: на  "Каталонию"  напало
много рыб, нам пришлось... ОГОНЬ! Не ждите приказа! Рыбы по центру!
   - Говорит орбитальная станция. Адмиралтейство, ответьте,  пожалуйста,
- вклинился голос Уильяма.
   - Сифорт слушает! - крикнул я в микрофон. - Уильям, я слышал  Тилица.
Сколько напало рыб?
   - Три рыбы всплыли  у  кормы,  две  -  недалеко  от  центра  корпуса.
Незадолго до этого две рыбы всплыли  между  "Каталонией"  и  орбитальной
станцией, но их я успел уничтожить, - ответил Уильям.
   - "Каталония", можете ответить?
   - Нам не до... Боже! Шесть рыб! Сейчас мы нырнем в сверхсветовой... -
Завыли сирены тревоги. Голос фон Тилица зазвучал резче:
   -  Частичная  декомпрессия!  Рыбы  испортили   трубу   сверхсветового
двигателя, мы не можем нырнуть. Максвелл,  дотянем  до  атмосферы?  Черт
побери! Тогда подготовь отделяемые отсеки к спуску... - Голос фон Тилица
оборвался.
   - Уильям, где "Каталония"? - крикнул я.
   - От восточного края орбитальной станции  до  "Каталонии"  расстояние
три  целых   и   шестьдесят   две   сотых   километра,   -   бесстрастно
проинформировал компьютер. - От корабля отделилось  два,  нет,  уже  три
отсека, они ускоряются  к  планете.  По  предварительным  расчетам,  они
войдут в атмосферу через двадцать две минуты. Никаких  радиосигналов  от
"Каталонии" больше не поступает. Ее лазерные пушки бездействуют.
   Господи, спаси Дерека и весь экипаж "Каталонии"!
   - Стреляй в рыб! - приказал я компьютеру.
   - Они находятся слишком близко от корабля,  отраженные  лучи  лазеров
могут его повредить.
   - Но если в корабль проникнут рыбы...
   - Рыбы напали на один из спускаемых отсеков. Открываю по ним огонь. -
Голос Уильяма звучал  по-канцелярски  спокойно,  словно  это  был  самый
обычный доклад. - Рыба уничтожила один отсек. Я попал в рыбу лазером, из
нее б